***
Царь всегда думал, что играть легкомысленного, улыбающегося Бэкхёна ему будет тяжело, ведь они такие разные. Однако, он был весьма удивлён тем, с какой лёгкостью Бэкхён стал частью его самого. Бэкхён словно срывал сдерживаемые Царя замки, разрушал оковы, позволяя снять с себя образ Создателя и все вытекающие из этого правила поведения. Будучи Царём, он не мог позволить себе дурачиться, шутить и спорить с наглым охотником, ведь это не подобает его статусу. Он должен всем своим видом показывать многовековую мудрость. Царь не стал отрицать того факта, что ему нравится эта игра. Ему чертовски нравится пререкаться с охотником и флиртовать с Чанёлем. Чанёль… такой отзывчивый, на каждое слово, каждый взгляд так ярко реагирует и это в разы больше того, на что он изначально рассчитывал. Чего только стоят его сны, такие насыщенные и чувственные. Сложно представить, что у него нет никакого опыта. Впрочем, его воображение с лихвой восполняет пробелы в недостатке опыта. И Царь ждёт не дождётся, наконец, проверить так ли он отзывчив на ласки, как и на слова?4.
24 апреля 2019 г. в 21:00
Образ Бэкхёна преследовал Чанёля остаток ночи и весь последующий день, будоража воображение постыдными картинами. Перед глазами вновь и вновь всплывала обнажённая спина, шелковистые волосы, проникновенные глаза, смотрящие, кажется, в самую душу. Так ли сходят с ума? — задавал себе вопрос Чанёль, боясь этого непонятного и столь неожиданного наваждения, ведь он никогда раньше не чувствовал подобного, ни к девушкам, ни к юношам. Он, казалось, вовсе был равнодушен к любым отношениям, в отличие от его одногодок, все мысли которых занимали пышные формы юных девиц.
Но он чувствовал к Бэкхёну не похоть, нет, это было нечто необъяснимое, ощущаемое на грани восприятия. Что же это? Этот вопрос мучал его наравне с образами лиса и Чанёль решил избавиться от навязчивых мыслей единственным известным ему образом — работой. Ему не сразу это удалось, однако, с каждым ударом молота металл всё больше и больше забирал на себя его внимание, пока в голове не осталось ничего, кроме приятной звенящей пустоты. Звон и скрежет стали были усладой для ушей, позволяя ещё больше уйти в себя. Даже кузнец, обычно не особо внимательный и заботливый, взволнованно поглядывал на ковавшего катаны словно под гипнозом Чанёля. Пот лился градом, но тот не обращал на это никакого внимания, только ханбок скинул, чтобы не мешал.
— Чанёль, — спустя десяток клинков останавливает подмастерье кузнец, положив тому на напряжённое плечо ладонь. Чанёль не сразу останавливается, полностью поглощённый сталью. — Иди домой, ты и так сегодня выполнил больше, чем следовало.
— Я в порядке, — Чанёль пару раз моргает, привыкая к темноте. Надо же, он даже не заметил, как солнце село, так увлёкся своей работой. Однако, теперь, когда магия молота и наковальни начала рассеиваться, мысли о Бэкхёне всплыли вновь. Чанёль обречённо простонал, потеряв всякую надежду избавиться от них. Кузнец же трактовал этот стон по-своему, решив, что мальчишка перетрудился. Он, не слушая оправданий, вытолкал Чанёля из кузницы, закрыв за ним двери на замок, перекрыв тому единственный способ забыться.
Потное, ещё не остывшее после жара кузницы, тело Чанёля обдувал прохладный ночной ветерок, пуская по нему волны приятной дрожи. А ведь раньше его сковывал страх, стоило только почувствовать этот лёгкий, едва ощутимый запах в воздухе, что приносил ветерок из леса. Ещё день назад его не покидало чувство, что он был под постоянным наблюдением, но сейчас…
Что со мной происходит?
Чанёль накинул ханбок на плечи и медленно побрёл по пустующим улицам в сторону своего дома. Он наслаждался этой ясной ночью, любовался звёздами и в тайне надеялся, что сейчас лис думает о нём. Чанёль желал, чтобы наваждение было обоюдным и Бэкхён так же сильно мечтал снова увидеть его.
Чанёль усмехается, пиная маленький камешек, коря себя за такую самонадеянность. С чего этому волшебному существу, прожившему на этом свете не один век, думать о каком-то мальчишке, ребёнке фактически, если сравнивать их возраст, подглядывающего за ним во время купания? Этим поступком Чанёль не гордился, но не стал отрицать того факта, что сделал бы это снова, подвернись ему такая возможность, ведь смотреть на Бэкхёна — словно созерцать неизведанное и прекрасное.
Из-за спины послышался шорох и Чанёль замер, обратившись в слух. Шорох повторился вновь, но, когда Чанёль повернулся, заметил лишь скользнувший белый хвост за угол одного из домов.
— Я окончательно спятил, — трёт глаза Чанёль, уверенный в том, что лиса здесь точно быть не может, он ведь сам сказал, что не может покинуть пределы леса. Конечно, нельзя забывать хитрую натуру всех лисиц, ему ничего не стоило обмануть слишком доверчивого человека. Однако, Чанёль искренне надеялся, что Бэкхён не стал бы ему врать.
Чанёль сделал глубокий вдох, подавляя в себе желание последовать за своим видением, и развернулся, чтобы в следующее мгновение позорно пискнуть как юная дама.
— Кёнсу, не подкрадывайся так ко мне, — Чанёль приложил ладонь к собственному сердцу, пытаясь успокоить его.
— Это не я тихий, а ты рассеянный, — Чанёль отмечает сосредоточенность, с которой Кёнсу осматривает окрестности и невольно сам подбирается, готовясь к… А к чему, собственно, готовясь? Эта спокойная ночь не предвещает никаких ужасов и для беспокойства нет никаких оснований.
— А ты слишком подозрительный. Случилось что-то?
— Случилось? А то, что прошлой ночью произошло, это так… обыденное дело? — Кёнсу саркастично приподнимает одну бровь. — Мы с тобой зашли в лес, нечто, чего я ещё ни разу за всю свою жизнь не видел, напало на нас, а когда я очнулся, мой кинжал пропал. Да, твой вопрос уместен. Случилось.
— Успокойся, мы живы — это главное, — Чанёль в успокаивающем жесте приподнял руки.
Вчера ночью, когда они пересекли пределы города, Кёнсу, не сказав ни слова скрылся, оставив Чанёля одного. Тот удивился такому отрешённому поведению, но решил не лезть не в своё дело. Сейчас же он прекрасно видел, как уверенность в себе и своих действиях в Кёнсу заметно пошатнулась. Чанёль плохо разбирался в людях, доверял тем, кому не следует, чем несколько раз обжигался, но не нужно быть проницательным, чтобы увидеть потерянный и нервный взгляд Кёнсу.
— Это фамильная ценность, — Кёнсу с силой сжимает челюсти, отчего черты его лица заостряются, — я не могу её потерять.
— Ты собираешься вернуться за ним? — осторожно спрашивает Чанёль, с волнением ожидая ответа. Он не хочет этого признавать, но он надеется, что тот собирается. Это было бы отличным предлогом пойти в лес вместе с ним, чтобы увидеть Бэкхёна вновь.
— Да, — внутренне Чанёль ликует, — я найду свой кинжал и покончу с Лесным царём.
Легкая улыбка от мыслей о скорой встрече с Бэкхёном мгновенно пропадает. Чанёль забыл про Лесного царя. Забыл. Про Царя. Когда это произошло? Ведь этот рок преследовал его на протяжении всей жизни, терроризировал, мучил, не давал нормально жить. Но стоило Бэкхёну появиться в его жизни, как наполненные страхом и предчувствием неизбежного мысли были беспощадно вытеснены беловолосым, невероятно прекрасным до дрожи в коленях, лисом-кумихо.
Чанёль не знает, как относиться к словам Кёнсу. Вроде он должен быть рад, что тот избавит его от его личного монстра, но с другой стороны… Царь больше не давал о себе знать и лес перестал быть таким устрашающим как раньше, ведь там живёт Бэкхён. Такие существа как он не могут жить в ужасных местах. Может Царь решил оставить Чанёля в покое? Может любимая игрушка, наконец, надоела?
Свои мысли Чанёль решил придержать при себе, боясь накликать на себя и свою мягкотелость гнев Кёнсу.
Откладывать надолго свой поход они не стали. Отправились сразу же, Чанёль даже не стал заходить домой, пошёл в том в чём был, подгоняемый своими желаниями и образом Бэкхёна, который, кажется, был отпечатан на его веках. Он молча шёл следом за Кёнсу, не задавая вопросов, хотя те так и норовили быть озвученными.
— Ты знаешь куда идти? — в итоге не выдерживает Чанёль, когда двадцать минут блуждания по лесу не приносят никаких результатов. А может это вовсе не желание помочь в поисках кинжала, а его желание найти очередное оправдание позвать Бэкхёна? Уж он-то мог бы помочь, да и в лесу он хорошо разбирается. Это Чанёль и озвучил, встретив хмурый взгляд Кёнсу.
— Он такая же нечисть, как и всё, что наполняет этот лес, — шепчет Кёнсу, ворвавшись в личное пространство Чанёля и не отрывая напряжённый взгляд. — Ты уверен, что он не успел зачаровать тебя?
— Конечно, уверен, — поспешно отвечает Чанёль, отодвигаясь, на мгновение Кёнсу стало слишком много.
— Они хитры и коварны, им нельзя доверять, и даже смотреть на них. А ты, судя по наполненным обожанием глазам, успел не просто посмотреть на него, но и разглядеть каждую каплю воды на его теле, — Чанёль издаёт возмущённый звук, — хочешь сказать, что я не прав?
— Нет, конечно!
— Как жаль, а я надеялся, что произвёл на тебя впечатление, — хмыкает знакомый голос позади и все краски с лица Чанёля пропадают. — Не ожидал тебя так скоро увидеть, всего день прошёл, — Бэкхён не ждёт ответа на свои слова, наслаждаясь смущением, охватившим Чанёля. Очаровательно.
— Ты следил за нами? — вмешивается Кёнсу, незаметно нащупывая припасённый нож под складками своего ханбока, пока Чанёль пытается собраться. Безуспешно.
— Тебя я бы вообще был рад никогда не видеть, — Бэкхён даже не смотрит на Кёнсу. — Что забыл здесь?
— Свой кинжал, не видел его? — стараясь выглядеть максимально непринуждённо спрашивает Кёнсу, не ожидая услышать ответ, но Бэкхён удивляет.
— Видел, гуляет возле озера.
— В каком смысле гуляет?
— А ты недалёкий, да?
Чанёль вовремя встаёт между ними, потому что ещё мгновение и Кёнсу бы точно напал на так бездумно провоцирующего его Бэкхёна.
— Бэкхён, это с виду Господин Кёнсу низкий и слабый, но не стоит его недооценивать, — серьёзно говорит Чанёль Бэкхёну, не на шутку перепугавшись возможного исхода.
На мгновение между ними повисает тишина, кажется, даже насекомые замолкают, ветер стихает. Чанёль обращает внимание, что до сих пор держит одну руку на груди Кёнсу, другую — Бэкхёна, после чего поспешно убирает их, вытирая проступивший пот о свой ханбок, который так и не потрудился завязать.
— Ты только что назвал меня низким и слабым? — спокойно говорит Кёнсу и одновременно с ним раздаётся звонкий смех Бэкхёна.
— Нет, — в панике отвечает Чанёль, потому что подозрительно тихий и спокойный тон Кёнсу не предвещает ничего хорошего.
— Мне льстит то, как ты заботишься обо мне, Чанёль, — вдоволь насмеявшись, подходит ближе Бэкхён. — Но и меня недооценивать не стоит, — он улыбается, а затем хлопает в ладоши, как бы показывая, что эта тема закрыта. — Я покажу дорогу к твоему кинжалу, если ты перестанешь на меня так жутко смотреть и уберёшь руку со своего ножа, не хватало, чтобы ты тут поранился.
Кёнсу замирает, пытаясь вспомнить, в какой момент прокололся с ножом, ведь свои навыки он оттачивал с самого детства и в незаметности ему равных нет. Видимо, он был слишком самонадеян, раз решил обвести лиса вокруг пальца. Сделав себе мысленную пометку быть ещё более внимательным и осторожным во всём, что касается лиса, Кёнсу показательно выставляет руки вперёд.
— Временное перемирие, — соглашается, игнорируя очередную провокацию.
— Рад слышать, — Бэкхён разворачивается в противоположную сторону и манит пальцем. — Идём, он мне уже успел надоесть, всё на ручки к своему Хозяину просится.
Кёнсу обменивается с Чанёлем ничего не понимающим взглядом и продолжает идти вслед за Бэкхёном. Отодвигая ветви ивы, он был готов увидеть что угодно, но только не бегущего ему навстречу маленького мальчика, кричащего во весь голос «хозяин».
Кёнсу растерялся и сделал по инерции пару шагов назад, пока не наступил на ноги Чанёлю, горой стоящего за ним.
— Не признаешь собственный кинжал? — хмыкает Бэкхён, с удовольствием наблюдая за тем, как мальчик виснет на ноге Кёнсу, задорно смеясь при этом.
— Что? — Кёнсу безуспешно пытается отцепить ребёнка от своей ноги, но тот вцепился намертво. — При чём тут мой кинжал?
— Как это при чём? — притворно удивляется Бэкхён и подходит ближе. Мальчик сразу же поднимает руки, сжимая и разгибая кулачки, просясь тем самым на ручки. Бэкхён подхватывает ребёнка и позволяет тому обхватить ручками шею, не успевшего облегчённо выдохнуть, Кёнсу. — Твоё добро, вот ты и неси за него ответственность.
— Хозяин, — начинает хныкать мальчик, выпячивая нижнюю губу и Кёнсу не остаётся ничего иного, кроме как обнять его. Хотя это скорее была попытка не задохнуться, чем желание успокоить ребенка, ведь тот повис на шее и тянул Кёнсу вниз.
— По вашим ничего не понимающим лицам видно, что мне придётся вам всё объяснять, — улыбается Бэкхён.
— Будь так добр, — хрипит Кёнсу, хватка на шее которого лишь усилилась.
— Охотник, а своё оружие толком не удосужился познать… Вот раньше охотники были охотниками с большой буквы, страшно было нос высунуть из леса. Не то, что сейчас.
— Охотник? — наконец, включается в разговор Чанёль.
— Охотник, — кивает Бэкхён, — на нечисть, как вы нас называете.
— И, конечно же, мы не правы, — Кёнсу не придумал ничего лучше, чем дать мальчику поиграть со своим ножом, припасённым на крайний случай. Ему было уже плевать на порицающие взгляды Чанёля и Бэкхёна, главной целью было занять ребёнка и с этой задачей он справился, наблюдая за увлечённо рассматривающим нож мальчике.
— Конечно нет. Мы небесные создания.
— Очень интересно, может сразу к делу? — Кёнсу сорвал с себя остатки маски, что надевал ежедневно. Теперь он был самим собой: упёртым, саркастичным, вспыльчивым и хамоватым. Немножко. — Что с моим кинжалом? — он не боялся сейчас задеть чьи-либо чувства, потому что ему были важны ответы на вопросы, что роились в его голове. Таким он был человеком, ненавидящим быть в неведении.
— Этот кинжал очень мощный и древний.
— Скажи мне то, чего я не знаю.
— На нём лежало проклятие, — Кёнсу нахмурился, удобнее подхватывая ребёнка. — Твой далёкий предок оказался падок на прекрасных юношей с пушистыми белоснежными хвостами. Ушёл на охоту, а в итоге вместо головы кумихо, оставил у него своё сердце. Вот только кумихо не ответил на его чувства, игнорировал охотника каждый раз, когда тот не выдерживал разлуки и приходил в лес сам, каждую ночь, когда тот жаждал его в своих снах. Вы знаете, что кумихо чувствуют, когда их желают? Когда они снятся кому-то? — Бэкхён посмотрел при этом на Чанёля и тот на мгновение перестал дышать. Было ли это намёком на то, что Бэкхён в курсе о чём он мечтал и думал? — Охотник не был настоящим мужчиной, не смог оставить парня в покое, и не придумал ничего лучше, чем превратить его в кинжал, сделать своим навеки вечные, пока смерть не заберёт его в свои объятия.
Все трое одновременно посмотрели на ребёнка в руках Кёнсу. У каждого из них были свои мысли на этот счёт.
— Я ведь красивее, Хозяин? — нарушает тишину мальчик, глядя Кёнсу прямо в глаза и тыкая ножом в опасной близости от горла.
Кёнсу никогда не любил детей, всегда относился к ним с неприязнью, хоть и понимал, что однажды ему придётся продолжить свой род, чтобы не утратить все знания, собранные его семьёй за многие столетия. Однако, сейчас, глядя в эти невинные, ожидающие ответа глаза, он почувствовал то, чего никогда не ощущал ранее — трепет и нежность.
— Конечно, — отвечает с небольшой задержкой. — Хочешь сказать, что проклятие снято?
— Снято.
— И что теперь?
— Он быстро вырастет, — Бэкхён проводит ладонью по макушке мальчика, — память вернётся со временем, а пока ты должен позаботиться о своём малыше.
— И кто он теперь?
— Время покажет, — пожимает плечами Бэкхён, сам не до конца уверенный в том, кем является ребёнок.
— Очень обнадёживает, — хмыкает Кёнсу и отходит в сторону, потакая желаниям непоседливого мальчишки.
Чанёль ещё некоторое время наблюдает за Кёнсу и мальчиком, пока не осознаёт, что теперь они с Бэкхёном наедине. Волнение вновь охватывает его, а во рту становится сухо.
— Итак, — нарушает тишину Бэкхён, разглядывая торс Чанёля, рельефность которого не прикрывает ханбок, — я рад, что ты вернулся. После нашей встречи всё вокруг кажется таким скучным.
— Скучал без меня? — из-за шока от этого заявления Чанёль даже вновь дар речи обретает. А может он снова не так понимает и принимает сказанное за желаемое? Однако, Бэкхён не позволил сомневаться в правильности сделанных Чанёлем выводов.
— Очень, — с придыханием подтверждает Бэкхён, прикасаясь к груди Чанёля и выводя указательным пальцем узоры на ней. — А ты? — Чанёль набирает в лёгкие воздух, чтобы ответить хоть что-нибудь, но оказывается остановлен всё тем же указательным пальцем, что теперь накрывает его губы. — Можешь не отвечать, я всё видел. Каждый из твоих снов, что сменяли друг друга той ночью, каждую фантазию, что рождало твоё воображение… И я не могу отрицать того, что мне это нравится. Нравится, как ты смотришь на меня сейчас, твоё смущение так очаровательно, Чанёль, — ладонь Бэкхёна перемещается на щёку Чанёля. — Как насчёт того, чтобы дать твоему воображению чего-то более реального? — Чанёль взволнованно облизывает пересохшие от частого дыхания губы. Бэкхён замечает это и одобряюще улыбается, прежде чем приблизиться.
— Чанёль, берегись!
— Déjà vu, — разочарованно выдыхает Бэкхён, отстраняясь и с недовольством поворачиваясь к Кёнсу, что в очередной раз прервал их. Тот стоит с уже спящим мальчиком на руках и напряжённо сверлит их взглядом.
— Чтобы тебе так же мешали!
Пока они вновь начинают препираться, Чанёль трясущимися руками зачёсывает выбившиеся из пучка волосы, пытаясь привести себя в порядок. Себя. Свои чувства. Мысли. Сейчас он представляет собой один сплошной клубок рассеянности и, оголённых от близости Бэкхёна, нервов. Сложно представить, что с ним будет, когда тот действительно его поцелует. Может ли одержимость стать ещё более тяжёлой и сильной?
— Мы уходим, показывай где выход, — заканчивает Кёнсу и, как только недовольный Бэкхён скрывается за листвой, задевает Чанёля плечом, привлекая его внимание. — Никогда не целуй кумихо, как только поцелуешь, пути назад не будет.
— Бэкхён не причинит мне вреда, — пытается защитить лиса Чанёль, но Кёнсу его грубо прерывает.
— В тебе говорит магия очарования кумихо, поверь, ему от тебя нужно только сердце.
— Оно и так, кажется, уже его, — бормочет себе под нос Чанёль, но Кёнсу всё равно услышал.
— Ты не понял, Чанёль, — он на мгновение смолкает, — кумихо питаются сердцами влюблённых в них людей.