Женщина Королей

Джакузи-онсен оказалось выше всяких похвал и явно стоил тех дифирамбов, что пел ему Торико. Огромное помещение помывочной, в которой оно располагалось, было разделено на четыре части: хамам, сухая сауна, ледяной бассейн и дезинфекционная ванная. Джакузи стояло посередине. Оно больше напоминало искусственный онсэн: чашу утопили в пол, а границы выложили крупными тёмно-серыми булыжниками. И как я раньше не была здесь? Есть же ещё места, которые могут меня приятно удивить. Одно плохо: скользкие полы. Я чуть было не упала, поскольку всё помещение помывочной было наполнено молочно-белым паром, таким густым, что он напоминал облака. О том, как в раздевалке я снимала термокостюм, лучше умолчать. Скажу лишь только, что разрезать его было бы проще, но меня душила жаба: стоила такая одежка слишком много, чтобы разбирать её на тряпки. А со вспотевшего тела тот же латекс снимается просто ужасно, особенно без крема или масла. До чаши онсэна я шла на ощупь, беспомощно выставив руки перед собой. А потому момент, когда вокруг моей ноги обвились обманчиво-мягкие волосы, практически упустила. Внутреннее ощущение опасности неслышно тренькнуло за мгновение до того, как меня вздёрнули в воздух. Санни. Ну, я хотела с ним познакомиться, конечно, но совершенно точно не так. Торико вообще был уверен, что его распрекрасный брат не дома, а потому отпустил меня в онсэн в одиночестве, обещая присоединиться позже. Что интересно, Санни себе не изменил: обмотал мне ногу невидимыми волосами ровно по границе шрама и перевернул вниз головой. Как и всегда, просто удивительно, что его привычки не меняются из жизни в жизнь. Говоря о шрамах, стоит упомянуть, что их я получила от Королей. Каждая из отметин являлась их смертельным ударом: Зебра вырвал мне кусок из левого бока вместе с изрядной долей внутренних органов; Санни оставил некрасиво умирать от потери крови из-за отрезанной его волосами лодыжки; Коко отравил чем-то убойным, хватило около десяти капель, попавших мне на спину; Торико, не совладав со своим демоном, впился мне в шею с отнюдь не любовным поцелуем, разрывая артерию. Пятый шрам был делом моих собственных рук: ровная белая полоска на левом запястье, идущая вдоль вен. Первая попытка покончить с собой, чтобы разорвать круг перерождений. Потом были и яды, и повешение, и даже смерть на костре. Я вообще перепробовала, наверное, все способы самоубийства, и нападение на Королей — всего лишь один из них. Ну, только на Торико я не нападала, это было лишено смысла, да и рука у меня на него не поднималась. Первый партнёр, всё-таки. — Я вроде просил кого-то красивого, — протянул Санни. Боги, а я и забыла, какой у него может быть противный голос. Давно, давно я с ним не общалась так, чтобы строптивый Санни воспринимал меня как червяка под ногами. Помешанный на красоте фрик. Он рассматривал меня с выражением искренней брезгливости на лице. Я-то ещё помнила, что не все его взгляды полны отвращения, поэтому было вдвойне неприятно. И смущало меня что-то, очень смущало в его фигуре и тоне… Присмотревшись к Королю, я удивлённо вскинула брови. Картинка была перевёрнутой, но ситуация оказалась предельно ясна. Да он пьян! Мутный взгляд, едва заметные пошатывания, не слишком точное управление волосами — он сильно сдавил мне ногу, и лодыжку уже покалывало. Ждал-то Санни явно не массажистку: мужчина был абсолютно обнажён, в молоке тумана я разглядела недопитую бутылку дорогого шампанского и полную тарелку фруктов с сыром. Да уж, пить Санни никогда не умел: забывал закусывать, из-за чего практически мгновенно пьянел. Учить его искусству наслаждения алкоголем было некому, тот же Ичирью пить не мог совершенно, но остальные-то Короли как-то справились с этим? Санни же даже по прошествии многих лет пьянел от пары бокалов сангрии. — Ты что, не только непрелестная, но и немая? Меня подтянуло ближе к охотнику, так что я смогла рассмотреть его наготу ближе. Теперь, не скрываемая флёром тумана, фигура Санни поражала правильностью черт и гармоничностью развития. Ни единого лишнего волоска, аккуратная интимная стрижка, — волосы были однотонными, золотистыми; я знала, что Санни красит их с завидным упорством, поскольку «разноцветные выглядят отвратительно!» — идеальные рельефные мышцы и красивый, ровный член. Обрезанный, потому что лишняя кожа — это тоже отвратительно. Возбуждения в охотнике было меньше, чем соли в дистиллированной воде. Ну, и то хлеб: насиловать он меня не будет. А то знаю я Санни, он под алкоголем всегда немного неадекватный, и вполне может принудить к сексу. Я мысленно благодарила свой поход в Ледяной ад и умеренную лень. У меня не было денег на особый сок эпилового дерева, так что для удаления волос я пользовалась традиционной бритвой и восковыми полосками; процедура требовалась для ношения термокостюма. Естественно, волосы заново отрастали, и за время беготни по аду успели проклюнуться, ощетинившись короткими чёрными уголками. Непрелестно. К тому же, я была потной и уставшей, с растяжками на бёдрах и животе, с немного обвисшей кожей из-за слишком стремительного сброса веса. Она-то потом подтянется, конечно, но сейчас… И грудь у меня небольшая, и нос широкий, и волосы на голове короткие, и никакой интимной стрижки — всё плохо, кучеряво, как завещала природа. Да и вообще, издалека меня можно было принять за мальчишку. Разве могла такая девушка возбудить в Санни интерес? Не смешно. — Эй! — меня встряхнули. — Ты реально немая? Отвечать что-либо я не видела смысла. От долгого нахождения вниз головой у меня начинало шуметь в ушах, но отпускать меня Санни явно не собирался. К счастью, у меня был способ вывернуться из его волосяной хватки. Разработала я этот способ как раз после своей долгой, болезненной и весьма страшной смерти от потери крови. Санни был отвратителен в бою и по отношению ко врагам, настоящий монстр и злобная тварь. Не зря он не любил сражаться при свидетелях: в том бое не было ни капли красоты. И я, умирающая в муках от боли и холодеющего тела, поклялась придумать что-то, чтобы противодействовать волосяному захвату Короля. В последующих двадцати жизнях я без жалости убивала Санни, вымещая на нём свою обиду, боль и страх, проводя отмщение до тех пор, пока все негативные чувства во мне не выгорели до основания. Успокоившись, я завела с Санни роман и очень быстро родила от него ребёнка. В бесконечной череде жизней вообще сложно сохранять нормальный рассудок и логику собственных поступков. Вывернуться из волосяного захвата было просто, если знать, как: я собрала во рту слюну и плюнула прямиком в Короля. Природная брезгливость не позволила Санни проигнорировать мой плевок, поэтому он уклонился, потеряв концентрацию над удерживающей меня петлёй, но всё ещё не ослабляя её. Через напряжение пресса я подтянула торс вверх и схватилась пальцами за нити, удерживающие меня. Резкий рывок, цепляясь за невидимые волоски, выворачивание лодыжки. Спешный прыжок в сторону, едва ноги касаются тёплого влажного кафеля. И вопросительно-злобный вскрик Торико: — Какого чёрта?! Я ощутила лишь порыв ветра, когда Ненасытный оказался рядом, закрывая меня от второго Короля. Санни ощетинился волосами, будто пиками, направив концы нервно извивающихся прядей на Торико. Злой и пьяный Санни был куда агрессивнее и опаснее, чем его трезвая версия. Опустившись на колено здоровой ноги, я осторожно коснулась повреждённой лодыжки. Захват оказался немного выше прежней раны, но кровавый след в точности повторял её. Старый шрам вскрылся и кровоточил, однако повреждение было поверхностным, просто из-за захвата стёрлась кожа. Санни не успел перетянуть мне лодыжку до полной остановки кровотока, но умудрился довольно сильно пережать вены. Конечность кололо, в ногу медленно возвращалась жизнь. А, ещё пикантная подробность: Ненасытный тоже был обнажён. И я, присев, оказалась лицом на одном уровне с ягодицами Торико. Аккуратными такими, накачанными, как и всё его остальное тело. Санни же прикрылся волосами. Ну да, самое незащищённое и мягкое место, по которому Торико сразу бы стал бить: он всегда дрался грязно, будто мальчишка из трущоб. Самая эффективная тактика боя, как по мне. — Комацу, уйти сможешь? — мрачно спросил Торико. — Только если ползком, — призналась я. — Он мне ногу пережал, надо хотя бы пару минут на восстановление. Санни, явно поняв, что он где-то опростоволосился, потерял практически весь свой боевой настрой. Его глаза не выражали и сотой доли той паники, что наверняка поднялась у него внутри. Ну да, как всегда: сначала делает, потом паникует. Потом он заметил, что пол подо мной быстро краснеет от крови, а Торико настроен отнюдь не на дружеский поединок. Хмель быстро выветривался из красивой головки, мутность глаз пропала в пару мгновений. Пряди-клинки улеглись вдоль тела, извиваясь, как растревоженные змеи. — Я… — Тебе лучше уйти, — перебил охотника Торико, — и быстро. От голубоволосого шла ощутимая волна раздражения. Ещё не Устрашение, но уже очень и очень близко. Насколько я помнила из рассказов Торико, в дружеских боях Короли не использовали эту способность, она была исключительно боевой. — Хорошо, я уйду. — И девку, которую ты вызвал, тоже перехвати, чтобы сюда не сунулась, — оскалился Торико. — Давай, проваливай. Санни дёрнулся, но послушно вышел из помывочной. Против воли на лицо у меня вылезла ухмылка. Нехорошо, конечно, но я ощущала… Да, от подобного мне было приятно. Санни поступил как настоящий козёл, умудрившись перепутать меня с девочкой по вызову и пережав ногу, однако поведение Торико перекрыло оплошность его названного брата. — Комацу? — охотник присел рядом со мной. Какой нежный тон, гурманские боги. Может, Торико всё же хватило нескольких месяцев, чтобы полюбить меня? Было бы замечательно: я-то люблю Короля уже давно, а ждать, пока он в очередном мире взрастит свои чувства ко мне… долго и достаточно тяжело. — Всё в порядке, — сказала я. — Кровь? — Он просто стёр кожу, ничего страшного. Наверное, мне не стоило вырываться. Просто голова заболела. — Ясно. Он подхватил меня на руки, пачкаясь в крови. Вот ещё вопрос: если повреждение незначительное, то почему она всё ещё течёт? Не могла же нынешняя Комацу обрадовать меня ещё и гемофилией или её ослабленной версией? Это было бы совершенно некстати. Торико донёс меня до части с дезинфицирующей ванной; её я узнала практически сразу из-за фирменных печатей мастеров с острова Жизнь. Рядом с громадным корытом, больше напоминающим котёл из детских страшилок про ведьм, стояло множество разноцветных бутылочек. Торико уложил меня в ванную, включил воду и принялся спешно рассматривать флакончики. Выбрав один, светло-жёлтый, он вылил его содержимое в быстро наполнившуюся ванную. Вода забурлила, пузырьки щекотали мне кожу и поднимались в воздух, как лёгкая мыльная пена. Когда Торико залез ко мне в котёл, лимонно-жёлтая вода вышла за края и полилась на пол. У меня было ощущение, что я купаюсь в газировке, и запах был соответствующим: сладко-кислым, оседающем в носу и щекочущем что-то в животе. Запах детства. Я откинулась на бортик, закинув за него руки. Ванная была большой для меня одной, однако с Торико она показалась куда как меньше. Охотник вытянул ноги по левую сторону от меня, достаточно близко, чтобы мы соприкасались. От пузырьков, скапливающихся на коже, хотелось чесаться. — Это лечебная вода, — сказал Торико после некоторого молчания, — с острова Жизнь. Иногда справляется даже с застарелыми травмами. Поняв намёк, я опустила руки под воду и съехала пониже. Над шипучкой оставалась только голова, которую я откинула на бортик. Эта газировка, в которой мы с Торико отмокали, напоминала мне о детстве. Смешно, но, переживая жизнь за жизнью, я начинала со своих двадцати семи, минуя годы до этого возраста. И детство, несмотря на сотни перерождений, у меня было только одно. — О чём думаешь? — спросил Торико. — О детстве. Ничего приятного там не было: приют, издевательства, насмешки из-за моего желания стать поваром, — я зачерпнула воду и коснулась её кончиком языка. Горькая. — Но иногда удавалось скопить, найти или стащить пару монет, и тогда я покупала газировку, которая выглядела, как эта вода. Жёлтая шипучка, только сладкая настолько, что челюсти сводило. Напомнило просто. Торико, хмыкнув, передвинулся ко мне. Лечебная вода заколыхалась, вновь переливаясь через края. Охотник уселся рядом со мной, я прислонилась к нему плечом — благо, ванная была достаточно вместительной для таких перестановок. Нога не болела, а вот руки снова стало сводить. Ужасное ощущение. Я вынула правую ладонь из воды. Ну да, пальцы опять свело в «когти», и не пошевелить. От шипучки старые мелкие шрамы набухли, наполнились кровью и покраснели. Теперь руки у меня выглядели отвратительно, будто прошли через мясорубку. Интересно, как же здешняя Комацу умудрилась так пораниться. Даже самая страшная автокатастрофа не может оставить от ладоней одно месиво. Только если две машины смяли как раз девичьи ладошки. — Как это произошло? — Торико взял мои «когти» в свои руки и принялся аккуратно массировать. Каждое движение его пальцев отдавалось болью, но столь незначительной после всех моих смертей, что я даже не морщилась. — Я не хочу об этом. — Ладно. На самом деле я, конечно, просто не знала, что произошло с руками, но не говорить же об этом Торико? Амнезия — хорошая отговорка в книгах, однако редко прокатывает в реальной жизни. Сложно достоверно сыграть потерю памяти, что-то всё равно всплывёт, а там по ниточке вытянется вся моя история. Играть в потерю памяти я прекратила очень, очень быстро. — Слушай, насчёт Санни, — начал Торико, — он… ну, не такой обычно. Я, конечно, обещал вас познакомить, но… — Ты обещал мне ванную с пеной и ароматом. В принципе, ты своё обещание выполнил. Торико удручённо покачал головой. Благодаря аккуратному массажу, мои «когти» снова становились простыми руками, что было, вне всяких сомнений, очень приятно. Я даже смогла пошевелить пальцами, поэтому Торико переключился на другую ладонь. И всё-таки, руки у меня выглядят просто отвратительно. Хорошо ещё, что шрамы обычно мелкие и практические неразличимые, иначе пришлось бы носить перчатки. Кто доверится повару, что не уберёг свой главный инструмент? Когда вода перестала пузыриться, Торико помог мне выбраться из ванны. Я была такой уставшей, что позволила охотнику даже вытереть меня, точно ребёнка. Да уж, хорошо ещё, что к наготе я отношусь много проще, чем другие люди. Про Торико и говорить нечего: никто из Королей не стеснялся своих тел. Сложно, на самом деле, стесняться себя, если при каждой эволюции клеток мышцы рвут одежду и сражаться приходится нагишом. Пока я клевала носом, Торико успел натянуть мягкие домашние штаны и замотать меня в огромное полотенце, как куколку. Торчали только ноги ниже коленок. На лодыжке у меня теперь было две отметины: белая полоска старого шрама, а рядом с ней — багрово-красный браслет новой раны. Совершенно идентичные. — Я отнесу тебя к себе, — сказал Торико, поднимая меня на руки. — Выспишься, потом сделаем тебе карточку для города, и я тебя провожу до «Ложки». — Санни, — сонно пробормотала я, — не оценит. — Не волнуйся, я тебя защищу от этого… Санни. Я фыркнула, закрывая глаза. Отмокание в шипучке вымотало меня намного сильнее, чем поход по Ледяному аду — Проследи, чтобы Юня не съели, — попросила я напоследок. Теперь можно и поспать. Вряд ли меня убьют в офисе МОГ… но если я проснусь и увижу потолок своей квартиры, то Торико будет несдобровать.

***

Комацу уснула настолько крепко, что не проснулась даже тогда, когда Торико уложил её на постель и стянул полотенце. Девушка только чуть сморщилась, подмяла под себя одеяло и закинула на него ногу. Торико хмыкнул, накидывая на Комацу ещё одно. Он и сам поступал подобным образом, поэтому в его комнате всегда было несколько запасных одеял и пледов. Даже забавно, что у девушки были похожие привычки. Воздух был намного тяжелее и более насыщенным, чем час назад. Торико немного запрокинул голову, принюхиваясь. Всё верно: в здании находятся четверо Небесных. Папани Ичирью ещё не было, но он тоже скоро должен прибыть. Интересно, как представить ему Комацу? Она же поцеловала Торико. Но перед этим отказалась от партнёрства. Не реагировала на обнажённое тело охотника и на его прикосновения. Позволила не только мыться рядом, но и не сопротивлялась, когда Торико её вытирал. Охотник бы заподозрил Комацу в равнодушии или лесбиянстве, да только целовалась девушка совсем не холодно. На губах он до сих пор чувствовал её язык и зубы. Однако было ещё кое-что, что беспокоило Торико. И это не предполагаемая болезнь девушки, нет. Но об этом стоило поговорить с другими Королями… кроме Санни. К нему у Торико был совершенно отдельный разговор. Найти Зебру и Коко не составило труда: оба были на закрытой жилой кухне, грабили холодильник. — Ты привёл сюда зверька? — спросил Зебра, прожевав яблоко. — Зверька? — Он говорит о Комацу-сан, — пояснил Коко. Торико задумался. Зверёк? Ну, иногда Комацу напоминала ему хомяка. Саблезубого такого, который за мягкой шкуркой и надутыми щеками имеет ядовитые шипы и три ряда острейших клыков. Минимум восьмидесятый уровень поимки. А так — милейшее создание. — Да, Комацу здесь, спит в моей комнате. Я хотел вам кое-что показать, — сказал Торико. — Это не подождёт? Я собираюсь как следует поесть для начала, — Зебра засунул в рот огромный бутерброд, глотая его даже не жуя. Более понятливый Коко принялся убирать выставленную на столе еду обратно в холодильник. — Не думаю, — покачал головой Торико. — Она сейчас после лечебной шипучки, так что спит крепко и не заметит нас. Но такой сон быстро выветривается, сами знаете. — Шипучка, да? — нахмурился Зебра. — Веди. Шипучка использовалась для экстренного лечения повреждений разного уровня сложности. Сами Короли ей не злоупотребляли, однако Ичирью регулярно принимал такие ванны: после победы над Гурманским чудовищем у председателя МОГ были проблемы со здоровьем. Да и старые раны иногда вскрывались без всякой на то причины. Использовать шипучку на Комацу было, пожалуй, излишне, но тогда Торико об этом не думал. Крови на ноге девушки оказалось слишком много для простого ранения. Сама Комацу говорила, что всё в порядке, но Торико решил перестраховаться, используя сильнодействующее лекарство. Её руки выглядели ужасно. Странно ещё, что с такими ранениями она была прекрасным поваром. Торико отвёл Королей в свою комнату. В темноте они все хорошо видели, поэтому в свете не было необходимости. К тому же, включённые лампочки могли разбудить Комацу. — Что ты хотел нам показать? — на низкой волновой частоте спросил Зебра. Обычные люди таких звуков не слышали, однако гурманы вполне спокойно могли общаться подобным образом. Зебра ещё в детстве научил названных братьев разговаривать неслышно для других. Вместо ответа Торико откинул одеяло с девушки. Да, было не слишком честно показывать её другим по отношению к самой Комацу. Как бы спокойно она ни реагировала на обнажение, это было вне всяких приличий. Но Торико считал, что у него есть достаточно веская причина для подобного: шрамы. Он указал пальцем на отметины. Они должны были покраснеть и вздуться, как шрамы на руках девушки, однако кожа осталась белой и плотной, будто это было естественное её состояние. Зебра стиснул зубы, Коко излишне спокойно выдохнул. Торико кивнул собственным мыслям и снова укрыл Комацу. Слишком приметные, знакомые шрамы. Зебра во время боя предпочитал или бить звуком, или разрывать противника — у Комацу был огромный шрам на боку. Коко использовал яд, и пары капель хватало, чтобы парализовать тигромамонта — у Комацу на спине оказалась россыпь каплевидных шрамов, будто выжженных в плоти. Торико в горячке боя порой начинал использовать не только Нож, Вилку и Отбойник, но и кусался по-звериному — у Комацу был чёткий след от зубов над ключицей. И Торико был уверен, что зубная формула совпадёт с его собственной. Однако он бы не обратил на эти совпадения внимания, если бы не атака Санни. Хоть за что-то можно этого дурака поблагодарить. Старый шрам Комацу совпадал с новым ранением от одного из Небесных чуть менее, чем на сто процентов. Это была та же атака, из-за которой у Комацу появилась первая отметина. Значит, она встречалась с Королями. Но как бы Торико ни напрягал память, он не мог вспомнить, чтобы на него нападал хоть кто-то, похожий на Комацу. Не было ни одного врага с её запахом, движениями, голосом и телосложением. Короли вернулись на кухню, дверь Торико закрыл на магнитный замок. Негласное правило: хоть гурманы могли этот замок без проблем вскрыть простым толчком по двери, подобного никто не делал. Личное пространство сыновья Ичирью уважали. Так что Санни не войдёт. — Санни на неё напал? — первым нарушил тишину Зебра. Он был не в белом костюме, поскольку только вернулся от границы с Гурманским миром, и потому выглядел намного опаснее обычного. Походный комплект мало отличался от того, что носил Торико: широкие штаны, облепляющая футбола, куртка с оторванными рукавами. Всё — в чёрном цвете, из-за чего и так массивный Зебра выглядел ещё больше. И злее, пожалуй. Торико задумался: а как бы Комацу отреагировала на такой внешний вид Зебры? Вряд ли испугалась бы. Она вообще не боялась Королей, Торико не ощущал её страха даже в тот момент, когда рядом с девушкой был не слишком трезвый Санни. — Не специально, — сказал Торико. — Он был под градусом, ждал проститутку и перепутал с ней Комацу. Поднял её волосами, как я понял, а она вывернулась из захвата. Вот и ободрала немного кожу. — От «немного» таких ран не бывает, — справедливо заметил Коко. — Он не рассчитал силу? — С алкоголем ему вообще сложно контролировать себя, — сказал Зебра, — так что неудивительно. Меня другое волнует: нам стоит беспокоиться из-за всего этого? Коко замер, его взгляд потерял осмысленность и расфокусировался. Затем, вернувшись в реальность, охотник отрицательно покачал головой. На бледных щеках пунцовели два ярких пятна румянца. Торико улыбнулся, Зебра прекратил хмурить брови. Предсказаниям названного брата они верили безоговорочно.