Я практически бегу, расталкивая встречных людей. Слова Хизаши все ещё звучат в голове и я улыбаюсь, как идиот. Все резко встало на свои места и я увидел полную картину происходящего с нами. Я не хотел навязывать ему свои иллюзии, а он в ужасе бежал от своих чувств. Мы оба были полными идиотами, которые чуть было не отказались от счастья, которое само нас нашло. Я так погряз в мыслях о том, что было, что совсем не понял причин его поведения и не подумал об одном самом важном моменте.
Я все ещё ничерта не помню о своей жизни в этом мире, но я знаю только одно: и тогда, и сейчас, я хочу быть рядом с ним.
Я думаю, что скажу ему, когда увижу впервые за все это время, пытаюсь подобрать подходящие слова, чтобы он все понял, но чем дальше я думаю об этом, тем больше мне становится смешно. Я сейчас планирую, как буду признаваться в любви хмурому и нелюдимому врачу и все больше напоминаю себе школьницу.
Впереди виднеется белое здание больницы и я стараюсь убедить себя, что сердце так колотится от бега, а ладони вспотели от жары, вовсе не из-за того, что я испытываю волнение на грани паники.
Когда я толкаю стеклянную дверь, моя решимость даёт трещину. А что, если я неправильно понял Ямаду?
Лифт едет, казалось бы, ужасно медленно. Так медленно, что я успеваю перебрать тысячи вариантов исхода в этой ситуации. Что, если я принял одно чувство за другое? Что, если он не поймет меня вовсе? Что, если ошибается сам Ямада?
Передо мной длинный коридор, в его конце кабинет Шоты. В его конце кабинет и моя возможность быть счастливым. И даже если я ошибся, я не прощу себе, если хотя бы не попробую.
Я задерживаю дыхание, как пред прыжком в воду и опускаю ручку двери.
Из раскрытого окна волной проносится поток ветра, снося с края стола бумажки и поднимая в воздух белую тюль, кабинет пуст.
Я выдыхаю разочарованно и меня немного отпускает. Где он может быть? Да где угодно. Начиная от ординаторской, заканчивая операционной, где прям сейчас он может проводить операцию. Можно просто его подождать, или поискать его интернов и спросить их, можно пойти к Дейву, можно носиться по всему отделению с дикими глазами, но лучше просто подумать. Кабинет не закрыт, это значит, что он не планировал отходить надолго. И я точно знаю, куда он мог пойти.
Мы говорили тогда почти всю ночь напролет, он сидел на своём облюбованом подоконнике, слушал, что я рассказывал ему о своих воспоминаниях и словно бы запоминал каждое моё слово. Он сказал тогда:
- я не хочу прерывать наш разговор, но я ужасно хочу курить. Пойдём со мной?
В тот день я впервые в жизни попробовал курить и узнал, что все самые сокровенные разговоры в этой больнице проходят под открытым небом и пахнут они запахом дыма. Я очень надеюсь, что он там.
***
Погода стремительно портилась, небо заволокло тяжелыми, почти чёрными облаками и Шота думал, успеет ли он домой, до того как ливанет дождь. Тревожно запахло озоном и резкий порыв ветра взметнул в воздух копну чёрных волос. Он закрыл глаза и вдохнул запахи полной грудью. Такие моменты заставляли его чувствовать себя на мгновение счастливым.
Он только заходит с пожарного выхода, держа в руках пачку сигарет и зажигалку, когда из-за угла вылетает запыхавшийся и растрепанный Тошинори.
- Яги? Что ты тут...
Он не даёт ему договорить, подходит в два больших шага, сгребает его в охапку и зарывается носом в волосы на макушке. Сигареты и зажигалка с глухим стуком валятся на пол из ослабевших пальцев и Айзава стоит ошарашено, совсем забыв, что нужно дышать.
- перед тем, как ты что-то скажешь, я хочу кое что тебе сказать, - Тошинори дышит тяжело, прижимая к себе Шоту, продолжает: - я останусь с тобой, если ты мне это позволишь.
Айзава слышит, как быстро бьётся его сердце в груди, чувствует тёплое дыхание, которое касается его волос, чувствует жар тела и запах одеколона, который кружит голову, ситуация совсем перестала быть похожа на реальность и он думает, что спит. Тошинори, самый настоящий и реальный, обнимает его так, как он себе представлял тысячу раз и он тает как гребаное мороженое на солнце, потому что Яги и есть самое настоящее солнце.
Он поднимает медленно лицо и тянется вверх, вплетая пальцы в светлые волосы и не замечает сам, как закрывает глаза.
***
- если доктор Айзава снова нас поймает в этой кладовке, он с нас шкуру спустит. - Мидория говорит тихо, пока они с Шинсо, как два вора, оглядываясь по сторонам идут по коридору.
Хитоши ухмыляется задорно, ведёт ладонью по его спине вниз и слегка шлепает по заднице.
- а мы тихо.
Идущий перед ним Изуку резко останавливается и Шинсо с размаху впечатывается носом ему в затылок.
- какого...
Он выглядывает из-за его плеча и разве что не роняет челюсть на пол. У пожарного выхода целовались Всемогущий и доктор Айзава.
Мидория стоит с открытым ртом и не может даже пошевелиться, настолько он шокирован тем, что видит. Шинсо накрывает его рот ладонью и тянет назад, коротко шепнув на ухо: "пойдём отсюда".
"Сегодня ты тот, кого спалили у пожарки, учитель" - про себя усмехается Шинсо.
