***
Воскресным вечером Намджун, как обычно, отправился в клинику Йокогамы, чтобы встретиться с тем парнем и с другими пациентами, у которых на следующий день были запланированы операции. Он шёл в больницу с неохотой, раздражением и тревогой: большую часть дня он провёл в подвешенном состоянии из-за мысли о том, что ему придётся увидеться с пациентом и лицом к лицу столкнуться с его беспокойствами. Пациента Намджун нашёл в одной из самых многолюдных палат. Они поговорили о предстоящем лечении. Под конец разговора, ему пришлось вновь вспомнить о побочных действиях и риске, которые могли возникнуть во время терапии. Намджун вежливо спросил парня, есть ли у него вопросы, но тот лишь покачал головой. Взяв со стола ручку, он попросил его расписаться в форме информированного согласия. В теории «информированное согласие» выглядит довольно просто: врач-онколог объясняет больному риск и пользу терапии, после чего пациент спокойно и рационально принимает оптимальное, с его точки зрения, решение. Пациент не стал её читать и подписал в пустой графе свои инициалы: «Пак Чимин».***
Чимин поднялся с кровати и неуклюже встал на ноги. Палата была большая и просторная, в углу располагался небольшой стол, на котором возвышалась ваза, а в ней — букет белых с красными прожилками гладиолусов. Засунув ноги в мягкие тапочки, он, шаркая, приблизился к столу. Дотронувшись до вазы, а затем и до гладиолусов, Чимин нашёл небольшую записку между ними:«Хён, выздоравливай скорее! И надеюсь, ты не злишься за тот… поцелуй? С лучшими пожеланиями, Чонгук!»
Сердце Чимина тревожно забилось, а во рту пересохло. Он приблизился к окну и отдернул штору. Перед ним расстилался небольшой парк. Однако, надо признаться, там, за окном сияло лучезарное солнце, а Чимину, в последнюю очередь, хотелось быть в этой больничной тюрьме. Но он продолжал сохранять оптимизм и стремился к исполнению желаний, возможно, даже в самых тяжёлых обстоятельствах. В клинике Йокогамы, Чимину проводили недельный курс интенсивной терапии —химиотерапия и облучение, с помощью которых пытаются отравить опухоль. Но проблема заключается в том, что эти методы не избирательны, они убивают и повреждают окружающие здоровые клетки. Особенно велика вероятность повреждения быстро делящихся клеток, именно поэтому из-за подобных процедур часто выпадают волосы. Чимин, к сожалению, не исключение. На третий день терапии, он стал обнаруживать множество коротких темных волос на своей подушке, от чего становилось скверно на душе. В этом отношении, Намджун, во время индивидуальных консультаций, часто рекомендовал Чимину сопровождать сеанс с профилактическим обильным приемом подходящих, богатых энергией минеральных веществ. На четвёртый день, химиотерапия стала главной причиной постоянной дрожи в руках и ежедневных приступов тошноты парня. Его часто сопровождали головокружения, его шатало, глаза застилала пелена, к горлу подступала тошнота, но он волевым усилием заставлял себя продолжать получать необходимое лечение. И так продолжалось до конца пребывания в клинике Йокогамы. Единственной радостью были короткие встречи с Мин-Джи и Чонгуком, а также быстрые разговоры с Сокджин-хёном по «фейстайму». В тот день, когда Сокджин-хён впервые узнал о положении Чимина, он молча смотрел на младшего, пока его глаза не повлажнели от слёз. Тогда, возможно, они впервые крепко обнялись и, одновременно, дали волю своим эмоциям. Безусловно, этот момент они сохранят в памяти на долгие годы. На шестой день злосчастной терапии, Чимин чувствовал некоторую вялость и раздражение. Покачиваясь и шаркая по холодному полу, он медленно пробрался в ванную комнату. Приняв ободряющий душ, он критически осмотрел в зеркале своё обнаженное тело. На него смотрело совершенно чужое лицо, не имеющее ничего общего с родным обликом,исхудалое, раздражённое, а тело его словно высохло. Он стал таким худым, что кожа, казалось, просвечивала: ключицы, рёбра, тазовые кости выпирали наружу, а непомерно большая голова и тонкое тело делали его уродливым. Чимин смотрел на себя, себе в глаза, которые отражались в зеркале и чувствовал нарастающее отвращение. По его щекам покатились слёзы.***
Чимин сидел за небольшим столом и, думая о своём, смотрел в окно. За окном стремительно темнело. На холодном ветру покачивались ветки деревьев, словно что-то нежно шепча. Он неторопливо отложил ручку и отодвинул от себя листок. Раздался звук открывающейся двери, и в больничной палате появился тусклый свет. Чимин медленно повернулся к звуку и увидел в дверях своего лечащего врача — Юнги. — Хён! , — радостно воскликнул Пак. Он быстро поднялся со стула и, подойдя, дружески обнял старшего. — Какими судьбами? Юнги стоял перед Чимином в белом халате с закатанными рукавами. Он выглядел слегка усталым, но бодро улыбался парню своей сдержанной улыбкой. — Я часто посещаю семинары по своей специальности. Обмен опытом, так сказать, — Чимин, не отрывая взгляда от своего хёна, осторожно уселся на край кровати. Юнги присел рядом, на соседний стул.— А сейчас, выдалась свободная минутка и я решил проведать тебя. Как ты себя чувствуешь? — Немного лучше, — ответил Чимин, устало улыбнувшись. С полминуты они сохраняли молчание. Наконец, сунув руки в карманы халата, Юнги протянул: — Ты можешь быть честен со мной, Чимин-а. Доктор Намджун сказал, что у тебя возникли панические атаки и… — Хён, — вдруг прервал его Пак. — Всё обошлось. Мне уже лучше. Я справлюсь. Чимин продолжал устало улыбаться своему врачу, но в глазах его читалась затаённая боль. Шум в огромной клинике, будто стих. Юнги оценивающе смотрел на младшего, и чувствовал внутри горькое и неодолимое беспокойство. Чимин, словно сгорбился, плечи осунулись, лицо побледнело, а худое тело скрывала белая больничная пижама, которая открывала взор нежным матовым плечам и торчащим ключицам. Юнги хотел подойти к Чимину, обнять, поддержать, успокоить, унять боль. Он хотел больше, чем мог, но остановился. Единственное, что он мог едва произнести: — Я знаю. Они молча смотрели друг на друга страдальческими глазами и, превозмогая боль, улыбнулись.***
На следующий день к вечеру они прибыли в Сеул. В целом путешествие было не слишком утомительным несмотря на то, что в конце дорога стала сильно петлять. Вечер выдался холодный или, по крайней мере, прохладный. Снег лежал вокруг почти нетронутым белым полотном, кружился в воздухе вокруг фонарей — искрил, играл, хвастался своей красотой. За окном машины мелькали разные здания, бутики и суетливые жители этого города. Каждый из них куда-то спешил по своим делам и не обращая на других никакого внимания. Из аэропорта Инчхон, где приземлился игловидный «Азиана Эйрлайнс», их с радостью встретил Тэхён. Он стоял в зале ожидания с букетом цветов и в бежевом пальто, без головного убора. Улыбаясь, он протянул букет Чимину. Пак, к большому удивлению, принял его, смущенно в ответ улыбнулся и слегка обнял Тэхёна. Чонгуку лишь оставалось изумлённо таращиться на сложившую картину перед ним. После того случая, когда в номере отеля «Империал» они неожиданно дали волю своим внутренним чувствам — Чонгук и Чимин больше не пытались возвращаться к этой теме. Более того, они приняли решение, что такого больше не должно повториться. Но, в целом, Чонгук продолжал поддерживать своего хёна, а Чимин принял отношения на уровне дружеских связей. Тэхён сидел за рулём. Рядом с ним, по своему обыкновению, устроился Чонгук, а Чимин с Мин-Джи расположились сзади на мягких кожаных сиденьях. Накопившаяся за целый день усталость брала своё. Нелёгкий перелёт заставил девочку заснуть в детском кресле, а Чимина вновь окутала тягость, но уснуть ему так и не получилось. Он лишь краем глаза наблюдал, как Тэхён нежно гладит рукой бёдра Чонгука и с улыбкой одаривает его мимолётно быстрыми взглядами. Чимин пытался делать вид, что не замечает происходящего.***
Приехав домой, Пак быстро перенёс Мин-Джи в детскую и уложил в постель. Темень наступающей ночи быстро заполняла пространство помещения. Чимин быстро принял душ и, облачившись в свеженькую пижаму, залез в постель. Ещё несколько минут он не мог заснуть, уставившись в потолок, мысленно прокручивая в голове завтрашний день. Он испытывал достаточно сильное чувство волнения и страх, ибо завтра Чимин будет устраиваться на новом месте, в клинике Каннам Северанс.***
Чонгук и Сокджин-хён перевезли Чимина в клинику на Кангнам-Гу, где его снова осмотрели и полностью обследовали в течение двух часов. И теперь он с подтверждённым диагнозом лежал в одноместной палате с окнами, распахнутыми в великолепный сад. Чимин возлежал на удобной постели под белоснежным и вкусно пахнущим свежестью бельём. Рядом располагались кнопка вызова медперсонала, пульт от находящегося напротив телевизора и чистенький столик с различными книгами. Стены в достаточно просторной для одного человека палате были приятного, бежевого цвета, а на двух больших окнах висели нежного оттенка занавески. Чимин скользя оценивающим взглядом вокруг, тут же сделал себе заметку — не забыть, при встрече поблагодарить Юнги-хёна за содействие. Ещё немного времени Чонгук и Сокджин провели с Чимином, а при уходе пожелали скорейшего выздоровления и успехов в лечении. Пак с улыбкой проводил их взглядом, а оставшись один, глубоко вздохнул и отдался боли, которая пронзила его тело.