***
В столовой долго пришлось объяснять что за паёк мне нужен и назначен ли он мне вообще. -Вот удостоверение. Я сюда прикомандирован, следовательно... - тщетно тыкал я ключ-картой в лицо поварихе на раздаче. -Ваш уровень допуска? - спросила стройная блондинка в белоснежном халате и колпаке. -Ну...Это... Тут нежные женские руки легли на мои плечи со спины и знакомый голос раздался над ухом: -Всё в порядке! Он со мной! Самую большую порцию ему! - мило хихикнула Мисато. Ага сука, попалась! Самую большую порцию значит?! Думаешь я щас на голодное пузо наемся, а потом испущу дух от этого? А вот хуй! -Разделите со мной трапезу, командир? - спросил я, еле разлепив, успевшие вновь слипнуться, сухие губы. -Конечно! А ты думал всё тебе? - всё также улыбалась Мисато, в умилении закрыв глаза Вскоре на подносе оказались несколько салатов, яичница, рис, суп с лапшой, морепродукты и множество других блюд. Позже принесли двухлитровую пластиковую бутылку с... -Чё это? Компот чтоль у вас такой? - буркнул я, глядя в горлышко на мутную эссенцию. Травануть хотят, падлы! -Это... - Мисато начала тираду о значении этого напитка, о том, какое место он занимает в культуре Японии. Однако его название я так и не запомнил Я подошёл к раздаче и попросил, кое-как переборов желание обратиться к поварихе словом сударыня: -Будьте любезны, графин воды. Побольше. Распоряжение капитана Мисато Кацураги. Повариха укоризненно стрельнула карими глазками, но просьбу исполнила. Или приказ? Вскоре я вновь очутился за одним столиком с капитаном и первым делом прильнул к горлышку пластиковой бутылки с негазированной водой. Доведя себя чуть ли не до рвотного рефлекса и воздержавшись от маниакального желания облиться, я остановился, вопросительно глядя на Мисато, без интереса смотрящую в сторону раздачи. Её личико развернулось в профиль, а рука, локтём упирающаяся в стол, застыла с вилкой между пальцев. Командир не жевала, а лишь молча наблюдала за кем-то. Я потянулся за пачкой сигарет. Глазки Мисато быстро навелись на источник шума и дождавшись, пока папироса окажется в губах, произнесла: -Здесь не курят. Запрещено. Я исподлобья глянул на неё, выругался матом и убрал сигарету на место. Капитан произнесла: -Есть задание. Небольшое. Прокатишься по городу. Заберёшь папку с одной штаб-квартиры. Адрес напишу. Джип заправлен и стоит у выхода. Срок - до завтра. Можешь не спешить с этим особо. Приятного аппетита - произнесла она, глянула холодно и встав из-за стола, вышла из кафетерия. Я тяжело вздохнул, буркнул: -Спасибо - и принялся за еду. Ох...Депривация сна что-то мощно в голову ебашит...староват я стал видимо...в таких дурдомах служить...***
Хмурое серое небо который день подряд не унимало свой плач. Я сел в джип и закурил. Горечь табака наполнила медленно оживающее(хотя и местами), тело. Клонило в сон. Пепел таял, забирая с собой обёрточную бумагу и забивку. Наконец из здания вышла Мисато, молча остановилась рядом, аппетитно нагнулась у капота, быстрыми движениями шариковой ручки начеркала адрес в блокноте, оторвала бумажку, дала мне и, не прощаясь направилась к своей машине. Я хмыкнул, подумав: Месячные, что ли... Быстрыми глубокими затяжками прикончил сигарету, метнул бычок точно в мусорку у входных дверей, повернул ключ зажигания, отчего джип затрясся, рыча и, поколдовав с ручником, вжал педаль.***
"А давайте пойдёмте к Эли!" Терпеть не могу эту песню, мать её...Ну а если серьёзно чего мне терять? Документов у меня с собой нема, штаб квартира доложила, что документы Мисато забрала сама с утра, на что командир ойкнула и спешно извинившись по телефону, сбросила...Разгрузку и броник я оставил на хате Мисаточки...Может повар ещё и штопать умеет? Кевлару мне наебашит... Непонятно почему, но, оказавшись рядом с тем самым домом почему я только его запомнил?куда сбагрил щпиёночку, меня вдруг потянуло к ней...К её теплу, нежности и ласки беззаботного сна...К кровати. Я припарковался, запер джип и, ища в связке ключей тот самый, что откроет хату моей подчинённой, направился внутрь. Дом был довольно ухоженный, хоть и лишённый консьержей. Доехав на лифте до нужного этажа я замер перед дверью. Секунда нерешительности и... Ключ уверенно входит в замочную скважину, делает несколько оборотов... Ручка послушно опускается, открывая дверь. Тишина, нарушаемая едва слышным копошением в комнате. Ага, с ебырем она там значит... Мне вдруг стало...Грустно? Обидно? Да сухяли! Я потряс головой, выбросив ненужные мысли из головы. Разулся, прошёл на кухню. Выпил два стакана воды неспеша. Затем, ехидно ухмыляясь, я осторожно подобрался к приоткрытой двери комнаты. Оттуда доносилось едва слышное кряхтение и хрип. Унимая ржач, я представлял, как рявкну: Рядовой Киришима! Что за ебля на службе, в свои двадцать лет не выучили устав?! ...и обломаю этим сраным голубкам всю малину. Я заглянул в щель приоткрытой двери. Там виднелась аккуратно застеленная кровать, опрокинутый табурет и...босые ножки? Нихуя не понимаю...Так блять! Раскрыв дверь, я обомлел - гримаса ржача моментально исчезла с моей рожи. Посреди комнаты на люстре висела петля, в которой, дёргаясь конвульсиями, болталась Мана. Её заплаканное личико с зажмуренными глазками выдавливало едва слышные хрипы. Я тут же подхватил девочку, усадив её на свои плечи. Мана начала громко судорожно откашливаться, жадно хватая ртом воздух. Вперемешку с этим она пыталась прокричать что-то вроде: -Пу...ти...те! Н..и надо! Не...трогай...те... Подтянув свою ногу к бедру, я опустошил скрытые ножны и начал осторожно подносить лезвие к брыкающейся самоубийце. -Не надо! Не спасайте! Оставьте меня! -Тихо ты! Не дёргайся! Не дёргайся, кому сказал! Девочка послушно прекратила, залившись слезами. Осторожно пиля верёвку, я всё сильнее и сильнее начал держать свободной рукой Ману, за талию притягивая её к своему плечу. Наконец, петля была разрезана. Девочка полностью плюхнулась на моё плечо. Вновь подтянув ногу, я вдел холодное орудие в ножны и обнял плачущую самоубийцу. Её личико вжалось в моё плечо, промакивая его слезами. -Всё хорошо...Всё хорошо... - тихо шептал я ей на ухо. Её маленькое тело вздрагивало, рыдая. Мана мёртвой хваткой обхватила мою шею. Что-то изменилось во мне и изменилось, кажется навсегда. Что за хрень? Казнь за неудачный шпионаж? Решила сама? Наверно...А нахуя я её спас?Какого я вообще здесь делаю? Болью ответила ностальгия. Меня помнится тоже спасли...только совсем чужие, незнакомые люди...выловили из той речки под мостом...порыбачить хотели...сказали я им рыбу распугаю...дали поджопник и нахуй послали... Я осторожно опустил девочку на ноги. Она не отстранялась и продолжала обнимать мою шею, еле дотягиваясь. Я сел на пол. Мана нехотя отстранилась и сев совсем рядом, напротив меня, начала рассказывать сквозь плач: -Я не могу так больше! Не...Не могу! Это...этот холод...эти пустые дни, эти безразличные лица, эта любезность Икари-куна, которого я подло обманула...Эти издёвки Аски...Н-н-никто...совершенно никто не смотрит на меня....я... я брошена...меня нет...я не смогла выполнить задание, я не с-смогла убежать а т-теперь я...я не могу жить...Я устала постоянно бродить из одних четырёх стен в другие! Вокруг меня и внутри меня - пустота...Мне...мне больно! Зачем, зачем вы меня спасли?! За что?! - орала девочка, надрываясь в истерике. Её тело согнулось почти пополам. Рыдающее личико исказили неподдельные, точно неподдельные морщины боли и страха. -Я...устала быть пустым местом...балластом...обузой...я самая уродливая девочка во всём мире...я самoe настоящее ничтожество, которое...так...обманывает...подло...чувства... - девочка начала путаться в истеричном бреду. -Почему все так добры ко мне и холодны одновременно?! Будто я ничего не сделала и нет меня здесь?!...не...заслуживаю...ничего...этого добра...почему...почему меня вернули сюда?! Почему?! Я...я ведь...н-ничего из этого... - рыдания девочки в помятой белой футболке усилились. Всё это время я молча любовался на её шею с линиями удавки. Хватит. Не могу так больше. Я осторожно коснулся её щеки. Девочка зарыдала сильнее, прижав мою ладонь к своей щёчке. Я нежно поцеловал борозду на её шее, осторожно губами покусывая и смакуя белоснежную кожу. Девочка робко, будто не веря себе, обняла меня. Мои губы прекратили слюнявить шею девочки. Я посадил Ману на свои ноги и моментально обнял мёртвой хваткой. Затем нежно коснулся губами виска, вдыхая её прекрасные каштановыe волосы. Опустив веки, поцеловал лоб, носом роясь в гипнотическом аромате. Мы замерли в этой позе. Мана шмыгала, перестав плакать. Боль и одиночество последних десятилетий, навалившиеся на мою душу и тянущую её вниз, постепенно испарялись, стоило мне оказаться рядом с Маной. Как жаль, что ты просто шпион и будешь использовать меня... Горестно подумал я и нежно поцеловал девочку в щёчку. Подняв веки и слегка отстранившись от Маны, я зубами потянул вверх футболку. Мана мягко улыбнулась и тихо прошептала: -Я так давно хочу сделать вам хорошо...спасибо...мне так... -Забудь об официальности. Мы не на работе. Перейдём на ты. Я не имею никакой власти над тобой вне работы. Если я тебе противен или делаю что-то, что тебе не нравится - просто скажи и я уйду. Красные от плача глазки высохли. Серо-голубые океаны смотрели на меня с...самым счастливым взглядом, который только можно представить. -Мне так хорошо с...тобой...-окончание предложения далось Мане с трудом. Девочка осеклась и произнесла последнее слово едва слышно, а затем продолжила: -Спасибо...т...т...те...бе...мне так тепло, так хорошо, так приятно... Я начал снимать с неё футболку. Мана робко потянула белоснежные ручки к моей шинели, осторожно коснулась рубашки под ней и замерла, затаив дыхание и завороженно глядя мне в глаза. Я снял с девочки верх. Мана слегка приобняла меня за плечи и скинула шинель. Мои губы ласково поцеловали голые плечики, а затем вернулись к белоснежной шее. Девочка тихо застонала. Мои руки обняли её крепче, пальцы скользнули к застёжкам белого лифчика. Мана впивалась ноготочками мне в спину, почти как котёнок. Лёгкое покалывание меня только раззадоривало. Наконец, лифчик пал. Мана нежно вскрикнула и слегка покраснела. Вереницей поцелуев я спустился к плечикам, ключице, а затем губами обхватил довольно большую для такого телосложения, грудь. Мана пронзительно застонала. Мой язык теребил её один затвердевший сосочек, а правая рука повторяла аналогичную процедуру с другим, ласково водя подушкой большого пальца вокруг. Вскоре рука и губы произвели рокировку. Гладкая девичья кожа была невероятно вкусной. Аромат Маны пьянил меня, сводя с ума. Левая рука осторожно опустилась вниз, остановившись на уровне пояса девочки. Нет, слишком грубо...Хотя не похуй ли? Еле соображая, я машинально сунул руку за неопущенную юбку, миновал резинку трусиков, пока неизвестного мне цвета и первое, что почувствовал - обильный кипяток, промочивший насквозь мою штанину у ширинки. Палец спустился ниже. Горячий сок Маны лавинообразно низвергался, проходя через насквозь мокрые, приклеившиеся жидкостью, трусики. Подушечка пальца коснулась клитора. Мана вскрикнула громче. Я бережно нащупал в кипящем океане киску, едва коснулся её, как сок начал идти сильнее. Она там обоссытся щас? Или так сильно хочет меня? Отстранившись от груди, я спустился ниже, нежно целуя солнечное сплетение, животик, пупок, след от туговатой юбки на поясе... Руки машинально лишили Ману остатков одежды. Девочка глядела на меня мокрыми и постоянно жмурящимися от экстаза, глазами. Серо-голубые океаны смотрели на меня жадной лаской, нежностью и дикой, опьяняющей любовью. Я поднялся, крепко схватив на руках Ману. Инстинктивно нащупав кровать, мы бережно плюхнулись на неё. Я поцеловал щёчку девушки, губами кусая и нежно теребя её. Языком вычистил белоснежное ушко, слегка кусая его и сполз к ногам. Вереницей поцелуев поднялся от пяточек, щиколотки, колена и обильно смоченных соком ляшек, к киске. Вдохнул этот пьянящий аромат и нежно поцеловал уже прозрачные, насквозь мокрые, трусики. Мана пронзительно вскрикнула, вцепившись руками в одеяло. Я медленно, с чувством с толком, с расстановкой жадно лизнул промежность девушки, не лишая её последнего элемента одежды. Крик Маны, кажется, был бы слышен из квартиры Мисато. Осторожно пальцами поддеваю резинку розовых трусиков и медленно стягиваю их вверх, вдоль белоснежных ножек, лежащих на моих плечах. Плавно снимаю липкую ткань с пяточек и...зарываюсь в нёё лицом, вылизывая и задыхаясь ароматом. Швыряю трусики в сторону и, устремляя взор между ножек девочки... Ёлы-палы... -Т-только...б-будь нежнее...по...пожалуйста....это...мой...первый...раз... Опьянённый, я долго и нежно целую девственную киску, щедро вылизывая всё большие и большие порции сока. Мана с каждой секундой кричит всё громче, кажется, ещё немного и она кончит. Не упуская возможности, я жадно целую киску, предварительно лизнув анал и отстраняюсь, лихорадочно освобождаясь от солдатского ремня. Заученная комбинация движений и на пол летят штаны, семейники и рубашка. Оставшись в одной тельняшке, я наклоняюсь над личиком Маны, мы синхронно жадно обнимаем друг друга. Покусывая уже другое ушко девочки, медленной осторожностью двигаю тазом вперёд. Левая рука отпускает спину Маны и, аккуратно взяв член у головки, плавно касается им девственной киски. Девочка тяжело, почти надрывисто дышит и не моргает. Серо-голубые глазки испуганно смотрят на меня. Кипяток соков достиг апогея. Бережно ввожу член внутрь. Нежная горячая преграда обливает девичьим нектаром. Тихо, аккуратно... Непроизвольно стону от удовольствия, медленно, но не останавливаясь, пронзаю киску, отчего Мана неистово кричит, ногтями намертво вцепляясь в мою спину. На серо-голубых глазках проступают слёзы. Как же узко...Почти не влезаю... Прильнув губами к шее, обхватываю девочку обеими руками, прижимая к себе. Осторожно начинаю двигать тазом в медленном темпе. Мана по прежнему неистово кричит, конвульсируя. Я вдыхаю аромат её волос, еле сдерживаясь от резкого перехода на максимальный темп. Наконец конвульсии девочки прекращаются, в громких стонах становится больше удовольствия, чем боли. Мана кричит над самым моим ухом. Я прижимаю её крепче, отчего она ахает. Мои губы всё также кусают, жадно целуя, шею девочки, нос заполняет гипнотизирующий, самый приятный на свете, аромат гладкой и нежной девичьей кожи. Осторожно незначительно ускоряюсь. Стоны становятся громче. Отстранившись от шеи, соприкасаюсь своим носом с девичьим. Её слезящиеся пьяные горящие глаза полны эйфории. Ротик открыт, вновь и вновь окутывая всё криками удовольствия. Под нижней губкой, ниткой стекает слюна. Я слизываю её языком. Ускоряюсь ещё. Наши потные тела жадно трутся друг о друга, наполняя комнату скрипом кровати, шлепками и стонами наслаждения. Осмелившись, начинаю вводить член наполовину, входя глубже. Мана пронзительно стонет, зарываясь личиком в моё плечо. Ускоряю темп. Вхожу ещё чуть глубже и чувствую, что...упираюсь в горячую преграду. Соки нежно окутывают трение внутри, гипнотическим удовольствием наполняя наши души, соединившиеся воедино. Свободной рукой поочерёдно хватаю трясущуюся груди, массажируя. -Я!А!А!Сей...час! - Мана не успевает договорить, как я максимально ускоряюсь, входя настолько глубоко, насколько возможно и... вижу, как серо-голубые безумные от любви океаны, вздымаются вверх, после чего веки жмурятся в удовольствии. Чувствую как девичье маленькое стройное тело конвульсирует в оргазме. Киска достигает пика температуры. Член окутывает горячая нежная лавина блаженства. Самый громкий и пронзительный крик удовольствия. Не готовый к кульминации, я продолжаю двигаться максимально быстро, грубо и глубоко, продлевая девичьи конвульсии. Шлепки и нечленораздельные продолжительные крики смешиваются воедино, пьяня уже меня. Я вынимаю член, переворачиваю почти бесчувственное тело девушки на живот, вновь вхожу внутрь, отчего Мана в блаженстве стонет и, обхватив обеими руками сочную, пропотевшую и обслюнявленную грудь, зарываюсь лицом в пьянящий аромат каштановых волос, продолжая двигать тазом в максимальном темпе. Стоны стихают. Раскрытый ротик Маны обливает слюнями подушку. Хаотичная смесь шлепков, вздрагивающей от импульса, девичьей головы упругой груди в руках и гипнотического аромата волос смешиваются в едином порыве безумного оргазма. Нежное тепло разгорается внутри меня всё сильнее, еле успевая, я вынимаю член, опускаю его ниже упругой попки девочки и, спустя секунду смешиваю своё семя с обильной лужицей крови на простыне. Устало плюхаюсь на спину рядом с Маной. На всякий случай щупаю пульс. Живая...Чёт переборщил я...Сознание потеряла...Ну и хуй с ней. Фуух... Блаженство приятным теплом окутывало тело, медленно тая. Ух бля...Чекушку надо с собой носить что-ли... Я умеряю отдышку, встаю, нащупываю в кармане лежащей на полу шинели, пачку сигарет и выхожу на балкон, закрыв за собой дверь. Серое небо всё никак не уходило. Глянул, сквозь стекло балконной двери, настенные часы. За 3 часа дня перевалило...Накинуть чтоль чего-нибудь... Пальцы машинально достают из пачки сигарету и зажигалку. Чирканье кремня. Вдыхаю, перенимая пламя с зажигалки сигаретой. Выдыхаю облако дыма и, уперевшись локтями о раму раскрытого окна, гляжу вниз, на пустой дворик с одинокой детской площадкой. Окна на джип не выходят, отлично...отсюда она не могла меня увидеть... Я тяжело вздыхаю, выпуская очередное облако дыма. Дальше дворика шли однообразные ряды коттеджей, за которыми возвышался город: небоскрёбы понемногу начинали сиять, уподобившись новогодним ёлкам. Фейерверк сотен пар горящих фар, бибиканьем и рёвом моторов носился вдоль урбанизированных автомобильных вен - многочисленных дорог мегаполиса. Горечь табака усиливает расслабление полного эндорфинами, тела. Последняя затяжка оседает в лёгких и держится там, пока я смакую табак. Наконец, выдыхаю в раскрытое окно и швыряю бычок. Некоторое время дышу прокуренным воздухом балкона, отказываюсь от идеи закурить ещё одну, отказываюсь от идеи выйти за выпивкой и, упрятав зажигалку в почти пустую пачку сигарет, захожу обратно, хлопнув балконной дверью. Побродил по комнатам, примерно запомнил что и где находится, небрежную кипу документов, оставленную на столе в соседней комнате трогать не стал, ибо под рукой не было никакой ткани, что скрыла бы отпечатки. Зеваю, плюю на всё и возвращаюсь к Мане. Осторожно, стараясь не разбудить, ложусь рядом и крепко обнимаю. Девочка улыбается сквозь сон и, закинув одну ногу за мою поясницу, вплотную прижимается ко мне. Я утыкаюсь лицом в её волосы и, вдыхая их аромат, опускаю веки. Депривация сна немедленно дала о себе знать - усталость окутала тело, уютом бархатной тьмы обернув сознание.