Вероятность ничтожна

            - Какого хрена?! – недоумённо воскликнул Чонгук, больно впечатываясь спиной в стену пустой аудитории и нос к носу сталкиваясь с раздражённым лицом сероволосого, крепко державшего его за ворот худи.             Запах молочного шоколада, исходивший от альфы, был на удивление ярче обычного и невольно им затянувшись, Чон потрясённо округлил глаза, мысленно прикидывая масштаб развернувшейся перед ним катастрофы: - «Чтоб тебя, Ви, у тебя же гон! На кой ты вообще сюда припёрся!».             - Это ты мне скажи, какого хрена ты и дня прожить не можешь без драк?! – зло процедил сквозь зубы альфа, прожигая брюнета убийственным взглядом, от которого так и хотелось безропотно залезть в петлю или выпить смертельную дозу снотворного. – У тебя что, кулаки слишком чешутся или мозг не в том направлении работает, а?!             - Кто-то из трусливых шавок пожаловался папочке? – догадливо усмехнулся омега, с вызовом смотря в глаза Ви. – Ты пришёл меня выпороть или в угол поставить?             - Да чего ты такой отчаянный-то?! – сердито прокричал сероволосый, всем телом вжав Чонгука в стену и почти что прорычав в самые губы: - Ты, наверное, ещё не понял, но меня лучше не злить. Даже не представляешь, что я могу с тобой сделать.             - Вообще-то представляю. Очень даже чувствую это собственным бедром, - невозмутимо парировал Чон, с умело скрываемым интересом изучающе рассматривая изменившееся выражение лица альфы, тяжело сглотнувшего и покорно отступившего от него на шаг.             От былой ярости в его зелёных глазах остались разве что крохи, услужливо уступив своё место откровенной растерянности с едва заметными нотками наспех завуалированного смущения.             - Прости. Я думал, во время гона встает только на омег, - извиняющимся тоном выдохнул Ви, стараясь смотреть куда угодно, но только не на брюнета.             - У тебя гон и ты припёрся в институт?! – постарался изобразить искреннее возмущение омега, ноги которого сами собой понесли его к уж больно потерянно выглядевшему парню.             - По-моему, это не у меня голова не в том направлении работает, - безрадостно заметил Чонгук, опускаясь возле альфы на колени и без каких-либо церемоний начиная расстёгивать ширинку его чёрных джинсов.             - Ты что делаешь?! – удивлённо встрепенулся сероволосый, непонимающе встретившись взглядом с антрацитовыми глазами Чона, полными беззлобной насмешки и абсолютной уверенности в происходящем.             - А разве не видно? – непринужденно усмехнулся брюнет, стягивая джинсы с боксерами Ви к щиколоткам и одобряюще присвистывая от вида красивого набухшего члена с цепочками пульсирующих тёмных вен и сочащейся влагой из уретры.             - Протягиваю руку помощи в ответ, - предательски охрипшим от резко накатившего возбуждения голосом прошептал омега, на пробу касаясь головки языком и слизывая с неё немного предэякулята.             Охнув от непередаваемо-сладостных ощущений, сероволосый запустил руку в волосы Чонгука, легонько их сжав, и, блаженно задрав голову вверх, инстинктивно подался бёдрами навстречу, проходясь головкой по его губам, заставляя их расплыться в довольной улыбке.             - Твою ж мать…- закатил глаза альфа, когда язык Чона прошёлся по всему основанию члена, а пальцы принялись легонько поигрывать яичками. – Откуда ты вообще такой взялся на мою гол… Аххх…. - протяжно застонал он, когда губы брюнета жадно вобрали в себя головку, а после, глубоко насадившись по самое основание, беззастенчиво начали скользить по стволу в медленно-дразнящем темпе.             Ни на секунду не отрываясь от своего увлекательного занятия, сопровождавшегося громкими протяжными стонами сероволосого, Чонгук потянулся к ширинке собственных джинсов, освобождая из мучительного плена колом стоявший член и начиная надрачивать себе в быстром темпе.             - Быстрее…Пожалуйста…- умоляюще простонал Ви, прикусив нижнюю губу от нетерпения и больно сжав волосы Чона, отчего тот недовольно поморщился, глубже насаживаясь на член и переходя на ускоренный темп.             Рыкнув от удовольствия, альфа размашисто начал двигать бедрами, буквально вбиваясь в рот брюнета, с подбородка которого уже вовсю стекала слюна, а расфокусированный взгляд никак не мог зацепиться за что-то конкретное.             Крупно дрожа от стремительно приближавшегося оргазма, Чонгук крепко схватился за задницу сероволосого, с силой сжав обе половинки в руках и тут же почувствовав, как обильная струя вязкой спермы стреляет прямиком в задние стенки горла, отчего его собственный член, заинтригованно дёрнувшись, грязно пачкает пол густыми белёсыми разводами.             С похабным чпоком выпустив уже начавший обмякать член изо рта, Чон облегчённо застонал, осторожно ощупывая невозможно затёкшую челюсть: - Я и забыл, как давно не занимался чем-то подобным.             - Я даже не знаю, что на это ответить, - немного нервно усмехнулся Ви, натягивая джинсы и тщетно пытаясь их застегнуть мелко дрожавшими пальцами.             - Спасибо будет вполне достаточно, - как ни в чём ни бывало произнёс уже успевший привести себя в порядок брюнет, уверенным движением руки застегнув пуговицу на его джинсах и подбадривающе похлопав по плечу, словно они были многолетними любовниками и всё это для них в порядке вещей.             - Спасибо, - благодарно выдохнул альфа, посмотрев на Чонгука внимательным нечитаемым взглядом. - Но то, что я сказал тебе в начале...             - Да, да, да, не трогать твои игрушки и всё такое, - устало перебил Чон, сражённо вскидывая руки вверх и капитуляционно отступая спиной к двери. - Я понял. Не дурак. А теперь дуй уже домой, пока не нарвался на какого-нибудь омегу и твой дружок снова не ожил.             - И как я раньше жил без твоих ценных советов? - наигранно озадачился сероволосый, заставив губы омеги расплыться в светлой улыбке.             Именно её Ви хорошо запомнил во всех подробностях, когда Чонгук наконец скрылся за дверью.             Решив, что с него на сегодня приключений достаточно (да и помыться бы не помешало), Чон решил прогулять последнюю пару, неспешно бредя по улице в сторону дома и с неприкрытым упоением подставляя лицо встречному мартовскому ветру, что приятно охлаждал кожу, игриво пробираясь под капюшон худи.             Стоял разгар рабочего и учебного дня, поэтому народу в парке, через который брюнет решил срезать путь до дома, было совсем немного, а это значило, что можно спокойно о многом поразмышлять.             Например, об альфах, большинство из которых Чонгук попросту не переваривал.             Омега прекрасно понимал, что нельзя судить всех по поступкам лишь одного, но что-то внутри, глубоко зарытое и вопящее об освобождении, не давало ему в полной степени довериться хоть кому-то из них.             Взять хотя бы Намджуна, появившегося в его жизни именно в тот момент, когда он почти зарыл себя на самое дно выгребной ямы под названием "деградация", уверенно вытащив на поверхность и абсолютно ничего при этом не попросив взамен.             Он умел слушать, когда жизненно необходимо было выговориться, крепко обнимал, когда снились кошмары и всегда, независимо от обстоятельств и времени суток, оказывался рядом по первому звонку.             Но главным было даже не это - Намджун принимал Чонгука таким, какой он есть. "Сломанным" омегой без течек, запаха и возможности на продолжение рода.             Брюнет даже как-то поймал себя на мысли, что неплохо было бы дать ему шанс и попробовать принять его чувства (ведь не может же человек так перед кем-то выкладываться, ничего к нему при этом не испытывая), но тут же мысленно изорвал её в клочья, безжалостно поднеся к ошмёткам зажжённую спичку.             Намджун заслуживал счастья. Настоящего и искреннего. От которого захватывает дух, а окружающий мир уже не кажется таким серым и ничтожным, наполняясь живыми яркими красками, что растекаются по венам словно жидкий наркотик, дарующий неземное и потрясающе прекрасное чувство - эйфорию.             Намджун заслуживал того, кто бы его действительно любил. А ещё большой уютный домик и как минимум троих карапузов (с очаровательными ямочками точь в точь как у отца), носящихся в тёплый летний дождик по внутреннему саду и звонко абсолютно счастливо смеющихся.             Да Намджун вообще всего на свете заслуживал. Но уж явно не Чона, в списке чувств которого была одна лишь искренняя благодарность.             Сильно зажмурившись, в надежде отогнать от себя горькие воспоминания об их последнем с альфой разговоре, омега постарался переключиться на кого-нибудь другого.             Югёма, например, но он Чонгука откровенно раздражал (в самом хорошем смысле этого слова, если таковой вообще имеется) и сильно заострять на нём внимание брюнет не стал, непроизвольно сосредоточившись мыслями на Ви - альфе, что был сплошной закрытой книгой.             Всё, что брюнет о нём знал, так это то, что он хорош собой, имеет недурной авторитет в стенах института, да и член у него очень даже шикарный (а вот об этом сейчас вообще думать не стоило!).             Сильно встряхнув головой, Чонгук где-то с минуту в ступоре стоял возле своего дома, тщетно пытаясь выкинуть из головы образ сероволосого, чей бархатный голос ещё совсем недавно приятно ласкал слух своими надрывными стонами, а длинные пальцы скользили в волосах настолько привычно, что казалось они уже сотню раз так делали и это успело превратиться в своеобразный ритуал.             - "Соберись, тряпка!" - дал себе мысленный подзатыльник омега и на каких-то уж больно ватных ногах направился к входной двери, упрямо игнорируя учащенно бившееся в груди сердце, отчаянно кричавшее ему о чём-то глубоком и надвигающемся.             О том, чего Чон до смерти боялся.             - Пап, ты плачешь? - взволнованно произнёс Чонгук, вбегая в гостиную и участливо опускаясь на колени рядом с сидевшим на диване родителем, в руках которого была зажата подушка, а красные не выражавшие абсолютно никаких эмоций глаза были немигающе устремлены на дисплей беззвучно работавшего телевизора.             - А, что... Нет, я... - испуганно дёрнулся мужчина, но увидев напротив обеспокоенное лицо своего сына тут же заметно расслабился, отчего его плечи с неимоверным облегчением опустились вниз, а ряд глубоких морщинок посередине лба плавно разгладился. - Просто фильм довольно слезливый.             - Пап, это реклама стирального порошка, - скептично закатил глаза Чон, бросив мимолетный взгляд в сторону телевизора.             - Он так хорошо стирает, что...             - Пап! - требовательно перебил его брюнет, посмотрев на родителя взглядом, полным явного укора с нотками вселенского сожаления, что терзало его ещё со вчерашнего дня. - Если ты плачешь из-за меня, то...             - Нет, Чонгукки, ты не виноват, - поспешил успокоить его омега, ласково погладив по щеке и вымученно улыбнувшись. - Я ведь и правда ничего не сделал, когда ты...             - Пап, прекрати! - безапелляционно перебил его Чонгук, подсаживаясь к родителю на диван и уверенно заглядывая в его светло-карие глаза, полные огромного количества пережитой боли и ещё большего душераздирающего чувства невероятно сильной вины.              - Ты только и делал, что всю жизнь меня защищал, добровольно подставляясь под отцовские удары и терпя все унижения, что только мог придумать его больной мозг! И это не ты бросил меня чуть ли не на целый грёбанный год, сказав, что никогда бы не хотел иметь такого сына, как я! - дрогнувшим от нестерпимой горечи голосом выдохнул брюнет, беря руки мужчины в свои и легонько их сжимая. - Это сделал я, пап. Это я тебя бросил.             Чувство всепоглощающего отвращения к самому себе больно сдавило лёгкие Чона, а жгучие и уже ставшие такими привычными слёзы (которые омега прятал от всех, кроме папы) незаметно побежали по щекам мелкими блестящими дорожками, вырвав из его груди рваный всхлип, больше похожий на отчаянный скулёж раненого животного, что клятвенно молит о помощи, медленно умирая где-то глубоко в глуши.             - Ты меня не бросал, дорогой, - печально улыбнулся мужчина, крепко обнимая сына и нежно целуя его в чёрную макушку. - Каждому из нас нужно время, чтобы заново склеиться.             Так двое омег и просидели до позднего вечера: Чонгук - зарывшись в тёплое папино плечо и выплакав в него, казалось бы, всю имевшуюся в его организме жидкость, а Лиен, слёзы которого успели закончиться ещё до прихода сына - успокаивающе поглаживая своё чадо по спине и о чём-то напряжённо раздумывая.              - Так из-за чего ты плакал, пап? - приглушённый плечом родителя голос Чона, резко прорезавший умиротворенную тишину гостиной, заставил мужчину нервно передёрнуться и нехотя, но всё же проглотить неприятный ком из чуть ли не с самого утра обуревавших его тягостных сомнений, цепко застрявший на языке и упорно не желавший менять своего места дислокации.             - Говорю же, что это не...             - Пап, прошу, не ври мне, - твёрдо произнёс Чон, отрываясь от плеча мужчины и смотря на него взглядом, полным подкупающей мольбы и безграничной поддержки. - Просто скажи всё, как есть.             Где-то с минуту раздумывая над своими дальнейшими действиями, Лиен пристально буравил сына нечитаемым взглядом, а после, сокрушённо вздохнув, наконец произнёс то, что безжалостно ранило Чонгука в самое сердце.             - Твой отец... Он в городе.