Её зовут Судьба

Шлем опустился на стол и под ним обнаружились густые рыжие волосы до плеч, а открывшееся взору лицо выглядело довольно привлекательным. Оно было узким, с бледной кожей, ярко-зеленые глаза смотрели с интересом, но на дне их ясно просматривалось сочувствие. Асока сразу же узнала её. — Бо-катан, вот уж кого я не ждала увидеть! — воскликнула тогрута, глядя в лицо этой молодой женщины. — Да, это я, не думала, что ты меня узнаешь, да это и неудивительно, ведь в ту нашу единственную встречу я вела себя как скотина — ответила Бо припомнив то время, когда она служила в Дозоре смерти — организации, боровшейся за свободу Мандалора, хотя и не всегда честными методами, которые проповедовал Пре Визсла — лидер этой организации. — Верно, однако, я тебя понимаю — неожиданно сказала Асока — Каждый выживает как умеет, делая то, что знает и может. — А ты как здесь? Почему одна? — спросила Бо, проявляя участие. Она была младшей сестрой трагически погибшей правительницы Мандалора герцогини Сатин, которую месяц назад убил Дарт Мол в её же собственном дворце. Бо не общалась с ней, они часто конфликтовали из-за отличных взглядов на власть, лишь только теперь, после её смерти, Бо поняла, что права из них была именно Сатин — насилием и войной правды не добиться, только доброе сердце способно достучаться до народа. Именно это она сейчас и старалась подтвердить, разговаривая с Асокой, женщина, едва на неё посмотрев, поняла, что у девушки проблемы, об этом говорила её поза и выражение лица, да и свежая рана на плече, которую Бо увидела, приблизившись, говорила явно не о лучшем периоде в жизни тогруты. Тано, услышав её вопрос, и тон голоса уловила в нем сострадание, от которого успела отвыкнуть и в один момент понять, что сейчас ей нужно именно оно. Особенное действие возымело на неё слово «одна». Вот именно, одна, она осталась теперь совершенно одна, против целого мира, который только, что продемонстрировал ей, что отнюдь не всегда готов распахнуть перед ней свои объятия, послав на её долю двух в стельку пьяных тунеядцев. «Одна» — повторила она мысленно, чтобы сделать себе ещё больнее — «До чего же горькое слово». Такое же горькое, как мысли о дальнейшем будущем, о том, что хочется, чтоб было как раньше, но уже не будет. Такое же горькое, как соль, собравшаяся в глазах и уже не в силах теснится там, закапала на остатки пиццы, превращая сладкий кофе в солёный. Пустая, одинокая, ненужная, бессмысленная теперь. Все эти эпитеты срывались с губ, тяжёлыми каплями падая на стол. В довершении всего от этих нервных слез порез на плече открылся и кровь каплями приземлилась на стол, разбавляя соленый водопад. Бо, казалось, поняла всё, хотя, в отличие от сестры, и не обладала даром политика. Женщина пересела на стул возле неё и обняв обеими руками, привлекла к себе дрожащую тогруту. — Что произошло? Ты поругалась с кем-то? С наставником? Верно? — спрашивала бывшая офицер Дозора смерти, не отпуская Тано от себя. Асока не отвечала, а только всхлипывала, ударяясь лбом о закованное в броню плечо. Наконец, непослушные слова с большим трудом сложились во что-то более связное и выдали вполне связный ответ: — Нет, не поругалась. Ушла. Выгнали. Совсем. Теперь я одна. Выхода у меня нет. Последняя фраза пришла на ум помимо воли, явно забыв, что до этой истерики у Асоки был вполне четкий и приличный план дальнейших действий. Победило душевное состояние, с которым Тано отчаянно боролась и видимо оно всё-таки нашло лазейку, в которую и рвануло с прытью пленённого хищника. Слезы, казалось, никогда не кончатся, Бо терпеливо ждала, когда они иссякнут и Асока сможет наконец заговорить. — Выход есть всегда — сказала она, когда тогрута выплакалась — Нужно просто его искать, и кажется ты его нашла. Говоришь, ты осталась одна и тебе некуда идти? Так вот, а моей организации как раз нужен верный, проверенный человек, оставайся с нами, поверь, это лучшее из того, что ты нашла бы. — То есть, предлагаете вступить в Дозор смерти? — спросила Асока, распахивая глаза — В организацию, способную убивать невинных, лишь бы достичь своей цели? Да никогда! Уж лучше я умру от голода на улице, чем сделаюсь убийцей. У меня до сих пор стоит перед глазами Трайла — эта несчастная девушка, внучка старосты поселения Карлака, безжалостно убитая Пре Визслой. Бо предупреждающе взмахнула рукой, не давая Асоке встать и уйти: — Асока, поверь, ни я, ни мои люди уже давно не имеем ничего общего с Дозором смерти, я ушла из него сразу же, после смерти Пре Визслы, когда его захватил Дарт Мол — убийца моей сестры. Я создала свою организацию, которая занимается восстановлением справедливости и воздает по заслугам тем, кто мешает другим спокойно жить. — Не думала, что такие ещё остались — Асока явно заинтересовалась, впервые за этот день увидев что-то ещё, кроме своих проблем — Я думала, все мандалорцы независимы и думают лишь о себе. — Ошибочное мнение — не согласилась с ней Бо — Мы независимы, это верно, но никогда не остаёмся в стороне, когда кому-то плохо. Многих из нас ты знала? — Не так, чтобы очень — задумчиво протянула Асока, напрягая память — Вашу сестру, вас и вашего общего племянника, Пре Визслу я не считаю. — Да, небогатый выбор — задумчиво сказала женщина — Но теперь у тебя будет шанс изменить о нас своё мнение. Ну как, остаёшься с нами? Это позволит тебе иметь статус, место работы и проживания. Асока призадумалась, а действительно, чем она рискует? Идти ей некуда, то, что она до этого нарисовала себе на практике лишь весьма и весьма приблизительно. Что на самом деле ждёт её на Низах, неизвестно. А ведь она не одна и думать должна теперь ещё и о будущем ребёнка. Что она даст ему, работая за гроши простой служащей и живя в каморке? Тут же ей предлагают вполне определенный вариант, в котором, по крайней мере, всё чётко и понятно. Стоит ли сомневаться, хотя бы сейчас, первое время? А если ей не понравится, то она в любой момент может уйти на эти самые Низы и латать ломанных дроидов хоть до пенсии. — Хорошо, я попробую — ответила наконец Асока и посмотрела на женщину уверенным взглядом. — Отлично, сейчас я только скажу своей команде о твоём решении, а заодно представлю им тебя, подожди немного — сказала Бо и встав из-за стола, вернулась к компании. Но не все пришли в восторг от её идеи. — Не думаю, что бывший джедай способен прижиться у нас — сказал трандошанин со скепсисом — Замучает нас своими нормами морали. — Да, все джедаи—большие зануды — поддержал его лилипут. — Напрасно вы так, похоже, у неё и правда проблемы, возьмём её, поможем бедняге — поспорил с ними парнишка. — Замолчи, Корки, — грубо осадил его лилипут — Вечно ты всех жалеешь, но закачивается это, как правило, одинаково. — Это ты помолчи, мелочь — вступилась за парня твилечка — Всегда ворчишь, по делу и без. Пускай она будет с нами, если Бо так решила, в конце-концов, разбавит наш суровый мужской коллектив. На том и порешили и уже через минуты Асока сидела за их столом, а Бо по очереди представляла членов своей организации со странным названием Ночные совы. — Это Арчи — мускулы нашей команды — показала она на трандошанина. — Это Дэйв или Мелочь, отзывается на оба имени — наша совесть — палец Бо ткнул в лилипута. — Её зовут Вики — она служит у нас приманкой — пояснила Бо, кивнув в сторону твилечки — Корки ты знаешь. Мой племянник и моя правая рука. Парнишка улыбнулся Асоке и помахал ей рукой, девушка тотчас же его вспомнила. Именно он помогал ей раскрыть Мандалорский заговор и вызволять из тюрьмы герцогиню Сатин. — А это Асока Тано — сказала Бо уже для всех остальных — Бывший джедай, а ныне член нашей команды. Отчего она покинула Орден неясно, но если захочет, расскажет сама, лезть с вопросами не советую, она этого не любит. Все четверо понимающе кивнули и вскоре отправились на временное место ночлега, чтобы уже завтра отправится на свою базу на Мандалоре. Ночлегом оказался гостиничный номер с двумя уровнями, нижний занимали особи мужского пола, на случай того, что если нападут, чтоб были ближе и отразили удар. Верхний до этого момента делили друг с другой Бо и Вики, а сегодня к ним присоединилась ещё и Асока. Первым делом тогрута отправилась в ванную, где долго, тщательно отмывалась от всей налипшей на неё за эти дни грязи. Особенно тщательно оттерла монтраллы и лекку, даже смазала их косметическим маслом, нашедшимся тут же. Этим ритуалом Тано как будто бы смыла с себя прошлое и ознаменовала начало новой жизни. После этого она нашла в шкафчике ванной аптечку и наконец-то смогла как следует обработать свою рану и наложить на неё повязку. Асока старалась больше не думать о прошлом, решив отныне смотреть только вперёд, как всегда её и учили. Девушка смирилась со своей судьбой и даже испытала наконец здоровую злость вместо бывшей до этого печали. — Ах так, значит! Выгнали! Списали! Хотели пристрелить! — сказала она громко своему отражению в зеркале — А вот нет уж, дорогие, я выжила и не сломалась! И совсем скоро я вам такое покажу, локти себе все сгрызёте! И сына воспитаю так, что все сразу поймут, кто его мать! Ясно вам или нет, моралисты кодексолюбивые! Правила им важнее чувств! А мой сын никогда не будет таким, понятно? Ответа, естественно, не прозвучало, лишь только смотревшая на неё из мутноватой глубины стекла молодая тогрута с бледным лицом, одетая в чей-то голубой халат сверкнула глазами в праведном гневе. Асока выключила свет и вышла из ванной. Прежняя жизнь завершилась, а новая пока не началась, и было ещё неизвестно, что найдёт в ней Асока, а что потеряет и чего из этого будет больше, приобретений или потерь, но кое-что она узнает уже завтра.