you don't belong here

      Рик умер. И это поменяло все. Мир распадался на части и прежде, с каждой новой смертью из-под ног то и дело вылетал щебень, вынуждая спотыкаться, а теперь обрушился с громким взрывом. Иисус замер на месте, не способный отвести взгляда от полыхающих остатков моста, к которым стянулась толпа ходячих – убивать их уже не имело смысла. Обгоревшие тела срывались в бурную реку и безвозвратно поглощались волнами. От боли же стенали живые. Иисус на секунду зажмурился от истошного крика Мишонн, замер в полной растерянности. Взгляд заметался среди деревьев с опасением, – лишь бы ходячие не свернули с дороги. Кэрол и Мэгги схватили подругу, не позволяя ринуться в пламя в тщетных попытках спасти Рика. Его там уже не было. Иисус не знал, что делать, как утешить, чем помочь. Кровь в ушах стучала погребальным маршем: никак. Не в первый раз ничего не исправить. Нужно пережить. Умереть вместе, рассыпаться прахом, а потом… понять, что на самом деле твое сердце все еще бьется и есть, ради кого жить.       Иисус убедился, что с остальными все в порядке хотя бы физически и никому не требуется помощь. Он окинул людей обеспокоенным взглядом, пройдя в сторону берега, и понял, что не нашел Дэрила. Он упустил момент, когда охотник исчез в лесу. Иисус прибыл вместе со всеми, услышав по рации, что в лагере что-то стряслось, и не успел узнать подробности. Происходила полнейшая неразбериха. Он предчувствовал чью-то смерть, но не думал, что она придет за Риком. Иисус звал Дэрила, углубившись в лес, петляя между деревьев и едва не потеряв ориентира из-за пережитого шока. Но Диксон не отзывался. Он не мог так далеко уйти, он ведь только что был на берегу. Пол не хотел мириться с мыслью, что кричать бессмысленно, но логика говорила – арбалетчик бы отозвался, если бы хотел. Значит, не хотел. И его лучше оставить в одиночестве переживать потерю. Пол не понимал, как можно справиться с таким шквалом эмоций, скрывшись ото всех, но не задумывался о том, что после иных, даже менее травмирующих событий, сам поступал точно так же. Дэрил переживал потерю близкого далеко не первый раз, начиная со смерти брата. Он объявится, когда будет готов, когда придет время.       Диксон вернулся в Александрию через два дня, уставший, голодный, дикий и отстраненный. Так сказали Иисусу, обивающему порог общины и по неудачному стечению обстоятельств разминувшемуся с ним. Дэрил взял какие-то вещи, но так не пришел ни в Хиллтоп, ни в Королевство.       Следующие пару месяцев Пол перемещался от одного поселения к другому, тратя драгоценное время, которое бы мог использовать для поиска припасов, беспокоился за александрийцев, предлагал помощь, как бы невзначай спрашивал, не заходил ли Дэрил, и каждый раз получал отрицательный ответ. Это вводило его в растерянность, заставляло убеждать себя в том, что Диксону на этот раз необходимо больше времени для перенесения огромной потери в лице Граймса. А потом он подумал, что, вероятно, Дэрил винит в смерти себя, как и в смерти Гленна и Абрахама. Опять же – неизвестно, почему, действительно ли он имел к этому отношение, или цепочка событий сама привела к неизбежному. У Пола были лишь крупицы информации о происходившем в тот день, но паззл складывался абстрактной картиной, в достоверность которой верить было невозможно. За свои визиты в Александрию Иисус фактически не видел Мишонн – она стала тенью, передав управление поселением в руки Габриэля и Аарона, но со временем нашла в себе силы вновь встать во главе. У нее были дети – она не имела права ломаться. Пол уверял себя, что и Диксон придет в себя. В конце концов, охотник знает, где его искать – нет смысла за ним бегать.       Но он не пришел. Ни через месяц. Ни через полгода.       Возможно, Диксон не хочет показывать свой надлом, с которым не справился, не хочет обращаться к людям и искать утешения? Может, ему омерзительно видеть сочувствие остальных? Или дыра в душе от потери близких уже стала настолько огромных размеров, что ее никак не заштопать, просто протягивай руку и с легкостью дергай наружу сердце. Убивай. Или, вдруг… ему стыдно возвращаться по прошествии такого количества времени? Нет, Пол не знал мотивов, не понимал затянувшегося скитания. Дэрил ведь знает, что дорог, почему он просто не может вернуться? Неужели он не осознает беспокойства? Почему он даже не даст о себе знать? Пол в любой момент будет рад его видеть, он ни за что не будет злиться и обвинять в безалаберности, в эгоизме, в том, что не ценит заботы. Он понимает, насколько тяжело смириться со смертью Рика. Но мир не замкнулся на одном человеке. К сожалению, или нет, но миру плевать, планета будет продолжать вертеться, люди будут рождаться и умирать даже после твоей смерти. Закон природы. Его нужно просто принять.       Отвлечением Иисуса от грузных мыслей стали тренировки. Дисциплина помогала уравновесить все внутри, очистить разум, расставить приоритеты, обрисовать цели и выбросить из головы все токсичное и тупиковое. Он вставал на рассвете, чтобы растянуть мышцы, растрясти кости, совершал ежедневные пробежки, разучивал новые приемы, которые вычитал в найденном самоучителе – так больше была загружена голова, и некогда думать об остальном. Помимо прочего, у него была группа детей, обучающихся самообороне. Ему нравилось с ними общаться, возиться, они заряжали его позитивом, заставляли смеяться, пусть и объяснять некоторые вещи по три раза, а в конце тренировок падать на землю, крепко обняв и прижав к себе, чужих, но таких родных и близких. Они большие молодцы.       А в какой-то момент в Хиллтоп заглянул Аарон, оправившийся после своей серьезной травмы. Кузнецы сделали ему протез из металла, прикрепляемый к плечу кожаными ремешками. Это не было даже отдаленной заменой, но избавило от некоторых бытовых неудобств. Как-то получилось, что с Иисусом он нашел общий язык, и они даже вроде как подружились. Аарон умел располагать к себе любого, он когда-то умудрился сблизиться даже с Дэрилом и, представь себе, пригласить его к себе с Эриком поужинать спагетти. Фраза промелькнула в совершенно обычном разговоре двух друзей, делящихся приятными воспоминаниями, и упоминание Диксона кольнуло и начало рушить тщательно возводимую ранее стену внутри Иисуса. Или всего лишь ее подобие.       Он невыносимо скучал по тем временам. Вроде совсем недавним, но словно прошли годы, сметя в пыль все пережитое, личное, теплое. Они с Дэрилом еще не решились кому-либо рассказывать об отношениях, поэтому встречи были волнительными и долгожданными, с каплей адреналинового эгоизма. Во время всеобщей войны они виделись урывками, так и не выхватив необходимого времени и момента, чтобы обняться и тем самым придать друг другу сил. Но один пересекающийся взгляд, пока они стояли среди толпы, уже заставлял едва заметную улыбку появиться на губах.       Когда власть Нигана была отнята, каждый из жителей Хиллтопа, Александрии или Королевства думал, что в жизни наконец-то наступило спокойствие, но обманывался. И не потому, что Рик помиловал предводителя убийц. А из-за того, что после подъема по закону жизни или подлости, называйте, как хотите, обязательно следует длительное и сокрушительное падение.       Затем Граймс поставил Дэрила следить за порядком в Святилище, а тот, в свою очередь, запретил Полу там бывать ради его же безопасности. К сожалению, рация не была рассчитана на расстояние, разделяющее их, и переговоры чаще происходили через третьих лиц, ограничиваясь запросами на совместные со всеми вылазки. Пол держал обещание и не приближался к территории бывших Спасителей. Им с Дэрилом приходилось проходить несколько километров в лес, навстречу друг к другу, чтобы просто поговорить по рации. Диксон был скуп на рассказы о своих бытовых делах и мелких проблемах, но в его голосе проскальзывала улыбка, когда Пол подшучивал над ним или напоминал, как скучает. Однажды он наткнулся на полицейскую машину, а в ней и рацию, позволяющую передавать сигнал на более дальние расстояния, в отличие от обычной. Идея разыграть Дэрила возникла моментально. Он сообщил, что видел кое-какой фургон с припасами по дороге с вылазки, недалеко от Святилища, но так как был один и за рулем, не смог его отогнать в поселение, поэтому дал мнимые координаты. Он специально загородил шоссе машинами, чтобы затормозить Диксона на полпути, и притаился в одной из них, поодаль. В привычки охотника входило ездить на вылазки в одиночку, поэтому план не должен был дать осечку в лице кого-то третьего, постороннего. Дэрил ни с кем в Святилище не общался достаточно для совместной поездки, да и трудности в мероприятии не было никакой. Когда мужчина, сматерившись и сплюнув в сторону, слез с мотоцикла освобождать проезд, Пол материализовался позади, нарочно выкручивая ему руку. Реакция Дэрила не заставила себя ждать, преобразовавшись в удар с разворота, но Пол успел пригнуться и заразительно засмеяться, в следующее мгновение прижавшись к его крепкому телу. Скучал же, ублюдок, по таким выходкам.       Принудительная высылка Диксона закончилась, когда непогода смела мост, соединяющий поселения и Святилище. Хрен бы с ним, но Рик считал, что связь между общинами терять никак нельзя, поэтому организовал строительство нового моста. Того самого, из-за которого Аарон потерял руку, того самого, который и привел к фатальной ошибке стремящегося к хорошим взаимоотношениям людей различных групп Граймса. Даже Иисус понимал, что невозможно наладить контакты со всеми и следовало бы оборвать связь со Святилищем. Пусть люди сами о себе заботятся или же присоединяются к другим общинам, согласные следовать их правилам. Никого не заставишь сотрудничать, работает исключительно добрая воля. А ее не было. Напряжение чувствовали все. Диксону особенно тяжело удавалось держать себя в руках, он успел поцапаться с каким-то Спасителем, едва не угрохав того на глазах у остальных. Новости между поселениями расходились быстро, и после этой Иисус понял, что ему осточертело безвылазно оставаться в Хиллтопе за главного вместо Мэгги, разрабатывающей план по убийству Нигана. Поэтому однажды ночью он пробрался к лагерю. И, несмотря на свои навыки бесшумного ниндзя, неожиданно наткнулся на Кэрол, патрулирующую территорию от случайных ходячих.       - Ты к Дэрилу? – он кивнул и скромно улыбнулся в ответ. Кэрол единственная знала об их отношениях, а потому – подсказала, в какой палатке Дэрил. Незаметно для остальных Пол пробрался в его обитель. Зажимая охотнику рот рукой, чтобы не разбудить людей в соседних палатках, он заставлял Дэрила скучать по нему еще сильнее и впиваться зубами в ладонь. Потом они около пары часов переговаривались едва различимым шепотом, фактически на ухо друг другу, и общение скорее происходило на уровне ощущений. Иисус исчезал из лагеря также виртуозно, как и появлялся.       Конечно, сидеть в поселении и ждать возвращения Дэрила Пол не мог. Он по-прежнему старался покинуть Хиллтоп при первой же удобной возможности, но свалившиеся обязанности в виде обучения самообороне, расширения границ и укрепления стен делали побеги редкими. Поэтому, улучив возможность, он проводил как можно больше времени за стенами, в поисках не только припасов и людей, которым требуется помощь, но и Диксона. Он обшаривал ближайшие дома, предположив, что тот мог выбрать один из них. Ничего. Никаких свежих следов присутствия живых людей. Больше всего он боялся найти Дэрила среди толпы ходячих, несмотря на достаточно крохотный шанс подобного исхода. Арбалетчик не дастся гнилым зубам. Пол возвращался с полным багажником припасов и пустым сердцем. Он не нашел места, где Дэрил мог осесть. Может быть, он и вовсе успел добраться до побережья, и поиски затянутся на бессмысленные годы. Мир одновременно и огромен, и тесен, но почему даже на небольшой территории невозможно отыскать всего одного, так необходимого ему человека?       Спустя пару месяцев он наткнулся (вернее, впервые обратил внимание) на пачку сигарет и отчаянно сжал в ладони, чуть ли не кроша табак. Зажмурился и понял, что силы, державшие его прежде, в конечном итоге начали покидать. Но пачку решил сохранить. На случай, если… черт, он даже не знал, зачем.       Дни сливались в одно сплошное серое пятно, недели проходили, словно часы, Пол еще никогда не чувствовал такую безысходность, несмотря на то, что мир вообще-то, по сути своей, рухнул несколько лет назад, и сейчас поздновато для того, чтобы опомниться.       Ночами Пол грыз подушку, чтобы не загрызть себя самого изнутри волнением и мыслями, оставшимися без пропитания в виде новой информации о произошедшем в день обрушения моста. Выкинуть из головы Диксона у него не получалось. Он в тысячный раз перебирал в голове возможные причины их разлуки, смотрел в потолок расфокусированным из-за слез взглядом и шепотом просил вернуться. Эй, ты, наверху, ты же все еще есть, ты же прекрасно слышишь, почему не можешь исполнить такую крохотную просьбу и просто навязать Дэрилу мысль о нем? Ведь тогда он обязательно вернется.       А рядом незаметно для самого Иисуса оказался Аарон, став для него необходимой поддержкой и опорой.       - Что случилось? – мужчина заметил слезы в мутных глазах Иисуса, сидящего на крыльце и невидящим взглядом смотрящего на пачку сигарет в ладони. Он долго решался закурить, чтобы еще раз убедиться, что ни черта это не помогает успокоиться, но так этого и не сделал.       – Ничего. Ты что-то хотел? – Иисус быстро утер глаза и, спрятав пачку за спину, пытливо взглянул на товарища.       - Я хотел бы попросить тебя научить меня драться. Тем более теперь, когда я… скажем так, потерял немного сноровки.       Конечно же Иисус с воодушевлением согласился. Отказывать кому-либо без причины он не был способен и принял это как еще один способ отвлечься. Достаточно действенный, надо сказать. Тренировки были индивидуальными и проводились на открытой местности, где-то между Хиллтопом и Александрией. Примерно полчаса занимала разминка, остальное время – демонстрация основ, а затем отработка легких ударов. У Аарона было одновременно и преимущество и особенность – металлическая рука, которая служила непревзойденным блоком от ударов противника. Спустя три месяца он значительно преуспел в борьбе, и Иисус зачастую начинал вольную программу без предупреждения, пытаясь застать друга врасплох. Тот вовсю поддерживал подобную практику, потому как настоящий противник никогда не предупредит о нападении. Признаться, занятия действительно заставляли Иисуса чувствовать себя нужным и важным, заполнять голову планированием следующих встреч и составлением новой программы. Однажды ученик даже превзошел учителя и сбил его с ног. Иисус возмущенно подставил подножку и уложил Аарона на землю следом, мгновенно подрываясь вверх. Они смеялись, а затем сидели в тени деревьев за ланчем и делились новостями общин. Дэрил до сих пор не появлялся в Александрии тоже.       Хотя бы ночью в трейлере не бывало посторонних, заглядывающих по делам, с назойливыми вопросами или просьбами. Пол лежал на постели вымотанный, но вовсе не от тренировок, синяки и тянущая боль в мышцах его волновали в последнюю очередь, как и внезапно проснувшийся голод, заворчавший в желудке. От его нервов, казалось, осталась только тонкая нить, которая держалась только каким-то чудом. Посторонние этого не замечали, так и должно было продолжаться. Но он не мог все время изображать из себя сильного не только на публике, но и наедине с собой. Стоит быть честным хотя бы перед своим «я». И отпустил вожжи выдержки. Он позволил себе сломаться, рассчитывая, что после ему станет легче. Тело сотряслось от первого всхлипа, прошедшего по горлу нажачкой, дрожь отозвалась в легких, а затем нестерпимо защекотал в ноздрях ацетон. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем выдохся, прежде чем устал от собственных стонов и жалости, а подушка насквозь промокла.       Почему он плачет, как по мертвому? Дэрил жив – Пол уверен. Он умеет за себя постоять и продержаться абсолютно в любых условиях, даже при отсутствии помощи посторонних. Он охотник, он боец, он – тот, кто поднимался, когда судьба стреляла ему в грудь в упор. В обоих смыслах. Но почему он не возвращается? Мозг тут же подкинул тысячу причин, что Дэрил болен, что он потерял память, что угодно, только не «просто Пол ему не нужен». Говорят, самый простой вариант – самый верный. Они ведь почти никогда не говорили о чувствах, приняв как должное новое положение вещей, ему казалось само собой разумеющимся некое продолжение, но отнюдь не расставание без объяснения. О чувствах вообще говорить сложно. Какие мысли посещали Дэрила, какие события прошлого толкали его на те или иные поступки – он зачастую не знал. Дэрил был не разговорчив, а Пол не навязывался с расспросами, опасаясь вскрыть больную тему. Дэрил одиночка – вот неоспоримый факт, который знает каждый житель ближайших поселений. Он прожил всю жизнь, не особо сближаясь с людьми, поэтому чему удивляться? Не думать же, что Диксон, потеряв очередного близкого человека, решил, что с него хватит. Хватит боли. Все устают от боли, но не каждый решает и способен держаться до своего конца. Дэрил бы держался… Пол понимал, что их мировоззрение разнится и ему никогда не найти правды, размышляя о том, по каким причинам он бы мог поступить так сам. Он бы не смог.       И однажды Пол смирился с мыслью о своей неважности. В конце концов, в те редкие моменты, когда он позволял себе по-настоящему сблизиться с кем-либо, он обманывался и прикипал к людям больше, чем они к нему. И попытался Диксона отпустить.       Но не вышло.       Он убрал со стенки над кроватью их совместную фотографию, сделанную на той первой вылазке, когда границы были сломлены, с глаз подальше, в томик Хемингуэя, «Прощай, оружие!», где раньше прятал пули. В этом было кое-что символичное. То, что обязательно его убьет. Он остриг волосы выше плеч, и теперь они едва достигали до бороды. Ему хотелось переделать себя изнутри, изменить отношение к другим людям, чтобы впредь не ошибаться, но желания часто идут вразрез с действительностью. Свою сущность не выкорчевать, она запустила корни и оплела сердце полностью.       Через год Дэрил появился на пороге Хиллтопа. Иисус стоял как вкопанный, не веря в увиденное и нервно натягивая шапку на голову, будто пытался спрятаться. Может, он окончательно сошел с ума и видит призраков? Иначе с чего Диксону вдруг возвращаться спустя столько времени? Оказалось, он так долго стоял, что Тара очутилась около старого друга первая. Пол выдохнул и устремился к ним, разрываясь от намерения обнять, прижать мужчину к себе, впервые так отчаянно на людях, и желания обругать его всеми матерными словами, обескуражив своими знаниями. Но, стоило подойти, как он затормозил, заметив в руках у Диксона какой-то сверток… нет, что-то живое, что он бережно держал, прижав к себе. Иисус нахмурился, вдруг разглядев крошечного рыжего щенка.       Дэрил и щенок? Как это может быть? Откуда?       - Я могу помочь? – Вырывается у него вместо приветствия, и взгляд поднимается вверх, на глаза Диксона. Его прошибает током, словно дефибриллятор заставил сердце забиться, отдавшись щемящей болью в ребрах. Иисус вдыхает, пытаясь его унять. С чего это, блять? И с предельной жестокостью закалывает в себе боевыми ножами желание обнять Дэрила. Потому что нельзя. У него должно быть к себе хоть какое-то самоуважение, в конце концов. Хватит Диксону теплой и тактильной встречи с Тарой. Но игнорировать и не попытаться помочь охотнику Пол не способен на клеточном уровне.       В ушах звучит собственный пульс, звук сглатываемой слюны и где-то там болтовня подруги на фоне, в то время как он смотрит на Дэрила, так и не решившись притронуться.       К Иисусу практически никто и никогда не прикасался – все через экипировку, плотную ткань плаща или перчатки, он забыл, какими теплыми могут быть чужие руки. Не потому что сторонился всех, хотя имел привычку в жесте поддержки проводить ладонью по плечам, но те были спрятаны под одеждой; а потому что в физическом контакте не было необходимости. Казалось, притронься он к обнаженному плечу Диксона, обязательно обожжется. Его тянуло приблизиться, и вся злость, зародившаяся только из-за мысли о какой-то правильности обиды на Дэрила, исчезла также быстро, как и появилась, заставляя концентрироваться только на близости. Ничтожном полуметре расстояния между ними. Но и к Полу не шагнули навстречу, не сделали ничего, чтобы сократить дистанцию. Он отчетливо чувствовал пропасть между ними, и любой шаг вперед мог обернуться для каждого стремительным падением. А там внизу, кто знает, скалы или пустота, нескончаемый страх.       Тара замолкает, ожидая ответа Диксона, и в эти несколько секунд Пол улучает момент, чтобы обронить искреннее:       - Я рад, что ты жив.       Хотя он и так знает. И должен понимать, что Пол беспокоился и совершенно точно искал. Но Иисус надеется, что Дэрил не подозревает, каких усилий ему сейчас стоит держаться. Он нервно вцепляется ладонью в собственное предплечье. Он не будет отводить взгляд, несмотря на то, что прищуренные глаза Диксона, спрятанные за спутанными волосами, пронзают его десятком стрел: как ходячих – в любую часть тела, только не голову, умертвляя, но оставляя способным ходить и что-то делать.       До сознания, сквозь плотную дверь игнорирования, наконец-то пробивается та самая мысль, от которой Пол открещивался с самого начала: если Дэрил жив, то у него не было иных причин не возвращаться в Хиллтоп, кроме своего нежелания. Но Пол проглатывает горький комок и терпеливо ждет, но на этот раз не зная, чего.       Он жив. Остальное не имеет значения.