Мана
Стоящая у соседней скамейки и, хлопая в ладоши, с счастьем, и безграничной радостью, непоколебимой верой, смотря на меня, скандировала: -Котя! У тебя всё получится! Давай! Я верю в тебя, мой первый и последний, любимый! И я, скрипя зубами, вставал с коляски, брал принесённые сюда же, на скамейку, костыли и, с их помощью, насколько мог, ковылял до моей крошки. -Мой герой! Мой победитель! - пропела Мана и, как только я уселся на скамью, оседлала меня, и жадно поцеловала. Я прижимал к себе свою малышку, крепко-крепко. Прервав поцелуй, мы потёрлись носами и застыли, в мёртвой хватке друг-друга, прикрытые пятнистой тенью листвы. Тёплый весенний ветер, свежестью обдавал нас. Голубое небо, без единого облачка, на фоне розовой сакуры - нежной, как моя любимая... -Ты у меня самый сильный, котя! Самый-самый! Мой и только мой! Я люблю тебя, люблю больше всего на свете! -И я тебя, малыш... - договорив, жадно целовал Ману. В общем-то, вскоре после доставки меня сюда, началась реабилитация. Каштановый котёночек, облегчённо вздохнув, сказала: -"Наконец-то, вернулся мой любимый, ради которого и за собой последить можно!" Мана, вскоре вернула себе этакое каре, радость засияла в её глазах, морщины сгладились, опухшие и красные от слёз, веки пришли в норму, и в целом, моя крошка, вновь пылала нежной, хрупкой, самой прекрасной на свете, красотой. Процесс реабилитации, ускорили донельзя: всё-таки, в NERV, людей всегда крайне быстро ставили на ноги. Но, тем ни менее. Если, от моей бицухи осталась кожа, "как старушечья пизда", то с ногами... Эх, впрочем, я себя подбадривал, что это не навсегда. Изначально, меня коробило и корёжило, сильно во мне, бушевала злость на весь мир, мол "я вот такой вот стал. Мог бы пасть в бою, но нет, выжил". Низким, жалким и беспомощным, раздавленным чувствовал я себя. Но тут, когда о мой подбородок, тёрлась любимая, жадно зацеловывала меня и, мёртвой хваткой стискивала, как ни в чём не бывало, жарко шепча, признания в любви и лаская меня, то, даже не знаю, что бы я делал. Без моей крошки, всё это было бы тщетно, да и не было бы меня. А она любит, верит, надеется и ждёт. Так что, у меня не было никакого другого варианта, кроме как, стараться изо всех сил, не подвести мою крошку. День и ночь, каждую минуту, любимая была рядом со мною. Моя половинка. Моя душа. Родственная душа, самая близкая, кроме которой и нету у меня никого. А когда я, в приступе хандры, на момент прибытия Мисато, навестившей меня со слезами и, пронёсшей пивка, глянул на командиршу злобно, холодно спросив: "сколько и как долго у Маны был другой пока я лежал в коме?", то Кацураговна, взревела моментально, взяла меня за грудки и, тряся, материла в три этажа, повторяя: -ДА ОНА С ТОБОЙ ЦЕЛЫЙ ГОД ВОЗИЛАСЬ ПОКА ТЫ ОВОЩЕМ ЛЕЖАЛ! ВСЮ ЖИЗНЬ, ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ ОНА ТЕБЕ ОТДАЛА! ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ КАК ОНА ТЕБЯ ЛЮБИТ! НИКТО УЖЕ НА СВЕТЕ НЕ ЛЮБИТ ТАК, КАК ОНА! БОЛЬШЕГО ОДНОЛЮБА НЕ НАЙДЁШЬ, ЧЕМ ТВОЯ КОТЁНОК! НИ НА ШАГ ОТ ТЕБЯ НЕ ОТХОДИЛА! ЗА СОБОЙ НЕ СЛЕДИЛА, О СЕБЕ ПОЗАБЫЛА СОВСЕМ, ВСЁ ВОКРУГ ТЕБЯ КРУЖИЛАСЬ, С НОГ СБИВАЛАСЬ, ПЛАКАЛА МЕСЯЦАМИ НАПРОЛЁТ О ТЕБЕ МОЛИЛАСЬ! СВЯЩЕННИКОВ ПРИВОДИЛА! И СВОИХ И ВАШИХ РУССКИХ! СВЕЧКИ ТУТ СТАВИЛА, БЛАГОВОНИЯ! А ТЫЫЫЫЫЫ! МЕРРРРЗААААВЕЦ! СТАРЛЕЙ, ДО ЧЕГО ЖЕ ТЫ МЕРЗААВЕЦ У МЕНЯ! Иди ко мне, пакостник ты этакий, сынулька ты мой, неродимый... Итак много умерло и не вернулось, ещё не хватало, чтобы ты... Как я рада, что ты живой... Как все мы рады... - произносила Мисато, уже мёртвой хваткой обнимая меня и тиская (впрочем, от и до - целомудренно) Никогда ещё прежде, в своей жизни, мне не хотелось безопасности и благополучия, так остро, как сейчас. Мне вдруг захотелось, чтобы больше не существовало никаких травм, никаких опасностей, ничего. И были только, я и моя малышка, в этаком вакууме спокойного размеренного счастья. Тепла и ласки. -Иди ко мне, моя крошка, моя девочка, скушаю тебя всю, лапки твои нежные ласковые, личико твоё, ножки твои, с ума меня сводящие, тело твоё, самое прекрасное... Мана Киришима! Ты - лучшая девочка за всю историю человечества! Моя любимая, моя. Моя и только моя, не отдам, никому и никогда, не отпущу тебя никуда - произнёс я и, мёртвой хваткой прижав к себе, усевшуюся на меня, будущую жену, стал ласково, губами кусать её ушки, шею, щёчки, и зарылся в океан волос, и чувствовал рядом со своим - её, полное любви, нежнейшее сердцебиение моего каштанового ангела... Мана же, хихикала заливисто и визжала довольно, вплоть до того момента, как мои поцелуи прекратились. А девушка, начала ответные ласки: -Кто мой кооотя? Кто мой самый сильный, самый смелый, храбрый, ласковый, добрый и нежный, самый лучший и преданный мужчина на свете, мой избранный, на всю оставшуюся жизнь? -Мяяу - утвердительно гудел я и, уперевшись по-кошачьи, в её ладошки, начал мурлыкать, пока хихикающая Мана, гладила мою голову. Тёплое, безоблачное, ошеломительное счастье, постигло меня. Мне вновь, как и пару лет тому назад, остро захотелось, перестать материться, пить и курить. А теперь - я был мотивирован сильнее некуда и, уже предвидя скепсис и зная, что всё, неизбежно отступит, под натиском рутинной обязаловки, твердил себе, держаться до последнего. Ведь этими, сказанными от чистого сердца, сквозь невзгоды, боль, уныние и отчаяние, эти молитвы, это высшее в своей степени, милосердие, обязательным "сиянием обрушилось вниз, став самим мною". А я, надеялся, что смогу набраться терпения, и больше не делать любимой, больно, актами физической любви. Не материться, не пить и не курить. Очиститься, ведь мне в самую душу, вдохнули обратно жизнь и, дали уже очередной, второй шанс, который я, буду удерживать до конца. И, плевать мне на все понты, и отсутствие милосердия ко всем, кто более чем, заслуживает моего гнева и расплаты. Отказаться от этого всего. Ведь, наша жизнь, так ужасно скучна и непродолжительна. А счастье - вот оно, так мимолётно. Значит, надо стараться, изо всех силёнок стараться, удерживать его рядом, в себе. Вопреки всем перегоревшим нервам, ведущим к повальному унынию и раздражительности, обжигающей болью всё, что я люблю... Мы сидели на скамейке, обнимаясь крепко-крепко. Мана - на мне. Её колотящееся полное любви, невероятно хрупкое и, я более чем уверен, девственно чистое сердечко - рядом с моим. И, так хорошо и спокойно, мне не было уже очень, очень давно. Шла весна и было ласково, иногда по-летнему, тепло. Все угрозы жизни и здоровью, обошли меня очень близко, но всё же стороной, не задев, даже по касательной. И, близился день выписки, с абсолютной свободой счастья в кармане... Я вновь, жадной и ласковой нежностью, поцеловал мою, вот-вот уже, жену. Долгий поцелуй, искрами счастья и, щекотящих живот, бабочек, переполнили меня, опьяняя и принося в мою душу, только одно, океански спокойное...С Ч А С Т Ь Е
***
Bee Gees - Stayin' alive https://youtu.be/fNFzfwLM72cЯ БЫЛ АБСОЛЮТНО ЗДОРОООООООВ!
С ворохом бумажек, подтверждающих оное, я, "при параде" (в белых штанах, пиджаке на белую же футболку), в кедах, да с любимой под руку, шёл по залитой тёплым весенним солнцем, улице, приближаясь к синей машине, где нас уже ждала Мисато Well, you can tell by the way I use my walk, I'm a woman's man: no time to talk. Music loud and women warm, I've been kicked around since I was born. And now it's all right. It's OK. And you may look the other way. We can try to understand The New York Times' effect on man. Whether you're a brother Or whether you're a mother, You're stayin' alive, stayin' alive. Feel the city breakin' And everybody shakin', And we're stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive. Командир, наконец, остановила авто и, опустив окна, зыркнула на нас, присвистнув и, глядя поверх солнцезащитных очков, сместив их на нос. Мы с любимой, уселись на заднем сиденье. Well, now, I get low and I get high, And if I can't get either, I really try. Got the wings of heaven on my shoes. I'm a dancin' man and I just can't lose. You know it's all right. It's OK. I'll live to see another day. We can try to understand The New York Times' effect on man. Whether you're a brother Or whether you're a mother, You're stayin' alive, stayin' alive. Feel the city breakin' And everybody shakin', And we're stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive. Сколько было мучений за спиной, и сколько пройдено дорог, а теперь - абсолютное счастье. Весна Победы. Безгрешно пьянящая, омывающая радостью в лучах солнца, многократно увеличивающаяся, в лицах прохожих. А я вспоминал все кровь, пот и слёзы, людей, потерянных в этой войне... Кадзи... Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me, yeah. Stayin' alive. Well, you can tell by the way I use my walk, I'm a woman's man: no time to talk. Music loud and women warm, I've been kicked around since I was born. And now it's all right. It's OK. And you may look the other way. We can try to understand The New York Times' effect on man. Whether you're a brother Or whether you're a mother, You're stayin' alive, stayin' alive. Feel the city breakin' And everybody shakin', And we're stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive, stayin' alive. Ah, ha, ha, ha, stayin' alive. Но тем триумфальней стала радость - ведь их жертва не была напрасной. Впервые, наверное, за всю историю человечества, наш единый фронт ВСЕМИРНОГО(!) интернационала, был втянут в, поистине праведную войну. Все народы Земли объединились, как никогда прежде и победили. Мы - Люди, Человечество... Победило... Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me, yeah. I'm stayin' alive. Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me, yeah. I'm stayin' alive. Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me, yeah. I'm stayin' alive. Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me, yeah. I'm stayin' alive... Постепенно, яростно-радостное, весеннее солнышко, скрылось в сени деревьев с распустившейся, сочно-зелёной листвой. Счастье, лёгкость и свежесть, наполняли мою душу. Спокойствие, как наводнило моё сердце океаном, так и осталось там, будто в награду, за все мои перегоревшие нервы, травмы и месяцы разлуки с котёночком...Я был жив, как никогда прежде...