1.
Крах. Именно так Тима назвал бы то, что с ним происходило. Но он не задумывался, не давал больше мыслям свободы. Потому что вместе с прочим вернулись бы и мысли о Мироне. А Тима запретил себе вспоминать даже его имя. У него это получалось. Большую часть времени он теперь проводил с плотно зашторенными окнами. Во мраке, где лица превращались в маски, а голоса — в заунывные песни на неизвестном языке. В никотиновом дыму Тима дремал, развалившись в кресле. Сам он лишь курил травку и лениво наблюдал за тем, как Аптекарь и его гости ровняют кокаиновые дорожки и глотают алкоголь. Иногда Тима слушал их голоса, но никогда не вникал в то, о чем они говорят. Здесь он оказывался каждый день. Утром он молча уходил из дома, запихнув в себя приготовленный матерью завтрак, и снова брел, вместо школы, в квартиру Аптекаря. Домой же возвращался только поздно вечером. Мать ни о чем не спрашивала. Лишь смотрела на него красными от слез глазами и редко прерывисто вздыхала. А что ей оставалось? В один вечер она все же собралась с силами. Дождалась возвращения Тимы и зашла в его комнату. Он лежал на постели. Смотрел на нее с легким удивлением. — Тим, — начинает она, — Я вижу, что все окончательно вышло из-под контроля. Я говорила об этом с твоим отцом, и он обещал приехать. Замолкнув, она настороженно уставилась на сына. Ждала его реакции. Но он продолжал смотреть на нее в упор. От этого взгляда по ее спине пробежали мурашки. — Тим? — Пусть приезжает, если хочет, — ответил он. Она ждала чего угодно. Радости, злости, сарказма. Но не безразличия. Потому что безразличие пугало ее больше всего. Но она ничего не сказала. Молча вышла из комнаты. Тима же отвернулся к стене и закрыл глаза. Думать об отце не хотелось. Почти сразу провалился в холодную жижу сна.2.
Тима едва держался на ногах. Этим вечером он немного перебрал с алкоголем. Но зато тело казалось таким невесомым. Пустым. Ни внутренних органов, ни гниющих бабочек. На кухне горел свет. Тима как можно тише закрыл входную дверь, хоть и с трудом, но разулся и побрел в свою комнату. Вдруг сквозь гул в голове он услышал, как мать окликнула его. Обернулся. Она была не одна. Рядом с ней стоял высокий худощавый мужчина, в котором Тима с трудом узнал своего отца. У него на руках была довольная Полинка. Интересно, она еще не запуталась во всех этих мужчинах ее матери? Для нее все было намного проще. Улыбается и дарит подарки — хороший. С Тимой такое не прокатит. — Здравствуй, Тимофей, — произнес мужчина низким хриплым голосом. По телефону он звучит еще хуже. Тима понял, что тупо уснуть не получится, но все еще надеялся отделаться как можно быстрее. — Привет, па. — Как твои дела? Не хочешь попить с нами чаю и поговорить? — Н-нет, я очень устал, — язык у Тимы заплетался. — Мне кажется, нам есть, что обсудить, — мужчина отпустил Полинку и та, схватив здоровую коробку с только что подаренным кукольным домиком, унеслась в свою комнату. Мужчина проговорил: — Идем на кухню. — Нам нечего об-обсуждать. Мать встревоженно уставилась на него: — Ты, что, пьян, Тима? — Ма… — Ты пьян? — вмешался отец. Тима взглянул на него с вызовом и ответил: — Да. — Вот об этом я и говорила! — мать всплеснула руками и с досадой проговорила: — Я не могу с ним ничего сделать… — Успокойся, — мужчина аккуратно приобнял ее за плечи и развернул в кухонный проход. — Я сам с ним поговорю. Ты пока выпей чай, а то остынет. Мать ушла, оглянувшись на Тиму с сожалением во влажных глазах. Тима молча зашел в свою комнату и завалился в кровать. В голове все так же шумело. — Тимофей, — услышал он голос отца, вошедшего вслед за ним и замершего у двери. — Я понимаю, что мы с тобой очень мало общались. Для тебя я не самый лучший родитель… Но я вижу, что происходит в твоей жизни и хочу помочь. Тима взглянул на него, с трудом сдерживая вскипевшую внутри ярость, но промолчал. Отец принял это за приглашение к продолжению разговора. Он подошел к столу и сел на стул. — Знаю, у тебя полно проблем, — продолжал он. — Но ты должен понимать, что все они решаемые… Тима смотрел на человека, сидящего перед ним. Человека, бросившего семью и с видом знатока пытавшегося учить его жизни. — Что ты вообще знаешь? — зло спросил Тима, и увидел, как отец опешил. — Хер с тобой, если ты решил, что эта семья не для тебя. Мы и без твоего участия хорошо жили. Но, какого хуя ты приперся сейчас и пытаешься вставить мне мозги? — Тимофей, не разговаривай так со мной. — Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Ты сам начал эту хуйню. — Не нужно при мне так выражаться, — мужчина явно начинал сердиться. — Ах ты херова принцесса! Хочешь мне помочь? Так сделай одолжение и свали отсюда. Можешь даже сказать моей матери, что провел со мной продуктивную беседу. Мужчина встал со стула. Раздосадованно бросил: — Она о тебе так заботится, а ты ее ни во что не ставишь. Мне это тоже не особо нужно было, но она убедила меня. И не зря. Ты настолько обнаглел, что бросил школу, шатаешься где-то целыми днями и возвращаешься домой в таком виде. На ее месте… — Ты не на ее месте, — прервал его Тима. — Ты сам съебался и потерял свое место рядом с нами. Мужчина вдруг резко наклонился и схватил Тиму за толстовку. Тяжело дыша, поднял его с постели и встряхнул. Тима что есть силы оттолкнул его от себя. Отец не удержался на ногах и с грохотом рухнул на пол вместе с книжными полками. Тима вывалился из комнаты и, цепляясь за стену ладонями, бросился к выходу из квартиры. — Что случилось? — мать на мгновение замерла возле Тимы. — Где твой отец? Из комнаты послышалась ругань. Тима не стал терять времени и, сунув неслушающиеся ноги в ботинки, выбежал из квартиры.3.
— Значит, домой ты не собираешься? Тима еще раз посмотрел на Аптекаря, сладко затягивающегося дымом из бонга. После сна голова превратилась в тягучее желе. Тима с трудом мотнул ей. Аптекарь захлебнулся и раскашлялся. Когда дыхание восстановилось, он сипло проговорил: — Хорошо. Будем с тобой встречать Новый год в лютом трипе. Мне как раз охуевшую дурь подогнали. — Мне бы чего-нибудь от головной боли. — Эта дурь боль на раз-два снимет. Правда, вместе с головой, — Аптекарь затрясся в смехе. — И раз уж такое дело, то можешь звать меня Олегом или ЛСП. — А почему ЛСП? — Каждый расшифровывает, как хочет, — Аптекарь, оказавшийся Олегом, расплылся в улыбке. Тима уловил в его оскале что-то безумное, от чего в животе закопошилась тревога. Но Тима лишь взял со стола свой телефон и проверил список пропущенных. Среди звонков от матери был звонок с какого-то незнакомого номера. Наверняка, номер принадлежит какому-то мужику, которого попросила позвонить Тиме мать. — Так, у тебя дома проблемы, да? — спросил у него Олег. — Типа того. Только, пожалуйста, не начинай мне тут мозги полоскать. — И не собирался, — ЛСП пожал плечами, потом вдруг протянул к Тиме руку ладонью вверх. С ярко-розовой таблеткой на желтой коже. — На, возьми. От всех проблем спасет. Тима таблетку взял, и уставился на нее. Внутри все нарастала тревога. ЛСП снова расплылся в улыбке. — Прими под куранты, дружок. Я тоже проглочу такую малышку, чтобы все мечты сбылись, — он подмигнул Тиме и снова затянулся из бонга. Тима сунул таблетку в карман и, поднявшись с дивана, побрел в ванную. Там, плотно закрыв дверь, отпустил крышку унитаза и сел. Снова включил телефон. И смартфон тут же завибрировал. На экране был все тот же незнакомый номер. Тима после долгого раздумья, все же приложил телефон к уху. — Да? — Это Тима Белорусских? Голос был смутно знакомым, даже несмотря на искажение телефонными проводами. — Да, это я. — Послушай, чел, ты должен меня помнить. Мы как-то столкнулись у Мирона дома. Тот, что с красной челкой? — Ваня? — Да, точно, чел. Так вот, у меня к тебе есть дело. Нужно встретиться. Меня об этом попросил Мирон. — М-мирон? — Ага. Так что? — не дождавшись ответа, Ваня назвал адрес какого-то ресторана в центре и добавил: — Если все же решишься, то я буду ждать тебя сегодня там с семи до девяти вечера. Только потому, что этого хотел Мирон. Бывай, чел. Тима замер с телефоном в руках. Посмотрел на индикатор времени — половина седьмого. Мысленно он уже рассчитал время на дорогу до ресторана. Он определенно должен был встретиться с этим Ваней. Потому что он может дать ответы. Потому что он знает о Мироне. Олег удивленно вскинул брови: — Ты это куда? — Мне нужно… У меня одно дело появилось, — ответил Тима, уже обуваясь. — Ты вернешься? Тима посмотрел на его обдолбанную улыбку. Сказал, думая об обратном: — Да. ЛСП пожал плечами и исчез в полумраке квартиры. Тима и не догадывался, насколько все прогнило под ребрами этого человека. Прогнило настолько, что образовалась сосущая пустота.4.
На этот раз челка Вани была темно-зеленого цвета. Как еловая ветка. Он выглядел весьма жизнерадостно. Он пожал руку Тимы и сказал: — Хорошо, что ты пришел. Я знал, что ты все-таки придешь. Хотя Мирон говорил, что это маловероятно. — Для чего он попросил тебя встретиться со мной? Вместо ответа Ваня проговорил: — Выглядишь херово. Давай присядем? Не хочешь чего-нибудь? Тут офигенные оладьи… Тима молча сел напротив. По его виду Ваня понял, что прелюдия ему неинтересны. Сбросил напускную веселость и серьезно сказал: — Мирон просил разузнать о твоей жизни и кое-что тебе передать. — Зачем ему это? — Он волнуется, Тим, — приглушенно ответил Ваня. — Все еще думает о тебе. Послушай, он просил ничего о нем не говорить, но… Он придурок. Я отлично его знаю. С ним никогда такого не было, чтобы он настолько помешался на человеке. Но Мирон не был бы Мироном, если бы, когда чувствовал, что все выходит из-под контроля, не сваливал бы в тень. Тим, он ушел не потому, что его что-то не устраивало в тебе. Он ушел, потому что испугался причинить вред тебе и твоей жизни. У Тимы в глотке замер комок. Хотелось проорать о том, какой вред он ему причинил, превратив в хаос его жизнь. Но орать не было смысла. Мирон все равно этого не услышит. И Тима молча посмотрел на Ваню. Тот положил на стол небольшую коробку, обернутую подарочной бумагой, и проговорил: — Каким бы придурком Мирон не был, он просил передать тебе этот подарок за несколько часов до наступления Нового года. Тима взял в руки коробку. Долго на нее смотрел. Наконец растерянно сказал: — Спасибо. — Не за что, чел, — Ваня встал из-за столика. — А я пойду. Сам понимаешь, праздник все-таки. Бывай! Тима лишь кивнул ему ответ, не отводя взгляда от коробки.5.
Тима брел вдоль улиц, пока в небе взрывались салюты. Гремели один за другим выстрелы, и сияли в небе огни. Всюду слышались радостные крики. Целый мир превратился в разноцветное месиво. Но Тима остался вне его. Он шел к дому Аптекаря, сжимая в одной руке подарок Мирона, а в другой — ярко-розовую таблетку. У дома Аптекаря Тима заметил машину скорой помощи и полицейскую легковушку. В животе что-то тревожно екнуло. Возле подъезда было несколько пенсионерок с весьма встревоженным видом. Тима услышал, как одна из них произнесла: — Доигрался наш нарколыга. А в следующее мгновение дверь подъезда открылась, и оттуда на носилках вынесли Олега. На его лице, отчего-то не закрытом простыней, была все так же безумная улыбка. Вспышки салютов озаряли его труп цветами радуги. Умер. Тима это почувствовал. Прочитал на лицах медицинских работников. Передознулся. Ушел от проблем. Прежде, чем Олега погрузили в машину, Тима достал таблетку из кармана. Аккуратно положил на асфальт и пошел дальше. Наверное, уже наступил Новый год. Тима этого не заметил. Он шел по тротуару, не чувствуя того, что тело сковал холод. В какой-то момент он остановился. Вынул подарок Мирона из кармана. Наверное, он хотел выбросить его. Но не смог. Вместо этого аккуратно развернул бумагу. Под ней оказалась шкатулка. Внутри — записка и ручка. Ручка была именной, с позолотой. Тима не обратил на нее внимания. Впился взглядом в слова, написанные на листе бумаги таким знакомым почерком. Его почерком.Тима!
Я знаю, что с тобой происходит полнейший пиздец. И я знаю, что в этом виноват только я.Прошу тебя, вернись к нормальной жизни. Ты сильный. Ты сумеешь выбраться.Не забывай о том, что может тебя спасти. Не гаси свои мысли. Пиши!М.
Тима сжал в ладони записку, смяв ее в плотный комочек. Размахнулся и бросил ее куда-то в темноту ночного города. Вслед он бросил шкатулку с ручкой. Хватит. Он ставил точку. Пусть поздно, но он все же нашел в себе силы закрыть прочитанную главу. Теперь он готов был идти дальше.