you don't belong here

      Иисус и Мэгги разбирают бумаги, которые оставила загадочная Джорджи, до самого вечера, занимаясь организацией общины и планированием строительства мельницы, пока за окном не опускаются холодные сумерки, и он вдруг не задает, на первый взгляд, обычный вопрос, вертящийся в голове на самом деле последние пару часов.       - Как думаешь, Дэрил останется надолго? – Ри была знакома с ним гораздо дольше, чем Иисус. Прежде он обращался к Кэрол, знавшей Дэрила лучше всех, и та оказалась права, убеждая, что охотник обязательно вернется, завершив свою миссию. Когда-то и Рик превосходно мог предсказать его поведение…. А Полу казалось, что он не может этого сделать, как и причислить себя к близким Диксона, количество которых стремительно сократилось до ничтожного, поэтому прислушивался к другим.       - Если у него будет причина, - отвечает Мэгги, пожимая плечами, кажется, слабо веря в то, что у Дэрила действительно найдется какая-то серьезная необходимость задержаться в Хиллтопе. Он будет приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, как дикий кот, который не терпит стен, но который обязательно вернется, неизвестно когда, и с какой целостностью шкуры. И, отвыкший от ласки, все равно будет ее ждать.       Иисус помогает Мэгги переодеть Хершелла и уложить спать, оттягивает момент возвращения к себе как можно дольше. Но и девушка очень скоро устает, и увиливать от встречи становится откровенно невозможно. Конечно, можно взять книжку и просидеть в гостиной до самого рассвета, пытаясь увлечься сюжетом романа, но….       Но от бегства проблема не решится. Полу необходимо высказать все, что он думает о Диксоне и его поступке. Он искусственно пытается взрастить в себе решимость, нарочно выкручивая и вылавливая в памяти болезненный момент исчезновения, отметая всяческие попытки оправдания. Он должен злиться, он должен достучаться до охотника, если тот не понимает эгоистичности своего поступка. «Я говорил, что ты не умеешь работать в команде. Не слушаешь и не ценишь никого. Всегда только Рик. Никому его не заменить. Никогда. Я даже пытаться не стану, это унизительно». «Ты мудак, Диксон». «Ты думаешь, что всем на тебя насрать, ты специально добиваешься того, чтобы тебя послали ко всем чертям». «Но я не…». Он мотает головой, пытаясь не дать слабину и не потеряться в сумбурности мыслей. Дэрил не подпускает к себе, держит на расстоянии арбалетного выстрела.       Иисус перебрал все варианты, сформулировал фразы, не типичные для себя, – в стиле Диксона, – чтобы до него лучше дошло, предвкушал, когда же накричит, воображал, что в ответ ему скажет или сделает Дэрил. Наверное, все-таки сделает. Опять замахнется, а он уложит его на лопатки, как в тот раз, и не отпустит. «Все равно проиграешь. Ты всегда проигрываешь и не хочешь этого признавать. Ты ошибся и не хочешь этого признавать. Думал, что сбежал от проблем, сбежав от меня? Имей, блять, смелость сказать мне в лицо. А я переживу, не сомневайся». «Я всего лишь хотел помочь. А не драться с тобой. Не отталкивай меня. Можно было ведь просто попросить – и я уйду. Но не надо, только не надо стоять и делать вид, будто ничего не было». В этой их битве победителей не будет. В любви никогда нет победителей. Но, когда Иисус подходит к своему трейлеру, желание устроить взбучку мгновенно исчезает. Он заносит кулак над дверью, намереваясь оповестить о своем присутствии, но костяшки так и не встречаются с деревом. Поэтому Иисус усаживается на ступеньки, сцепляя ладони в замок, собираясь с силами. Нет в нем всей этой ненависти, сколько ни воображай. Сильные ведь всегда нападают первыми, правда? А он слаб. Даже для того, чтобы просто войти и сразу лечь в собственную кровать. Как он вообще сможет заснуть, зная, что Дэрил находится в нескольких метрах, а воздух искрит напряжением, накопившимися и невыраженными эмоциями, тяжел всеми незаданными вопросами, неразрешенными дилеммами?       Иисус поднимает глаза, заслышав тихий шорох травы под чужой поступью шагов, и его будто парализует. Дэрил возвращается в трейлер, и сбегать уже некуда. Нарочно замедляется, растягивая пытку и сея панику в голове. Кто-то из них должен будет нарушить тишину, но Иисусу осточертело делать первые шаги, хотя он знает, что долго молчать все равно не сможет. Охотник вдруг останавливается и, вместо того, чтобы попросить отойти и пропустить в трейлер, опускается перед ним на колени, вызывая откровенное недоумение. Пол чуть приоткрывает рот, так как дышать вдруг становится невыносимо, и клубок разнообразных сплетенных эмоций подступает к горлу.       Тишина рассыпается с извинением, тихим, но комкающим внутри все черновики предположений и поведения, внутри у Пола все сжимается от интонации неподдельной искренности, выраженной вынашиваемой целый год виной. Что-то обрывается, может быть, это он уже летит в бездну, и от высоты кружится голова. Невозможность.       Он знает, что необходимо им обоим – прощение. Он знает, что нужно Дэрилу – чтобы оно не далось легко, чтобы он расплатился. Но Пол физически не может заставить его страдать за свой поступок, лишь бы тот почувствовал искупление. Он при любом из вариантов его простит. Но не нужно стоять перед ним на коленях и молить, как перед какой-то святыней. Он обычный человек, со своими грехами, обидами и характером.       - С первым лучом солнца. Если ты не уйдешь. Сейчас я хочу на тебя злиться, - «хотя и не могу». Пол качает головой, протягивает руку и зарывается ладонью в еще мокрые после душа волосы охотника – и призрак становится реальным. Сердце бросается вперед и пульсирует даже в стопах, пригвождая к дощатой ступеньке, не позволяя встать или сдвинуться.       Дэрил почти скулит, когда ладонь Пола ложится на его голову. Он закусывает губу, чтобы не издать ни звука, и только кивает, соглашаясь на все условия. Пол имел полное право злиться. Он мог бы сделать с ним все, что угодно, и Дэрил не сказал бы и слова против. Правда, он никак не мог определиться с тем, какой реакции ждал больше, готовясь и к полному игнорированию, и к встрече с крепким кулаком, но почему-то не рассчитывая на положительный исход. Пол будто перешагнул через целый год напряженной неизвестности с видимостью такой легкости, что Дэрилу страшно представлять, каковой на самом деле оказалась цена. Как бы он поступил, если бы ему пришлось прощать за подобное кого-то другого? Вряд ли у Дэрила вышло. А если бы это был Пол? Нет, Пол бы просто не позволил себе поступить так, как он. Потому что он думал в первую очередь о чувствах других, а уже потом о себе. И ему никогда не придется вымаливать у кого-то прощения, ведь такого, как он, невозможно в чем-то винить.       - Я скучал по тебе, - тихо шепчет Пол, чувствуя необходимость произнести эти слова. Он запускает вторую руку к шее, притягивая охотника к себе, - иди сюда.       - Я по тебе тоже, - Дэрилу плевать на то, как задушено и жалко звучит его голос, когда он беспрекословно подается вперед.       Ночь скрывает многое, но слезы Дэрила звучат в его голосе. Если он не прекратит, Пол сам не сможет держаться. Ему жаль. Бесконечно жаль за год разлуки, за месяцы, проведенные вместе и обратившиеся в ядовитую пыль, попавшую в легкие и отравляющую дальнейшую жизнь. Сложно поверить, что они не замечали наркотического эффекта, накапливающегося, приносящего эйфорию, медленно убивающего при употреблении, но в завязке сводящего все органы спазмом, заставляя задумываться о единственном выходе, мгновенном избавлении от страданий. Нет надежд, что с рецидивом справится реабилитация, но на практике получается обратное. Даже если временное. Все возможно, было бы желание.       Пол усаживает его на ступеньку рядом с собой и устало кладет голову на его плечо. Ему хочется утонуть в долгожданном умиротворении, ощутить спокойствие, которого был лишен все эти месяцы. Но рядом с Дэрилом никак не удается это сделать. Он чувствует тепло, исходящее от тела Диксона, и хочется прижаться к нему, обнять по-настоящему. Поверх чистой одежды неизменно накинута жилетка, и от нее пахнет терпким костром, лесом, немного болотной тиной. Все запахи дикости, сплетенные в сущности охотника.       Пол изначально прекрасно знал, на что шел. Думал, что справится. Ну и, конечно, немного надеялся изменить привычки и характер Дэрила, дав ему то, ради чего захочет возвращаться. Но он не дрессировщик диких зверей, которых бессмысленно подкармливать. Пол не имеет права выбирать за Диксона, тот сделает это сам, поступит так, как необходимо ему, как ему самому будет казаться правильнее и лучше для себя. Даже если на самом деле он сделает только хуже. Он пришел. Он попросил прощения. И это вроде должно сразу снять груз с плеч, позволить вздохнуть свободно, но почему-то продолжает стискивать грудь. Дэрил скучал, Дэрил теперь рядом, будто все наконец-то встанет на свои места. Хочется верить, но разум, уже однажды обожженный о ложную надежду, всячески протестует, не внемля убеждениям: «но вернулся же. Неважно, сколько прошло времени». Или все-таки важно? Пол невыносимо устал вселять в других уверенность двадцать четыре часа в сутки, что на себя не осталось даже несчастных крошек.       Он здесь, он рядом, почему бы не насладиться этим моментом, сколько бы тот ни продлился? Быть благодарным хотя бы за это. За то, что он может до охотника дотронуться, поговорить и даже больше.       Дэрил боится двинуться и сказать еще хоть слово, разрушив момент. Ему хочется признаться в том, сколько раз он представлял Пола рядом с собой, когда одиночество становилось невыносимым. Что только воспоминания о нем помогали ему сохранить себя, но на языке вертятся лишь извинения, которые тот и так уже услышал. Произнесенные вслух несколько раз, они теряли всякую ценность и превращались в обычные слова.       - Столько всего изменилось… - произносит Пол, но не собирается заниматься неважной болтовней, как Тара, переводит взгляд на темное полотно неба, расшитое бисером. Эти созвездия были на тех же местах и до обрушения мира, но их нельзя было различить из-за ярких огней больших городов. Они были здесь и сто, и тысячу лет назад, их видели еще первые люди и, глядя вверх и чертя невидимые линии от одной звезды к другой, о чем-то мечтали. Задумывались о том, как выжить, предчувствуя, что помимо пропитания и крова необходимо еще кое-что. Тепло внутри.       Дэрилу казалось, будто он никуда и не уходил. Не исчез на год из жизни своих близких, а отправился на неудачную охоту, вернулся к вечеру без добычи, зато смог приволочь себя, чему уже были рады. Естественно, Тара успела рассказать ему многое, но только то, что происходило в Хиллтопе, пока его не было. Как они наладили быт и хозяйство, как вырос малыш Хершелл, как спокойно теперь жилось, словно не было ни войны, ни трагедий, ни смертей.       Дэрил не мог определиться с тем, хотелось ли ему услышать о том, каково теперь в Александрии. Ему не хотелось знать, насколько все изменилось там со смертью Рика. Призрак Граймса все еще жил для него в том месте, и Дэрил четко понимал, что не станет ехать в поселение, как минимум ради того, чтобы не разрушать для себя иллюзию его присутствия там. И он все еще не был готов видеть Мишонн, как бы ему на самом деле ни хотелось повидать всех своих родных.       - Но кое-что осталось прежним... – Пол поворачивает голову, и их с Дэрилом лица оказываются в такой близости, что они могут чувствовать дыхание друг друга и различать, как дрожат ресницы. Он закрывает глаза, чтобы удержаться и не податься вперед, чтобы призрак не украл его вдох, чтобы не утянул за собой туда, где неважно ни время, ни место. Там спокойствие, там плотный саван, в который хочется завернуться и умереть от удушающих чувств. - Ты нашел то, что искал все это время? – Он не знает, что Дэрил делал в свое отсутствие и где был. Но любое путешествие, даже если метафорическое – это в первую очередь поиск себя.       Руки дрожат, когда Дэрил протягивает ладонь к лицу Пола, таким привычным жестом убирая за ухо его волосы. Хорошо, что он не смотрит – Дэрил, наверное, не решился бы на это под пристальным вниманием зеленых глаз. И во что он только превратился? Никто не поверил бы в то, что это он, Дэрил Диксон, с дрожью и трепетом способен касаться кого-то.       Только Пол знал. Пол знал о нем больше, чем кто-либо еще, и Дэрил никогда не боялся так сильно того, что он сейчас может раствориться в ночном воздухе, как десятки видений его образа в лесу. Дэрил прочерчивает большим пальцем линию на его щеке, и Пол не рассыпается в его руках горсткой переливающейся пыли. Больше всего сейчас хочется поцеловать его приоткрытые губы, но Пол ведь хотел злиться на него, пусть и не мог, иначе не подозвал бы к себе ближе. А Дэрилу нужно было дать себе отсрочку до утра, оставить причину, которая не позволит ему снова сбежать. Пол ждет этот поцелуй, хочет его, хочет вдох прежней жизни, который пусть даже неминуемо утянет его на дно и заставит забыть о рациональности. Но Дэрил касается губами теплой щеки, подрагивающих ресниц, лба и аккуратно притягивает к себе, обняв за шею. Он утыкается носом в макушку, бездумно проводя по обстриженным прядям некогда длинных волос. Тонет в тепле и запахе дома, укрывающем, словно уютным пледом, его продрогшее тело.       - Я потерял намного больше, - «думал, что потерял и тебя тоже», - и ничего не нашел, - едва ли Дэрил пытался отыскать себя среди безмолвного леса, вязких болот и мертвецов, как метафорических, так и вполне настоящих. Дэрил даже не знал толком, каким он должен быть. Каким хотел бы быть, чтобы получить возможность вернуться вновь. В нем ничего не изменилось, кроме обострившейся паранойи и наметившегося сумасшествия. Может, он приобрел еще и страх перед одиночеством, которое раньше так рьяно хотел обрести.       - Может, стоило искать не в одиночку, - произносит Пол. Он бы пошел за ним, постарался помочь. Ему казалось это правильным не только для Дэрила, но и для самого себя.       - Вначале я думал, что смогу найти его, - Дэрил потирается щекой о волосы Пола, не желая выпускать его из объятий. А еще ему не хотелось, чтобы Пол снова смотрел на него, иначе все, что он собирается рассказать, застрянет в глотке.       Пол упирается ладонью в грудь Дэрила, чувствуя гулкое биение сердца и как сотрясаются легкие, когда тот пересиливает себя и начинает говорить. До этого момента Пол не понимал, насколько метко попал вопросом, причем, не только метафорически. Он хмурится, с первых слов не понимая, о чем говорит Диксон. Его? Кого – его? Но через секунду осознание прошибает током – он искал Рика. Он настолько предан дружбе, что не сдавался до последнего, не хотел верить, отметал все логические доводы. И Пол прекрасно его понимает по собственному опыту, вот только итог его личных поисков совсем иной… или же? Как хотел он сдержаться, но мысль все равно просачивается змеей и больно кусает. «Я же и так знал, что никому не заменить тебе Рика».       – Хотя бы его тело, чтобы Мишонн было, кого хоронить, и напрасно не надеяться на то, что он мог оказаться жив. Потому что я надеялся, и это было невыносимо, - Дэрил не пытался оправдываться, стремясь найти достойное объяснение тому, почему он не вернулся сразу же, как понял, что его план обречен на провал. Он просто рассказывал, потому что Полу можно было это знать. Нужно. – Я хотел вернуться. Говорил себе, что вернусь, как только… но ничего не менялось, время шло, и я не мог, - а что не мог? Мог ведь сорваться в любой из дней, собрать вещи, сесть на мотоцикл, в баке которого еще оставалось немного бензина, и вернуться домой. Он сам останавливал себя, находя тысячи причин для убеждения в том, что его не ждут. Хотя, пожалуй, это было главным его оправданием, которое, в конце концов, оказалось неверным. – Я идиот, - он горестно усмехается, замолкая. Всякий его поступок можно было оправдать идиотизмом или порывистостью, но так не могло продолжаться вечно.       - Ты знаешь, что он бы нашел путь домой, если бы был жив, - Полу не хочется быть тем, кто хоронит чужие надежды, но, может, Дэрилу, чтобы принять правду, нужно услышать то, что он и так осознает. – Но мы не боги. И если нас ранить, мы будем истекать кровью. – И Граймс не бессмертный, пусть и самый живучий. И Дэрил. Они – бойцы, которые будут держаться до последнего. Вот только в смерть Диксона Пол не верил и думать о ней не собирался, предпочитая оставить переживания на момент, когда это случится, если, конечно, он сам не умрет первым. Жизнь слишком коротка для бессмысленных накручиваний ужасного будущего. Нужно жить настоящим моментом, думать о настоящем, верить в хорошее будущее, даже если прямо сейчас не выходит отбросить в сторону дурное, едкое, созданное той «необходимой злостью», которую он должен испытывать за разлуку.       «Не хотел ты вернуться. Иначе бы давно сделал это». Горечь подступает к горлу, но Пол не произносит вслух ни слова, предпочитая, чтобы ураган протеста остался внутри, со временем утихнув. Вырвавшись наружу, он сделает только хуже. Ему хочется сбежать отсюда, не слышать откровений Дэрила. Он бы хоть слово сказал о том, как было тяжело без него. Без Пола. Не без Рика. Он не просит многого, всего лишь одно-единственное слово убеждения, что он дорог, а не является «жилеткой». Полу вдруг с ужасом кажется, что неравнодушие к себе он лишь выдумал, потому что жаждал к себе какого-то особого отношения, и услышал в словах то, чего на самом деле нет. Завидовал их связи с Граймсом. А правда такова – даже несмотря на то, что Рик умер, он все еще жив в голове Диксона, он не отпустит, он останется у него в мыслях густым туманом, и Дэрил может даже не заметить, когда назовет именем друга кого-то другого. Однажды, конечно, образ уйдет, оставив после себя лишь полупрозрачные всполохи. Но Пол не хочет быть заменой. И тем более не хочет быть утешением. Кажется, он все время служил для других именно способом выкарабкаться, спастись, который после отбрасывался в сторону за ненадобностью.       Но и отпускать Дэрила Пол тоже не хочет. Даже если он выдумал о себе чужие чувства – плевать, собственная ложь в голове способна его согреть. Он убедит себя и будет крепко в нее верить, держаться, стискивая ладони до боли из-за боязни сорваться. Дождется утра, перестанет злиться, хотя мысли все равно не вырезать, даже если распотрошить его тельце, как какого-то пушного зверька.       - Может, не стоило искать вообще, - произносит Дэрил и говорит не только о Рике. Даже, скорее, вовсе не о нем. Ему следовало позволить умершим отправиться на тот свет, а не гнаться за ними впустую, вместо того, чтобы остаться рядом с Полом. Да даже если бы он и отправился в погоню за уплывающей тенью погибшего друга, то вместе с Полом осознать свою бессмысленную затею ему было бы в разы проще.       - Если бы не искал, ты бы не простил себя за бездействие, - выдыхает Пол, он сам себя едва смог простить за то, что не успел остановить Дэрила и позволил ему исчезнуть. Неизвестно, что хуже: считать, что мог что-то предпринять и упустил эту возможность, или же осознать тщетность своих поисков. Он, вероятно, сейчас объективнее смотрит на вещи и понимает, что охотнику нужно просто принять неизбежность своего поступка, иного выбора не было. Может, поиски были именно лучшим вариантом из двух. Однако это уравнение не выводило плюсы от расставания для Пола. Он снова ощущал себя в стороне, не вписывающимся в рамки взаимоотношений с другими людьми и их жизней. Но главный вывод, который необходимо сделать всем: ничего не изменить, с ошибками придется жить. Своими, чужими. Пытаться их выправить или попытаться забыть.       Дэрил вбил себе в голову необходимость искупить грехи за все то, чему он позволил произойти, словно недостаточно пережитого. Пол не раз говорил: он не должен во всем винить себя – жизнь идет, и в жизни происходит многое. Как хорошее, так и плохое. И не всегда люди способны повлиять на то, что предначертано судьбой. Конечно, если верить в ее существование. Намного проще было считать, что все заранее предопределено, и если кому-то суждено умереть в конкретный момент, то он умрет, сколько бы усилий ни было потрачено на его спасение. Но когда Дэрил вообще хоть кого-то слушал?       - Помнишь, когда-то я говорил, что мой брат был тем еще ублюдком? Когда меня не было рядом, его наручниками приковали к трубе на крыше здания, полного ходячих, и оставили там, - кажется, он впервые рассказывал Полу о своем прошлом. Пол мог понять с полуслова, а порой ему не приходилось даже говорить, чтобы быть услышанным. Но Дэрил все время считал, что Полу ни к чему в подробностях знать обо всем случившемся до того, как Аарон привел их в Александрию. Он не знал ни обо всех потерях, ни об ужасах, которые пришлось пережить им всем, ни о людях, которых сам Дэрил в свое время убил – кого ради выживания, кого из сострадания. Пол и не спрашивал, зная, что велика вероятность вызвать негативную реакцию на расспросы. Может, Дэрилу все же стоило хоть немного раскрыться перед ним. Или же заткнуться, даже не пытаясь объяснять. – Узнав об этом, я отправился за ним, но его там уже не было. Мерл как-то умудрился оттяпать себе кисть руки и выбраться. Но, как думаешь, скольким удавалось прорваться сквозь мертвецов в одиночку, лишившись конечности и истекая кровью? – Кажется, что в голосе Диксона даже слышится некая гордость и уважение духу бойца. Он усмехается, понимая, что воспоминания о брате больше не вызывают прежней тянущей боли в груди от утраты. Со временем чувства притупляются, какими бы сильными они ни были. Он начал смиряться со смертью Мерла задолго до того, как тот умер на самом деле, и это, наверное, должно было как-то смягчить удар. На деле, конечно, все вышло совершенно иначе, ведь, только отыскав брата, Дэрил снова его потерял, на этот раз окончательно. Однако, может, пройдет еще немного времени, и он сможет так же спокойно говорить обо всех остальных, как и о нем. – У этого засранца получилось. И он двинулся дальше, решив, что никому нет до него никакого дела. И я думал, кто знает, что могло помешать Рику вернуться? – Пол был прав – они обычные люди. Не неуязвимые, не бессмертные. Но.       Вопрос Дэрила, повисший в воздухе, не требует ответа, и Пол молчит, внимательно прислушиваясь, не желая испортить момент откровений. Он заранее понимает, к чему клонит Дэрил. Надежда – неубиваемая тварь, портящая жизнь на протяжении нескольких месяцев, иногда даже лет, в то время как можно было бы отпустить человека в самом начале и освободиться от груза вины, сочувствия, боли и иных отравляющих чувств. От нее редко когда есть польза, а в новом мире преподносит лишь сплошные разочарования. Но разучиться надеяться невозможно. У него самого не вышло. О самой попытке этого Пол, конечно же, сегодня пожалел. Нельзя было прекращать верить ни на секунду. Но… кто может знать наперед?       - Это ведь просто рана, которых было не счесть. Я видел, как этот человек перегрызает глотки ради того, чтобы выжить и спасти своих близких. Буквально. Однажды я уже не успел найти брата и помочь ему, так что не имел права потерять второго, - то, как много Дэрил говорил, удивляло даже его самого. Может, сказывалось практически полное молчание, длиною в год, если не считать тех жутких моментов помутнения, когда ему казалось, будто он видел Пола перед собой. Дэрил ведь даже не был уверен в том, говорил ли на самом деле, или все те диалоги велись только в его голове.       Пол вновь задумывается о том, что плохо искал Дэрила, ведь Рик глотки грыз, пересекал немыслимые границы, и снова откидывает эту мысль. Неважно. Ему далеко до героических поступков Граймса, хотя он, может быть, нашел бы другой, мирный выход из ситуации, в которой не обошлось без вспарывания чужого горла.       Дэрил с неохотой выпускает Пола из своих рук, но тот хотя бы продолжает сжимать его запястья, да и сам он вновь имеет возможность смотреть на него, снова и снова изучая взглядом до боли знакомые черты.       - Я знаю, что это ужасно. Но иногда надо смириться. Даже если вся сущность протестует, - произносит Пол, заглядывая в его глаза. Знает, насколько Дэрилу был дорог Рик, если тот называет его братом. Знает, как сложно, как сводит с ума осознание, будто сдался. Но прошел целый год, за который нужно было отпустить. Если без руки люди живут, то с ожогами от взрыва на всем теле – нет. Дэрил не просто надеялся, он самого себя до маниакальности убедил в том, что Граймс выжил после подобного. – Но это убивает тебя изнутри. А ты не имеешь права ломаться, ты еще жив, в тебе нуждаются другие, - он не говорит конкретно о Дэриле, но и обо всех, о себе. Только близкие помогают не поставить крест на себе окончательно, вначале служа поддержкой, до тех пор, пока сам не осознаешь. – Поэтому нужно отпустить. Тебе нужно. Так будет лучше для тебя. Ты сделал все, что мог, и даже больше. - Хорошо, что мертвецы не возвращаются спустя годы, а позволяют жить дальше, не терзают душу острыми ногтями, не рвут сердце своими решениями.       - Все будет так, как должно быть, - приглушенно бормочет Дэрил. Легко сказать «отпусти», но куда сложнее на самом деле сделать это. Чем чаще он вспоминал о своих мертвецах, тем хуже делал самому себе. Тем не менее, он не мог просто забыть о них, выбросить из головы и продолжить жить дальше, оставив прошлое позади. Но оно ведь у него было. Стояло за его спиной, крепко вцепившись когтистыми лапами в плечи. Оно сделало его тем, кем он есть, но что если, отпустив его, он перестанет быть собой.       - Зачем ты их срезал? – Дэрилу не хочется больше возвращаться к теме его отсутствия. По крайней мере, если Полу самому не захочется его расспросить. Дэрил был бы даже не против помолчать, просто перебирая пальцами мягкие волосы, как делал это так чертовски давно.       - Потому что однажды они обвились вокруг моей шеи, и я чуть не задохнулся, - смеется Пол, выводя все в шутку. – Не знаю. Летом было очень жарко. Ты же догадываешься, что я не всегда так выглядел? – Когда-то у него не было и бороды. Но в условиях Апокалипсиса трудно ежедневно находить бритву и теплую воду, поэтому чем-то он стал пренебрегать, прежде чем привык к своему новому внешнему виду. К тому же, новый мир – новая личность, каждый мог быть тем, кем бы хотел. Но впоследствии он, конечно же, продолжал постригать и выбривать ровные линии – привычка к аккуратности.       - Не всегда был похож на того самого парня, которому все молятся? Я догадывался, - Дэрил улыбается уголком губ. Ему на самом деле плевать, как будет выглядеть Пол. Отрастит или сострижет он волосы, решит избавиться от бороды или отпустит ее до колена – это ведь не так важно. Вряд ли что-то в нем на самом деле изменится, вслед за переменами во внешности. Дэрил просто привык к тому, что долгое время видел перед собой, и всякие изменения концентрировали его внимание на том, что жизнь не стояла на месте, пока его не было.       - Молятся… прекрати. Меня уже тошнит, - устало срывается с губ, и Пол закатывает глаза. – Тебе тоже не помешало бы постричься.       - Да вроде и так нормально, - правда, челка отросла настолько, что загораживала обзор и доставала почти до самого кончика носа. Дэрил не обращал внимания на отросшие волосы, кажется, только один раз кое-как срезав лишнее ножом.       Пол качает головой – завтра они что-нибудь сделают с волосами Диксона, который не хочет признавать неудобство, но сегодняшний, сложный день окончен, утоплен в глухой ночи и оставлен за порогом.       - Пошли внутрь, - Пол проводит ладонью по его плечу и поднимается на ноги. Подсознательно он хочет переместиться в другое место, дать себе пространство, взглянуть на охотника со стороны – в этой темени ни черта не видно. А в трейлере горит лишь настольная лампа, создавая приятное освещение.       Дэрил проходит вслед за Полом и застывает у порога, прикрыв за собой дверь. Наконец, осматриваясь, он понимает, что это именно то место, в котором время остановилось. Привычные вещи и предметы, которые он не раз видел, стопки книг – все осталось на своих местах, возрождая в памяти моменты, проведенные здесь, наедине друг с другом. Дэрилу нравилось время, когда он жил в крохотном трейлере, пусть оно и было проведено практически в постоянном напряжении из-за угрозы со стороны Спасителей. Но у них хотя бы была возможность быть вместе, не заботясь о том, что кто-то может узнать об их отношениях.       Пол поглядывает в сторону ворочающегося на диване щенка и задумчиво приглаживает бороду.       - Придумал, - где-то у него была кроличья шкурка, которая осталась после сытного ужина, однажды принесенного Диксоном. Пол вытаскивает ее из ящика и осторожно раскладывает вокруг щенка, невесомо проводя пальцами по мягкой рыжей шерсти. – Так он будет думать, что рядом мама, и спокойней спать. - Многое в трейлере напоминает о Дэриле, несмотря на то, что его вещей здесь фактически нет, все принадлежат лично Иисусу, добытые на вылазках, но ставшие любимыми, обжитые, удобные.       - У меня остался обед: яблоки и немного печеной картошки. Если вдруг ты хочешь есть, - Пол возвращается в сторону кухонного уголка. Он сам про ужин забыл, да и как-то не хотелось. Но Дэрил отрицательно качает головой. Пол догадывался, что в комнате будет еще сложнее. Смотреть на него, пытаться вести непринужденную беседу, но фразы спотыкаются, ломают ноги, превращаясь в каких-то инвалидов, несмотря на то, что жест – движение головы – это тоже ответ. Дэрил не знает, о чем они могут поговорить, и стоит ли вообще продолжать разговор, или лучше подождать до завтра, когда эмоции от встречи поутихнут, и им обоим станет спокойнее и проще. По крайней мере, Дэрил надеялся, что станет.       Пол делает шаг назад и упирается копчиком в круглый стол, на котором они… черт побери. Дежавю пронзительной вспышкой высвечивает момент близости, и его неосознанно бросает в жар от случайного повтора движения. Диксон стоял точно на том же месте. Он стискивает края стола, лишь бы не рухнуть, а еще больше, чтобы удержать себя и двинуться вперед, где можно захлебнуться воспоминаниями и не выплыть на поверхность вообще никогда.       Дэрилу казалось, что если он не сделает ничего, то упустит момент, и другого шанса у него больше не будет. Пол мог злиться на него, пусть по нему вовсе не было этого заметно. Мог оттолкнуть ещё тогда, на ступеньках. Дэрил бы принял это, но все равно бы остался, согласился подождать столько, сколько будет нужно. Дэрилу был необходим тот, кто смог бы его уравновешивать, дополнять, и Полу это удавалось. Он натворил предостаточно глупостей без него. Впрочем, рядом с ним их число не сокращалось, но порой одного только взгляда с его стороны хватало Дэрилу, чтобы удержать себя от дальнейших опрометчивых решений. Ему важно присутствие Пола рядом, и он надеется, что Полу он нужен не меньше. Дэрил пересекает разделяющее их расстояние в пару шагов, почти прижимаясь грудью к груди. Его сердце тяжело стучит о ребра, кажется, посылая вибрации по всему телу, когда он берет лицо Пола в свои ладони. В тусклом свете лампы его глаза кажутся темным омутом, медленно затягивающим Дэрила на самое дно.       - Что бы я ни искал, ты был единственным, кого мне действительно нужно было найти, - снова, - но у меня ушло слишком много времени на то, чтобы это понять, - никакое саморазрушение, ставшее наказанием за содеянное, не стоило испытанных Полом переживаний, отразившихся в его взгляде, когда Дэрил впервые увидел его, вернувшись в Хиллтоп. Он натворил достаточно глупостей, но не хотел совершать еще одну, оставляя Пола одного. Дэрил больше не собирался уходить. По крайней мере, до тех пор, пока Пол сам не прогонит его. Если Дэрил все еще нужен ему – он останется рядом.       Он целует его, наконец воплощая давнее желание, приходящее к нему во сне и преследующее наяву. Вначале несмело касаясь губ, давая время на то, чтобы оттолкнуть, пока он еще в состоянии остановиться.       - А я искал тебя, но не там, - хочет произнести Пол, но прикрывает глаза, чтобы прочувствовать касание губ. Как будто один поцелуй должен заставить всю боль улетучиться, забыть все пережитые невзгоды, трудности, лишения. Но одна единственная фраза точно убивает все его накрученные страхи о своей ненужности. Он позволит Дэрилу так просто взять и целовать себя? Уже позволяет, скидывая все на то, что охотник уже давно наказал себя сам. Он нуждается в ответе и в прощении.       Скользнув языком по губам, углубляя поцелуй, Дэрил все еще настороженно ждет отказа, но получает противоположное. Он так скучал по Полу, и теперь он снова был рядом с ним – живой, из плоти и крови, обжигающий своим дыханием и прикосновениями. У Пола не остается ни единого шанса, чтобы не ответить на поцелуй. Практически мгновенно. Его руки перемещаются на бока Дэрила, оглаживая, притягивая мужчину к себе. Он здесь, черт побери, он наконец-то здесь. Они будто снова глотают эту жизнь, задыхаясь в поцелуях, стараясь ухватить, прочувствовать каждое мгновение. Нахрапом взять все упущенное за год, наверстать. Пол обхватывает охотника за шею ладонями, отдаляясь лишь на пару секунд, чтобы глотнуть воздуха, и вновь припасть к его губам. Руки скользят дальше, сцепляясь в замок за плечами, и он прижимается всем телом. Касания хочется больше, чем разговоров. Их сердца остервенело бьются, тепло расходится по телу, пробуждая от летаргического сна в три сотни с лишним дней.       Цепляясь за него, отзывчивого и податливого, Дэрил, наконец, в полной мере испытал страх быть отвергнутым. Он думал, что был готов к отказу, но, получив ответ, не мог толком представить, как повел бы себя, сложись все иначе. Едва ли он смог бы спокойно спать, зная о том, что обида Пола на него за все упущенное время, проведенное в разлуке, намного больше его желания снова оказаться рядом с ним. Чем теснее он прижимался к Полу, чем смелее становились его поцелуи и яростнее ответы на них, тем больше Дэрил уверялся в том, что у них все будет хорошо. Он вернулся, они снова вместе, и у них все наладится. Пусть не сразу. О, наверняка, это будет не сразу, ведь не может все оказаться так просто, но ведь будет.       - Что ты со мной делаешь… - между поцелуями выдыхает Пол, но вряд ли найдется ответ. Он не может себя контролировать, отдавая власть рефлексам и импульсам. Он теряется в приятных ощущениях, полностью подчиняясь порыву, и кажется, что целоваться так можно бесконечно.       Пол не улавливает момент, когда и каким образом оказывается на столе. Запрыгнул сам, ему помогли, или это было обоюдным решением… и движением. И желанием. И теперь он привычно ерзает спиной на твердой поверхности, сдаваясь под сокрушительными поцелуями Диксона, которого обхватил ногами, притягивая к себе. Руки забираются под рубашку на его пояснице, поглаживая прохладную кожу, и хочется материю к черту стянуть, откинуть в сторону, быть ближе. Дэрилу хватает терпения только на то, чтобы расстегнуть верхние пуговицы и припасть к шее. Пол запрокидывает голову, чтобы вдохнуть, и пытается остановить кружащийся мир. Дэрил едва царапает кожу зубами, сдерживаясь от того, чтобы оставить след. Пол всегда жутко возмущался по поводу отметин, которые приходилось прятать от посторонних глаз, но ему самому это, черт возьми, нравилось, и Дэрил прекрасно об этом знал. Пола на секунду пугает одержимость, с которой он кинулся отвечать на ласки, и снова в легких что-то скребется и шепчет, что неправильно – чтобы так стремительно. Это безрассудно. Но если бы они продумывали каждый свой жест, то никогда бы не решились и не сблизились. А алкоголя под рукой нет, чтобы утопить все глупые мысли и сомнения.       - Нам нужно перебраться в постель… - произносит он, поправляя себя только через секунду, когда доходит осознание произнесенного. Подсознанию, конечно, виднее, но Иисусу завтра с утра рано вставать, день обещает быть насыщенным. – Нужно лечь спать.