Её зовут Судьба

Дроид отправился к хозяину, продолжавшему пить, а Берт остался в полнейшем недоумении. Конечно, за пятнадцать лет такой жизни, какая была у него здесь, то есть в полнейшей умственной темноте, недоумение успело стать ему почти родным, но не тогда, когда к нему добавлялось ещё и желание действовать, причём немедленно. Вот только подумать об этом никак не получалось, ввиду отсутствия времени на это, причём, именно в данный момент. Ведь через несколько минут из дома выбежал Ганс и вид при этом имел до ужаса разгневанный, просто до крайней степени. Однако, при этом в глазах его светилось какое-то умиротворение, какое бывает когда долго что-то искал и наконец нашёл это. А именно, он уже много лет мечтал как следует излупить своего раба, окончательно тем самым его унизить, и как назло, Берт не давал ему такой повод. Он был как назло очень исполнительным, а так же скромным и очень нетребовательным, никогда не нарушавшим правила трудовой дисциплины, а вернее полностью принимал отсутствие таковой. Ганс видел это и только скрипел зубами и вот сейчас, когда на их с товарищем мирную вечеринку явился дроид его приятеля, который на днях сломался, причём, совершенно исправным и весело щебетавшим что-то, бросаясь к хозяину. Ганс с удивлением глянул на странную встречу, в которой не понимал ни слова, ибо знать язык дроидов он считал ниже своего достоинства, для него это было сродни умению стричь своих бант, то есть попыткой приблизиться к слугам. Но на беду Уотто, так звали приятеля, прекрасно понял своего любимца и то, кто именно починил его. — Ганс, скажи мне, это правда, что у тебя есть необычайно талантливый работник? — спросил тейдорианец, глядя снизу вверх на своего друга, которого, впрочем, таковым не считал, видя в нем лишь возможность для выгодного сотрудничества. — О ком ты говоришь, Уотто? — деланно удивился Ганс, не желая признавать, что восхищаться можно не только им одним. — У тебя в рабах есть некто удивительно талантливый, сумевший починить моего дроида, которого я уже подумывал отправить на свалку, а теперь он работает как новый — подлил масла в огонь тейдорианец. — Ну может не так всё и плохо с ним было, уважаемый — процедил Ганс, сквозь кривую усмешку — Возможно он просто перегрелся и забарахлил. — Ничего подобного, Ганс — ответил Уотто, закинув ногу на ногу — Ты посмотри, что он тут наснимал! И показал, подписав кое-кому смертный приговор. Ганс, видя изображение, своими глазами наблюдал собственное несовершенство и неуклюжую тупость, на которую, казалось, указывало это видео. Берт с невероятной легкостью и неповторимым изяществом извлекал микросхемы и в нужном порядке вставлял их обратно, при этом разговаривая с дроидом, как с живым и словно прося немного потерпеть. Каким же издевательством это зрелище явилось для Ганса, одним своим видом демонстрируя ему насколько он неправ и далёк от столь вожделенного им звания идеального хозяина. Ведь он, как правило, не особо считался со слугами, обращаясь с ними как со скотом или расходным материалом. Здесь же он наблюдал пример совершенно другого отношения, с теплотой, вниманием и даже любовью к рабочему. И, о ужас, более глубокие и совершенные знания. Этого Ганс уже не смог стерпеть и забыв про Уотто, резко вскочил и с криком: — Сейчас я проучу этого наглеца! Бросился во двор, прямо навстречу стоявшему там Берту, и схватив висевший в сенях кнут, кинулся на беднягу-раба и начал лупить его, яростно выкрикивая: — Сволочь! Мразь! Как ты посмел? Как ты только смог подумать, что можешь быть выше меня, твоего хозяина и кормильца? Удары сыпались на ничего не понимающего Берта, тому осталось лишь уворачиваться от него, странным образом выставляя вперёд руки, словно пытаясь оттолкнуть воздух вокруг себя и конечно же ничего не получалось. Однако, уклонялся он на удивление ловко, словно заведомо знал, где будет проходить удар и перемешался в противоположную сторону. Но иногда кнуту удавалось достать его, оставляя на загоревшей коже тонкие кровавые полосы. — Что ты делаешь, ненормальный? Да разве можно так с живыми существами? — остановил его громкий голос вылетевшего следом за ним Уотто, которого до глубины души возмутило то, что он сейчас видел. Да, в прежние годы он и сам не особо хорошо относился к наемным служащим, частенько не гнушаясь и телесными наказаниями, однако, даже тогда не было ни одного случая, когда это было сделано несправедливо. Лишь только один раз он отчасти дал сам себе слабину, не приняв совершенство младшего работника над собой. Совершил ошибку, какую сейчас сделал и Ганс, вот только ещё более суровую, ведь Берт уже взрослый мужчина, а он, Энакин Скайуокер, был десятилетним мальчишкой, не способным самостоятельно защитить себя. Но был таким способным, что Уотто сочла элементарная зависть, заставлявшая его унижать и третировать мальчишку. Но впоследствии ему несказанно повезло, его обнаружили джедаи и забрали с собой. Этому же бедняге ничего такого явно не светило и Уотто почувствовал сейчас не столько сопереживание ему, сколько возможность искупить собственный давний грех — помочь тому, кто повторил судьбу обиженного им. Он будто увидел сейчас со стороны себя тогдашнего и ему стало ужасно горько. Настолько, что глядя ещё в течении нескольких минут на это избиение, видя бледневшее лицо Берта, кровавые полосы на открытых участках тела, этот взгляд, страдающий, но не сломленный, Уотто не выдержал и схватив другой кнут, размахнувшись, выбил такой же из руки Ганса. — Да сколько это уже может продолжаться? Ты, что не понимаешь, что забьешь до смерти хорошего человека, способного помочь тебе и другим много лучше, чем ты сам? — произнёс он сурово, сжимая когтистые кулаки. — Слушай, это мой раб, моя личная скотина! И я могу делать с ним всё, что захочу! — задохнулся от возмущения и злости Ганс — Я могу даже и убить его, если мне захочется и мне ничего не будет за это! Этим своим бахвальством Ганс надеялся вернуть себе утраченное было ощущение величия и чувство господина вселенной, но Уотто отреагировал совсем иначе и вместо того, чтобы молча это признать и упасть на колени, тейдорианец решительно встал между рабом и хозяином и уперев тощие руки в бока, сурово отчеканив: — Знаешь, что, я выкупаю у тебя этого беднягу, немедленно! Прямо сейчас! Ганс замер на месте, открывая и закрывая рот, потеряв весь свой запас язвительных и унизительных слов, которыми собрался наградить того, кто посмел ему перечить. До того поразил его исход этого мероприятия, поразил тем, что мир не вращался вокруг одного его. Но спустя буквально минуты, подонок уже знал, как реабилитироваться в глазах этого жалкого крылатого фермера. — Значит, ты хочешь купить у меня этого придурка? Что ж, это вполне возможно — произнёс мужчина казалось успокоенным голосом человека, согласного на все условия — Вот только счёт я тебе выставлю такой, что ты просто не сможешь это сделать! — А ты сперва предложи, тогда и разговаривать будем — не поддался на провокацию Уотто и деловито сложил руки на груди, показывая, что готов к переговорам. — Ну ладно, — покладисто произнёс Ганс — 50000 кредитов, и это лишь потому, что ты мой друг! — Верно, с недруга ты взял бы гораздо больше! — не удержался от скепсиса Уотто — А впрочем, цена эта не стоит для меня и ломанной копейки, я хоть прямо сейчас дам тебе её! — Отлично, переводи, — согласно кивнул Ганс, вынимая из кармана кредитку, что всегда носил с собой. Она была с его собственным эксклюзивно-безвкусным дизайном — розовый с золотыми краями прямоугольник с ярко-синим инициалом владельца. Уотто сосканировал номер и меньше, чем за минуту нужная ему гигантская сумма перекочевала на него счёт. Ганс широко улыбнулся и убрав карту обратно в карман, достал вместо неё сжатый кулак: — Что ж, сделка совершена — сказал он, довольно потерев кулак другой рукой — Я человек честный и всегда даю то, что у меня честно купили. Хотел ты этого придурка, получай, бери его и сваливай отсюда прямо сейчас! И с этими словами сильно толкнул Берта в спину этим самым кулаком, заставляя того упасть прямо на Уотто. Тот подхватил его одной рукой и вздрогнул, увидев, что его трёхпалая когтистая ладонь запачкана кровью. А в руке Ганса было зажато тонкое лезвие складного ножа...