В погоне за покоем

Барнс не видел кошмаров пять дней подряд, что было неимоверным рекордом с момента, как он вылез из криокапсулы. Третий день они с Ронни тренировались до такой степени, что вечером еле доходили до своих кроватей и скорее ложились спать. Он уставал больше морально, нежели физически. Уильямс забирала у него много энергии со своими шутками, флиртом и игривым поведением. Ему было тяжело так близко находиться с ней по несколько часов в день. Чтобы выиграть в битве с ним, Ронни часто вела себя как лисица. Так хитро смотрела, словно пыталась загипнотизировать. Даже сейчас она это делала, медленно направляясь в его сторону, не желая, чтобы он понял, откуда именно будет нападать. — Завтра поеду в тренировочный центр, чтобы пострелять, — говорит девушка, не отрывая взгляда. — Не хочешь вырваться в город? Баки был озадачен данным вопросом. Это было неожиданно, а сам он даже не знал, что ответить. Стоит ли ему находиться в городе? Безопасно ли будет другим людям? Можно ли ему вообще покидать хижины? А хочет ли он вообще уходить отсюда, даже на пару часов? Барнс понял, что даже не знает о собственных желаниях. Он не уверен в завтрашнем дне и самом себе. Человек, который знал, чего хотел и желал, упал с того товарного вагона и больше не появлялся. Шатенка пользуется его ступором и нападает, ударяя по ногам и заставляя того упасть. Баки кряхтит, но быстро поднимается, недовольно хмуря брови. Ему не понравилось, что она отвлекла его от тягостных раздумий, где он снова бы пришёл к тому, как не достоин всего хорошего, происходящего с ним в последнее время. — Так ты со мной или как? — спрашивает Ронни, снова начиная атаковать его новыми ударами. — Не знаю, — произносит он, успевая схватить её кулак перед своим носом. Баки поворачивает её руку, а после перекидывает через прогиб на землю. — Я не уверен, что могу просто так передвигаться по Ваканде. На это Ронни усмехнулась, помотала головой и быстро вскочила. — Ты думаешь я без надзирателей хоть раз оставалась? За нами обязательно кого-нибудь приставят. Нас здесь, конечно, балуют и многое позволяют, но мы чужаки, Барнс, тем более довольно опасные для внешнего мира преступники, — Уильямс пожимает плечами, говоря тем самым, что терять ему нечего, если он покинет пределы хижин. — Небольшая смена обстановки, будет весело. Баки всем видом дал понять, что не верит в то, что будет весело. Он не дал ей ясного ответа, потому что не думал, что сможет решиться. С другой же стороны, Барнс начинал понимать, что эта девчонка умеет на него воздействовать и в итоге они делают именно так, как она хочет. Не то, чтобы он жалел об этом, каждый раз тот тяжёлый груз в груди, который не давал вздохнуть нормально, словно уменьшался. В её глазах уже давным давно нет страха, хотя он ещё долго будет помнить, как она вздрагивала при первых их встречах. Она казалось совсем другой, не такой замкнутой и угрюмой, каким Ронни называла его самого почти каждый день. Если бы при первой их встрече кто-то сказал, что она будет сидеть рядом с ним, громко смеяться над собственной же историей, обливая обоих остывшим чаем, как это было прошлым вечером за очередной партией в шахматы, то Баки никогда бы не поверил. Он иногда просто не мог понять, как голубоглазая может просто находиться рядом с ним. Эти мысли настигали его редко, но всегда так ярко и болезненно… Ронни часто замечала его резкую смену настроения, но никак не могла понять причину. Она старательно думала о теме их разговоров, но они были совершенно разными, не было никакого смысла. Джеймс просто превращался в хмурого молчаливого волка, который закрывался в себе и не желал больше общаться. И сейчас произошло что-то подобное. Она сразу заметила, как мужчина изменился. Он ловил все её удары на автомате, не задерживая взгляда на ней и ничего не отвечая на её фразы. Это его состояние часто влияло и на саму Ронни. Она почувствовала усталость и боль в мышцах ног, которыми махала последние полтора часа. И когда британка побежала на Баки, ноги её запутались и она с визгом полетела вниз, прихватив с собой мужчину. Так как она упала на него, ей было не так больно, лишь воздух выбило из лёгких. У неё не было сил вставать, а грудная клетка Барнса казалась такой мягкой, что Ронни удобнее положила свою щёку и прикрыла глаза, начиная восстанавливать своё дыхание под ритм сердца сержанта. Её руки лежали по бокам его рёбер и медленно подвинулись и легли под спину. Она обнимала его как подушку. В данный момент Вероника не видела лицо и состояние Джеймса, тот, мало сказать, был сконфужен. Он немного приподнял голову, но шелохнуться боялся. Ему не видно ничего кроме её затылка и закрытых глаз. Его рука висела в воздухе, он сразу же убрал её с талии Ронни, как только они упали, потому что ей уже не нужна была эта небольшая поддержка. Он совершенно не понимал, что ему делать сейчас. — Что ты делаешь? — спрашивает тихо и очень неловко Баки, сам удивляясь своему голосу, звучащему как у подростка. — Я устала, — доносится бубнящий голос Ронни, которая еле шевелила губами. — Я немного полежу и встану. Её тело было абсолютно расслабленно, в то время как у Джеймса каждая мышца напряжена. Он опускает обратно голову и смотрит на небо, рука медленно опускается девушке на лопатку. Его тело начинает расслабляться, он сам становится спокойным, позволяя себе забыть обо всём. Дыхание обоих стало размеренным, а сердца почему-то начинали стучать по нарастающей, вместо того, чтобы успокоиться. Ронни открывает глаза и поднимает немного голову, чтобы посмотреть на Барнса. В его глазах отражались тени облаков, скрывая всю его грусть и тяжесть от воспоминаний. Он медленно переводит взгляд с неба на девушку, совсем не зная, что ей сказать. Ему снова становится неловко, Баки не привык с кем-то так лежать на траве, в обнимку, словно он не холоднокровный убийца. Чувствуя, как мужчина снова напрягся, Ронни решает больше не смущать его. Она аккуратно поднимается и протягивает ему руку, чтобы помочь встать. — Что-то я устала, пойду полежу немного, — говорит Ронни, чувствуя себя действительно неважно. Она не так устала на самом деле, просто под рёбрами так странно стало тянуть, а сердце всё ещё часто билось. Будучи неглупой девочкой, Ронни понимала к чему всё её неожиданное недомогание. За свои почти тридцать лет она пару раз уже проходила через это, и умело с этим справлялась. Ронни улыбнулась Джеймсу, а потом кивнула головой в сторону хижин, куда оба медленно направились. Они разошлись по домам, а встретились вечером, чтобы вместе приготовить ужин и снова поиграть в шахматы. Как-то так получилось, что после прошлого дружеского «свидания» они так и продолжили вместе ужинать. — Ты даже не стараешься думать, — возмущённо произнесла Вероника и накрыла руку Джеймса, которой он держался за фигуру. — Это как на миссии, нужно просчитать все ходы, а не действовать быстро. Она отпустила его руку и стрельнула глазами, чтобы он лучше подумал. Ей хотелось играть по-настоящему, а не каждый раз выигрывать в несколько ходов. — Давай, Джеймс, я знаю, ты терпеливый, здесь тебе это очень пригодится. Мужчина взглянул исподлобья на неё с раздражением, но слегка улыбнулся. Она та ещё командирша. Всё же Джеймс изменил выбор фигуры и сделал новый ход. Девушка хмыкнула, подумала недолго, а потом сделала свой ход. Следила она за ним внимательно, чтобы он не сачковал. — Если бы рядом со мной не было бы Стива и Уилсона, ты бы выстрелила в меня? — вдруг спрашивает Барнс, не поднимая взгляд с доски. — Тогда в Германии. Ронни словно этот вопрос не удивлял и волновал, она вполне спокойно отреагировала, пожав плечами. — Зависело бы от ситуации, — поясняет она, делая глоток уже остывшего чая. — Если бы ты пытался меня снова убить, то конечно. Тут уже вопрос выживания. — А если сейчас что-то пойдёт не так и я попытаюсь снова на тебя напасть? — Выстрелила бы, Джеймс, но не в попытке убить, — снова очень спокойно отвечает Уильямс, словно уже не раз думая об этом. — Я бы выстрелила тебе в ноги, чтобы остановить, может ещё и в плечо. Но убить бы не пыталась. — Почему? — Потому что не смогла бы, — она поднимает взгляд на него и улыбается. — Ты теперь мне дорог, Барнс, так что привыкай к этому. Нельзя просто прожить рядом с человеком, видеть его каждый день, успокаивать во время кошмаров, при этом не привязываясь к нему. Джеймс не мог перестать удивляться её открытости в таких вопросах. Британка спокойно говорила о том, что чувствует, и как относится к нему. Сначала она не скрывала своей ненависти и страха, сейчас не боится показать свою привязанность. Ему иногда сложно себя-то понять, а тут она… — Ты тоже мне дорога, — тихо произносит, смущаясь своему признанию, Баки. — И я благодарен тебе за всё, что ты делаешь. — Здорово, да, что ты меня тогда всё-таки не убил? — с улыбкой произнесла Ронни, на что получила суровый взгляд Барнса, который явно не оценил шутки. — Всё ещё рано, да? Джеймс дёрнул бровями и головой, понимая, что она неисправима. *** — Расслабься, — весело произнесла Ронни, немного подпрыгнув, держась за его плечи. — Ты выглядишь так, будто на тебя сейчас набросятся. Они с Барнсом шли по рынку в сопровождении двух воительниц, идущих позади. — Последний раз, когда я был в таком людном месте, меня узнали и в итоге пришлось бежать от силовиков, — Джеймс хмуро оглядывает всех вокруг. — В итоге, — она схватила его под локоть, чтобы немного сбавить темп мужчины, а то он действительно словно от погони уходил. — Ты ведь со своими друзьями ко мне пришёл. Хочешь сказать, что жалеешь? Ох, я сердечно оскорблена! Ронни театрально положила свою ладонь на грудную клетку, а потом рассмеялась. Ей нравилось находиться в центре города, пусть и с надзирателями, но зато Барнс вышел за пределы хижин. Он ничего не сказал, просто с утра последовал за ней в джет и всё. — Смотри на этой с другой стороны, Джеймс, — продолжая держаться за руку мужчины, Уильямс шла рядом и не затыкалась. — Ты столетний престарелый мужчина, гуляешь по центру одного из самых красивых городов мира, а рядом с тобой такая молодая я. Да тебе любой мужчина позавидует. — Мне девяносто девять, — поправляет он, но улыбается, удобнее для девушки придерживая свой локоть. Девушка резко останавливается, широко распахивает глаза и удивлённо смотрит на Джеймса, а тот хмурится, не понимая, что случилось. — Вдруг, она увидела, как вся седина и морщины исчезли, — громко и торжественно произносит Уильямс. — Перед её глазами уже был не тот старичок, с которым она шла всего минуту назад. Теперь он выглядел иначе. Молодой, красивый, статный, в полном расцвете сил, мечта, а не мужчина. Ему ведь всего девяносто девять! Барнс устало откинула голову назад, закрыл глаза и тяжело вздохнул. Ну вот откуда у неё всё это берётся в голове? Но он привык к этому, в большей степени он показывает ей наигранное раздражение. Честно говоря, ему нравится, когда она шутит, это заставляет его чувствовать живым и немного прежним. — На самом деле, если не считать время проведённые в заморозке, тебе сколько примерно? Тридцать же или чутка побольше? — она снова взяла его под руку и повела вперёд. — Наверное, — пожимает мужчина плечом, раньше особо над этим не задумываясь. — Легче придерживаться с года рождения. — Да, шутки про столетнего мне тоже больше нравятся. — Мне девяносто девять, — снова произносит он, но с улыбкой, явно ей подыгрывая. — Не знаю, что там было с образованием в ваши стародавние времена, но ты слышал когда-нибудь о таком понятии, как округление? Я могу ввести тебя в краткий экскурс, — конечно в этой битве она непобедима, всегда найдёт, что ответить. Они доходят до тренировочного центра, где их ожидала Окойе, снова со своим недоверчивым взглядом. Сколько бы дней не прошло, генерал всё ещё не доверяла Веронике, а особенно то, что она должна охранять принцессу. Они уже потеряли бывшего короля, больше у них нет возможности допустить подобные ошибки. И британка не та, кто справится с задачей. Девушке дали пострелять из различного оружия, где она показала превосходные результаты. Она снайпер, для неё не проблема попасть в мишень, поэтому Окойе повела её в другой зал, где не было пистолетов и ножей, которые Уильямс тоже успела пометать. — Белый Волк будет твоим объектом охраны, твоя цель защитить его от нападающих, — оповестила генерал, после чего британку с Джеймсом окружили две воительницы. — Белый Волк, ты не можешь бороться. — Я думала, что я просто постреляю, — устало протянула Ронни, но всё же размяла шею и сжала кулаки. — Я должна убедиться, что принцессу смогут защитить. Одна из воительниц с криком побежала на Ронни, но девушка была готова. Отразив удар, она подхватила женщину за руки и с силой откинула от себя, а потом резко опустилась вниз. Она словно спиной чувствовала, что кто-то сейчас нападёт и была права, над ней пролетела другая воительница. Столько быстрых и резких ударов, которые Ронни не всегда успевала увидеть и пропускала. Через пару секунд её разум резко очистился и с новыми силами британка начала драться. Она стала жёстче, не волнуясь, что кому-то сделает больно, потому они насчёт неё не особо беспокоились. Её тело помнит всё, чему она научилась за последние дни, и активно теперь пользуется этим. Послышался хруст, это одной из охраны Дора Милаж сломали ногу. Ронни не успела опомниться, уже готовясь извиняться, как больно по спине ей ударили копьём, но не остриём, а потом и по ногам, отчего та упала на колени. — Окойе! — громко раздался голос Барнса, пытающего остановить эту сумасшедшую тренировку. Копьё вонзилось прямо около головы Ронни, которая от такого резкого нападения, громко охнула. Её всю затрясло, а после она быстро поднялась на ноги, хватая это самое копьё и сильным замахом, вонзая её в стену. Она разбегается и нападает на генерала, ногами взбираясь на неё, а потом садясь ей на плечи и зажимая её шею. Окойе не сдаётся и роняет обеих на пол, где весь удар на себя принимает Уильямс, только вот хватку свою не отпускает. Даже уменьшающийся кислород в лёгких не позволял Окойе сдаться, поэтому она собрала все силы и ногами оттолкнулась немного от земли, после чего развернулась и смогла выпутаться из захвата британки. Даже не успев привести дыхание в порядок, генерал первая начала нападать на Ронни. — Хватит! — Джеймс делает шаг в сторону дерущихся девушек, одной из которых, а точнее Ронни, сейчас ударяют несколько раз по голове. Барнса останавливают воительницы, направив на него острие своих копьев. Тем временем у генерала получается побеждать, пару хороших ударов и девушка падает на пол без сознания, а из рассеченной брови льётся кровь. — Жалкое зрелище, — с отвращением произносит Окойе, смотря на валяющуюся Уильямс. *** Ронни еле открывает глаза, чувствуя, как что-то влажное касается её лица. Первое, что она увидела, это лицо обеспокоенного Джеймса. Оглядывается и понимает, что находится в его хижине, а сам он обработанной марлей вытирает кровь с её брови. Он касается аккуратно её кожи, так внимательно при этом следя за её лицом. — Классно в город вырвались, — первое, что произносит девушка, расплываясь в улыбке. Джеймс никак не реагирует на её слова, продолжая останавливать кровь. — Глаз уже опух? — спрашивает Ронни, щуря глаз под рассеченной бровью, а потом шипит от боли. Джеймс ничего не отвечает, лишь берёт какую-то мазь, которую плотно мажет по её коже. Ронни громко сглатывает, наблюдая за его сосредоточенным лицом. Её попытки пошутить не увенчались успехом, а Ронни всё больше начинает чувствовать себя неловко. Не из-за того, что он молчит. Нет. Дело в том, как мужчина смотрит на неё, как без слов, лишь одними действиями показывает, что он беспокоился. — Окойе не должна была это делать, — тихо произносит Барнс, лишь одним пальцем повернув её голову, чтобы лучше увидеть бровь. — Она беспокоится за королевскую семью, будь я на её месте, поступила бы так же, — в тон ему отвечает девушка, а потом тянет руку к его лицу, чтобы убрать прядь мешающих волос за ухо. — Спасибо, Джеймс. Он кивнул, пока она уже держала ладонь на его скуле, большим пальцем поглаживая. Уильямс медленно убирает ладонь, поджимая губы и отводя от мужчины взгляд. Черта. Она снова стоит на ней. Надо сделать шаг назад. Ронни пытается встать, отчего боль пробегает по всему телу, особенно по спине. Она задирает футболку и вытягивается, чтобы оценить ситуацию. Большая багровая полоса от копья красовалась на всю спину. — Ну хоть рёбра целы, — фыркнула британка, опуская футболку обратно, а потом вставая с кровати. — Ты довольно жестко расправилась с другими воительницами, — подмечает Барнс, тоже вставая и подходя к кувшину, чтобы налить воды. — Наверное поэтому Окойе взбесилась. — А легче было бы дать себя избить? — недовольно произносит Ронни, принимая от него стакан с водой. — Хотя я всё равно осталось той, кто проиграл. Джеймс ничего ей на это не говорит, думая о том, как в этой девчонке, что вечно шутит и пытается вывести из себя, кроется столько силы, которой она не особо пользуется. Он заметил, как она дёрнула головой, когда услышала его слова. Значит, она боится или не может контролировать свою жестокость, которую она проявляла во время драки. Как если не ему понимать это. Через день она снова отправилась в тренировочный центр и снова вернулась побитой. Ронни не теряла попытки победить генерала, чего бы ей это не стоило. Она действовала ещё жёстче обычно, не боясь покалечить женщину. В груди горело от чувства того, что ей нужно доказать свою полезность. Однажды она уже крупно проиграла, больше не позволит этому повториться. И сейчас, когда голова её яснее ясного, где нет никаких галлюцинаций и видений, она готова была биться. За оставшееся время до отлёта на задание, Ронни всего три раза была в городе. Сначала обсуждая план, потом тренируясь с Окойе. Также, невзирая на боли и синяки по всему телу, она не прекращала тренировки с Барнсом, который пытался её успокоить и немного отдохнуть, но она словно и не слышала его. В последний день она тоже провела в тренировочном центре, выступая сразу против троих воительниц одновременно. Она стояла посередине окружённая ими и быстро оценивала обстановку и ход дальнейших действий. Ронни не нападала первой, всегда ждала удара от других. Ей было сложно бороться с Дора Милаж, но с каждым разом она знала лучше куда бить. Последней кого нужно обезвредить, всегда оставалась Окойе и ей девушка всегда проигрывала. Генерал знала куда бить и словно предугадывала все её удары. Она не сдавалась и боролась как в последний раз, поэтому было сложно её переплюнуть. — Почему ты мне настолько не доверяешь? — кряхтит Вероника, оказавшись в захвате у женщины. — Потому что ты не умрёшь за принцессу, так как здесь всего лишь гость и исполняешь очередное ничего для тебя не значащее задание, — шипит генерал, сильнее сдавливая шею британки. — Зачем умирать, если можно предотвратить данное действие? — Ронни бьёт её сильно по рёбрам, а потом выбирается из захвата и подпрыгивает, в воздухе ударяя женщину по грудной клетке, отчего та падает. — И ты меня совсем не знаешь. Голубоглазая ногами зажимает руки Окойе, а руку прикладывает к её шее, несильно надавливая. — Если бы я исполняла задания, которые ничего для меня не значат, то я бы здесь не оказалась, генерал. Женщина играет желваками, тяжело дыша, но выбраться у неё не получается. Ей придётся принять поражение, нет другого выбора. Ронни ей мило улыбается и убирает руку от шеи, а после встаёт и протягивает руку помощи. Генерал принимает её, но взгляд также строг. Она возвращается в хижины с отличным настроением, что даже не переодеваясь, лишь скинув с себя кроссовки, она с разбегу прыгает в воду. Джеймс, который шёл с родника, улыбается этому и мотает головой. Девушка недолго плавает, а потом выползает падая на траву, а Джеймс протягивает ей полотенце. Она лишь накрывает себе им голову, но не торопится вытираться. — Я смотрю ты сегодня в отличном настроении, — подмечает Барнс, приглаживая рядом сидящего и мурлыкающего кота. — Ты бы видел, как я смогла одолеть Окойе, — через плотную ткань не особо членораздельно произносит она. — Заболтала бедняжку? — Джеймс хохотнул, но почувствовал развивающуюся по грудной клетке гордость и радость за девушку. Ронни сбрасывает с лица полотенце, принимая сидячее положение и вытирая свои волосы. — Бартон часто говорил, что из меня так себе выйдет заложник, меня или сразу же убьют или отпустят, чтобы я им на мозги не капала, — вспомнив слова товарища, она усмехнулась и обернулась на Баки. — Ты уже две недели без кошмаров, справишься ещё одну? Мышца на лице Барнса дёргается, а сам слабо улыбается, мол куда он денется. Он сам удивлялся тому, что всё это время спал спокойно, без каких-либо снов, по крайней мере он их не помнил. И сейчас, когда она уедет на неделю, ему нельзя сорваться с этой дороги, потому что, даже если она вернётся через неделю, то потом Ронни уедет уже отсюда навсегда. Нельзя зависеть от кого-то, искать в них решение своих проблем. — Я чувствую, что это будет одна из скучнейших поездок, знаешь? — накрывая полотенцем свои плечи, говорит Вероника. — Все эти тренировки это просто перестраховка. На самом деле я буду просто ходить по пятам Шури и слушать о какой-то замороченной технологии, которую она придумала, чтобы облегчить людям жизнь. Свожу её в Старбакс, куда она так просилась, покажу окрестности и мы вернёмся. — Лучше быть ко всему готовым, — вставляет мужчина, чтобы она на не расслаблялась. — Ты всё ещё в розыске. — О, про это не беспокойся, у меня есть одна штучка из ЩИТа, никто меня не узнаёт. — Тебя несложно узнать по телу и твоей технике драки, — буркнул он, не совсем подумав, что он сказал. Ронни тут же хитро улыбнулась, внимательно на него смотря. — А ты уже изучил моё тело? — она дёргает бровями и прикусила нижнюю губу. — Такое тело сложно не заметить, — впервые он ответил смело, с тем же хитрым прищуром посмотрев на неё в ответ. Вероника даже раскрыла рот в изумлении, но продолжила улыбаться. Такая редкость его увидеть в таком игривом настроении. — Так вот ты каким был в сороковые, — хмыкнула девушка, поднимаясь на ноги. — Теперь верю, что ты был тем ещё ловеласом. Не слова были главными во флирте Барнса, а то как он смотрел на девушку. Его глаза словно излучали эту приятную игривость, а улыбка обвораживала. Он знал, что он делает. — Так уж и быть, позволю тебе смотреть в след, пока иду переодеваться, — она уже шла к хижине, когда громко проговорила это и хлопнула себя по мокрым прилипшим к телу штанам на бедре. Вечер их прошёл снова в компании друг друга. Они сначала поели, потом сели за шахматную доску. — Ты всё лучше играешь, — хвалит своего оппонента Вероника, собирая волосы в лёгкий пучок на затылке, чтобы они не щекотали шею. — У меня хороший наставник. — Это бесспорно, — самодовольно хмыкнула она, хватаясь за фигуру слона и ставя на три клетки вперёд. — В Окленде куплю пару настольных игр для нас, вообще будем веселиться! — Так ты хочешь ещё немного задержаться здесь после этого задания? — начинает аккуратно расспрашивать Барнс, пытаясь узнать её планы на скорое будущее. — Мне надо ещё немного побесить тебя, я не исполнила до конца свою миссию, так что, извини, придётся потерпеть ещё один месяц. Он лишь кивнул, не знал как лучше отреагировать. Искренне обрадоваться, пошутить или съязвить? Но он был действительно рад, что она будет рядом ещё месяц, не смог отказаться от этих чувств. Опередив его новое нападение, девушка быстро ударила кулаком ему по лицу, по рукам, чтобы тот обронил её нож, а потом нанесла удар ладонью по шее, отчего тот отключился. Подхватив свой нож, Ронни стала вновь обороняться от очередного агента. Она хорошо владела ножом, поэтому быстро расправлялась с нападающими, задевая у тех ту или иную мышцу, отчего они не могли двигаться. Когда Вероника дралась с очередным агентом, она ударила его ножом и видимо задела аорту, потому что кровь брызнула ей прямо на лицо. Девушку парализовало. Она испуганно начала пятиться назад, при этом оглядываясь на то, скольких она покалечила. Нож падает из рук, громко и звонок ударяясь об пол, после повторяясь эхом. Она смотрит на руки и видит, как они покрыты чужой кровью. Поднимает взгляд и охает. Огромная гора трупов, по сравнению с которой она кажется крошечной. Чья-то рука в этой горе дёргается, давая понять о том, что ещё живы. Ронни скорее поднимается по этим людям, потому что им уже не сможет помочь, а у того человека ещё есть шанс. Откинув труп мужчины в стороны, который закрывал живого человека, Ронни посмотрела на него и охнула. Джеймс лежал с перерезанным горлом и захлёбывался в собственной крови, а глаза его молили о помощи. Ронни прикладывает ладонь к его шее, пытаясь остановить кровь, но знала, что ему недолго осталось. — Я доверял тебе, — лепечет он, а глаза его закатываются. Уильямс понимает, что это она его так... — Нет-нет-нет, — всхлипывает девушка, всё ещё пытаясь остановить кровь. — НЕТ! НЕТ! Крепкая рука обнимает за плечо, а голова прижата к тёплой грудной клетке. Её укачивают, пытаясь успокоить, а она громко всхлипывает, хватаясь за ткань футболки Барнса. Он живой. Это сон. Она никого не убивала. — Тише-тише, — шёпотом произносит Джеймс, стараясь успокоить девушку. — Я рядом. Она прячет своё лицо у него в шее, чувствует как горячие слёзы попадают под ворот футболки, но никак не реагирует. Джеймс чувствовал, как она начинала успокаиваться, но ни он, ни она не торопились расцеплять крепкие объятия. — Я не смогу, — шепчет она ему прямо к шею, даже губами касаясь его кожи. — Я всё провалю и из-за меня пострадает Шури. — Это всего лишь плохой сон, Ронни, ты сама мне это говорила, — он большим пальцем поглаживает её плечо, переставая её покачивать. — Не позволяй этому кошмару проникнуть тебе в голову. Она медленно отрывает свою голову от его груди, внимательно смотрит на его лицо, изучая всё с мельчайшими деталями, а потом кивает. — Хочешь пить? — спрашивает Джеймс, аккуратно убирая прилипшие волосы с её разрумяненных щёк. Она снова кивает и он встаёт с края её кровати, чтобы подойти к кувшину и налить воду в кружку, которую тут же подаёт ей. Джеймс обещается вернуться и выходит из хижины. За считанные минуты он возвращается обратно, уже держа в руках подушку и плед, которые кидает на пол около её кровати. — Засыпай, — говорит он ей, ложась на своё вроде как привычное место. — Я рядом. — Я знаю, — кивает она, с благодарной улыбкой. Не проходит и минуту с момента, как Джеймс прикрывает глаза, когда слышит скрип кровати, два небольших шага и шуршание справа от себя. Женская ладонь ложится на его солнечное сплетение. — Не прогоняй меня, пожалуйста, — шепчет британка. Но он не прогоняет её, просовывает руку ей под голову и обнимает, кладя руку ей на рёбра. Она ближе к нему прижимается, готовясь так быстро снова провалиться в сон, чувствуя себя в безопасности.