Женщина Королей

— Это довольно интересно, — протянул Луффи, уставившись на мою руку немигающим взглядом. Так он обычно гипнотизировал Санджи, когда корабельный кок готовил завтрак-обед-ужин для ненасытного Мугивары. Теперь же подобного внимания удостоилась моя рука. Торико тоже смотрел на неё и тоже не моргал уже долгое время. Ненасытный выглядел задумчивым и немного рассеянным. — Совсем не больно? — снова спросил он. Я осторожно пошевелила пальцами, внутренне ожидая хотя бы болезненного укола в ладони. Нет, ничего. Даже не тянуло. Потом я вытащила нож, который пришпилил мою ладонь к столу. Лезвие едва слышно чавкнуло, когда вышло из руки. На нём не было ни капли крови. Луффи отобрал у меня нож и поднёс к глазам. Проверил лезвие на остроту, порезался и, ойкнув, засунул повреждённый палец в рот. А вот нечего тянуть руки к отлично заточенному поварскому инструменту. Порез на ладони затянулся, превратившись в багровую вздутую полосу шрама. Я специально травмировала себя в месте старой отметины, потому что не была уверена, что от раны не останется новой. Мне уже хватало шрамов и на руках. Приняв нож обратно, я, точно фокусник, медленно погрузила лезвие себе в руку, выбрав другой шрам в качестве ориентира. Острый поварской инструмент послушно вошёл в мою ладонь, едва задев близко расположенные косточки. От этого тоже не было ни боли, ни дискомфорта — я просто понимала, что во мне есть чужеродный предмет. Вытащила лезвие. Порез затянулся, снова без крови. На лезвии осталась одна крошечная капелька, которая практически мгновенно высохла и рассыпалась пеплом. Интересно. Пока мой будущий муж и названный брат удивлённо переглядывались, я быстрым движением отрезала себе палец. Мизинец на левой руке, потому что он был не слишком нужен для работы. — Комацу! — взволнованно вскрикнул Торико, вскакивая из-за стола. — Ты чего делаешь?! — возмутился в тон охотнику Луффи. — Проверяю, — сказала я, уставившись на свою руку. Мне было интересно: отрастёт новый палец или же придётся приставлять обратно старый? Большая разница, на самом деле, и результат значительно будет влиять на мой стиль боя. В первом случае я смогу не слишком беспокоиться, если мне отрежут конечность, а во втором… ну, будет немного неудобно: после победы придётся искать частички себя, чтобы приложить к законному месту. Сплошная морока, в общем. Пока отрезанный палец лежал рядом, ничего не происходило. Я смотрела на него и начинала ощущать неприятный тянущий позыв в желудке. Голод. Аутофагия, серьёзно? Мне теперь что, пожирать саму себя? Луффи, как более опытный и привычный к различным жизненным странностям, утянул мой палец к себе поближе. В тот же момент рана на руке начала деформироваться и медленно «поползла» вперёд, формируя новый мизинец. Выглядело так, будто мой палец неспешно нарастал по миллиметру. Это было очень, очень хорошими новостями. Никаких судорожных поисков конечностей после боя. Спокойствие и безмятежность. Луффи крутил мой палец в руках, Торико смотрел на это смирившимися глазами. Это ещё что, охотник, поведёшься с Комацу — и не такое увидишь. — Вообще не больно? — вновь уточнил Мугивара. — Совершенно, — подтвердила я. — И никаких признаков голода, который бывает при регенерации. Разве что… Я бросила быстрый взгляд на палец у Луффи в руках. Съесть свой бывший мизинец хотелось неимоверно. Он выглядел так аппетитно, вкусно, потрясающе! Как лучшая сырная закуска или толстый ломтик жареного картофеля. Объедение… было бы, не будь это мой мизинец. Торико заметил мой взгляд и удивлённо поднял брови. — Ты хочешь съесть собственный палец? — спросил он. — Это довольно странно, знаешь ли. — Один из моих демонов ест человечину, — пожала я плечами на это, — так что, на самом деле, ничего странного. — А другой? — уточнил охотник. — Ничего не ест. Хотя я не совсем понимаю, как это возможно. Короткий рассказ про внешность новых квартирантов моего тела и сознания Луффи и Торико услышали чуть раньше. Больше, конечно, это описание походило на сухой и лаконичный доклад, чем на красочную визуализацию. — Серьёзно съешь? — усмехнулся Мугивара, протягивая мне мизинец. Я приняла свой бывший пальчик и покрутила его, рассматривая со всех сторон. Кожа не изменила своего цвета, кровь не выделялась из пореза, да и вообще… это же был палец! С небольшими волосками на внешней стороне фаланги, с морщинками на сгибах, с розоватым неровным ногтем и обкусанной кутикулой — как на мизинце-то я умудрилась? И мне хотелось, до сведения желудка и выделения слюны, хотелось сожрать этот чёртов кусок плоти! Быстрый взгляд на Торико дал мне понять, что охотник испытывает скорее любопытство, и что его мучает тот же вопрос, что и Луффи: серьёзно? съем? точно? Облизнувшись, я медленно поднесла мизинец ко рту. Хотела аккуратно откусить, но не вышло — слабый, практически незаметный запах крови будто уничтожил во мне разум. Я закинула палец в рот, словно кто-то мог отобрать у меня мою «еду». Косточки хрустели на зубах, как чипсы. Острые их углы даже не поцарапали мне нёба. — Ого, — протянул Луффи, — ты его действительно съела! Эй, — он ткнул Торико под рёбра, — зубы видел, а? Круты-ые! Торико кивал, выглядя крайне взволнованным и, почему-то, обрадованным. Не знаю, что творилось у него в голове — меня в тот момент волновало лишь то, что палец оказался таким маленьким и так быстро закончился. Во рту словно расцветали цветы. Я такого не ощущала даже в те моменты, когда ела цвеперсики. Нежная, сочная, искрящаяся мякоть не шла ни в какое сравнение с сырой человеческой плотью. Удивительно, насколько демоны меняют носителей гурманских клеток. И Торико, и Луффи продолжали смотреть с интересом. — И как? — спросил пират. — Ничего лучше в жизни не ела… Со своим отношением к новой особенности я определиться не могла: ещё никогда в своих жизнях я не зависела от такого ингредиента. Нет, я ела человечину раньше, — ситуации бывали разные, — но чтобы на постоянной основе? — По-хорошему, особых проблем с добычей, м, — Торико немного замялся, — ингредиента, да, не будет никаких проблем. Джидал славится тем, что там можно найти что угодно. А у Зебры там связи ещё с детства, он ведь сам оттуда родом. Я с благодарностью коснулась руки охотника своей. Луффи смотрел на нас, как заботливая кумушка, сватающая двух знакомых детишек. — Вероятно, из-за Красного мне не нужна еда, — сказала я. — Хотя твоё предложение очень ценно, Торико. Я благодарна. — Второй демон? — заинтересованно спросил Луффи. — Ты говорила, что он ничего не ест. Торико переплёл наши пальцы и аккуратно погладил мои шрамы. Он держал мою руку бережно, но очень крепко. Было сразу понятно, что он меня не отпустит, даже если я начну есть людей у него на глазах. Ну, эта ситуация стала вполне реальной, да. Надо придумать новое сравнение. — Да, из-за него я могу долгое время голодать. Если честно, то я не знаю, сколько именно могу обходиться без еды. Но, если мне не отрезать конечности, то долго. Охотник продолжал гладить мою ладонь, задумчиво рассматривая кожу. В голове Торико явно метались несколько мыслей, причём не слишком приятных. Это заметил и Луффи. — Пф. Ладно уж, голубки, — пират хлопнул ладонями по столу и встал. — Идите-ка вы в каюту, вам явно надо поговорить. Комацу, определись, что хочешь делать дальше, у меня никаких особенных планов нет. — Хорошо. До каюты я вела Торико буквально за руку. Охотник то хмурился, то поджимал губы — в общем, не выглядел довольным жизнью. Так что я тоже понемногу начала нервничать. Конечно, Торико от меня не откажется, я знаю это. Но вот учудить что-нибудь — это всегда пожалуйста. Запах каюты встретил меня удушливой сладостью вместо цветочно-травяного аромата. Я поспешила открыть окошко, чтобы разбавить эту приторность свежим солёным воздухом. Торико сел на кровать и потерянно посмотрел на меня. — Комацу, — позвал он. — А что делать с Санни? Не совсем понимая, что он имеет в виду, я попросила пояснить. Охотник подманил меня к себе и утащил на колени, а сам опёрся спиной о стену. — Ну, смотри. Коко — ему всё равно, он вырос в таких условиях, где люди были обычным ингредиентом или подопытным материалом. Над ними ставили эксперименты, да и вообще чужая жизнь мало значила… Зебра — это Зебра. Ему просто плевать на всё, что не касается его лично и тех, кто ему дорог. Рин тоже будет наплевать, потому что ты её единственная подруга, которая от неё не отказалась и приняла, несмотря на… ну ты понимаешь. Про Тину я, правда, ничего не знаю… Но Санни! Санни точно не примет этого! Я поёрзала, устраиваясь поудобнее. Санни не примет моего людоедства? Так я и не собиралась никого есть. Ну, по крайней мере слишком часто. Это, насколько я поняла, будет чем-то вроде последнего способа выжить. Если мне отрезать руку, то придётся откуда-то брать большое количество энергии — вот и проснётся Кричащий. Но есть кого-то на завтрак-обед-ужин мне не нужно. Хотя хочется… вкус у пальца был потрясающий. Меня, если честно, волновало другое: теперь обычная пища воспринималась мной как картон или пенопласт. Сохранялся аромат, при желании я могла, — я была уверена, что смогла бы, благодаря опыту и прожитым годам, — различить любой оттенок вкуса, но при этом вся еда становилась похожей на землю. На гадкую, заплесневевшую землю. Смогу ли я готовить? По идее, если отключиться от этого дрянного привкуса, то можно что-то сообразить. Плюс опыт… Чёрт бы побрал эти гурманские клетки. Если я всё верно понимаю, после полного насыщения Кричащего я смогу нормально пробовать другую пищу, гурманскую или обычную — не важно. Вот только Кричащего я кормить как-то не собиралась. Это дорого, хлопотно и не слишком хорошо с моральной точки зрения. Дилемма. Торико шумно дышал мне в макушку. Чтобы так уткнуться, ему было нужно согнуться в три погибели, но гурманское тело было достаточно гибким для подобной эквилибристики. Я извернулась в руках охотника и легко поцеловала смуглую скулу. — Можно просто ничего ему не говорить, — предложил я. — И разводить секрет на пустом месте? — Тогда можно сказать. — И он распсихуется. Или, что ещё хуже, разорётся — и тогда все узнают о твоей… особенности. — Людоедстве. Давай уж называть всё своими именами. Торико пожевал губы и, не сдержавшись, куснул меня в шею. Прямиком поверх старой метки, словно примеривался! На самом деле, у охотника такое проскальзывало, если им овладевали слишком сильные эмоции: страх, похоть, нервозность, злость… он немного зверел и начинал кусаться. Очень мило, на мой взгляд. Я чуть отвела голову, чтобы Торико было удобнее. Пожуёт — успокоится. К тому же, теперь мне не страшны его зубы, Красный не зря был в металле. Теперь моя кожа, да и тело в общем, намного крепче. Можно даже… — У меня идея! — воскликнул Торико. — Вот чёрт! — одновременно с ним простонала я, пряча лицо в ладонях. — Ты первый. — Ты можешь пить мою кровь! — радостно предложил Торико. — Ну и у Зебры тоже, про Коко не знаю — он ядовитый, всё такое. Твоя очередь. Я отняла ладони от лица. Мне, если честно, хотелось плакать. Кулинарные боги, ну за что?! Ну что стоило Зебре… — Я девственница, — сказала я могильным тоном. — И теперь это, кажется, навсегда. Регенерация... Нет, вот смеётся он над моим горем решительно зря. Или это нервное? Завязалась шуточная борьба: я пыталась защекотать Торико, а охотник ловко уворачивался из-под моих пальцев. Действовали мы осторожно, потому что не знали пределов моей выносливости и прочности. Но я ощущала, как сначала лёгкие, практически невесомые касания гурмана становятся всё тяжелее и наглее. В конце концов он просто навалился на меня всем весом, буквально вдавив в постель. Сколько он там весит, двести кило? Да я их вообще не ощутила! — Комацу, ты в порядке? — Торико приподнялся. Я задумчиво посмотрела на него и, улучив момент, пощекотала рёбра. Торико дёрнулся, но не засмеялся — переволновался из-за того, что придавил такую маленькую и хрупкую меня. — Да нормально всё, — сказала я. — Я, если честно, тебя даже не почувствовала. — Что, серьёзно? — удивился охотник. Он опять лёг на меня всем весом, перестал опираться руками о кровать. У меня же даже не сбилось дыхание — грудная клетка продолжала хорошо и мерно работать, гоняя воздух и поднимая Торико. Потрясающе. Но мысли у меня ушли далеко не в ту степь, это точно. Или это обстановка такая: я, Торико, кровать, в которую он меня вдавливает. Гормоны. — Слезь, пожалуйста, — попросила я. Торико состроил хитрую, довольную мордашку, и поёрзал, чуть сползая вниз. Теперь наши лица были на одном уровне, хотя охотник свесился с кровати чуть ли не наполовину. — А ты всё равно осталась мелкой, — ухмыльнулся охотник. Я дунула на отросшую голубую чёлку. Торико забавно сморщился, как недовольный большой кот. — Естественно. Гурманские клетки — это замечательно, но они не могут сильно изменить тело, особенно на начальных этапах. Это потом уже. Может быть. Но я вряд ли вырасту, оба моих демона не слишком крупные. С твоими не сравнятся. — Моими? У меня их что, несколько? Я растрепала Торико волосы, неловко хмыкнув. Вот вечная моя проблема, я путаюсь в жизнях. Где-то Торико знал, что у него не один демон, где-то пользовался только самым первым. Вроде, он называл его Красным… значит, наши демоны — тёзки? — У многих по несколько демонов. Почему бы тебе не иметь парочку? Судя по задумчивому взгляду, Торико был бы не прочь расспросить меня получше. К счастью, этот допрос не состоялся из-за ора Луффи: — Кома-ацу-у! Пошли дра-аться! — Тебе что, было мало оторванной руки?! — услышала я возмущение Усоппа. — Ещё что-нибудь оторвёт! — Кома-ацу! Зоро тоже хоче-ет! — Что я хочу? — не понял сначала Зоро. — Эй, капитан! — Кома-ацу! Торико фыркнул и, коротко укусив меня за ключицу, поднялся. Подал мне руку, как настоящий джентльмен. И, когда ухватился за мою ладошку, дёрнул на себя, подхватывая на руки. — Я и сама идти могу, — закатила я глаза. Сидеть на сгибе локтя у Торико было так же удобно, как и до эволюции. Я привалилась корпусом к плечу охотника и с удовольствием принюхалась. Да, как и во многих жизнях, Торико пользовался шампунем из нежной земляники — ягоды настолько мягкой, что она превращалась в пюре прямо в руках. Пахла эта ягодка замечательно, меня даже не затошнило. — Я не собираюсь лишать себя удовольствия потаскать тебя пару раз, — дружелюбно оскалился Торико. — Поэтому расслабься и получай удовольствие!

***

Зоро встряхнул катаны, чтобы скинуть с них капли коричнево-чёрной крови. В принципе, этого можно было не делать: странная субстанция сама отпадала со стали тёмными хлопьями, неуловимо пахнущими землёй и гарью. Стоящее напротив существо мало напоминало спокойного, улыбчивого повара Комацу. Казалось, девушка изменилась ещё больше, чем в тот раз, когда умудрилась оторвать Луффи руку. Но капитан тогда не сражался в полную силу, а Зоро, вообще-то, использовал практически весь свой арсенал. Песок вокруг был усеян всевозможными иглами, стилетами и железными звёздочками, обильно смазанными паралитическим ядом. Неподалёку ощущалось присутствие Луффи и Торико — вот с кем Зоро было бы интересно сразиться. Не с Комацу. Девушка, признаться, его напрягала. Комацу напротив растягивала серые губы в злой улыбке. Глаза у девушки были то золотистыми, то красными; не менялась только склера, оставаясь чёрной и словно выцветшей. Откровенно говоря, драться с этой девицей Зоро не понравилось. У него было много противников, но ещё ни один из них, чёрт бы их побрал, не пытался отхватить от него кусок! Обычно все кусачие противники (взять хотя бы того же Арлонга, ныне перевоспитанного навигатора на Хангри Шарк) доставались Луффи. А у капитана шкура резиновая, большинство зубов её просто не прокусывали. Зоро отвёл ногу в сторону, занимая более удобную позицию. Под стопой клацнули метательные иглы — первый провал Ророноа. Но он и подумать не мог, что сенбоны от кожи девицы просто отскочат. Крайне неудобный противник. Одна из катан получила серьёзную зазубрину. Зоро всё никак не мог найти себе нормальный третий меч, так что в оружейной на Санни валялась куча болванок, которые приходилось менять чуть ли не после каждого боя. А вот белую катану Куин Комацу старалась не трогать. Она прекращала нападение, если понимала, что может наткнуться на драгоценный для Зоро меч — и Ророноа, к своему неудовольствию, был несколько раз вынужден пользоваться этим, чтобы провести более или менее удачную атаку. Комацу выпрямилась и глубоко вздохнула. Грудная клетка, смятая до этого ударом Зоро, распрямилась с неприятным хрустом. Потом девица упала на четвереньки и заорала. От этого крика кружилась голова и начинали дрожать руки. Ну не может, не может человек так кричать. Любая глотка от такого ора просто порвётся. Удар быстрых, острых пальцев был остановлен лезвием катаны. Трещина на металле зазмеилась, разрастаясь, как полоса молнии. Свободной рукой Комацу невесомо коснулась тела Ророноа в нескольких местах, лишь обозначая удары. От последнего касания Зоро увернулся на чистых инстинктах, оставив треснувшее оружие в руке девицы — и не зря. Комацу, явно не справившись с собой, хотела отхватить от мечника кусок посочнее. Тотчас вмешались Луффи и Торико. Они с двух сторон кинулись на Комацу, захватывая её руки так, что не двинуться. Девушка выгибалась, продолжала не по-человечески кричать, пыталась вырваться. Через полминуты эти попытки стали затухать, пока Комацу не затихла. Серость ушла из её кожи, зубы снова стали обычными, плоскими. Когти на руках исчезли, будто не было. Но что-то не давало Зоро покоя, так что он откинул бесполезный обломок сломанной катаны и сделал ещё один длинный прыжок в сторону. Вовремя. Комацу кинулась на то место, где он стоял мгновением раньше, вывернувшись из рук мужчин. Воспользовалась тем, что они немного расслабились. Нападать она не продолжила, просто смотрела на Зоро своими чёртовыми глазами. Чёрная склера налилась цветом, точно серость кожи перешла в неё. Улыбка у Комацу была приторной и довольной, красные радужки пульсировали, как маленькие угольки. — Это демон, — сказал Торико. Зоро вынул катану Куин изо рта и сжал рукоять в пустующей руке. Двумя мечами он сражался лишь немного хуже, чем тремя. — Да уж вижу, — отозвался Луффи, — только какой? Торико невесело хмыкнул, не сводя глаз с Комацу. Зоро видел, как напрягаются мышцы гурмана-охотника от сдерживаемых движений. Наверняка здоровяк хотел бы кинуться к своей Комацу, встряхнуть, вернуть в сознание. Только не получится — уже пробовали. В прошлый раз охотник едва не лишился руки. Зоро, если честно, с самого начала считал затею Комацу и дурного капитана идиотской. С одной стороны, девице нужно было разобраться со своими силами, а сделать это можно только в настоящем бою. С другой, случилось то, чего Зоро подспудно опасался: Комацу слишком увлеклась. Всю муть со внутренними демонами Зоро не слишком хорошо понял, да и не пытался понять. Для себя он этих внутренних квартирантов определил как раздвоение или растроение личности. По словам Торико, у того тоже было что-то похожее. Как и у многих воинов-гурманов. И вот теперь Комацу дала волю своему второму Я. Движения девицы Зоро не увидел. Она просто пропала из поля зрения, а потом мечник услышал сдавленный крик Торико. Самого Ророноа сбило с ног, как и Луффи. Накама оставались на кораблях, а значит, были слишком далеко, чтобы помочь. Сюда бы Нами, с её ударами по площади… Зоро перевернулся на живот, но встать не смог: мышцы ног свело от дикой боли. Та же ситуация была и у Мугивары, судя по его лицу. Хотя не было видно ни единого повреждения. Раньше Комацу, видимо, просто игралась. Ророноа обернулся к Торико, и снова попытался встать. Или хотя бы дотянуться до катан, откинутых куда-то в сторону. Сделать хоть что-то… Подобное бессилие он ощущал уже дважды: когда умерла Куин и когда его самого чуть не отправил на тот свет Михоук. И вот теперь, пожалуйста. Третий раз. Он всё ещё слишком, непозволительно слаб! Комацу висела на спине Торико, обхватив охотника коленями за рёбра. Пальцы со вновь появившимися чёрными когтями цепко впивались в плечи гурмана. По рыжей куртке из разодранной шеи лилась кровь, но лицо Торико было абсолютно спокойным. — Всё нормально, — сказал охотник, махнув рукой. — До чего договорились? — мгновенно сориентировался Луффи. Со своими ногами он уже разобрался, просто ткнув в несколько точек на икрах. Стоял капитан немного неуверенно, но не шатался. Комацу подняла голову от шеи охотника и широко улыбнулась кровавым ртом. Торико, вместо того, чтобы откинуть от себя взбесившуюся девицу, аккуратно сел на землю. Луффи помог Зоро разобраться с ногами, пока Комацу, непрестанно чавкая, вылизывала ярко-красную кровь с шеи Торико. Вот ещё одна странность: обычный человек от такой кровопотери уже бы умер, а гурман не показывает никакого неудобства. Даже не побледнел. — Твоя кровь подходит, — услышал Зоро шипящий, нечеловеческий голос от Комацу. — А что будет, если взять кровь всех четверых? — Отравишься из-за Коко, — ответил девице Торико. Комацу зашлась хриплым шипением, и только спустя несколько секунд Зоро понял, что она так смеётся. Чёрный язык широко прошёлся по разодранной шее, слизывая кровь. Под ней оказалась чистая кожа без единой царапины. — Посмотрим, — выдохнула девица в шею охотника. — Посмотрим.