Доки доки: Сальной клуб

Сегодня же я решил начать с Тодда. Он как ни как, мастер в литературе. — Будем меняться? — Да. Он отдал мне всю ту же открытую толстую тетрадь, но только на другой странице. Почерк все также был витиеватым, но все же и эту головоломку мне удалось прочитать: История эта случилась поздно ночью, когда бутербродами перекусить мне захотелось очень. Мое внимание привлёк енот, он за окном шнырял, проворный словно кот. Как помню сейчас, свои странные наклонности я заметил в первый раз. Кусочком хлеба я с енотом поделился, подсознание мое с последствиями смирилось. Осознало оно, что, набив живот, ещё не раз ко мне придёт енот. Пленяющая красота ножа первым симптомом была. Хлеба куски — моего любопытства тески. Зверёк — соблазна исток. По мере того, как росла луна, всё больше света отражалось от лезвия ножа. Того же света, что мерцал в пушистого моего друга глазах. Я режу хлеб, свеж и мягок он. Полосатый зверёк всё сильнее возбуждён. Или, возможно, то мои эмоции беспокойные, спроецированные на енота довольного. Енот стал упрям, за мной теперь следует по пятам. Или как ещё можно сказать, мы в компании друг друга привыкли пребывать. Аппетит зверька растёт день ото дня, мой хлеб выручает во все времена. Каждый раз, как ножик разрезает хлеба, енот в возбуждении скачет туда-сюда. Кровь приливает, классический рефлекс Павлова в силу вступает. Режу хлеб не спеша, раз сыт енот, доволен и я… Стих хоть и был более-менее понятен, но больше похож на мысли суицидника, чем на безобидный стишок в странном стиле. — Знаешь, ты стал лучше писать, — говорит Тодд. — Спасибо, но ты все равно пишешь лучше. Рыжеволосый смутился и сказал: — Н-не надо, я пишу только для с-себя. — Я тоже, но это не значит, что у тебя нет талантов. Тодд смущенно закрылся книгой, а я решил не продолжать неловкость и пойти к Трэвису. — Давай обменяемся, что ли? — Начинаю я. — Окей. Но ты же не будешь зазнайничать как Тодд? — Нет конечно. Парень больше не отвечает ни слова, а молча отдаёт листок. Я делаю со своим точно также. Стих был длиннее первого, но, возможно, не лучше. Но все же я начал читать: Вот что слышал я о Эми — Она любит пауков. Мерзких, гадких, волосатых! Не стану с ней водится из-за её дружков. У Эми милый певчий голос. Мою любимою она песню поёт. Каждый раз, как хор я слышу, моё сердце в ритм бьёт. Но она любит пауков. Не подружусь с ней хоть за сотню пирогов. Однажды я ногу больно ушиб. Эми мне помогла до лазарета дойти. Прикасаться к ней мне было противно. Она грязна, раз ей по нраву пауки. Так что дружить с ней мне будет стыдно. У Эми много друзей. Она всегда в центре внимания. О пауках она заводит много речей. А вдруг пауков полюбит и её компания? Никогда не быть нам друзьями с ней. Какая разница, что у неё ещё другие увлечения? Какая разница, что она не говорит о них? Какая разница, что они все безобидны? Этому не может быть прощения. Отвратительным тварям нет оправданий никаких. Миру будет лучше без пауколюбов, это очевидно. И я собираюсь всем глаза раскрыть. Мораль стихотворения мне была очень знакома. Из-за того, что у меня на лице протез, а волосы неестественного цвета, многие считали меня каким-то психом. — Знаешь, а это стихотворение — прямо моя иллюстрированная судьба, — говорю я. — В смысле? Тебе тоже знакомо чувство, когда все судят о тебе по какой-то фигне? — Вот именно! Ты думаешь, что в старшей школе нормально бы приняли такого, как я? — Ты прав. Мы даже с тобой чем-то похожи. — Рад, что мы… Сдружились. Трэвис краснеет, и смущённо говорит: — Т-тебе ещё к друуг-гим идти. Я киваю и иду к Ларри. Он не делает ни намека на тот разговор, и говорит: — Хочешь прочитать мой шедевр? — Да, но я бы не торопился назвать твои стихи шедевром. Я беру странного вида бумажку в руку и начинаю читать: Я снимаю свой скальп, как крышку с коробки печенья. Там всех моих снов тайное место хранение. Они как шарики света, в корзинке котята, забавные кексы Рукой я внутрь залез поглубже, сковырнул один: На ощупь он тёплый и колючий немного. Но нельзя время тратить! В бутылку на сохранность его сразу же надо доставить. А бутылку я ставлю на полку, где все остальные стоят. Счастливые мысли, счастливые мысли, счастливые мысли в бутылочках в ряд. Моя коллекция позволяет много друзей заводить. Каждая бутылочка может любую проблему решить. Бывает так, что мой друг неважно чувствует себя. Бутылочка спускается вниз, на помощь приходя. Ночь за ночь ещё больше слов. Друг за другом, ещё больше бутыльков. Всё ниже и ниже мои пальцы опускаются. Будто в боре тёмном сквозь чащу пробираются. Роют и скребут. Пока шарик не найдут. Я сдуваю пыль с бутылочных крышек. Не выглядит так, что срок годности вышел. Моей пустой полки нужно ещё. Мои друзья глядят сквозь двери окно. Наконец всё готово. Я открываю, впуская друзей. Заходят они торопливо. Хотят мои бутылочки скорей? Одну за другой я лихорадочно достаю с полки. Раздаю всем друзьям, никого не обделив. Каждую бутылку, всю полку опустошив. Но каждый раз, из рук их выпуская, о кафель под ногами стукались они. Счастливые мысли, счастливые мысли, счастливые мысли! Разлетелись на осколки во все уголки. Для моих неулыбчивых друзей они предназначались. Те все кричат, просят что-то, отчаясь. Но всё, что слышу я, — эхо, эхо, эхо. В своей голове… Я, конечно, охренел. Иногда Ларри мог сморозить какую-то херню в виде стиха. Но чтоб такое?!.. — Ларри, это точно ты написал?! — Да, я же говорил, что напишу ахуенный стих! — Говорил, но чтоб такое… — Тебе понравилось? — Да, ты очень хорошо написал. — Спасибо. — Я пойду? — Подожди! — Что случилось? — Эм… Можно взять твой стих себе? Он такой прикольный. — Потом. Мне надо его Эш показать. — Окей… Странный он какой-то. Эш появилась передо мной сама. Это что за магия вне Хогвартса такая? — Давай обменяемся стихами, Сал? — Эм… Ладно? Она отдала мне стихотворение, и я бегал глазами по строчкам, читая… Вот это: Цвета, они не останавливаются. Яркие, прекрасные цвета Мерцают, взрываются, пронзают Красный, зеленый, синий Бесконечная какофония Бессмысленного шума Шум, он не прекращается. Безумные, грохочущие волны Пищат, визжат, пронзают Синус, косинус, тангенс Как играть с пластинкой на диджей-вертушке. Как проигрывать винил на холодной пицце. Бесконечный стих Бессмыслицы Добавь меня!... — Недурно, Сал. Недурно. Но и сегодня хочу дать тебе писательский совет от Эшли: Не добавляй в произведение слишком много чего-либо. Передозировка может привести к ужасным последствиям… Послышалась спокойная песня и вибрирование телефона в кармане пиджака девушки. — Простите! У меня телефон звонит! Не убейте тут никого, когда я уйду, хорошо? Не получив ответа, девушка выпорхнула из кабинета. Я не знал, чем себя занять, как вдруг услышал, как Тодд и Трэвис обмениваются стихотворениями.