***
— Каната, можно? — наконец-то сквозь череду заходящих к ней врачей, Инори услышала один из знакомых голосов. Понимая, что ответа он не дождется, Кинджи зашел в палату. Инори сразу же бросила на него взгляд, который все еще пугал своей безразличностью. Было прискорбно видеть ее в подобном виде, но он понимал ее положение. Было видно, что Каната себя изматывает не спавши уже невесть сколько. Кинджи не знал, как начать разговор, так как боялся как-либо задеть Канату. — Может… тебе нужна помощь с Коу? — спокойно предложил он. До парня доходило от коллег, что Инори никому не дает коснутся к дочери, и в основном не выпускает ту из рук. У врачей была идея насильно отобрать ребенка у Инори, но те получили волну выговора от Сацуки, прознавшую их план. Каната не отвечала, лишь сначала прижала своего ребенка к себе ближе, но внезапно для Уехары она все же протянула ему своего спящего ребенка. Кинджи был сильно удивлен, недоумевающе глядя на девушку, но все же протянул руки дабы забрать малышку. — Ты можешь… — хотел бывший священник обратится к ней, но переведя взгляд на подругу, он увидел как та уснула. Сколько же она не спала?***
— Вау! Она тебе реально спокойно отдала ее? — чересчур бурно удивилась Сацуки, заметив на руках Уехары маленького ребенка. — Тоже удивлен. — Ладно Микако-чан, но она даже Сацуки отказалась отдавать, понимаешь?! — не было понятно это было возмущение или же просто удивление. — Ну… они в школе всегда держались втроем, думаю доверяет больше… — слова Микако заставили Уехару сново поникнуть. Правда была на стороне Курокавы: он, Какеру и Каната общались между собой намного лучше, чем с другими студентами. Они могли доверить друг другу свои тайны и поведать проблемы, которые боялись высказать. Но одно Уехара так и не смог ей сказать. Он помнит: это были дни очень близкие к выпускному. Целый год Уехара вынашивал к Инори чувства, но в один день он решительно был готов признаться. Все это время Кинджи подбирал слова которые ей скажет, но надежды вскоре разбились в прах лишь одним моментом. — Мы еще с зимы встречаемся… — эти слова шокировали его тогда. Вспоминая их в голове был слышен тот виноватый голос девушки. Помнились их лица, когда они все-таки решили не скрывать. Уехара думал, что они доверяют друг друга, но почему тогда они это скрывали? Он так и не узнал почему и не решился все же попытаться сказать. Скорее всего это его наказание за медлительность и оттягивание этого момента. Это даже не было борьбой. Все равно Кинджи не радовало, то что Какеру теперь нет. Каким бы он для него соперником не был, он все-таки был его дорогим другом. Тем более намного хуже было Канате от этого. Из мыслей парня выбил плач Коу, и на него даже Сацуки, которая продохложалась в кабинете вместо работы, подорвалась с кресла. — Эй, ты чего? — с улыбкой спросила девушка обратившись к плачещему младенцу. Уехара посмотрел на малышку и тяжко вздыхая начал ее медленно качать. Через какое-то время малышка утихла, снова засыпая. — Нужно будет скоро вернуть ее матери, — спокойно сказал Кинджи. — Неудивительно, что она успокоилась, ты же у нас любимчик средь детей, — Сацуки улыбалась. — Когда-нибудь и я стану матерью. — В этом никто не сомневается, — в кабинет вернулась Микако. — Вау, ты быстро. Как Кеко-тян? — поинтересовалась девушка. — С ней все хорошо, однако она также грустила по поводу смерти Какеру и Кизуны, — спокойно ответила бывшая экзорцистка, подойдя к тумбочке с чайником. — Сацуки не верит, что Кизуна нас предала. А вдруг этот чудак сказал это Теруе, дабы запугать Фонд, а сам просто ее убил, — возмущалась Сацуки. — Увы, этого мы не узнаем, — удрученно вздохнула Микако, насыпая кофе в кружку. Уехара слушал диалог коллег, а после спокойно встал с места и направился к выходу. — Передавай Канате-тян скорейшей поправки от Сацуки и Микако, — услышал он перед уходом. В это время Инори еще спала. Не удивительно, времени прошло не так уж и много. Кинджи спокойно подходит к больничной койке, и аккуратно ложит рядом с ней ее Коу. Через мгновение, даже успев понять, Каната, не просыпаясь, прижимает к себе малышку, будто что-то ценное. Кинджи снова вздохнул, а после сел рядом поднимая взгляд на белый потолок. Свет лампы сразу же ударил по глазам, но вскоре даже это он перестал замечать. Слезы нужно, думаю, приберечь к свадьбе или похоронам. По щекам парня невольно снова пошли слезы. Данная фраза тогда казалась лишь шуткой, но сейчас воспринималась иначе. Они даже не имели понятие, что буквально через день Ямагучи не станет. Теперь из них троих осталось лишь двое, напуганные и разбитые. Казалось Бог отвернулся от Фонда в тот день. Внезапно Уехара почувствовал нечто теплое и маленькое, коснувшееся его руки. Руки Инори были как у ребенка, по ней не скажешь что теперь она мать. Она сквозь сон сжимала руку священника, попутно что-то говоря сквозь сон. По лицу было ясно, что её мучает кошмар. Парень коснулся свободной рукой ее волос. — Пожалуйста, Боже, пусть ее сон сейчас ничто не тревожит, — еле слышно говорил он, проводя по голове Канаты. Страх на спящем лице отступал, пока вскоре она полностью не расслабилась. Инори отпустила руку и снова заключила в объятиях свое чадо. Этот ребенок буквально не только часть Канаты, но и часть Какеру. Даже если того уже нет с ними, его часть теперь до своего взросления будет рядом. В душе священник решил, что не оставит их двоих. Он решил что будет помогать несмотря ни на что.***
— Как она там? — с улыбкой поинтересовалась Сацуки, заметив как в кабинет вернулся Кинджи. — Ей уже намного лучше, — спокойно ответил парень. В кабинете, как всегда, лишь одна Иранами, скорее всего у Курокавы намного больше работы. — Ты довольно часто помогаешь Канате-тян, хм… Хотя для вас это было нормой, но что-то ине кажется, что все намного интереснее. — Что имеешь в виду? — Неужели ты влюбился в нее? — данные слова были как мощный удар в спину. — А хотя… Скорее всего Сацуки опять напридумывала бред со скуки. — Передать Мекару чтоб тебя побольше нагружали работой? — Нееет, — запаниковала девушка. — О, Хару! — Иранами, заметив как в кабинет зашел пилот, подскочила с места и кинулась к нему на шею. — Ауч! — Харухико почувствовал как синяки начали болеть. — Привет Сацуки, привет Кинджи. — Ну тебя и потрепали. — Прости, тренировки такие сложные, — виновато смеялся Харухико. — Главное чтоб из тебя не сделали оладушек, а то как потом лечить? — Ну, я не настолько слаб и не позволю себя убить, а все-таки синяки болят. — Раздевайся! — Эээ, погоди, а не рано ли для этого, тем более здесь же Кинджи?.. — резко запаниковал и даже смутился Харухико. — О чем ты вообще думаешь?! — Недовольно глядела девушка на своего возлюбленного. — Сацуки синяки мазать будет. Хару извращуга! — Ну, я же пошутил так. Скажи Кинджи, — Кобашикава понадеялся на понимание Уехары, что все было сказано не в серьез. — Не втягивай меня. Сам пошутил — теперь получай кару, — просматривая бумаги на столе ответил бывший священник. — Эээ… — А я думала, почему тут шумно стало, — зашла в кабинет Микако. — И тебе привет. — Уехара, можешь сейчас подойти к Инори? — не замечая пилота, девушка обратилась к Кинджи. — Что-то случилось? — Меня она попросила, что бы ты пришел.***
Кинджи был удивлен. Неужели что-то серьезное? Или с чего бы ей просить, что бы он явился. — Если ты не против, я зайду. — Конечно, — его шокировало, что в ответ не проследовало молчание. «Что-то серьезное» — с этой мыслью, Уехара зашел в палату. Инори стояла возле люльки, но как только зашел коллега, сразу же обратила на того внимание. — Тебе, полагаю, лучше? — Да, — кивнула она в ответ. — А сам как ты? Как остальные? — ее вопросы очень сильно удивляли. Буквально вчера Инори была поникшей и молчаливой, но сейчас все ровно наоборот. — Кеко пока лечится, однако ходить не сможет. К… — Кинджи резко оборвался, ибо не хотелось снова напоминать о погибших. — Я уже привыкла, не волнуйся, — понимая почему парень замолчал, успокоила его Каната. — С остальными все нормально. Сейчас они прилаживают все силы, да бы защитить наше убежище. — Это хорошо. Он не верил своим глазам, все казалось слишком нереальным. С лица парня не сходило удивление. — Понимаю твою реакцию, — кивнула она. — Но знаешь, в такое время депрессировать не самое лучшее занятие, тем более когда твоя помощь нужна многим. Да, Какеру с нами больше нет, но думаю, он хотел чтоб мы не опускали руки, — она права. Они повидали очень много смертей своих близких и коллег, но не опускали руки. Так почему же сейчас они должны сдатся? Почти четвертый год Отчаянного инцидента, рано или поздно хлынули бы потери. Это нужно было преодолеть. — Ты права, — улыбнулся Уехара, кивая. — Давай продолжим стараться вместе, ради нашего будущего.***
— Может ты уже сделаешь это? — обратилась Микако к коллеге, который тем временем заваривал чай. В кабинете были только они вдвоем. — Что именно? — Признаешься… — ответила спокойно она. — Ей не до этого. — Ты это еще в школе говорил. — Не думаю, что мое признание будет уместно. Да, мои чувства все еще не ушли, наоборот… Они возросли. Я готов принять Коу как своего ребенка, но… — Так… в чем проблема? — Это будет похоже на то что после смерти соперника, я пытаюсь через ее горе сблизится с ней. Это вовсе не так, но явно похоже, — внезапно позади парень ощутил руку на своем плече. — Уехара, н-не повторяй мою о-ошибку, — голос девушки дрожал. — Я не уследила за одним дурнем и сейчас он, черт знает, где. В данное время все, что хочется сказать не стоит вообще скрывать, ведь в любой момент этого человека может и не стать. Верно. Сейчас такое время что все может буквально уйти — талант, личность, человек. Сейчас каждая минута на счету, ведь она может стать последней. Сейчас самое важное необходимо защитить.***
— Мне нужно поговорить, — еле дрожа, Уехара стоял рядом с ней. Та озадачено, держа в руках ребенка, глянула на своего друга. — Что-то случилось? Она смотрит на него в ожидании. Он делает глубокий вдох, подбирая голове слова. Сейчас или никогда. — Данный разговор должен был еще состоятся когда мы обучались в академии. Осознавая, что ты уже была в отношениях, я думал что мои чувства остынут. Что это просто юношеское. Но из года в год я понимал что это не уходит. Оно продолжает сидеть, томится. Я понимаю, что, возможно, твое сердце все еще принадлежит твоему мужу, тем более у вас даже родился ребенок. Ты… — было видно что он нервничает, дае не смотря на то, что пытается остаться с невозмутимым выражением лица. — Ты мне нравишься. Возможно, я не вовремя с этим и даже покажется неуместным, но лучше сейчас, чем никогда. Я готов принять вашего ребенка, поддерживать тебя до конца, но я тебя не принуждаю ни к чему. Лицо Инори было в изумлении от услышанных ею слов. Напряжённая тишина повисла меж ними, что Уехара слышал как бешено стучало сердце, толи от волнения, то ли от стыда. Уйти или подождать? Хотелось бежать прочь скрыться от кого-либо и успокоится, но он молча стоял выдерживая паузу. Он считал данный момент испытание посланное ему свыше и он обязан его преодолеть. — П-прости… — еле слышно дрожащим голосом сказала девушка опустив глаза. — Прости, что мы все скрывали… Тогда… три года назад. В этот момент Кинджи почувствовал еще большее волнение. — Тебе незачем извинятся, — попытался успокоить ее Уехара. — Это было вашим делом. — Помнишь, еще в академии, мы обещали, что всегда будем вместе… втроем… Но вместо этого я и Какеру лишь отдалялись от тебя. Скорее всего это наказание за нашу подлость по отношению к тебе. Прости нас, прости. Он молчал. В голове было пусто и что-либо сейчас сказать будет неуместным. В данный момент нужно дать ей выговориться, дать право освободить себя от тяжести. — Наше обещание… Оно было ложью… Нас осталось лишь двое… — Не двое, — все же перебил ее священник, переступив через свои принципы. Он всегда был человеком, который выслушает, поможет. Сейчас же Кинджи пошел против себя. — Не забывай о Коу. Этот ребенок итог вашей любви, она часть вас двоих. Да, сейчас его нет в живых, но часть его все еще с нами. — Да… — сквозь слезы, Каната улыбнулась.***
— А теперь сначала… Ты. И. Каната. Решили. Поженится? Так? — мозг Сацуки бурлил от непонимания происходящего. — Верно. — Это… здорово! Стоп! Так Сацуки была права?! — эмоции девушки бурлили через край от услышанных новостей. — Иранами, тебе успокоительного выдать? Не видишь, что тут кто-то работает, — раздраженно еле слышно говорила Курокава, заполняя отчеты. — Прости, — виновато улыбнулась девушка смеясь. — Сацуки вас поздравляет, главное не помри только, — хлопнула девушка своего колегу по спине. — Осталось только понять кто фотографии Кисараги бережно в своем столе прячет. Микако… — Если тебе заняться нечем я звоню Рей, — девушка потянулась к телефону, набирая номер. — ПОГОДИ НЕ НАДО! — Иранами сразу же побежала останавливать коллегу. Вроде уже взрослые, но ведут себя как маленькие дети.