***
— Откуда вам известно моё имя? Яги растерялся. — Шота, что происходит? Айзава был почти напуган, потому что чертовски странно слышать своё имя от коматозника, с которым прежде никогда не контактировал. На ум приходили сотни мыслей, почему ему это известно, предположения были и логичными, и совсем уже фантастичными. — Вы попали в аварию и пробыли в коме пять лет и девять месяцев. Что вы помните последним? Помните ли вы своё имя? Возраст? С каждым последующим вопросом в голубых глазах росло непонимание и страх. — Я помню, как я умер. Шота, почему ты выглядишь, как врач? — Меня зовут Айзава Шота, я заведующий хирургическим отделением. Вы находитесь в больнице UA, город Токио. Вы помните своё имя, возраст? — Тошинори Яги, сорок шесть лет, — шокировано произнёс он, — это все шутка? — Нет, никто не шутит, — Айзава нахмурился, обошел больничную койку и встал у окна, заслоняя собой свет фонарей с улицы. — Так откуда ты знаешь моё имя? — Мы работали вместе в академии, общались и вроде как… дружили, — блондин осекся, — какого черта тут происходит? Разве ты меня не помнишь? — Нет. Потому что мы с тобой не были знакомы прежде. Когда я перевелся в эту больницу, ты уже три года как был в коме. Яги с явным усилием сел в кровати и непослушными слабыми пальцами отбросил край одеяла. — Это какая-то злая шутка, — он вцепился в края больничной рубашки и распахнул её, чтобы убедиться, что на левом боку по-прежнему был шрам, перечеркнувший неровными краями всю его жизнь. На практически белой коже розовел аккуратный шов, идущий от груди к середине талии, Тошинори сдавленно выдохнул и поднял глаза на врача. — Тебе провели частичную резекцию желудка и лёгкого, они были повреждены обломками в аварии, — пояснил он, наблюдая, как Яги скользит пальцами по краям шрама, абсолютно шокировано глядя в ответ. — Этого не может быть… — он попытался встать, но слабые ноги непослушно подкосились и его в последний момент подхватил врач. — Тебе не стоит пока вставать, мы проведем все необходимые обследования, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, а потом ты пройдешь курс реабилитации, но пока тебе необходим покой. Тошинори закрыл руками лицо, загнанно дышал и мелко вздрагивал. — Я ничего не понимаю… — приглушенно раздалось в палате. Шота вздохнул, стараясь унять неуместную дрожь в руках. — Я тоже.***
Он спал. Айзава сидел на подоконнике и смотрел на мерно двигающуюся грудь. Не имея возможности следить за показаниями датчиков, от которых его отключили, ему постоянно казалось, что Яги перестаёт дышать, а в холодном свете луны его кожа приобретала синюшный оттенок, делая и без того бледного мужчину похожим на труп. Мысли в голове роились безумными пчелами, он никак не мог собрать их в кучу, чтобы дать себе объяснение происходящему. Яги совершенно не помнит своей жизни, утверждая, что знает тех, с кем не был даже знаком и не помнит того, что было в его жизни до аварии. — Ты врач, нейрохирург, бывший глава этой больницы, — Шота говорит с ним как с ребёнком, вкрадчиво и осторожно, — ты ничего из этого не помнишь? — Ничего, — глухо отвечает он, — я помню, что я был героем, который потерял свои способности, помню, как получил свою рану в бою, как преподавал вместе с тобой в академии и ещё много всего, но ничего из того, о чем вы мне говорите. — Я думаю, что твоё подсознание выстроило образы, подменив память, — доктор Чиё всматривалась в результаты обследований в больничной карте, — не беря в расчёт амнезию, Тошинори, ты фактически здоров. На данный момент твоей жизни ничего не угрожает и тебе необходимо пройти курс физиотерапии, чтобы восстановить последствия мышечной атрофии, параллельно тебе предстоит работа с психологами, которые помогут тебе восстановить в твоей памяти события до аварии. Он кивает и отсутствующие смотрит в окно. — А сейчас я должна вас покинуть, — женщина встаёт, смотрит на Шоту. — Доктор Айзава, можно вас на минутку? Тошинори, до встречи, я ещё зайду к тебе завтра. Он кивает и выходит вслед за ней из палаты. — Шота, тебе необходимо проводить с ним как можно больше времени, говори с ним, вводи в курс реального положения вещей, — она хмурилась, — было глупо надеяться, что не будет никаких психологических последствий после таких травм, но нам остаётся только ждать и верить, что его память восстановится со временем. — Но почему я? Разве не лучше было бы, если бы сейчас с ним был тот, кого он действительно помнит? — Как ни парадоксально, но тебя он действительно помнит. — Из меня дерьмовый психолог, доктор Чиё, — Айзава хмурится, прячет руки в карманах халата. —А ему сейчас нужен не психолог, — она улыбнулась и уходя, коснулась плеча Шоты, — ему нужен друг. — Друг из меня тоже дерьмовый… — пробормотал он в след уходящей женщине и открыл дверь в палату. — Шота… — Айзава резко оборачивается на голос и почти падает с подоконника, на котором сидел. — Почему я помню тебя? Его голос был хриплым ото сна и он некстати вспомнил, как шутил, когда представлял себе, что он проснется и заговорит фальцетом. Голос Яги был низким, глубоким, именно таким, как он себе представлял и даже намного приятней. — Говорят, что люди в коме способны слышать, о чем с ними говорят, — брюнет спустил ноги на пол и тихо продолжил: — Я говорил с тобой… иногда. Ему не хотелось признаваться, что он таскался к нему чуть ли не каждый день, что мог ночами напролёт вести монологи так, словно его слушают. А его, чёрт возьми, и правда слушали. Подобное поведение вряд ли было бы расценено как адекватное. — Ты был учителем в академии, — начал он, — преподавал у моего преемника, которому я передал свои силы, героем, спасающим людей. — Дай угадаю, — глухо ответил врач, — твоего приемника звали Изуку Мидория? — Да, но откуда… — Мидория мой интерн, твой преданный фанат и последователь, который тоже с головой нырнул в нейрохирургию, — Шота глубоко вздыхает, трет уставшие глаза и продолжает: — Я говорил о нем тебе и однажды даже привёл сюда, мне казалось несправедливым, что он не знает, о том, что его кумир все это время был рядом. — Юный Мидория замечательный ребёнок, он всегда старался быть сильнее для того, чтобы спасти всех, — Тошинори едва заметно улыбается, — даже в этом мире. — Мидория… — Айзава усмехается, — Мидория уже далеко не ребёнок. Он молодой мужчина, который точно знает, чего хочет, замечательный врач, который в столь молодом возрасте уже успел спасти несколько жизней. Даже тогда, когда в него никто не верил. Всемогущий усмехается. — А он все равно смог. Шота кивает и незаметно для себя немного улыбается: — Да, он смог.