Её зовут Судьба

Они родились в один день и примерно одинаковый час, но какая же разная судьба постигла обоих, едва они только покинули утробу матери. Да не то слово, разная, скорее тут подойдёт полностью обратная той, что им готовили изначально, когда те лишь зарождались под сердцем. Ведь если у Камиллы все эти годы была хотя и приёмная, но очень хорошая и заботливая мама, не менее любимая и самой девочкой, а так же дом, пусть казенный и принадлежащий врагам, но тем не менее уютный и красивый, то у Эзры Бриджера не было ничего. Вообще ничего, кроме воспоминаний о былом, да странного браслета с тонкой цепочкой, хранимого им в кармане комбинезона самому не ведомо с какой целью. Но стоит заглянуть в его жизнь назад лет на семь, как сразу же станет невероятным то, что творилось в ней теперь. Что этот довольный розовощёкий мальчишка, сидевший на руках матери, улыбаясь стоявшему рядом отцу и этот несчастный, почти оборванный узник имперской тюрьмы — это один и тот же человек. Но увы, первым он остался только на фото, что стояло на столе в его прежней комнате, так мало напоминавшем ту, что ему милостиво выделили штурмовики и которой вот-вот лишат инквизиторы, либо предоставив взамен жилище в своём, либо отправят могилу, если он откажется от их «лестного предложения». «Уж лучше тогда второе» — подумал Эзра, отвернувшись к стене — «Ведь тогда я наверное смогу поскорее увидеть маму и папу. Я так скучаю по ним. Кто знает, быть может, Кэйнан прав и мир Силы, где сейчас обитают их души, существует на самом деле и они действительно ждут его там. Но как же тогда мне быть, если они нужны мне не там, в неведомом загробном мире, а здесь, сейчас, в данную секунду?» Выдержка, спустя несколько часов после этого расхваленная Камиллой начала постепенно изменять пареньку. Ибо не для кого сейчас ему было быть сильным и непоколебимым. Зачем? Для кого? Один на один с собой можно на время перестать над собой издеваться и стать таким, каким он был в действительности. Пятнадцатилетний парнишкой, сиротой, у которого раньше была семья и счастливая жизнь, но которые так несправедливо забрали именно у него, заставив его, изнеженного и домашнего, сделаться против воли взрослым и самостоятельным, попав в суровый и беспощадный мир улиц. Где никто не спросит, трудно ли тебе? Не нужно ли чего-нибудь и даже не поинтересуется кто ты и как попал сюда? Что уж говорить о сочувствии, его этот мир никогда не знал, ведь выживали там лишь те, кто быстро учился не замечать холодного равнодушия и не плакать ночами, прося неизвестно кого избавить тебя от этой муки. И Эзре пришлось. Волей-неволей, ценой синяков, крови и потерянной репутации. Но он сумел, он смог добиться того, что его перестали лупить. Но цель была достигнута, авторитет среди шпаны был заслужен, Эзру на улице больше не трогали. Он мог спокойно спать в очередном подвале или подворотне, не боясь, что его убьют или обворуют во сне. И каждый раз, ложась на соломенную подстилку или в отсутствие таковой голый пол, мальчишка, закрыв глаза, надеялся попасть в свой любимый сон. Где Эзра был счастлив, тот мир, где у него были дом и семья. Вот и теперь, попав в камеру поздним вечером, юноша отвернулся к стене и всю ночь, лёжа на жёстких нарах, вспоминал прошлое. Эзра знал, что нельзя углубляться в воспоминания, это опасно тем, что можно уйти в них так глубоко, что потом будет не вынырнуть, и станет ещё невыносимее делать вид, что ты сильный и стойкий, что всегда веришь в хорошее. Но как, скажите, не углубляться в них, если только там было так хорошо, тепло и уютно, как большо не было сейчас нигде. И вот опять, как всегда. Родной двухэтажный дом из светлого кирпича, где на окнах стояли цветы, добрый смех отца и нежная улыбка мамы. Его комната с бежевыми обоями и удобным письменный столом. Пушистый лотальский котик, подаренный ему на семилетие. Ему тогда много чего подарили, ведь у Эфраима и Миры было достаточно друзей, но именно этому белому мурчащему комочку Эзра обрадовался больше всего, тот вился за ним хвостиком и постоянно терся о его колени тёплой ушастой головой. А как они сидели все вчетвером на кухне, за чашкой вечернего чая, разговаривая обо всем на свете. Эзра был маленьким, но уже многое понимал, например то, что его родители занимаются очень серьёзным делом — противостоят Империи, в надежде вернуть прежний порядок вместе с другими такими же отчаянными. Повстанцы — именно так они себя называли. Они и Эзре едва не в рождения внушали какое великое зло несёт в себе Империя и делом какой чести является её свержение. За целых семь лет, проведённых с родителями, не было ни дня, чтобы Эзра не слышал об этом, даже когда эти разговоры не касались лично его, Мира и Эфраим часто говорили между собой и со своими товарищами, часто, всегда, до того дня, как... Это случилось ночью, ровно через полгода как Эзре исполнилось семь. Он мирно спал у себя в комнате, когда его разбудили громкие крики и возня. Мальчик проснулся и не понимая в чем дело, вышел из комнаты и прошёл в коридор, где увидел странную картину — двое странных людей, одетых в чёрное, держали его родителей за грубо скрученные руки и тащили к выходу, приговаривая: — А ну пошли за нами, подлые предатели! Сейчас мы сопроводим вас в тюрьму для таких же негодяев! И обещаем вам, если выдадите остальных, то умрете быстро и без мучений. При этом никто не заметил, что действующих лиц стало пятеро, за то Эзра не собирался сохранять инкогнито, когда на его глазах такое творилось. С детства приучений быть смелым и решительным, мальчик бросился на одного из чёрных людей, того, кто держал отца, хватаясь за его руки, бессильно пытаясь разжать их: — А ну отпустите их! Сейчас же! — прозвенел его по-детский тонкий, но по-взрослому твёрдый голос — Они не причём! Но его даже не стали слушать, просто отпихнули от себя, не придав значение. Впрочем, второй из пришельцев, тот, что тащил вперёд Миру, коротко взглянул на мальчика в пижаме. — Это твой сын? — спросил он грубым голосом, почему-то звучащим излишне женственно — Он может сгодится нам! Эзра глянул на свою мать, которая должна была ответить. Она тоже взглянула на него полными слез глазами и неожиданно удивила его: — Нет, вы неправы, товарищ инквизитор. Эзра не наш сын, его подменили в роддоме, когда я рожала. Мой родной сын родился мертвым, а это сын моей соседки по палате. Эзра смотрел и ничего не понимал и кажется не он один. Эфраим на миг чуть освободившись из рук второго инквизитора, посмотрел на жену с явным недоумением, но Мира не смутилась, а продолжила говорить: — Это не мой ребёнок, я не желаю видеть его рядом с собой в заключении, он сейчас же отправится туда, откуда его взяли — голос стал твёрдым и почти злым — Дайте мне только сказать ему это и можете уводить! Инквизитор, оказавшаяся женщиной, отчего-то поверила Мире и не отпуская её, прошла по просьбе несчастной задержанной к прикроватной тумбочке, позволив достать из нижнего выдвижного ящика тонкий браслет из жёлтого металла, тонкая цепочка которого оплетала небольшую плоскую овальную пластину с какой-то гравировкой. После чего Мира велела подвести себя к сыну и низко нагнувшись, протянула ему этот браслет и горячо зашептала: — Здесь все данные о том, кто ты такой, там адрес роддома, где ты появился, а так же имя врача, принимавшего роды. Это её браслет, твоей родной матери. У неё такой же кулон. Найди это место, там помогут найти её, твою родную мать, она тебя примет, у неё ты будешь в безопасности! Женщина очень хотела верить, что её не по годам умный сын поймёт её правильно, однако, чтобы не вызвать подозрений, самое главное она сказала ему вслух: — А теперь иди отсюда и больше не приходи сюда! Не желаем больше знать приёмыша! Вали на свой Мандалор! К своему любимому Рудольфу Мэндесу, может он найдет тебе место в своём роддоме! И матери твоей сообщит! Никто не знает, кто она теперь, говорят, её зовут Судьба! Ну, что стоишь? Пошёл вон отсюда! Не желаю больше видеть тебя! — Хватит им уже болтать! Веди сюда повстанческую мразь! — велел второй Инквизитор, уж точно бывший мужчиной. — Я иду, Пятый брат — ответила женщина и не дав Мире закончить разговор матери и сына, потащила её на выход, уже у двери та успела крикнуть: — Запомни, её зовут Судьба! Ты ведь хорошо знаешь иностранные языки! Их увели, а Эзра остался один, правда ненадолго, не прошло и получаса, как в дом снова кто-то вошёл и судя по звукам, начал что-то искать. Мальчишка не знал кто это и что ему тут нужно, но каким-то неясным инстинктом понял, что надо бежать. Он едва успел натянуть на себя первую попавшуюся одежду и выскочить в окно первого этажа и вовремя, ведь у входа стоял имперский корабль. Вот так началась совсем другая жизнь, встретившая его так неласково. Слова матери Эзра всерьёз не воспринял, просто не совсем понял их, но браслет зачем-то взял с собой, скорее просто на память. Из благополучного ребёнка, любимого сына своих родителей, Эзра превратился в уличного бродягу, который ночевал в подвалах и питался тем, что мог украсть. И делал это очень своеобразно — просто вытягивал руку и нужный ему предмет сам прилетал туда. Он не знал, что это такое и целых семь последующих лет выживал только так, видевшие подобное соратники сторонились его, обязывая колдуном и старались лишний раз не задевать. Так было до тех пор, пока в день его четырнадцатилетия Эзра совершенно случайно не столкнулся с необычным человеком. Это был молодой худощавый мужчина, не старше тридцати лет, одетый в зелёный свитер, его длинные светло-каштановые волосы, заделанные в короткий хвост на затылке, блестели в закатном солнце. Он пришёл на рынок, чтобы купить фрукты, когда ощутил, что в его кармане что-то было не так. Он машинально поднёс туда руку, но ничего не ощутив, повернулся назад и замер, увидев чуть поодаль невысокого подростка, плавно ведущего приподнятой рукой по воздуху, заставляя бумажник из кармана незнакомца совершать точно такие же движения, даже не касаясь его. Мужчина смотрел с интересом, а после подскочил к нему и взяв за плечи, оттащил в подворотню. Эзра всерьёз перепугался, думая, что этот тип ему сейчас накостыляет по первое число, но вышло иное. Мужчина спросил: — Давно у тебя это? — Что это? А, я уже много лет живу здесь, иначе не выжить, сами знаете — догадался Эзра, полагая, что речь идёт о воровстве. — Я о твоих способностях, что если нам обьединить их — ещё более загадочно пояснил мужчина. — Извини, брат, но я работаю один — ответил ему Эзра и повернулся, чтобы уйти. — Постой, я должен тебе кое-что рассказать — остановил его незнакомец и когда они зашли поглубже в подворотню, сказал невероятную речь. Оказалось, его зовут Кэйнан Джаррус и прежде он был джедаем, покинув Орден до того, как он стал незаконным и теперь считает своим долгом разыскивать способных детей, прежде, чем это сделают инквизиторы. Эзре и раньше доводилось слышать про Силу и Орден, но знаний было маловато, однако, то, что предлагал новый знакомый устраивало явно больше, чем жизнь на улице. Таким образом Кэйнан получил своего первого ученика, а Эзра наставника и крышу над головой, ввиде корабля с названием Призрак. И целый год он изучал неведомую доселе науку по использованию Силы и владению световым мечом. Но бродяжничество давало о себе знать и время от времени Эзра сбегал на волю и досбегался то того, что его поймали и засунули в застенки Империи. И теперь его судьба была в руках его врагов. Или женщины с таким же странным именем, которую он даже не попытался найти, однажды, правда, чисто ради интереса, оказавшись на Мандалоре, Эзра узнал адрес той самой больницы, но ту давно уже расформировали, на её месте теперь был торговый центр, хозяева которого понятия не имели ни о каком Рудольфе Мэндесе. И скоро Эзра начал думать, что Мира ему попросту соврала, чтобы спасти жизнь, ведь сами они с отцом скорее всего давно уже были мертвы, иначе непременно нашли бы своего сына. Поняв это, юноша был почти спокоен, но иной раз его нет-нет, да мучили странные мысли. Почему же ему это сказали? Откуда этот браслет? Почему эту женщину зовут Судьба и при чем тут иностранные языки? Вот и в ночи ареста юноша тоже задал их сам себе, с неохотой выныривая из воспоминаний, утерев рукавом выступившие слезы. Плакать нельзя, иначе точно сдастся, а родители учили его быть сильным. Чтобы отвлечься, Эзра начал разглядывать каменную стену и заметив в одном месте неровность краски, начал неосознанно ковырять её пальцем, пока не показался небольшой островок белой поверхности, на котором не менее ярко выделялся странный символ — ровный круг, имевший внутри ещё один, поменьше и словно разорванный на несколько частей, содержащий внутри себя чёрное солнце с пятью лучами. Эзра не знал, что это такое, но отчего-то, при виде этого символа почувствовал неожиданное спокойствие и уверенность, позволившие ему поверить в лучшее и спокойно заснуть. Он не задал себе вопроса о том, что это, равно как не нашёл и ответа на предыдущие. Их все знал другой человек, который сейчас так же, как Эзра, не имел ничего своего, но если у юного Бриджера осталось хотя бы имя, то у этого бедняги отняли и его, дав взамен лишь жалкое прозвище. Но скоро ситуация поменялась для них обоих, вопрос, в какую сторону?