Дом там, где я

Эспланаде, Парапарауму, Новая Зеландия 4:48 дня, 16 марта Дом с частичным стеклянным фасадом, больше напоминающий причудливую шкатулку, светился изнутри тёплым, желтоватым светом; хозяйка дома стояла на кухне и нарезала салат, пока в духовке томилась целая курица. Последняя неделя тянулась до невозможности долго — супруг сообщил о скором прибытии, и женщина изо всех сил старалась создать атмосферу уюта в новом доме, в котором они с сыном были вынуждены жить ради своей безопасности. Дом был взят в аренду: планировалось, что когда опасность минует, они вернутся в Штаты, в свою родную квартиру, ведь сколько бы ни пришлось бегать по свету, нигде не будет так хорошо, как дома. Пока женщина готовила, её сын играл с друзьями на набережной прямо через дорогу: благодаря окнам во всю стену было удобно следить за мальчиком и не позволить ему уйти далеко и надолго. Нет ничего страшнее мамы, которую не слушаются. Мимо проехал автомобиль, через пару мгновений ещё один — судя по звуку, он свернул за угол и остановился недалеко. «Видимо, кто-то из соседей», — подумала про себя женщина и чуть взгрустнула; она сложила нарезанные овощи в прозрачный салатник, посолила, сбрызнула оливковым маслом и стала перемешивать, попутно наслаждаясь запахом, доносившимся из духового шкафа. Хозяйка задумалась, но через минуту из океана мыслей ей вырвал звонок в дверь — она ждала одного-единственного гостя, который обещал предупредить о своём прибытии, но никаких вестей от него пока не было, сын всё так же играл снаружи. Шанс, что незваный гость мог представлять угрозу, был маловероятен, но на всякий случай женщина положила в карман электрошокер. Она подошла к двери и открыла её, не зная, чего ожидать. На пороге стоял бледный светловолосый мужчина, его лицо было спокойным, но в глазах читалось волнение и радость от долгожданной встречи. Отметины на его лице, идущие от уголков губ и очерчивающие контур нижней челюсти, выдавали нечеловеческую природу гостя, но в усовершенствованном искусственном теле хранились живые душа и разум. — Джек… Женщина крепко обняла супруга, которого не видела уже много месяцев; работа в «Маверик» разительно отличалась от военных операций и была менее опасной, однако инцидент с «Волд Маршал» стоил определённого количества нервных клеток и прибавил седых волос. Мужчина уткнулся носом в волосы возлюбленной и вдохнул знакомый, приятный запах. — Я тоже скучал. — Ты обещал позвонить, когда будешь на месте. — Хотел сделать сюрприз. — Ты неисправим, — женщина покачала головой. — Просто в жизни должна быть хоть какая-то стабильность, — Джек улыбнулся; он коснулся подбородка жены, приподнял её голову, чтобы их взгляды встретились и поцеловал её. Такие тёплые губы, так сложно от них оторваться, так хочется любви и тепла той, ради которой он готов разбить весь мир на тысячу осколков. — Хм, кажется, что-то горит. — Чёрт! Женщина рванулась в кухню, чтобы спасти забытую курицу, которая успела немного, но подгореть. — Вот я и говорю — в жизни должна быть стабильность, — мужчина ухмыльнулся и закрыл за собой дверь. Подхватив чемодан за боковую ручку, он поднялся на второй этаж в спальню; Джек спрятал багаж в стенной шкаф, где уже долгое время висела его одежда — пусть его тело было искусственным, и при полной амуниции он мог ходить как есть, ему не хотелось забывать о человечности, да и не любил он лишних взглядов от окружающих. Доктор Войт перед отбытием Джека в Новую Зеландию ещё немного поколдовал над телом киборга по его просьбе: восстановил повреждённую искусственную кожу, залатал экзоскелет, который сейчас прятался в чемодане, улучшил чувствительность нервных окончаний. Доктор настаивал на включении ингибиторов боли, но киборг отказался — боль заставляла чувствовать себя живым, не важно, будь это рана в бою или банальный ожог от спички. В «Маверик» с пониманием и грустью отнеслись к желанию их лучшего оперативника покинуть корпорацию, привязать его никто не имел права, но Джек, более известный в военных кругах как Райден, решил на всякий случай оставить контакты бывшего работодателя. Кто знает, вдруг пригодятся. Киборг вернулся на первый этаж, он направился на кухню, где его супруга обмахивала прихватками дымящуюся курицу, отчаянно стараясь отогнать запах гари. Райден наклонил голову на бок, стараясь всем видом показать, что он анализирует «жизнеспособность» птицы в качестве главного блюда вечера. — Примерно восемьдесят пять процентов ещё съедобно. Остальное, увы, придётся срезать и выкинуть в помойку. — Не такую стабильность я хочу, — раздражённо выпалила женщина, — а такую, чтобы все были дома, и царил покой. — Роуз, — мужчина обнял любимую сзади, — мне сейчас как раз пригодилось бы ощущение покоя. А где Джон? — Играет с друзьями у воды, как раз должен уже вернуться. Я позвоню ему и… — Не надо, хотя бы у него должно быть нормальное детство. — В последнюю неделю, как я сообщила, что ты скоро вернёшься, Джон себе места не находил, даже порывался не выходить из дома, пока ты не приедешь. Еле выгнала его в школу. Он очень тебя любит. — Я знаю, — Джек вздохнул, — я тоже. Давай начнём накрывать на стол, не терпится поесть по-человечески. Роуз достала из шкафчика над мойкой вытянутое блюдо и острый нож из ящика внизу и начала осторожно освобождать пригоревшую к форме курицу, срезая чёрную кожицу и мясо, её муж сложил три обеденные тарелки в стопку, поставил на них сверху салатник и направился в гостиную. На столе уже стояла корзиночка с матерчатой салфеткой, где лежали столовые приборы, рядом с ней стояла салфетница и корзина с фруктами; Джек расставил тарелки, освободил место для салата, основного блюда и гарнира, разложил приборы для каждого члена семьи и дополнительно подложил пару салфеток к тарелке Джона. В самом начале их знакомства, мальчик относился к новоявленному отцу с недоверием и, в то же время, с интересом: он иногда просил отца научить его так же «круто драться и махать мечом, чтобы в школе все завидовали», но Джек отнекивался — ему было сложно объяснить ребёнку, почему нельзя просто так взять и научиться искусству владения катаной, да и вообще ему было сложно начать общаться с ребёнком. Всю свою жизнь Джек проводил в обществе взрослых людей, которые что-то от него требовали, приказывали или откровенно причиняли боль за неповиновение. С другими детьми-солдатами он практически не контактировал, в основном видел нескольких краем глаза, но как и в случае с ним, у тех детей в глазах уже давно не было наивности и невинности, не было любопытства и счастья. Время, как известно, хороший учитель, и чем больше времени отец и сын проводили вместе, тем легче Джеку становилось бороться со своей неуверенностью; в выходные они частенько вдвоём смотрели фильмы про монстров или всей семьёй устраивали пикник, иногда Джек был свободен в будние дни, и они вместе с сыном ездили в музей, а после за ужином Джон во всех красках рассказывал маме про увиденное. Эмоции настолько переполняли ребёнка, что он мог забыть, что на вилке, которой он размахивал как дирижёрской палочкой, могла быть наколота еда, и в итоге одежда Джека покрывалась жирными пятнами или каплями соуса. Розмари это страшно раздражало, в итоге было решено выдавать Джону несколько салфеток сразу, чтобы не приходилось за ними тянуться и пачкать ещё и скатерть, и напоминать о манерах поведения за столом. Джек усмехнулся, вспоминая, какими эпитетами его сын описывал скелет диплодока; он никогда бы не назвал себя идеальным отцом, но он старался изо всех сил и делал всё, чтобы, если жизнь сложится не так, как хотелось бы, маленький Джон помнил бы только хорошее, что дал ему папа. — Мам, я дома! — Иди мыть руки, ужин на столе остывает, — Джек даже не услышал, как хлопнула дверь. Джон пробежал мимо гостиной — к счастью, мальчик не повернул голову в сторону стола; мужчина постарался взять себя в руки, его пульс усилился: он ждал встречи с сыном, наверное, так же сильно, как и мальчик. Роуз уже поставила блюдо с курицей на стол и вернулась на кухню за блюдом поменьше с овощами, приготовленными на пару. Женщина уже стояла в проходе в комнату, как мимо неё пронёсся Джон, не замечая, что руки мамы были заняты. — Осторожнее! — она еле удержала блюдо в руках. Джон уже было собирался сесть за стол и начать уплетать ужин, как краем глаза заметил фигуру человека, облокотившегося на спинку дивана и скрестившего руки на груди. — Пап?.. — едва слышно произнёс мальчик. Мужчина посмотрел на него и улыбнулся. — Папа! Джон рванулся в сторону отца и обнял его, что было сил; Джек с лёгкостью поднял сына, маленького и хрупкого, но с сильным и добрым сердцем. — Ты когда приехал, пап? — Буквально только что, перед твоим приходом. Ну, рассказывай, маму защищал? Режим не нарушал? — Так точно, сэр! — с задором отрапортовал мальчик. — А ты насовсем приехал? — На месяц. — Ну вот… — Джон надул губы. — А через месяц мы возвращаемся домой, все вместе. — Ура! — Джон снова крепко обнял отца. — Всё, давайте есть, я голодный. Джек поставил сына на пол, и вся семья села за стол. За ужином киборг рассказал о произошедших событиях, стараясь избегать особо кровавых подробностей и информации, так или иначе связанной с политикой. Джон с упоением слушал и просил подробнее описать каждого из «Ветров разрушения», с которым пришлось столкнуться его отцу; описание Муссона просто не укладывалось в голове, и мальчик мог только охать от удивления, представляя в воображении киборга, который способен запросто разложить своё тело на части, как конструктор, а потом с лёгкостью собрать всё воедино. Рассказ растянулся почти на два часа: Розмари успела помыть посуду и прибраться на кухне, вся еда, на удивление, была съедена за раз, а её любимые мужчины всё ещё сидели за столом и не думали завершать свой разговор. — Засиделись вы что-то, мальчики, даже не заметили, как тарелки из-под носа улетели. — Мам, мне папа тут такое рассказал! Такое! А ещё сказал, что мы пойдём гулять, а завтра он нас повезёт в Веллингтон, в зоопарк, а на следующей неделе в Окленд, а потом… — Кажется, папа уже сделал расписание на весь месяц? — вздохнула Роуз. — Всего лишь на пару недель, — Джек пожал плечами. — Обещаю не перегружать вас обоих. — Ладно, вставайте из-за стола, мне надо прибраться. И кое-кто мог бы мне в этом помочь. — Но мама, мы собирались гулять… — Роуз, — перебил Джек, — мы и правда хотели пойти прогуляться, все вместе. А как вернёмся я сам всё уберу. Одевайся, Джон рассказал, что здесь недалеко есть парк. Женщине ничего не оставалось, кроме как согласиться. Она поднялась на второй этаж, сняла с вешалки тёплый кардиган и захватила из сейфа комплект ключей для Джека, чтобы не забыть; Роуз быстро спустилась, выключила свет на кухне и в прихожей и вышла на улицу, где её уже ждали муж и сын. Киборг забрал ключи и спрятал во внутренний карман своей лёгкой куртки. Примерно в пятнадцати минутах ходьбы от дома находился парк Квин Элизабет; до закрытия парка оставался буквально час, покататься на электротрамвае по территории и посетить железнодорожный музей уже было невозможно, да и туда пришлось бы ехать на автомобиле, но в тот вечер маленькому Джону было всё равно, куда идти, ведь вся его семья сейчас была вместе, а для него большей радости и не нужно было. Виды, открывавшиеся из парка, словно сошли с праздничной открытки: совершенно зелёные холмы, плавно перетекающие один в другой, шумящий рядом океан, пропитанный йодом воздух. Покой… В те редкие минуты, когда Джеку не приходилось с кем-то сражаться, он закрывал глаза и думал о покое, который наступит вместе с его семьёй. В месте, которое он сможет назвать домом. *** Бывший аэропорт Капити Кост, Парапарауму, Новая Зеландия 12:45 дня, 19 марта — В лёгких кровь. Софи, возьми помпу в нижнем ящике. Если не получится установить фиксатор в гортани, я сделаю. Дальше она сама, ну, ты помнишь. Девочка достала из ящика небольшой аппарат, чем-то похожий на маленький радиоприёмник с ножками, но функции, которые выполняло данное устройство, были более серьёзными. Помпа имела два выхода для трубок: одна подключалась к контейнеру, куда поступало откачиваемое вещество, вторая, значительно длиннее, использовалась для отсоса крови, гноя и чего-то иного, причём комплектов трубок у Финка было много, с разным диаметром и длиной почти на все случаи жизни. Лёгкие пациента, что удивительно, не имели внешних повреждений и отверстий, и хирург решил не резать то, что можно вылечить малоинвазивным способом. Соуф откинула голову киборга и, как при интубации, вставила ему в горло слегка изогнутую трубку с направляющим механизмом; затем она вставила в механизм сдвоенную тонкую трубочку — как только направляющий механизм включился, трубочки направились в трахею, а далее разделились и каждая отправилась в своё лёгкое. Примерно через полминуты контейнер начал заполняться кровью. — Отлично! После откачки введи стимулятор, чтобы его лёгкие восстановили работоспособность. До конца операции пусть будет в маске. Проверь, пожалуйста, баллоны и подключи тот, что не полностью заполнен — ему много не нужно будет. — А анестезия? — Я уже ввёл. Странно, что он чувствует боль — обычно киборги или люди с имплантами предпочитают использовать ингибиторы, а у него они отключены, и включить обратно в его состоянии не получается. Ингибиторы связаны с ЦНС, сканирование показываем повреждение головного и костного мозга. Мне никогда такое не попадалось, но как раз его голова и позвоночник — единственные чистые биологические элементы, которые у него есть. Может, он был инвалидом, прикованным к кровати, и такая кардинальная трансформация подарила ему полноценную жизнь. Так, я слишком много болтаю, надо сердце собрать. Искусственное сердце пациента еле билось, постоянно сбиваясь с ритма и выбрасывая кровь в полость тела; орган был разрублен, желудочки и предсердия были точно отсечены друг от друга — ни один клинок в мире не смог бы выполнить такой разрез, разе что с неким встроенным механизмом. Когда Андерс увидел рану на груди неизвестного мужчины, то был готов к стандартной операции, но такого он точно не ожидал. — Давление семьдесят на двадцать… стабильное, — доложил Мик. — Если через пятнадцать, максимум двадцать минут не упадёт, значит моих запасов искусственной крови хватит. Доктор осторожно колдовал над сердцем: пока он сшивал левые желудочек и предсердие, стационарный бот-хирург с двумя сменными руками-насадками и несколькими камерами вместо глаз занимался правой стороной. Машиной Финк пользовался редко, благо все предыдущие пациенты в Новой Зеландии не имели серьёзных проблем, а вот дома боты находились в каждой операционной на случай, если живого ассистента нет рядом. — Майкл, сколько времени прошло с начала операции на сердце? — Семнадцать минут и три секунды, — Мик был внимателен до мелочей и хорошо запоминал цифры, и Андерс решил, что мальчуган сможет легко следить за показателями различных датчиков. — Ещё стежок… Сердце сшито. Зашивание раны грудной клетки, код операции двадцать-пять-эф-четыре, — скомандовал хирург боту, и тот принял менять свои насадки на новые, подходящие для новой задачи. Софи, готовь аппарат для переливания. — Есть! Андерс окинул взглядом своего пациента: мужчина выглядел молодо, его тело было создано явно не для мирной жизни, уж слишком усовершенствованное; искусственная кожа, сделанная из лучших материалов, устойчивых к агрессивной внешней среде, была содрана на руках, шее и в районе раны на груди, будто киборга расцарапал тигр. Исправление рваных ран заняло бы считанные минуты, но что же делать с нервной системой? Требовалась повторная томография — первая не показала физических повреждений, значит надо копать глубже. Тёмные пятна в мозге и на спине наводили на мысль, что кто-то хотел не столько убить этого человека, сколько уничтожить его способность полноценно существовать, может даже злоумышленники хотели стереть ему память, что ещё раз подтверждало, что данный киборг явно не был простым смертным. Может, он агент некой группировки или работает на правительство? Вопросов больше, чем ответов. Пока Финк раздумывал, Соуф уже запустила процесс переливания крови, а бот зашил киборгу грудь так, что любой портной обзавидуется. — Код операции три-три-а-ноль, рваные раны на шее, после завершения перейти в режим ожидания, — оторванной кожей на руках учёный решил заняться сам, чтобы не терять время, пялясь на лежащее на столе тело. Через десять минут все работы по восстановлению физических параметров пациента были завершены, мозговая активность начала приходить в норму, нервная система медленно, но верно начала оживать. Томограф показал, что после вливания достаточного количества крови и уколов регенеративных сывороток тёмные области начали исчезать, и киборг начал реагировать на окружение. Пациента перевели в импровизированную палату с тремя койками: его знобило, будто больного сильной простудой — сказывалась потеря крови и медленное восстановление температуры тела. Соуф осторожно, чтобы не разбудить, накрыла его дополнительным одеялом, но глаза мужчина не открыл, лишь тихо постанывал. Андерс подключил его к капельнице для борьбы с обезвоживанием и вывел данные систем жизнеобеспечения на свой компьютер, а также установил камеру наблюдения, чтобы мониторить поведение пациента после операции — камера имела сверхчувствительную систему распознавания движения, звука, датчики изменения пульса и температуры тела, которые автоматически включали её при малейших колебаниях в организме киборга. Камера работала в тандеме с компьютером, следящим за аналогичными и иными данными организма пациента, и друг друга они не перекрывали — подобная система была внедрена для слежения за пациентами в коме, которым при внезапном приходе в сознание могла потребоваться помощь специалиста. *** Бывший аэропорт Капити Кост, Парапарауму, Новая Зеландия 2:10 дня, 20 марта «20 марта, два часа десять минут после полудня. Аудиозаметки доктора Финка. С момента операции прошло двадцать четыре часа, пациент всё ещё остаётся в спящем состоянии, но показатели улучшились, озноб пропал, замечены движения, местами резкие — скорее всего, пациент видит сновидения, возможно, неприятного характера. Деятельность головного и спинного мозга восстановлены на девяносто три процента, полное восстановление планируется через три часа, в это же время состоится осмотр… Надеюсь, он выкарабкается.»