Доки доки: Сальной клуб

В дверь постучались. Я посмотрел в глазок. Там стоял Тодд в синем свитере, зелёных джинсах и с принадлежностями для рисования плаката на руках. Мы решили, что я возьму лист большого формата, который я все же нашёл в кладовке, а Тодд возьмёт все остальное, так как раньше его мать занималась рисованием. Решили работать у меня, так как у его родителей сегодня намечались шумные гости и пьянка. Я впустил Тодда внутрь и сразу закрыл дверь, чтобы Гизмо не свалил, а потом забрал у рыжеволосого часть принадлежностей для рисования. — Привет, — дружелюбно сказал я. — Привет, Сал, — поздоровался в ответ Тодд. — Пойдём в мою комнату, там уже все готово. Она на втором этаже, иди за мной, — говорю я и веду рыжеволосого в свою обитель. Мы распределили, кто что рисует. Я рисую основные моменты плаката, пока Тодд вырисовывает и прорисовывает все детали. — Ну, расскажи о себе, — говорю я по ходу работы. — О чем именно? — Ну, не знаю. Расскажи что-то о себе, чем любишь заниматься? Я вот, например, на гитаре играю, — я указал в сторону электрогитары. — Ну… Я люблю стихи писать и книги разные читать… — А что-нибудь еще? — Ну… Это прозвучит странно, но я… Люблю коллекционировать ножи. Да уж, Тодд точно какой-то недо-психопат. Хотя, возможно, он просто продолжает дело необычных родителей, я же не особо знаю, что у Тодда за жизнь. — А твои родители за или против? — Они рады, что у меня есть хобби. У них ведь тоже есть хобби… Пускай и очень странное. — Какое, если не секрет? — То, что делает их счастливыми. Ладно, если так уклоняется от ответа, то че мне его пытать такими вопросами? Не Кавказский пленник же. Потихоньку во время работы мы разговорились. О книгах, о хобби, о «портрете Маркова», о литературном клубе. Тодд был адекватным собеседником, выслушивающим мои точки зрения, и нормально высказывающим свои. Работа шла неплохо. Плакат получался, да и мы трансформировали идеальное по нашему мнению видение плаката в одно красивое «месиво». Подходил конец работы. Большая часть приветственного плаката нарисована и уже высыхает, как вдруг произошло что-то странное. Я рисовал, не особо смотря за действиями напарника, как вдруг тот потянулся за кисточкой, но случайно напоролся на место моей работы и получил зелёную мазню на половину лица. — Прости. Посиди здесь, а я принесу полотенце, — говорю я и быстрым шагом направляясь в ванную. Беру полотенце, смачиваю его горячей водой, благо грелась недолго и направляясь обратно в комнату. Когда я вернулся в комнату, Тодд что-то делал с рукавами кофты, и, завидев меня, судорожно её поправил. К счастью, краска не успела застыть и поддалась полотенцу, которой я вытерал лицо рыжеволосого, довольно быстро. Выглядело это все довольно неловко и смущающе, но тут главное с нормальным лицом ходить, раз уж ты выставляешь его всем напоказ и делаешь себя уязвимее. — Спасибо, — говорит Тодд. — Ну, я накосячил — я и исправляю. Полотенце несу обратно в ванную, промываю и ставлю сушиться. Потом иду продолжать работу. Закончили мы тихо, по сравнению с большей частью работы, практически не разговаривая друг с другом. — Как по мне, у нас получилось даже лучше, чем я ожидал, — высказал мысль Тодд. — Согласен с тобой, — говорю я и ещё раз осматривают незасохшие труды нашей совместной работы. — Ладно, кто несёт плакат в школу? — Я. Он и небольшой, и должен высушиться, чтоб его никто не трогал. — Ты прав. Я помогают собрать все кисточки и прочие материалы и выхожу на улицу. За мной выходит Тодд, а за ним я закрываю дверь. — Сал? — Вдруг спрашивает рыжеволосый, сильно покраснев. — Что такое? — Можно я кое-что сделаю? — Что именно? Тодд не ответил. Он начал приближаться ко мне настолько близко, что можно было услышать волнительный стук его сердца. Он начал ещё сильнее краснеть… Как вдруг сзади послышался вопросительный крик Ларри…