***
Сосисок в тесте бы...А то моя заботливая еле-еле согласилась приступить к переодеванию, пока я не поел. Да и всю дорогу канючила, желая прихватить чего-нибудь из уличной жратвы... Затем, вспомнив кое-что, подошёл к раздаче, к уже знакомой поварихе и деловито произнёс: -Я с капитаном Кацураги. Мне как в прошлый раз. Девушка надменно подняла одну бровь, хмыкнула и, мило улыбнувшись, стала наполнять тарелки различными блюдами и ставить их на поднос. "моя заботливая, мой котёночек"...Всё ещё не верится, блин...Сердце оживает и поёт, только вспомню или увижу Ману...А как быть? Мозг совершенно в другую сторону работает: как и когда меня ликвидируют, или что будут делать, как поймут, что я тут сам по себе, без связи со штабом? Интересно... Поблагодарил женщину и, взяв поднос, направился к одному из многочисленных свободных столиков. Благо, с первых секунд трапезы, бешенный аппетит отключил ненужные мысли.***
Еле успев, добежал до лифта, вышел на нужном этаже и влетел в рубку. -Мана, как слышишь, приём? - медленно произнесла блондинка, склонившись над микрофоном. Мисато, стоящая позади неё скрестив руки на груди, сказала: -Не гони лошадей. Дай девочке перевести дыхание. Послышалось шипение. Затем, отдаваясь эхом, по ангару раздалось: -Котик, приём! Блондинка закатила глаза, злобно пыхтя и повернувшись к подруге. -Опять этот её "котик", опять монтажировать, мне каждый раз их предупреждать? Вроде военные лю... -Ритцуко смолкла, увидев меня рядом с микрофоном. Я нажал на кнопку и сказал: -Котёнок, это твой котик, слышу тебя прекрасно. Любимая, давай это будет в последний раз? А то Ритцуко-сан такая бука... - мне тут же прилетел подзатыльник, а в ангаре раздался смех моей девочки -Ладно! Извините! - весело сказала Мана. Ритцуко злобно пыхтела, раздувая ноздри. Выругавшись, она нажала на кнопку и, отвернувшись от меня, максимально сдержанно скомандовала: -Делаем то же, что и вчера. Порядок записан у тебя в бортовом журнале, можешь свериться Посыпалась скучная рутинная болтовня. Ко мне, вертящему сигарету пальцами, подошла Мисато и спросила: -Всё ещё беспокоишься за неё? Я усмехнулся. -Ещё как. Всегда буду. Мечтательно вздохнув, женщина продолжила: -Документов в скором времени не жди. Оттягивание фронта отнимает слишком много времени и сил. Не до тебя сейчас. -Значит - в пределах недели точно? Мисато хмыкнула и поправила: -В пределах месяца. Я тяжело вздохнул и решил сменить тему. -Повар стирку кончил? -Сушится твоё бельё. За что ты так с ним? Смеясь, я спросил: -Что? -Заставляешь парня, по уши влюблённого в девушку, по уши влюблённую в тебя, стирать тряпку на которой вы кувыркались, да и более того - девочка теперь женщина - лукаво посмеивалась Мисато, а затем вдруг серьёзно сказала, внимательно следя за моей реакцией: -А ты изменился. Куришь реже. Материшься сдержаннее. -Это со вчерашнего-то дня? - улыбнулся я, вспоминая случай с геологом, командующим всем этим цирком. А, да. Он же не геолог. Он батя повара. Да и похуй. Мисато, не найдя аргумента, сдержанно улыбнулась и отвела взгляд в сторону. Сегодня, по команде Ритцуко, Валькирия медленно нарезала круги по ангару. Возвращаясь на исходную позицию, поднималась выше, а затем всё повторялось. В перерыве между командами, я дёрнул блондинку за халат. Та испуганно подпрыгнула на месте, а затем гневно глянула на меня. -Нагрузки для пилота не многовато-ли? Она больше часа круги нарезает. -Здоровью ничего не вредит. Посмотри на биометрию - блондинка кивнула в сторону монитора с индикаторами. Я решил рискнуть и спросил: -А вы мне может гифку показываете одну и ту же? Вон, пульс 96, он и минут 15 назад был точно таким же... Ритцуко вцепилась руками в стул. Я посмотрел на абсолютно спокойную Мисато. -Я же не перегибаю как вчера? Мисато внимательно посмотрела на меня и, спустя паузу, холодно констатировала: -Перегибаешь. С недоверием перегибаешь. Ритцуко тем временем злобно прошипела: -Лейтенант. Ваша паранойя мешает проведению испытаний, будьте добры... Мисато взяла меня под локоть и, уверив подругу: -Я позабочусь о нём. Делай своё дело. Отвела меня в сторону. Отпустила руку. Мы молча следили за приближающейся к окнам пташке. Будь здесь крокодил, Рихарда Вагнера угадали бы сто проц Мисато прервала молчание, ставя точку в больной теме. -Я понимаю тебя. Понимаю, что ты боишься. Но своим беспокойством ты делаешь только хуже. Машина безопасна. Система управления хорошо известна пилоту. Будешь мешать персоналу - не важно Ритцуко или кому-то ещё, приструню - она стрельнула в меня слегка испуганными глазками, будто боясь последствий. -Зачем же? И как? -Правда хочешь знать? - тихо произнесла она. Я кивнул. -Хорошо. Считай, что мы квиты за вчерашнее и перед Ритцуко можешь не извиняться... -Ну? Ты это... -Нет не это - перебила она меня, повернулась всем телом ко мне и внимательно заглянув в глаза, продолжила: -На месте Маны изначально должны были быть Муссаши и Асари. Помнишь их? Пиздюки. Убитые мной пиздюки. Блять. Что-то содрогнулось, лопнув в моей душе. Осколки прочно засели внутри, изрезав нервы. -А она сидела бы дома. С тобой. Я ведь видела трансляцию с КМ-7 когда ты её вытащил. Я видела, как она смотрела на тебя. Ты сам виноват, лейтенант. Мисато развернулась и неторопливо ушла из рубки. Я повержено прислонился лицом к стеклу и посмотрел на чудной летающий механизм, поднявшийся на один уровень с окном. Увидел кабину. Увидел свою девочку внутри. Увидел её радостные глазки, смотрящие на меня. Натянуто улыбнулся. Валькирия развернулась боком и стала нарезать круги. Всё вокруг меня померкло, потеряло значение. Кроме девочки, которая напрямую была связана со мной. Из-за меня! Из-за меня она там, блять! Я в негодовании ударил кулаком по стеклу, изрядно матерясь. Ритцуко искоса посмотрела на меня, нажала кнопку микрофона и, быстро проговорив: Пока что это всё, Мана. Перерыв. Сажай Валькирию Направилась ко мне. Без слов взяла за рукав и повела за собой к выходу. Я покорно следовал за ней, развернулся уже на пороге рубки и, встретившись взглядом с недоумевающей Майей, пулей выскочил к лифту, спеша добраться до курилки.***
Ещё один бычок вдавлен в пепельницу. Ещё одна сигарета идёт следом. Машинально закуриваю, лбом упираясь в запястье правой руки с дымящейся сигаретой между пальцев. Локоть правой руки упирается в затёкшую ляшку. Хаотичный поток мата в голове не позволяет выловить хоть какую-то мысль. Дверь открывается и, закрывая лицо рукавом моей шинели, в курилку заходит Мана. Мисато, сидящая на скамейке напротив меня, внимательно смотрит на девочку. Откашливаясь, она спрашивает: -Котик, куда ты пропал?! Я тебя обыскалась! Я выдохнул затяжку на штанину, смертельно боясь поднять глаза на девушку. Та вдруг села на мои колени и обхватила ладошками моё лицо. Я, пьянея на ходу, целую ласковые белоснежные ручки любимой. -Котик...Посмотри...на меня...Что такое? - я послушно поднял голову по траектории ладошек девушки. Посмотрел в эти недоумевающие, испуганные серо-голубые глазки. -Э-это...Опять...Боишься... -Нет. Не боюсь. Ненавижу. -Почему? - котёнок жадно обнимает меня. Не желая дымить в упор на девушку, тушу скуренную наполовину сигарету и обнимаю Ману. -Себя ненавижу. Это из-за меня ты в Валькирии. -Перестань говорить ерунду! Капитан ведь старше тебя, поэтому может командовать и мной...Что такое? Я никогда тебя таким грустным не видела...Это...Из-за девушки, да? Я...Я уверена, она...она не мучилась... Я тяжко вздохнул, кряхтя. Мисато горько ухмыльнулась. Капитан, лукавейшая сука[2], произнесла роковую фразу: -Ты ей так и не сказал? Она до сих пор не знает? -Что? - оживилась девочка и повернулась лицом к надменно курящему командиру. Не дождавшись ответа, котёнок вновь посмотрела на меня и принялась добивать утешениями: -Ведь...Не я одна этим занимаюсь...Я же прибыла с Асари и Муссаши...Помнишь? Они...Они наверняка тоже участвуют в таких же проектах. Они ведь тоже живые люди и кто-то о них беспокоится...Но ведь они пилотируют что-нибудь, я уверена, может даже T-RID Мисато горько и истерично засмеялась в углу. -ТАК ТЫ ЕЙ И ЭТОГО НЕ РАССКАЗАЛ?! - разразившись злобным смехом, капитан встала со своей скамьи и, положив руку мне на плечо, слегка похлопала. Мана, к моему мощнейшему удивлению, одобрению, облегчению и огромному взрыву искренней, бескорыстной любви и благодарности, видимо назло Мисато, сказала, сильнее обняв меня и прижавшись вплотную: -Не хочешь не говори, котик, я всё равно люблю тебя! Если будешь готов или захочешь - расскажи когда угодно, хорошо? - она мило улыбнулась, глядя мне в глаза. Я жадно поцеловал её. И понял. Я крепко, на всю свою жизнь по уши влюблён в эту девочку. И разлюбить никогда не смогу... Разорвав поцелуй, Мана нежно потёрлась о мои щёки и, мило смеясь, спросила: -Ты покушал? -Да -Что ты кушал? Я невольно улыбнулся и принялся щекотать её. -Котик! Котик, щекотно, прекрати! Ай! Кот-и-ик! Ну котик! - она мило краснела и смеялась. Радость в её серо-голубых глазках - самое лучшее, что я видел в своей жизни -Тогда покусаю! - прекратил щекотку и прильнул к девичьему ушку, нежно кусая его губами и тяня в сторону. Мана по-кошачьи зашипела, засмеялась и, принявшись недовольно мяукать, осторожно водила ногтями по моему, покрытому шрамами, лицу. Мы синхронно прекратили и потёрлись носиками, улыбаясь. -Пойдём скорее! А то у меня перерыв скоро кончится. -Пойдём и котёнок...Прости что заставил мотаться...И...спасибо, что всё-таки нашла... - покорёно улыбнулся я. Мана мило улыбнулась в ответ, ласково посмотрела на меня и сказала: -Конечно нашла. Иначе и быть не могло! Я обнял её, поцеловал в лоб, вдохнув аромат пьянящих волос. Девочка прижалась, затем слезла с меня. Я встал со скамьи и, взяв любимую на руки в широкой, волочащейся по полу, шинели, вышел из курилки***
Вторая часть эксперимента прошла довольно быстро - во время перерыва Валькирию откалибровали, выслушали мнение котёнка, составили пару заметок для техников, а затем, прогнав всю лётную программу первой половины тренировки, отпустили.***
Лето тем временем наступало: полный свежих ароматов вечерний воздух наполнял душу лёгкостью и расслаблением. Рыжий закат блестел в любимых серо-голубых глазках, ложился на любимую белоснежную кожу, на любимые каштановые волосы, часть из которых я осторожно убрал за манящее ушко и вложил какой-то яркий, приятно пахнущий, цветок под милое хихиканье краснеющей Маны. Взявшись за руки, мы шли по улицам. Мана отчего-то поездки на джипе не любила - говорила он слишком подходит моей форме и лицо у меня сразу становится серьёзным да и вообще - слишком сильно я напоминаю военного, в котором прячется "любимый, самый любящий, заботливый и ласковый котик". Постепенно мы выработали свой, только наш маршрут - пролегающий через самые озеленённые участки мегаполиса, в частности - через парк, где купив булок в местном ларьке, можно было покормить уточек в небольшом озере неподалёку. Голос, когда-то бывший мной спросил: Какого хрена? Коим боком их потом завозят после каждой атаки? Не эвакуируют же в самом деле...А грохот такой, что никакое утиное сердце пожалуй не выдержит, разорвётся наху... Я мотнул головой, отогнав ненужные мысли. Восторженное хихиканье Маны. Безмолвная трапеза уток. Рыжее солнышко мягкой рябью ложится на дрожащую и исходящую кругами после очередного попадания хлебобулоШного изделия, воду. Вот булки закончились. Утки уплыли. А Мана крепко-крепко прижималась к моему плечу. Мы сидели на шинели и смотрели на уходящее за урбанизированный горизонт, красное солнце. Неподвижная вода, подобно зеркалу, вмещала довольную, широко и счастливо улыбающуюся мордочку Маны, щекой тёршуюся о моё плечо. Вскоре веки девочки опустились, она засопела. Солнце скрылось, оставшись розовой акварелью на голубом небосводе с неспешно курсирующими на нём, крейсерами розово-бежевых облаков. Пели птички. Понемногу сгущался летний, синеватый сумрак. Разом зажглись на противоположном берегу, фонарные столбы. Пёстрым калейдоскопом засветились небоскрёбы. Где-то далеко-далеко на горизонте, едва заметно, всплывали из под земли плиты. Этакая оборона города, как говорила Мисато. Всё никак к этому не привыкну...Такой пейзаж поганят, а толку? Тяжело вздохнул, посмотрел на сопящую девочку, обнявшую всю мою руку от плеча до кисти из-за всех сил. Настроение быстро вернулось в норму, даже стало лучше. Как же я счастлив! Понял я, расслаблено вздохнув. Бережно поцеловал девочку, отчего та поёжилась, усилила объятия и сквозь сон что-то пробурчала. Вновь прильнул к любимым девичьим губкам. Отстранившись в одышке, посмотрел на любимые океаны из серого и голубенького в нескольких сантиметрах от меня. Веки опустились, Мана зевнула, потёрла глазки, открыла один из них. -М...м...Котик... Затем вновь зевнула и, отпустив руку, вяло обняла мой торс, повиснув мёртвым грузом. Я прижал спину девочки одной рукой, поднялся с сокровищем всей моей жизни на ноги и, взяв стряхнув, шинель, укрыл ей Ману, обняв девушку обеими руками и неся домой.***
Максимально бесшумно(насколько это вообще было возможно), открыл дверь. Прошёл внутрь и прикрыл её, не хлопая. На ощупь разобравшись во мраке прихожей, разулся. В лунном свете пробравшись к кровати, осторожно положил котёночка, известными ухищрениями, путём поцелуев, вырвался из мёртвой хватки, укрыл одеялом и забрал шинель. На цыпочках повесил её в прихожей, хлопнул дверью, закрыл её на все замки, вернулся в комнату. Осторожно снял с манящих белоснежных ножек туфельки цвета охры, отнёс их ко входу. Поставил на место наши пары обуви. Вернулся в комнату. Разделся и, осторожно придвинувшись вплотную к девочке - сдался в плен: хмурящееся личико превратилось в счастливое, ласковые руки мёртвой хваткой прижали меня в упор. Мана сквозь сон закинула свою ножку за мою поясницу и уткнулась в один из шрамов на торсе, щекотя его своим дыханием. Как же я счастлив... Вновь осознал я, опустив веки. El huervo - Ghost Первые лучи рассвета мягко ложились на потушенный костёр. Сырость земли и свежесть раннего утра смешались в морозящем внутренности воздухе. Наваждение сна быстро улетучивалось. Пели ранние пташки. Жужжала мошкара. Переливаясь волнами, густая растительность джунглей оживала. Голубое небо, окроплённое мощной листвой деревьев, разверзлось ярким солнцем. -Просыпайтесь, лейтенант. Нам пора. - прошептал севший напротив меня Кадзи в камуфляже. Тёмно-зелёная панамка, краска на лице, карабине м4, снайперке м25, оснащённых глушаками и всей остальной снаряге. Рюкзак за плечами, спальный мешок и прочий инвентарь убран и упакован. Я кивнул новоиспечённому сержанту, и начал собираться. Через несколько минут следы стоянки были тщательно скрыты. Мы направились дальше вглубь джунглей, меняясь каждые полчаса. Утренний туман оседал в долинах, покрытых высокой травой. Удушливая жара влажностью окутывала ежесекундно купающееся в собственном поту, тело. Краски окружения смешивались во всех оттенках вездесущего зелёного. Японец осторожно пригибал широкие листья папоротников вниз, медленно, почти бесшумно шагая. Жаркий спёртый влажный воздух забивался мёртвым грузом в лёгкие. Выпученные глаза заливались потом и, уже привычно, горели. Руки намертво вцепились в винтовку. Малярийные комары назойливо жужжали и целыми роями усаживались на шее, загоревших руках, чья потная кожа отблёскивала от солнечных лучей. Дышать становилось невозможно. Слёзы смешивались с потом и незаметно заливали лицо. Красные глаза слипались, редко моргая. Мы шли медленно, максимально осторожно. Изредка пробивается, сквозь густые заросли солнце - лучами ложась на пылинки тумана. Берцы неслышно проносились через мокрую от росы, густую траву, облепившую штаны. Колотится сердце, норовя перейти в дрожь по всему телу. Ходячий, средних размеров кустик передо мной, развернулся, поднял левую руку с указательным пальцем вверх и сделал им круг в воздухе. Рокировка. Я, согнувшись, прошёл вперёд и, бегло осмотревшись, перебрал пальцы на М4. Небольшая полянка с травой по пояс, окружена деревьями, за которыми растительность совсем буйная - не пропускает солнечный свет. Рассвет тем временем поднимал светило всё выше, окрашивая кору и стебли моря растений. Кожа отчаянно просила смыть камуфляж - он стягивал её, закупоривая и не давая дышать. Начинали выёбываться нервы. Молниеносно моргая, тщетно пытался умерить нарастающую панику. Полянка подходила к завершению - густым кустарникам, листва которых была окроплена солнечным светом. Осторожно прошли дерево, я ступил в кустарники. Стараясь не шелестеть, медленно, будто не шевелясь совсем, начал пробираться дальше, постепенно ложась прямиком на листья. Солнце на мгновение блеснуло совсем ярко - я лёг в траву, которая закрывала ползущего с головой. По-пластунски, медленно, добрался до обозначенных камней, вокруг которых разрослись остальные кустарники. Впереди был овраг, ведущий к сборищу ублюдков, в низине долины. Подкрался Кадзи и, устроившись рядом, перевёл дыхание. Мы вышли на позицию - утёс в километре от лагеря наркош. Кадзи, уложив М4 в локтевые сгибы, достал бинокль. Я слегка отполз назад, засел в кустах, прислушиваясь. Тишина. Вновь лёг в траву и, подполз к сержанту. -Можно. Условия подходящие. До появления цели полчаса. Я кивнул и сказал: -Окапываемся. Мы синхронно отползли обратно. Я, присев, прильнул к М4 и сквозь прицел разглядывал тьму зарослей впереди. Кадзи хлопал по плечу и мы меняли дислокацию. Когда в радиусе 150 метров всё было заминировано, мы вернулись на позицию. Я достал М25, поставил её на сошки, слева от камня, дабы ствол не выходил из зелени. Листья колыхались от лёгкого ветра, но так и не осмеливались закрыть оптику. Я прильнул к биноклю. Узкая дорожка оканчивалась невидимым с этого ракурса поворотом и вполне видимым высоким решетчатым забором, с четырьмя сторожевыми вышками по периметру. Были видны два средних размеров, деревянных домика, идущих в ряд. Напротив них - павильон. Помимо патрулей, расхаживающих по периметру и смены караула, был среди проснувшихся ранних пташек и ещё кое-кто, только что докуривший у первого домика и бросивший бычок в траву. Это был длинноволосый пожилой латинос со шрамом на лице, одетый в камуфляжные брюки и жилетку, неторопливо расхаживал взад-вперёд, заложив руки за спину - тот, кто должен встретить нашу цель. По узкой тропинке медленно начал ползти трясущийся внедорожник. У самых стен он свернул влево и скрылся в гуще растительности. Пора Я убрал бинокль, перевёл дыхание и снял крышки с прицела М25. -Вижу цель. Я прильнул к оптике, в ответ на шёпот Кадзи. Показались силуэты людей, размером почти со спичку. Внедорожник остановился перед павильоном. Из транспорта вышел коренастый морщинистый мексикос в бандане на башке, камуфляжных брюках, берцах и тёмно-зелёной футболке. Потянулся, деловито поздоровался с латиносом. Прицельная планка, дрожа, остановилась в районе шеи. Я вжимаю спусковой крючок, но он не двигается. Сердцебиение участилось. Дышать стало невозможно. Что-то мокрое окутало всё тело. Нажимаю на спусковой крючок, но он будто растворяется, подобно зелени, тьма окутывает всё. Я прижимаюсь почти вплотную к винтовке, но вместо ожидаемого удара глаза об оптический прицел, прорезаю пустоту, сую голову дальше, шарю в воздухе, пытаясь нажать на спусковой крючок, рвусь вперёд и... -Котик, что с тобой?! Тьма. Сумрак. Комната. За окном городской пейзаж. Ватное тело немного возвращается к чувствительности - я ощущаю девичьи объятия. Руки незнакомки крепко стискивают потного насквозь, меня. Я сглатываю, бешено дыша. Опускаю веки. Опять прицельная сетка. ВОТ ОН ВОТ ЭТОТ ГОНДОН СУКА НАДО ВЫСТРЕЛИТЬ, УЙДУТ, ГЛЕБ ЕГОРЫЧ, УЙДУТ БЛЯТЬ! НЕ ЖМЁТСЯ! НЕ ЖМЁТСЯ! ЗАЕЛО НАХУЙ! Подняв веки, понимаю, что скриплю зубами. Всё также бешено дышу. Смотрю на незнакомку. Смотрю на пейзаж за окном. Шлюха? Нет, не похоже, они так не обнимают...Почему мне гадко стало от...Чт-чт-что за... Её объятия теплом пробуждали что-то внутри. И всё больнее становилось от того, как я её назвал. Где я? В Вегасе? Я не должен быть в Вегасе, был один хороший снайпер, на гражданку вышел, игроманом стал... Я с силой отцепил руки девочки, отчего та вскрикнула и с болью, кажется даже со слёзками посмотрела мне прямо в глаза, после того как панически включила свет в торшерах. Что-то внутри меня больно ёкнуло, взорвалось, мучительно оплавляя нервы. Мне вдруг очень сильно захотелось убить себя за то что эта незнакомка сейчас сидит в кровати, плачет, зовёт своего кота и потирает запястья в тех местах, которые я сжал, отцепляя её. Бардак, дурдом какой-то... Я вскочил - оказалось на мне помимо семейников была тёмно-зелёная футболка. Пот заливал меня всего, я до сих пор бешено дышал, руки тряслись мелкой дрожью. Холод неизвестности убивал чувства, одно за другим. Тело вновь стало ватным. Я снял мокрую насквозь футболку, продолжив обливаться потом. Открыл тумбочку сбоку от кровати, на которой лежало фото Алисы. Какой-то ширпотрёб: пустой портсигар из-под беломора, полупустой блок честера, несколько жиг, часы. Нихуя не понимаю...Куда я его дел?! Девочка то и дело набрасывалась на меня с объятиями, висела на мне и звала кота. Почему-то мне пришлось приложить усилие, чтобы сказать: -Отъебись. Не путайся под ногами блять. Не мешай! - почему-то мой ор и последующий плач девочки, которая тщетно пыталась донести мне что-то про ману небесную острой болью разрывали меня на части. Старею, размякаю бля...Хе... Не помню сколько всего перевернул - перешёл к подушкам. Обе скинул на пол, перевернул кровать - нихуя. Кипячение крови достигло апогея. Кольта м1911 нигде не было. Очередной прилив сил вернул чувствительность ватному телу. Оказалось девочка плакала, обняв меня руками и ногами со спины. Опять что-то про ману говорит и кота зовёт. Что она лопочет блять?! Повержено сел. -Слезь. Слезь, блять! Плачущая девочка отрицательно помотала головой и продолжила целовать шрамы на спине, шею и всё, до чего могла дотянуться. Ну и хуй с ней! Пусть сидит бля, один хуй чё-то сердечко выёбываться начинает как её обижу и вообще говно какое-то нахлынывает...Куда я мог бы деть всё обмундирование? Огляделся. Шкаф справа от кровати. Слева балкон. Ага Залез под кровать. Нащупал рукой что-то. Сундук. Тяжёлый, надо двумя... Обеими руками обхватив невысокие ящички, стал пододвигать их к себе. Наконец, достал один. Заперт на увесистый замок. Тут эмоции и разум полностью отключились В башке крутилось паническое: Нет, нет, нет, только не это нет... Совершенно на автомате, рефлекторно, я отодвинул тумбочку, достал с пола связку ключей, вернулся к ящичками, выбрал самый большой и, дрожащими руками, ревя, захлёбываясь слезами и в порыве ярости нечеловечески крича, с первого раза воткнул нужный ключ в нужный замок, провернул. Открыл. И тут же закрыл себе рожу ладонями, в порыве злобы крича, раздирая глотку и плача. Усиленный удар понимания и пробуждения ударил по извилинам, прочистив мозг. Всё было там, куда и как я его положил Отнял руки от лица и тупо, совершенно отключившись, без эмоций смотрел на кевлар, мною вложенный сюда и запертый здесь, на каску, на разгрузку с аналогичной историей попадания. Я в командировке. Со мной Мана Киришима, мой котёночек. Я люблю её больше всего на свете. Мне снился не сон, а воспоминание. Мы вместе с морскими котиками и ЦРУ накрывали колумбийский наркокартель. Я убил бывшую за измену. Да. Помню.Всё помню. Котёнок... Я горько заплакал, хныкая. Капал слезами на кевлар, стоя на коленях перед ящиками, куда я положил своё обмундирование. Отчётливо чувствовал любимую, которой сделал больно, до смерти перепугал, на которую наорал, обматерил, ещё и обозвал... Тут же закрыл ящик на замок. Поставил всё на место. Взял ключи. Заткнулся - слёзы бесшумно стекали по лицу, от всхлипов и рёва, я кое-как сдерживался. Стал натягивать штаны. Маночка всхлипывала. Сорванной глоткой хрипела: -бя...люблю тебя...Котик...Это я...Мана...Мана...Киришима...Твой котёночек...Я люблю тебя...Люблю...слышишь? По...Поговори со мной...С-скажи хоть что-нибудь... Сглотнув ком в горле, я бережно коснулся пальцами её рук, обнявших меня за шею. От моего прикосновения любимая вздрогнула, перепуганная до смерти Затем обняла сильнее, видимо почувствовав изменение во мне. -Котик... - зарыдала она, уткнувшись в шрамы на моей спине. -Я люблю тебя! - отчаянно, из последних сил, прокричала она. Я сглотнул ком в горле и, едва слышно, с дрожью в голосе, прошептал: -М...М...М-м-мана... Всхлипнув, сквозь слёзы, девочка отчаянно восторгаясь затараторила: -Да! Э-это я! Ты и я, мы...Мы любим друг друга! Я Мана, твоя девочка, помнишь? Мана... Поверженный, я сел на кровать. Осторожно провёл по гладкой коже рук любимой -Помню. Всё помню. Мана зарыдала сильнее и стала жадно целовать моё лицо, выгибаясь из-за спины. -Котик...Котик мой...Мой котик...Я люблю тебя, слышишь, люблю! -И... - сквозь слёзы проронил -И я т-тебя... - и заплакал, прижимая её ручки, её ласковые, самые лучшие, нежные и любящие ручки к своим губам и жадно целовал их. Всхлипнув в очередной раз, унял плач. Мана осторожно отпустила меня. Проползла по кровати и села мне на колени, моментально придвинувшись вплотную к поясу. Я коснулся ладонью её заплаканного личика. Мана прижала её ближе и нежно потёрлась, любяще глядя в мои глаза. Большим пальцем я утёр слезу серо-голубого океана. -Я люблю тебя... - продрожал её нежный голос. Мана поцеловала меня в губы, обвив затылок. Блаженство растеклось по всему моему телу, немедленно согревая самую душу и приводя в чувство. Обессиленный, я плюхнулся на спину, утянув Ману, теперь лежащую на мне. Я вяло отвечал на её жадный, солёный от слёз, поцелуй. Девочка остановилась на мгновенье, посмотрела в мои глаза испуганно, затем её пьянящие серо-голубые океаны наполнились лаской и горячей, преданной любовью. Наши губы потёрлись друг о друга. Затем носик Маны потёрся о мой. Она улыбнулась, бережно приложила свои нежные ладошки к моим щёкам и спросила тихо: -Котик, что случилось? Что...Что произошло? Что с тобой, любимый? Я кое-как разлепил сухие, склеившиеся губы и тяжело вздохнул. Эти серо-голубые глазки заполняли всё пространство передо мной - их обладательница лежала на мне. Некуда отвести взгляд. Я молча и тупо смотрел в серо-голубые океаны, в которых я чувствовал, что не достоин не то что утонуть, но даже смотреть в них, говорить с их обладательницей или... -Ты не виноват...Слышишь? Не...Не виноват...Просто...Страшный сон...Да? - начала она, неуверенно кивая. Я сглотнул ком в горле и произнеся: -Извини. Перевернул девочку на спину, поднялся на ноги, схватил со стула рубашку и, застёгиваясь на ходу, набил карманы брюк сигаретами, зажигалкой, какими-то купюрами с жалованья и направился было к выходу, но тут поняв, что застёгиваю рубашку, надетую наизнанку, в бешенстве сорвал её с себя, стянул брюки и швырнул их куда-то. -Котик, котик, котик! - девочка тут же догнала меня и обняла со спины. Я молча подхватил её ножки и вместе мы направились на кухню. Вновь оказавшись в одних семейниках, приоткрыл окно, жадно хапая свежий воздух. Летняя ночь свежестью окутывала обросшую голову и лёгким ветерком ласкала насквозь потное лицо. Придя немного в себя, отошёл от окна, открыл кухонный шкафчик, двумя дрожащими руками ухватился за бутылку бурбона наверху, бережно достал его и поставил на стол, открыл и, в последнюю секунду, передумав пить из горла, развернулся в сторону шкафчика, неразборчиво мыча. -Я принесу, садись - Мана спрыгнула с моей спины и направилась к шкафчикам. Я обессилено плюхнулся на стул, провёл рукой по мокрому от слёз и пота лицу, поставил пепельницу поближе и, поднеся два пальца ко рту и, имитируя чириканье невидимой зажигалки другой рукой, уставился на Ману. Та поставила стопку рядом с бутылкой и направилась в комнату. Я молниеносно открыл бурбон и, наполнив ёмкость до краёв, резким глотком осушил её, зажав рот рукой и сокрушённо глядя в одну точку на скатерти.Рассвет
Значит я не в джунглях...Больше нет... Мана положила на стол пачку сигарет и зажигалку. Я немедленно достал папиросу дрожащими пальцами, стал чиркать зажигалкой, краем глаза следя за девочкой. Она вдохнула воздух с улицы, уперевшись ручками в подоконник, затем села напротив меня. Я затянулся и выдохнул. Мана смотрела на меня со вселенской болью в серо-голубых глазках. Вдруг девочка встала и, подойдя ближе, села на меня, вплотную прижавшись. Её личико утыкалось в мой оголённый потный рубцованный торс. Слёзки Маны соприкасались с моей кожей, будто передавая ласковую, всепобеждающую любовь. Девочка зажмурилась и, обняв меня изо всех сил, прошептала: -Я люблю тебя, котик...Что бы не случилось. Я хлопнул ещё стопку. Быстро и глубоко затягиваясь, добил сигарету, достал вторую. Прежде чем закурить, зарылся носом в пьянящий аромат любимых волос. Поцеловал макушку. -Прости меня. Прости меня котёнок. Новая слеза стекла с её щеки и, перейдя на мой торс, зудом продолжила путь вниз. Мягкий рыжеватый свет наполнял сумрак, окрашивая его в цвет ржавчины. Пока курил вторую, хлопнул третью стопку. Затянулся. Горечь расслаблением осела в лёгких. Румянец на щеках, жар, разгорающийся внутри. Я встал, обняв Ману и неся её на руках. В коридоре, увидев брошенную рубашку, остановился. Опустил девочку. Та продолжала обнимать меня, стоя на цыпочках. -Отпусти котёнок. На секунду. Та недоверчиво посмотрела в моё, видимо изрядно помятое, выражение лица. Смахнула с него слезу, еле дотянувшись пальчиком и пристроилась сбоку, обняв руку. Я поднял рубашку и проследовал в комнату, уводя вместе с собой Ману. На пороге остановился, а девочка продолжила по инерции тянуть меня дальше. -Прости меня котёнок. Больше я не причиню тебе вреда. -Я тебя люблю. И верю. - мило улыбнулась Мана, глядя в мои глаза. Тяжело вздохнув, вырвался из вялых объятий. Стал быстро надевать рубашку. -Я вызову джип. Заберу тут всё. Больше ты меня вне заданий не увидишь, хорошо? -Нет-нет-нет-нет-нет! - девочка подбежала, встала на цыпочки и, обняв шею, притянула к себе, страстно хоть и неумело поцеловала, отстранилась и начала тереться носиком о мой торс, мёртвой хваткой обняв его. -Мана... -Котик! Скажи, пожалуйста, скажи или, если не готов...Хотя бы намекни что с тобой! Я хочу помочь! -Я не хочу вреда...Я люблю тебя и не хочу твоих мучений. -А я твоих! Мы посмотрели друг другу в глаза. Мои любимые, серо-голубые глазки. Горячо и преданно любящие, испуганные и в то же время твёрдо настроенные. -Куда ты не пойдёшь я с тобой. Всегда буду. - сказала Мана и уткнулась мокрым от новых слёз личиком в мою грудь. -Хорошо... - обессилено выдохнул я. -Скажи...Только...Хотя бы...намекни...Что с тобой, котик? Что с тобой случилось? Я боюсь за тебя! Тепло внутри меня разгорелось ласковой и нежной любовью к моему котёночку. Расскажу всё - потеряю её. Не расскажу - доставлю муки...Блять... -Хорошо...Хорошо, Мана... - я зарылся в её волосы и начал целовать макушку, избегая невыносимого взгляда любимых океанов. -Я...Я видел сон...Нет, не так...Это...Воспоминание. Из...Прошлой жизни...Я...Я тогда служил и...воевал не с инопланетянами, а с людьми... -Коти-и-и-к! - Девочка тут же начала гладить моё лицо, а я жадно припадал к источникам наркотического тепла любви - ласковым белоснежным ручкам. -Ты...Ты выполнял приказ! У-у тебя не было выбора! Т-ты...Родина... -Спасибо котёнок - слабо улыбнулся я и шёпотом добавил: -Не надо про Родину, хорошо? Девочка угукнула. Я тяжело вздохнул. Девочка запрыгнула на меня, обхватив торс руками и ногами. Я сходил на кухню. Взял бурбон и пачку сигарет. Пересчитал жалованье. -Мана, там кажется ключи от джипа на тумбе остались, можешь... Котёнок молча спрыгнула с меня и быстрым шагом направилась в комнату. Я тут же проверил карманы и, на ходу накинув рубашку, открыл входную дверь, вышел за порог, закрыл её снаружи и, вызвав лифт, спешно вбежал в раскрывшуюся кабину. Уже на улице, когда морозный утренний воздух ветром обдувал потное тело с незастёгнутой рубашкой, развевая её в стороны, я услышал за спиной: -Котик! Блять, не успел! Что она со мной... Резко обернулся и проорал, так что эхо раздалось по окрестностям: -Ну что тебе, что?! Не иди со мной, не трогай меня блять! Не видела что со мной творится!? Уходи, брось забудь меня! Найди другого, нормального! Не таскайся, не няньчись со мной, я бесполезен! Затем уже совсем сухо, глядя в любимые плачущие серо-голубые глазки продолжил тихо: -Я не достоин тебя. Я не могу быть с тобою рядом. Я причиняю только мучения и вред. Я забыл кто я такой, наивно подумал, что могу стать другим, нормальным, хорошим человеком, понимаешь? - горько усмехнулся, поняв что плачу. Коснулся пальцами своих мешков под глазами. Глянув на слёзы, продолжил, истерично тихо смеясь: -Это что за говно? Ты видела когда-нибудь такое, а? Мана молча обняла меня. -НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! - рявкнул я. Девочка вздрогнула, затряслась в испуге, но объятий не прекратила. -Котик...Куда ты? Почему... - она начала рыдать и сквозь слёзы продолжила, мучительно пытая меня болью своих серо-голубых океанов: -Почему ты уходишь? Н-не убегай от меня...Поговори...Со мной... Окончательно сдавшись, я обнял любимую и зарылся в её волосы. -Двери все закрыла? Она утвердительно кивнула заплаканной мордочкой. -Ты точно хочешь со мной? Ответ тот же. Скрипя сердце, я прекратил объятия и, сев за джип, завёл его. Мана перемахнула на пассажирское сиденье. Задрожала машина, рыча мотором. В рыжем предрассветном сумраке мы поехали вдоль опустевших дорог. Я проезжал мимо светофоров, горящих красным на перекрёстке. Выкручивал баранку, одновременно затягиваясь сигаретой без помощи рук и жмурясь от дыма, попавшего в глаза. Я не чувствовал реальности. Ни своего тела. Ни мыслей. Ни эмоций. Апатия и сюрреализм смешались в коктейле болезненных воспоминаний. Мана со вселенской болью смотрела на меня. Серо-голубые глазки не прекращали слёз ни на секунду. Этого. Просто. Не может. Быть. Я. Не. Мог. Её. Довести. До. Слёз. Не мог. Её. Довести. До такого. Затяжка за затяжкой. Сигарета за сигаретой. Перекрёсток за перекрёстком. Поворот за поворотом. Улица за улицей. Слеза любимой. Боль в её глазах. Страх в серо-голубых океанах. Поганое самоненавистничество, сжирающее меня изнутри. И где-то далеко, эхом отдавались крики раненых, перемазанных в собственной крови, несмолкаемые очереди пулемётов, всплеск комьев земли и осколков звоном наполнял череп... Что-то пронеслось совсем рядом, ослепив фарами и бибикнув. Я огляделся и встряхнул головой: джип стоял на перекрёстке. Справа уносился к кроваво-красному горизонту Абрамс. Постепенно однако сменивший обличье на мусоросборочную машину. Я проморгался. Рябь в глазах умерилась и песчаный камуфляж хамви, за рулём которого я сидел, сменился знакомым джипом. Я сглотнул и, боясь посмотреть в сторону Маны, вжал педаль в пол, продолжив путь. Наконец, знакомая дорога: заросли слева, домики на манер дач справа. Впереди уже виднелись окрестности военной базы. Свернув у ближайшего спуска, подъехал к шлагбауму. Нас обступили охранники. Мана, которая сидела, спрятав всё тело под моей шинелью, боязно посмотрела на меня. Я взял её руку, отчего та вздрогнула. Девочка прижалась ко мне, осторожно положила голову на моё плечо и опустила веки. Свободной рукой я открыл бардачок и, порывшись, достал пластиковую карточку NERV. Показал охране, те утвердительно кивнули красноберетному проверяющему в будке. Шлагбаум поднялся. Мана облегчённо выдохнула. Убрал карточку, захлопнул бардачок и, положив свободную руку на баранку, плавно вжал педаль газа. Однообразные, но очень знакомые дворики. Тишина. Свет горел в коттеджике вдалеке - в том самом окне, где была квартира моего командира. Мана обеими ладошками обхватила мою руку и сжала. Я улыбнулся. Девочка ответила тем же. И всё равно брехня какая-то... Всё происходящее вновь и вновь напоминало сон. Я не чувствовал своего тела, по-прежнему находясь не в состоянии выудить хоть какую-то мысль. Интуитивно, доверяясь подсознанию что-то делаю и куда-то иду. Я обидел напугал и наругал своего же котёночка! Да быть не может!Ровно как и тот факт, что мы вместе едем к командиру просто из-за того что я расклеился изрядно и позабыл о кошмарах в кровати...Полный бред блять Я припарковал джип. Отпустил руку Маны. Мы покинули транспорт. Я захватил ключ-карту и, войдя в дом вместе с девочкой, поднял руку с бурбоном и, что важнее - куском пластика так, чтобы консьержи видели. Пройдя мимо молчаливых постовых, зашли в лифт. Мана вновь мёртвой хваткой обняла меня, зарываясь личиком в рубашку. Электрическое солнце погружало кабину в мутно-жёлтый сумрак. Вспышкой перед глазами пронеслось воспоминание: я в отдышке высовываюсь из башни подбитого "Абрамса", белоснежная полоска выпущенного снаряда РПГ останавливается в полсотни метров от меня, осыпая комьями земли и ударной волной возвращая меня обратно. Пискнул лифт. Мана подёргала меня за рукав рубашки. Мы прекратили объятия и вышли на лестничную площадку. Я устало упёрся всем телом в звонок. Когда дверь резко распахнулась, отстранился. На пороге стояла Мисато в ночнушке, которую я прежде не видел. -Ты...Вы...Ч-что зд... -Кадзи дома? Мисато испугано кивнула. -Заходи - сухо произнёс я Мане и зашёл следом, хлопнув дверью. Мисато слегка наклонилась к девочке и спросила: -Что случилось? Мана боязливо посмотрела на меня. Я устало буркнул: -Одного не пускала. Разувшись, склонился над кедами девочки, но та будто бы опомнилась и стала отгонять меня. Я разогнулся и вопросительно посмотрел на Мисато. -На кухне - всё с тем же ужасом, мучительно глядела она, скрестив руки на груди. Я тяжело вздохнул, поднял бутылку на уровень лица и кивнул в сторону кухни. Мисато отрицательно помотала головой. Втроём мы направились в квартиру. Дрожащей рукой я открыл дверь на кухню и, переведя дух, зашёл внутрь. Кадзи сидел в семейниках и курил. Нехотя повернул голову на источник звука, мучительно улыбнулся и ухмыльнулся, опустив веки. Хмыкнув, Рёдзи произнёс: -Что, тоже не спится? Сейчас не лучшее время, полковник... Отнюдь не лучшее. Я устало вздохнул и, сев напротив него, со стуком поставил бурбон на стол. От этого звука, Рёдзи открыл глаза и противно улыбнулся. -Уже лучше. Затем взор упал на перепуганную Ману в моей шинели. Страх перешёл и на Кадзи. -Ты...чего...с делегацией... Я быстро достал дрожащими руками пачку, вынул сигарету и, судорожно затянувшись, выдохнул табачный дым, опустив морду в стол и проведя рукой по голове, спросил, разлепив засохшие губы: -Ты последнюю работу на янки помнишь? -Тот картель? Я молча кивнул, щурясь от дыма. Кадзи прыснул, отвёл взгляд к окну и, тяжело вздохнув признался: -Помню, как же не помнить...Я после него недели три срался пока в запое сидел...А ты...Ты же вроде бодрячком, не из пугливых? - любопытно посмотрел на меня бывший подчинённый. Я посмотрел на всю ещё испуганную Ману и Кацураги. -Мисато...Посиди с котёнком, ладно? -Нет! Котик, я с тобой! Я тебя не оставлю! Мисато в недоумении смотрела на меня. Спохватился Кадзи: -Всё в порядке. Его правда...Лучше оставить...Так...Будет проще. -Котик! - девушка тут же вскарабкалась на мои ноги и обняла ладошками лицо Я заскрежетал зубами и отвёл взгляд от серо-голубых океанов, которые пытали меня своей мучительной болью. Мисато похлопала девочку по плечу, с сочувствием глядя в мои глаза и сказала: -Пойдём, Мана. Расскажешь мне что стряслось. А то он ничего не расскажет. Поделись со мной, ладно? Девочка заплакала и сквозь слёзы выдавила: -Ладно... Мисато по-матерински приобняла её за плечи и увела из кухни, закрыв дверь. Я дождался пока шаги смолкнут и начал: -Не было такого раньше, вообще нихуя этого не было! Ебанные кошмары - да, были, но не эта хуйня! Какого блять...Я...Я...засыпаю с любимой, а потом просыпаюсь в джунглях и мы идём валить наркош?! Что за хуйня?! -Стоп-стоп-стоп. Давай по-порядку. Я перевёл дыхание. Затянулся. Выдохнул. Затянулся. Продержал затяжку чуть подольше. Выдохнул. Затушил бычок и, доставая вторую, ответил: -Мы должны были накрыть лидера боевиков, крывших наркокартель. Ты помнишь - Кадзи утвердительно кивнул головой, затягиваясь. Я продолжил: -М-мы вышли н-на...Позицию...Ты и я...Я...приготовился стрелять, этот уёбок был у меня в прицеле! Я... - тут истеричный смех со слезами и криком вырвался из глотки: -Я ЖМУ А ОН НЕ НАЖИМАЕТСЯ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ?! ЖМУ А ОН...ОН НЕ НАЖИМАЕТСЯ! ВИНТОВКУ ЗАКЛИНИЛО! Смесь страха, боли и ненависти дрожью окутала истерично смеющееся тело. Кадзи молча достал две стопки, наполнил их бурбоном до краёв. Я кое-как усмирил истерику. Выдохнул очередную затяжку и взял стопку в руки. Кадзи поступил аналогично. -Первая за то, чтобы такая хуйня тебе больше не снилась - поднял стопку Рёдзи. Я утвердительно закивал. Мы чокнулись. Опрокинули спиртное, жадно втягивая носом воздух у рук. Тепло горечью прожгло горло и спустилось вниз, кажется в самую душу, разогревая её. -Дальше что? - спросил в одышке Кадзи, кинув в рот сухарик из раскрытой пачки. Я поступил аналогично и ответил: -Дальше...Дальше я просыпаюсь в холодном поту и представляешь?! Ха...хе...Я думаю: а схуяль город за окном? Я в Вегасе? Но мне нельзя быть в Вегасе! Потом ищу ствол. Кольт свой...Ищу...Меня любимая и так и сяк и обнимает и целует... - я стал покачиваться из стороны в сторону, не в силах сдержать эмоции и продолжил, истерично смеясь: -А я...А я её не помню, представляешь! Вот так бац! И... И не помню нахуй! Не помню, но всё равно чувствую, что люблю её больше всего на свете! Чувствую а...А...Не понимаю...Ведь она...Она же мой котёночек...Она...Она всё для меня, у меня больше никого нет и не было никогда, ты же знаешь! Я люблю её и не хочу чтобы она из-за моей хуйни мучилась! НЕ МОГУ Я ВЫНОСИТЬ ЕЁ ИСПУГАННЫЙ ВЗГЛЯД, НЕ МОГУ! УБИТЬ И УМЕРЕТЬ ГОТОВ ЗА НЕЁ! А БОЛЬ, БОЛЬ-ТО САМ Я ЕЙ И ПРИЧИНЯЮ, ПОНИМАЕШЬ!? Кадзи внимательно кивал, периодически смотрел мне в глаза, а теперь наполнил стопки. Подняв свою, произнёс: -За любимых Я тихо повторил его фразу несколько раз, утвердительно кивая и, подняв стопку, чокнулся ею с Кадзи. Синхронно вливаем алкоголь и сжираем по горсти сухарей. Тепла ощущается меньше, зато горечь всё навязчивей оседает в горле. Прожевав, не дожидаюсь собеседника и говорю: -И...И что мне делать-то теперь? У меня никого никогда не было, я куда не сунусь - везде риск не вернуться был. Сейчас - чудо-гели у вас какие-то, без швов за пару часов мёртвых поднимаете, с инопланетянами ебашитесь, которых скоро оттеснять, у вас блять дети с этой хуетой справляются нах! Тут бля хоть запоя не прекращая в атаку лезь! Девочка, которую я люблю, любит меня, представляешь? И мы рядом и...Мне никогда так хорошо не было! Это...Это другой мир! Мир тепла, ласки любви и нежности! И... И бац нахуй! Эта хуйня всплывает блять! Я себя не помню, её не помню, ваще нихуя не помню! Ору, матерюсь, ругаюсь и любимую свою ЕДИНСТВЕННУЮ пугаю! Мучаю её! ПРИНОШУ ЕЙ БОЛЬ! Она...Она же мой котёночек, моя Мана...Я люблю её, больше всего на свете люблю, она всё для меня...А...А я собственноручно её...Перепугал до смерти, сделал больно... ДА БЛЯТЬ! - стукаю кулаком по столу и, бешено дыша, тянусь за сигаретой. Кадзи наполняет стопки. Мы синхронно поднимаем их. -Это...Это за то, чтобы тебе командировка обратно стала морем...морем по... -По колено... -пьяно пробурчал я. -Тощщщна - расплылся тот в улыбке и кивнул, ткнув на меня пальцем. Очередная порция горечи приятным теплом наполняет разорванную душу. Тяжело вздохнув, продолжаю: -Не тот я уже...Совсем не тот... Воздух пронзает скрип двери. Поворачиваю голову в сторону звука. Плачущая Мана с криками: -Котик! Котик! Коти-и-и-к! - кидается на меня и изо всех сил обнимает. Я жадно зарываюсь лицом в её волосы. -Я люблю тебя...Люблю, Мана. Ты мой котёночек, всё что у меня есть в этой поганой жизни. Я так боюсь потерять тебя. Ты...Ты ведь самая-самая красивая! Хозяйственная, умная! Такая нежная, ласковая, хрупкая! Моя! И я не хочу тебя терять! Просто не могу жить без тебя! Ты научила меня дышать! Ты открыла мне радость! Ты дала мне смысл! Ты...ТЫ ВСЁ ДЛЯ МЕНЯ! -Котик...Котик... - плача стонала она, гладя меня по голове и целуя лицо. -Я не брошу тебя, любимый! Мы будем вместе, несмотря ни на что, слышишь! Я...Мы вместе поборим твои воспоминания! Это...Это ведь просто прошлое! Тебе надо его прожить, переосмыслить, я понимаю...Пр-просто... Не гони меня...Поговори со мной, хорошо? - она ладошками обняла мои мокрые от слёз щёки и, посмотрев в глаза, улыбнулась. Я неуверенно кивнул. -Д-да. Да, Мана...Но...Подумай о себе? Я всегда был бесчувственным отбросом, только с тобой начал жить. По-настоящему жить. Я люблю тебя. И не хочу причинять тебе боль, муки и страдания. Я ненавижу себя за боль и ужас, которые видел в любимых глазах. Собственноручно приношу страдания любимой. Не надо так, Мана. Брось меня, забудь да найди кого другого. Я всегда расходник. Мне плевать. Мана, залившись слезами ещё больше, сжала ласковыми ручками мои щёки и приблизилась своим прекрасным личиком ко мне. -Нет не всегда. Ты не всегда таким был. У тебя же была девушка. - хрипя сорванным голосом, всхлипывая проговорила девочка -Котёнок, я ведь уже говорил... -Ты говорил, что она тебя не любила. Но ведь ты... - девичья бледная ладонь ласково погладила моё лицо. Мана продолжила: -Ты ведь любил её. И любишь до сих пор. Она сделала тебе больно, очень больно, поэтому мой котик такой... - девочка крепко обняла меня и, положив голову на моё плечо продолжила: -Весь в шрамах...Такой уставший, измученный...И до сих пор думающий, что он один. - девочка опустила глаза. Из опущенных век стекли последние слёзы. Мана мягко улыбнулась и продолжила: -Такой заботливый, ласковый и нежный. Такой осторожный. Такой любящий. Я поцеловал макушку девочки и шепнул: -Спасибо, котёнок. Извини, что разбудил, напугал и сделал больно. -Всё в порядке, котик. Это был не ты. Я усмехнулся. Мана объяснила: -Это был тот, кем ты привык себя считать. Ты мой котик, мой любимый, мой единственный. Кадзи, удивительно серьёзно для пьяного человека, разъяснил: -Он никогда никому не доверял свои чувства. Ему это непривычно и непонятно. Он не знал сам, что они у него ещё остались. Я нежно гладил голову засыпающей девочки и вслух размышлял, с улыбкой на устах: -Кто же знал, что наступит счастье? Что оно будет любить меня. Что оно будет ждать меня у мед.отсека, а потом искать? Что оно вообще способно смотреть на меня без презрения или жалости? Что наречёт своим котиком. Что позволит называть себя своим котёночком. Что будет заботиться обо мне и будет позволять заботиться о ней самой. Ты - моё счастье, Мана Киришима. Я люблю тебя, мой котёночек. -Я тоже тебя люблю котик... - сказала она, улыбнулась шире и поёрзала на мне, устраиваясь поудобнее. Мисато упёрла руку в бок и, в негодовании отрицательно мотая головой, тихо сказала: -Тренировки завтра не будет.Что с вас взять в таком виде? - по-матерински улыбнулась Мисато, счастливо глядя на нас. Когда Мана сопела и пыхтела как паровозик, я прошептал: -Что она сказала? Мисато тихо села рядом, взяла стопку, налила в неё остатки бурбона и, выпив, ответила: -Что был сам не свой: никого и ничего не узнавал. Взгляд, говорит, самый злобный в мире стал. Прикасаться к себе поначалу не давал. Чуть с себя не скинул. Искал что-то. Я в негодовании отрицательно покачал головой: -Бардак, бардак полный...И после этого она от меня не хочет уходить? Не верю... Мисато тяжело вздохнула и начала пепелить меня взглядом. -Ты конченный подонок. Посмотри на неё. Я опустил веки, понимая что не могу не верить котёночку. -Ну? Правильно, не можешь ты оставаться той же сволочью, по крайней мере, пока Мана рядом. Не отрицай, летёха. И сам ты рад в глубине души, что тебя любят. Вспомни как у неё загораются счастьем глаза, стоит тебе появиться в её поле зрения. У тебя они загораются точно также. Ты же сам радостью светиться начинаешь рядом с ней. -Я не хочу делать ей больно. -Если оттолкнёшь её - сделаешь только хуже. У Маны никого здесь нет, совсем никого. Родители далеко, а одними письмами человеческое общение не заменишь. Я удивляюсь, как она до сих пор не...прости лейтенант...Как она до сих пор не сделала ничего с собой...Я бы давно нажралась или удавилась. А может первое, а потом второе - Мисато тяжело вздохнула и с материнской нежностью пригладила волосы спящей на мне девочки. Кадзи собрал руки в замок и, подперев подбородок, то ли хитро то ли завистливо, глянул на меня и сказал: -Такая она вещь, любовь. О тебе заботятся и рады такой возможности. Она дышит тобой. И живёт, я уверен, ради тебя одного. Привыкай, лейтенант. Мой взор затуманили слёзы. Я смотрел на спящую девочку и шептал: -Значит, я её мучай, пугай и делай больно, а ей от этого хорошо? Не могу. Не хочу чтобы...Что-то случилось...***
Что-то случилось. Странное расслабление прошло по извилинам мозга, расслабив его. Обмякло что-то и во мне. Сигаретный дым, алкоголь...БЛЯТЬ ГДЕ Я?
Что случилось?
***
Я вообще уже нихера не помню... Помню как мы с тобой здесь сидим...Пьём...А...Она тут...откуда...И вообще что я здесь делаю, когда наша с Маной квартира не здесь? Мисато проморгалась и, посерьёзнев, спросила, пристально глядя в глаза: -Ты не помнишь? Ничего не помнишь? Я поднял на неё залитое слезами лицо и честно признался: -Нет...Ничего не помню...Я...Я лёг спать...С Маной...Закрыл глаза...Открываю и...Мы тут, у вас...Она на мне спит, я тут сопли с какого-то хуя лью и на душе кошки скребут. Что со мной? - перевожу взгляд от ужаса в глазах Мисато к тоскливому взору Кадзи. Рёдзи ответил: -Посттравматический синдром. Столько лет ты был самым злобным сукиным сыном, которого я знал. И ведь...Ты соплей никогда не лил. Не расклеивался. Сколько не выжри - всё тебе поебать, лишь бы высоту под белкой взять. А тут на те нахуй...Кто же знал, что какая-то девчушка откроет тебя? Столько лет - ни слезы не проронил, а теперь вот...За все десятилетия нахлынуло...А, полковник? Я молча начал кивать. -Так расскажете, что случилось? Мисато закатила глаза и закрыла лицо руками. Кадзи тяжело вздохнул и сказал: -Тебе приснилось, как мы с тобой пару лет назад брали колумбийских наркошников по заказу янки. Проснулся ты в холодном поту, никого и ничего не узнавал. Поехал к нам, пивнючиться и обменяться воспоминаниями. Я кое-как собрался с мыслями и, победив ком в горле, дрожащими губами произнёс, обливаясь новыми слезами: -А Мана? -Она в порядке. Напугалась немного и всё. Тебя одного не пустила. Боялась за тебя - произнесла Мисато, с интересом поглядывая на меня. Я горько ухмыльнулся и запрокинул залитое слезами лицо к потолку. -Всё понятно. Пора мне вещи собирать. Я знал, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой...И длиться чуть больше мгновения. -Ничего подобного, лейтенант. Она тебя любит и не за что не отпустит. Я усмехнулся и уронил голову на грудь, пробурчав: -Ну да, вас там не было...Вдруг я её не просто напугал а...Что если я сделал ей больно? Вдруг я её... -Тогда бы она не заснула у тебя на руках. И не поехала бы с тобой. И не ворвалась бы сюда, на кухню, изо всех сил обнимая тебя. -Да? - я светло улыбнулся, глянув на командира. -Конечно. За неё не беспокойся, она ради тебя и убьёт и... -Не надо. - перебил я командира и спросил: -А мы вообще...На джипе сюда? Мисато и Кадзи переглянулись. Кацураги посмотрела на меня, помялась и сказала: -Ну...Да, наверно...Транспорт не ходил, вы совсем рано перед рассветом выехали. Удивительно, что ни на кого не нарвались. -Не знаю, не нарвались ли. Ничего не помню - я тяжело вздохнул, оглядел комнату и, покрепче взяв любимую, встал с дивана. -Может у нас останетесь? Что-нибудь придумаем с кроватью. Куда тебе в таком виде? Пронзительным писком раздалось эхо из комнаты: -ДУРАК СИНДЗИ! Я взглянул на запястье. -Блять, часы забыл. - улыбнулся я. -Уже 6. Нам с Кадзи пора. Потом Аска и Синдзи в школу начнут собираться... -Ясно, тут не до сна. Пойдём мы - я ласково пригладил белоснежную щёчку любимой, закутанной в слишком большую для неё шинель, отчего Мана улыбнулась сквозь сон. Дойдя до входной двери, не зашнуровываясь, еле-еле вдел ноги в берцы, взял кеды Маны и, обернувшись на пороге, сказал: -Спасибо вам...Огромное...Если бы не... -Перестань - грозно стрельнула глазками Мисато. -Обращайся. Бурбон у тебя неплохой - улыбнулся Кадзи, отчего моя командирша ткнула его в бок локтём, злобно хмурясь. Умеряя головокружение от спиртного и расшатанных остатков нервной системы, помня о не завязанных берцах, вышел за порог, попрощался с обитателями квартиры, вызвал лифт и, зайдя внутрь, стал любоваться спящей у меня на руках красавицей. Белоснежные веки опущены. Ласковые розовые губки, которые так хотелось поцеловать, сворачивались трубочкой и выдыхали, посапывая. Шинель закрывает всё девичье тело целиком, лохмотьями вися над полом. Двери лифта расплылись. Я вышел на лестничную площадку, промелькнул мимо заспанных консьержей и выбрался на улицу. Свежий тёплый воздух летнего утра. Глубокий вдох. Выдох наполняет усталостью измученный мозг и тело. Может и надо было остаться? Подумал я, зевая. Сел в джип, бережно усадив девочку на переднее пассажирское сиденье. Повернул ключ зажигания. Машина взрычала и затряслась. Котёнок вздрогнула. Прохладный ветерок колыхал воротник шинели, в которую, подобно одеялу, куталась хмурящаяся Мана. Девочка зевнула, потянулась, приоткрыла глаза и, бегло осмотревшись подскочила на месте, открыв нежную кожу плечиков и манящую шею. Шинель несколько спала, остановившись в аккурат на вырезе маечки Маны. -Прости. Разбудил. - сухо сказал я, улыбаясь любимой. Она тут же села на меня и крепко обняла, зарываясь личиком в рубашку на моём торсе. Я чувствовал её бешеное сердцебиение. Бережно укрыл девочку шинелью. Мана поёжилась и тихо сказала: -Я люблю тебя, котик -Я тоже тебя люблю, котёнок - ответил я, счастливо улыбаясь. Девочка вновь зевнула и опустила веки, не прекращая однако, объятий. Я осторожно вжал педаль газа. Тёплые пятна солнечных лучей украшали улицы. Миновав одинаковые коттеджные дворики, а затем КПП, мы выехали к трассе, повернули влево и направились к городу.***
Кое-как добрались до дома. Мана дремала всю дорогу, периодически усиливая хватку. Вовремя вспомнил о берцах и завязал их. Держа девочку на руках, вышел из джипа и закрыл его. Из последних сил борясь с выключающемся сознанием, вхожу домой, поднимаюсь на лифте...Вот и наша квартира...Дверь, ключи. Хлопок дверью. Обувь. Ставлю кеды Маны на место. Разуваюсь. Проношу девочку в комнату и укладываю на кровать. Осторожно тяну на себя шинель, чтобы заменить её одеялом. Мана хмурится и ругается сквозь сон, мёртвой хваткой тяня одежду на себя. Улыбаюсь. Кое-как раздеваюсь, закрываю дверь на все замки, плюхаюсь в тепло кровати, вплотную обнимаю любимую, которая сквозь сон отвечает тем же. Про прошлых хозяев хаты забыл спросить... Подумал я за секунду до отправки в царство морфея. Усталость мгновением лишила тело и разум чувств.