Её зовут Судьба

Дыхание понемногу восстановилось и дальше по проспекту Асока шла уже спокойно. Нервы тоже утрачивали напряжение и вместо волнения душа начала наполняться пустотой. Девушка не знала, куда ей идти, но ощущала себя так, словно каждый её шаг оставляет позади себя всё новые и новые руины от её прежнего устоявшегося мира. Всякое было в Ордене за годы её жизни там, хорошее, плохое, странное, но тем не менее, это была жизнь Асоки. Единственная и одна, никакой другой она не знала. Девушка попала туда в возрасте трёх лет и вот сейчас, почти в семнадцать, вынуждена была покинуть. Это было похоже на конец света и теперь, хочется или нет, следовало начать жить заново, в другом мире, новом и непонятном и потому немного страшном, но иначе никак, равно как нельзя и стоять на месте. А ведь Асока совсем не знает ещё не только того, каким будет этот мир, но и того, где он будет и как назовётся. День уже давно закончился и на Корусант плавно опускался вечер, вместе с диском ярко-красного солнца, видного со Среднего уровня, где сейчас находилась тогрута. Оно ещё не совсем уплыло за горизонт, а словно потягивалось перед сном, разметав свои яркие прозрачные лучи по крышам невысоких зданий. Само небо было чистым и ещё по дневному ясным. Сегодняшний день был очень погожим, в такие особенно приятно пройтись по улицам или отдохнуть на природе, а можно и просто посидеть во дворе. Да мало ли, что возможно, когда на душе спокойно и хорошо, когда рядом есть кто-то родной и тёплым, с кем радостно и не страшно, когда ты окружена хорошими и добрыми людьми. В общем, всё то, чего нет у неё, у Асоки Тано, и кажется никогда уже не будет. Тёплые солнечные лучи протянулись уже далеко от крыш и прозрачным жёлтым свечением касались асфальта у ног тогруты, она протянула руки к ним и почувствовала мягкое тепло, которое, согрев ладони, так и не дошло до сердца. Вновь захотелось заплакать. Тано глубоко вздохнула и стиснула зубы. Нельзя. Надо быть сильной, ради своего ребёнка, ради своего сына. Асока, почему-то была уверена, что у неё будет мальчик. Её сын. Нет, их, её и Энакина. И пускай судьба не даёт им быть вместе с любимым, но за то она навеки сохранит в себе его частичку, драгоценное продолжение. Сохранит для одной себя. Слезы закатились обратно, Асока улыбнулась и положила руку на живот. Она не одна и родное существо у неё есть, оно в ней и всегда будет рядом. Тогрута пошла дальше, по-прежнему не имея определённой цели и шла так, пока ноги не привели её в самый отдалённый район Среднего уровня, где стояли небогатые строения, которые населяли простые работяги и пожилые республиканцы. Некоторые из зданий были совсем уже ветхие и готовились под снос, но у Республики, как всегда, нашлись дела поважнее и дома по-прежнему стояли на своих местах, продуваемые всеми ветрами, медленно рассыпаясь. Впрочем, несмотря на непрезентабельность, дома до сих пор были жилыми, о чем говорили занавески на окнах и спидеры во дворах. Только один из них выглядел каким-то тёмным и более других запущенным. Стоянка возле него была пуста, а на ступеньках возле подъезда лежал слой пыли. Похоже, людей здесь не было минимум неделю. Асока подняла глаза наверх, дом был двухэтажным и судя по всему, заброшенным, стекла почти все были целые, но признаки жизни за ними отсутствовали. Занавесок и цветов на окнах не было, из них наружу глядела темнота, а если принюхаться, то можно уловить запах запустения. Вцелом, от созерцания всего этого создавалось не очень приятное впечатление. Хотелось поскорее уйти, но пока девушка тут стояла и смотрела на дом, небо, до этого чистое и голубое, затянулось свинцово-серыми тучами, начавшими проливать на землю холодную воду. Несколько первых тяжелых капель, ударившись о монтраллы, стекли по лекку, постепенно их стало больше и скоро они превратились в один бурный ледяной поток. Стоять на улице стало невозможно, хорошо бы куда-то зайти, но куда? В чужие дома не попросишься, а магазинов и кафе в этой части района не наблюдалось, по крайней мере, в поле зрения тогруты. То есть, из всего, что было в данный момент доступно, самым подходящим был заброшенный дом. И поколебавшись несколько секунд, девушка всё же решила, что простужаться ей сейчас не следует, а плаща с собой она не взяла, и шагнула к подъезду. Дверь оказалась не запертой, внутри дом выглядел вполне прилично, во всяком случае, в подъезде было сухо и не пахло ничем противным, вот только холод бетонных стен заставлял неприятно дрожать. Асока осмотрелась вокруг и увидела, что на первом этаже находятся две запертые двери квартир, нечего и думать, чтобы пройти туда. Она поднялась на второй этаж и к счастью заметила одну открытую из двух дверей по обеим сторонам от лестницы и вошла туда. Это оказалась чья-то бывшая квартира, состоявшая из одной комнаты с общими на двоих кухней и санузлом. Асока прошла в комнату и осмотрелась. Обстановка была почти вся вынесена, за исключением одного кресла, старого и разломанного, не нужного прежним хозяевам. Так же на подоконнике обнаружились несколько каких-то стеклянных обломков, бывших прежде статуэткой танцующей балерины, голова которой лежала возле оконного стекла. Электричество в доме давно отключили и в комнате было довольно темно. Асока придвинула кресло к окну и сев в него, стала смотреть на бурный поток дождя, вслушиваясь в ритмичный стук отдельных капель по крыше и стеклу. Из-за этой плотной дождевой пелены ничего на улице было не разглядеть, неизвестно сколько по времени продлится этот дождь, такой, знала Асока, может зарядить и на целую ночь, неужто же ей придётся до утра просидеть в этом темном холодном доме. В этом одиночестве и отчаянии. Время и впрямь подбиралось к ночи, а что делать дальше и куда идти, непонятно по-прежнему. «Интересно, а что будет, если сюда кто-то придёт? Вдруг кто-то ещё попадёт под дождь и так же, как я, не захочет мокнуть?» — подумала вдруг Асока — «Придёт и сильно удивится, что эта идея пришла в голову не только ему». Неожиданно мысли свернули к недавнему прошлому и девушка начала представлять, что сейчас происходит в Храме, как кто-то сейчас точно так же смотрит на дождь и возможно тоже думает о ней. В это время обычно шли вечерние тренировки и после готовились ко сну. Думает ли там хоть кто-то о ней? Скучает ли? И будет ли скучать, когда пройдёт время? Сомнительно, учитывая, что удержать её особенно никто и не стремился. Что если кто-то проследил за ней и сейчас войдёт сюда и скажет: «Асока, прости нас всех, пойдём обратно, тебя ждут. Ты совсем вымокла, вот, возьми мой плащ». А после сам завернет её в тёплую от его тела ткань своего плаща и посадив в спидер, отвезёт к храму, приведёт в комнату и посадив на кровать, накроет сверху одеялом, принесёт ей горячий чай и после они будут долго сидеть рядом, подговаривая про всё на свете. И весь этот кошмар, связанный с судом и приговором останется не более, чем страшным сном. И почему-то, думая про этого кого-то, Асока упорно представляла себе Энакина, своего теперь уже бывшего учителя. Хотя, она понимала, что вряд ли он сейчас думает о ней, скорее всего он сейчас со своей женой, стоят, наверное, у окна и тоже смотрят на дождь, обнявшись и прижавшись друг к другу, думая о своём будущем ребёнке. Говорят, что мысль материальна, вот только не всегда на все сто процентов. В случае, например, Асоки, речь шла максимум процентах о пятидесяти. Дверь комнаты и правда скрипнула, впуская туда кого-то ещё, а возможно и даже скорее всего, не одного, иначе, с кем же он тогда разговаривал и над кем смеялся? Только вот этот смех, грубый и неприятно громкий был ну совершенно не похож на весёлый смех учителя. — Хахаха! — расхохотался невидимый гость — Классно мы поживились сегодня, может и дальше пойдёт, когда дождь поутихнет. — Э нет, товарищ — ответил ему другой голос, погромче и постарше — Не стоит искушать судьбу, а то ведь и сожрет запросто. Гораздо лучше будет сегодня пойти отдохнуть и оторваться по полной. — Куда? Все заведения на Низах, а туда сейчас не пробиться — удивился тот, первый — Останется только заночевать прямо тут. А что, неплохо, вон, кресло есть, надеюсь, раскладывается. — Сейчас узнаем — сказал второй и подошёл к креслу, на котором сидела Асока, забывшая, как дышать, но успевшая в последний момент спрыгнуть. — О! Да тут не только кресло, здесь и подушечка осталась — с довольным видом сказал первый, оказавшийся молодым парнем в грязной одежде. — И по всему видно мягкая — улыбаясь потёр руки второй, бородатый мужик лет сорока. И оба они двинулись с обеих сторон на Асоку, имя явное и вполне конкретное желание. Единственный выбор, который они ей представляли, это то, кому первому из них начать своё грязное дело. Ну уж нет уж. Да, тогрута сейчас была без оружия, и не зная о её чувствительности к Силе, нельзя было заподозрить в ней серьёзного боевого противника. Очень уж несерьёзно выглядела она со стороны — хрупкая тоненькая девочка с наивно распахнутыми голубыми глазами. Да ещё и наряд на ней было весьма откровенный, сколько раз получала за него от Совета. А сейчас он ещё и намок, облепив красивую фигуру. Спасения не было. «Как бы не так!» — подумала тогрута и воинственно улыбнулась — «На себя мне наплевать, но вот мой сын не заслужил такой участи и ради него я буду драться до последней капли крови...чужой, конечно же!» Асока удивилась, что даже в такой ситуации она сохранила умение иронизировать. И когда оба пьяницы подошли ближе, пытаясь схватить, резко развела руки в стороны, Силой разбрасывая обоих, заставляя удариться об стены. Они не поняли, что случилось, но через миг встали и снова получили по Силовому толчку. Один из них почти не пострадал и кряхтя, потирая затылок, встал, за то второй, который был моложе, приложился лбом и теперь лежал неподвижно. Увидев это, бородатый взбесился: — Ах ты мразь! Мерзкая сучка! Ты убила моего сына! — Он сам убил себя — спокойно ответила Тано, прикидывая, как ей выбраться. Второй этаж, вроде, не очень высоко, прыгнуть бы, но не в её положении. Теперь надо беречь себя,...но не противников. — Ах ты так, ну берегись! — заорал пьяница и бросился в рукопашную, но Асока смогла сбить его с ног и он растянулся на полу, на время перестав двигаться. Тано перешагнула через него и хотела уже выйти, как вдруг её схватили за ногу и повалили на пол, рядом с бородатым алкашом. Падая назад, Асока в последний миг успела прикрыть живот руками. Мужик, придя в себя, начал наваливался на девушку, пыхтя и лапая грязными потными руками. Асока попыталась скинуть с себя тушу, но тот снова возвращался к прерванному. И тут пришло неожиданное избавление. — Стой, папаша, я тебе помогу! — раздалось над головой — Это сынок, держась за разбитый лоб, взяв с подоконника голову фарфоровой балерины, чётко прицелился и метнул её так, чтобы она попала Асоке в висок и та отключилась. Но нетвёрдая от алкоголя и сотрясения мозга координация подвела и тяжёлый кусок фарфора с глухим стуком ударился о лоб отца. Тот коротко всхлипнул и завалился на бок. Сын, поняв, что натворил, мигом обратил свой гнев на единственное живое существо, бывшее сейчас в наличии — на Асоку. — Ненавижу тебя, тварюга! Такие, как ты всегда ломают нам жизнь! Такие же мерзкие шлюхи как ты и моя мать! — заорал сынуля и бросился на Асоку с кулаками, стремясь ударить побольнее, Тано отбивалась руками и Силой, наконец дело дошло до того, что лежало на подоконнике и в тогруту полетели осколки, которые она отбивала Силой, один из них отлетел так, что рассек пацану бровь, тот застонал, зажимая рукой глаз. По пальцам его потекла кровь, он временно забыл о Тано. За то она не забыла о них и посчитала момент подходящим, чтобы унести ноги. Она была уже на выходе из комнаты, когда почувствовала как позади неё что-то свистнуло и остановившись, короткой резкой болью скользнуло по её левому плечу. Горячая волна прокатилась снизу вверх, вместе с тёплой липкой жидкостью, струйкой полившейся на тунику. Это папочка, придя в себя, в последнюю секунду отомстил за поруганную честь сыночка, швырнув в мерзкую тогруту осколком фарфоровой статуэтки. — Ну вот, из огня, да в полымя, ни дня без драки, стоило ли из Ордена уходить — пробормотала Асока, выбегая на прохладную улицу. Дождь уже прекратился, но стало значительно холоднее. Пришлось пробежать несколько метров, зажав рану рукой, опасаясь погони, однако никто из пьяниц не думал гнаться за ней, занятый больше своими травмами. Что ж, Асока сейчас займётся тем же самым. Зайдя за угол какого-то дома, оперевшись на его стану, тогрута, повернув голову, осмотрела своё плечо. Кровь уже почти остановилась и стало возможным увидеть, что рана не слишком глубокая, во всяком случае в наложении швов необходимости не было и зажить она могла самостоятельно, без помощи врачей. Только вот обработать и перевязать, или, на худой конец, просто промыть точно не помешает, ведь заражение крови — это явно не то, что сейчас нужно Асоке. Только вот где бы всё это сделать? Хороший вопрос, когда даже голову приклонить негде. Не в заброшку же возвращаться. От вида крови стало подташнивать, а голова начала неприятно кружиться. Тано вспомнила, что за целый день она сегодня ничего не ела. «Надо это исправить» — решила она тут же. Аппетита по-прежнему не было, но не морить же голодом своего ребёнка, у него-то он явно будет на уровне. И подумав так, Асока кое-как вытерла кровь перчаткой, чтоб не пугать народ и отправилась по темнеющей улице на поиски какого-нибудь кафе. Оно нашлось на выходе из района, небольшое, непрезентабельное и явно дешевое. Последний факт обрадовал сильнее всего, ведь денег у Асоки было немного, собственно, лишь пара десятков монет, рассованных по карманам, и то, если она не растеряла их, пока дралась со сбродом. И пока она не нашла жильё и работу, это единственные её средства к существованию. Надо распорядится ими разумно, конечно, поход в кафе не совсем можно назвать так, но не умирать же с голоду. И девушка решительно потянула на себя дверь, за которой открывался небольшой, всего в несколько столиков, зал, почти пустой в этот поздний час, только за одним из них сидела небольшая компания, человек из пяти, ожидавшая заказ. Среди них был неизвестный в броне мандалорца, невысокий трандошанин, молодая твилечка зеленого цвета, худой парнишка в свободном свитере и ещё один товарищ, маленький и щуплый, похожий на ребёнка, но вблизи становилось ясно, что он взрослый, просто лилипут. Асока подошла к стойке и взяв себе кусок пиццы и стакан кофе, прошла к самому дальнему столику, подальше от этой компании, хотелось побыть одной и подумать куда можно пойти. Тано откусила пиццу, казавшуюся ей сейчас не более вкусной, чем салфетка, положенная под неё и отпив кофе, начала размышлять. Можно было пойти на Нижние уровни, там постоянно требуется работники, да и жильё имеется самое недорогое. Там было полно кафе, мастерских и разных торговых центров, а за годы жизни в Ордене, Тано приобрела много разных ценных умений и теперь с успехом могла бы работать механиком, техником, пилотом, и даже, если придётся, телохранителем, либо наемником. О более простых и доступных местах службы, типа продавца и официантки нечего было и говорить. Значит, с местом работы проблем не будет, завтра же пойдёт искать, а пока надо устроиться где-нибудь на ночлег. Завтра, остальное завтра, а сейчас желательно где-то поспать и утром всё предстанет уже в совсем ином свете. Это она знала на личном опыте. И временно оставив мысли в покое, Асока принялась за пиццу и вдруг услышала: — Ой, смотрите, это же Тано! — громко крикнул тот из компании, на ком был мандалорский шлем. — И правда она — подтвердила твилечка, прищуривая близорукие глаза — И что же она забыла тут? — Наверное, просто пришла покушать, так же как мы — ответил лилипут без особого энтузиазма. Он не любил новых людей и старался по мере возможного избегать общения с ними. — Ты гений, мелочь — рассмеялся трандошанин — А то я было подумал, что она решила снять тут койку. — Давайте подойдём к ней, а то, что-то вид мне её не нравится, потрёпанный какой-то — предложил парень, до этого долго молчав. — А это верно — согласился с ним мандалорец — Сидите тут, я подойду, меня она всё-таки знает побольше! — Да, вот только я бы на её месте не был рад встретить того, с кем познакомился в таких обстоятельствах — проворчал трандошанин и вытер губы салфеткой. Но товарищ его не слышал, а уверенной походкой направлялся к одинокому столику на углу. — Асока, вот это встреча — начал он, когда опустился на стул напротив — Ты меня узнала? Тогрута подняла глаза и пару секунд недоуменно разглядывала гостя, но видно так и не смогла вспомнить, или просто не захотела этого. — А если вот так! — не успокоился мандалорец и быстрым движением снял шлем. Асока на миг удивлённо замолкла и потом неожиданно громко воскликнула почти на весь зал, заставляя остальных членов странной компании одобрительно хмыкнуть.