Взаимопомощь

Над мрачной гладью озера в Запретном лесу, словно оформленном в фильме нуар, кружили вороны, безмолвно ища себе пищу. Как будто весь лес, нет, весь Хогвартс полнился падалью. Забини стоял у окна — дыры в каменной стене, закрытой решеткой, и смотрел на мелькающие чернильные крылья. Сухая прохлада проходилась по коже, заставляя ежиться, а уханье сов справа, слева, вокруг успокаивало. Слишком много было того, о чем приходилось думать, поэтому здесь он предпочитал игнорировать мысли вообще. Дверная решетка скрипнула, впуская кого-то, кто даже не пытался спрятаться. Блейз не оборачивался, таков был его принцип — лучше встретить Аваду спиной. Но он почувствовал не вспышку боли, а прошивающее током прикосновение. Мягкое, почти парящее — так его трогал лишь один человек в замке. Человек, который боялся навредить простым хлопком по плечу. — Джинни, — выдохнул парень, выпуская облачко пара. А в следующую секунду он вздрогнул, чувствуя как девушка прижимается к нему, словно он — спасительная соломинка, последний шанс утопающего, судорожно дышит, сильнее обхватывает руками. Он не знал, что делать со всем этим. Блейз просто не привык к этому, выращенный в аристократической семье. Плебейские объятия? Пф, еще чего. Но сейчас, стоя так близко к ледяным железным прутьям, глядя на разлетающихся воронов, ему вдруг стало тепло. Забини опустил ладонь на цепляющиеся за его талию руки и стал поглаживать запястье рыжей большим пальцем. — Помоги мне, — прошептал брюнет. — Дай тебе помочь, — выдохнула гриффиндорка. Над Хогвартсом сгущались сумерки. *** Библиотека всегда была тихим местом, а Фред и Джордж всегда шумели везде, где можно и нельзя. В противостоянии тишины читального зала и гомона двух Уизли официально победила анархия. Поэтому вбежав в массивные двери, они самолетиком расставили руки, слегка наклонили корпус и стали «парить и планировать» по обеим сторонам от сидящего в кресле Гарри. Юноша рассмеялся, поднимая ладони вверх и командуя: «шасси! Приземление! Посадка!». С этими словами, он поочередно привел руки в положение параллельно полу, и близнецы, «пролетая» мимо отбили ладонь, чтобы наконец припарковаться на широких подлокотниках одного кресла. — Что ж, Гарри… — Ты хотел… — Видеть нас? — Меня, молодые люди, начинает раздражать ваша манера договаривать друг за другом, однако пока вы можете таким образом излагать свои облученные радиацией этого мира мыслишки, можете продолжать. Да, я хотел видеть вас. Не могли бы вы рассказать про эту штуку, которую тестировали на Гермионе, и о том, что произошло между ней и вашим братом. Желательно, чтобы говорил кто-то один, — нахмурился Поттер, восстанавливая дыхание. — Хорошо, значит я поведаю тебе о «Слезах Амура», а Фред объяснит что не так с отношениями Уизли и Грейнджер. — Хорошо, — кивнул брюнет, растягиваясь в кресле. Его ожидает долгая история, судя по всему. — Итак, дорогой Гарри. Позволь мне, как сентиментальному отцу, рассказать историю нашего изобретения с самого начала, — рыжий откашлялся, пафосно разводя руками, — ты знаешь, что в древнеримской мифологии, как и в любой другой, существовали боги, которым были подвластны разные стихии или аспекты жизни, а также эмоции и так далее. Одним из них был Купидон, он же Амур. По легенде, существующей в магическом мире и неизвестной магглам, изначально Купидон был простым юношей, влюбленным в прекрасную нимфу. Все было взаимно. Нимфа жила в лесу, поэтому излюбленным местом парня стала опушка посреди него. Там они могли встречаться каждый день. Однажды, в этот лес спустился Мерфид, сын бога войны — Марса. В отличии от отца, его самым любимым видом оружия были стрелы. Когда он увидел нимфу, он влюбился и захотел забрать её с собой, но та отказала, и Мерфид просто выстрелил ей в сердце. Девушка упала замертво, а сын бога войны покинул это место навсегда. Амур был безутешен. Он сидел рядом с телом своей возлюбленной днями и ночами, держа её за руку. Его ноги приросли к земле и больше не двигались. За это боги подарили ему крылья. Тогда он вытащил оружие из груди нимфы и стал рыдать. За это боги подарили ему лук и колчан, потому что каждая слеза Купидона превращалась в стрелу. И каждая из них, попадая в сердце, дарила любовь.