Вероятность ничтожна

            Просидев в гостях у семьи Пак где-то около часа, в течение которого Чонгук успел узнать, что папа Чимина работал ландшафтным дизайнером, а его муж – биржевым маклером, а также об истории их трогательного знакомства, состоявшего из проспоренного желания поцеловать первого встречного и ошеломляющего разряда тока, в тот же момент прошившего обоих, омега никак не мог выкинуть из головы тот факт, что этот открытый моложавый мужчина со светившимися от энтузиазма глазами и солнечной улыбкой на пол лица – бета.             Язык так и чесался спросить его о классовой принадлежности, но Чон стойко держал его за зубами, засунув любопытство куда подальше и там его наглухо и замуровав, ведь влезать в чужой шкаф со скелетами совсем не хотелось, бередить чужие зажившие раны – тем более.             К тому же, пока Пак старший не лез к нему с аналогичным вопросом, хотя успел уже почти всю общедоступную информацию выведать, брюнет не видел смысла поднимать эту щекотливую тему, постаравшись сосредоточиться на более приятных вещах, таких как умопомрачительный вкус горячих бутербродов с ветчиной и сыром, мастерски приготовленных гостеприимным хозяином дома, или сладковатое послевкусие ароматного чая с бергамотом, что мягко грел изнутри и очень здорово расслаблял.             Вот так, полностью поглощённый умиротворяющей атмосферой дома, наполненного семейным уютом, вкусными угощениями и интересными историями из жизни Чимина, Чонгук благополучно и проворонил тот момент, когда мужчина произнёс:             - Я очень рад, что у моего мальчика теперь есть такой хороший друг омега.             И пусть смысл этих слов дошёл до Чона с некоторым опозданием, он всё же вполне успешно умудрился подавиться куском бутерброда, тут же попавшим не в то горло, и дико закашляться от дискомфортных ощущений, залпом опрокинув в себя чашку горячего чая, чтобы хоть немного его протолкнуть.             Ну вот чем, чем, мать вашу, он себя выдал?             - С…с чего вы взяли, что я омега? – взволнованно спросил брюнет, проглотив наконец этот несчастный кусок и неуверенно подняв взгляд на Пака старшего, в глазах которого застыл неимоверный ужас наряду с диким сожалением о только что произнесённом.             - Т...ты же таблетки принёс и на течку не реагируешь, вот я и...- потерянно замямлил мужчина, тяжело сглотнув и стыдливо опустив глаза на свои руки, что нервно сжимали колени до красных отметин. - Вот идиот, сам себя выдал с потрохами! Думал, ты просто из вежливости про запах не спрашиваешь! Надо было сначала у Чимина спросить, а потом уже рот открывать, балда я этакая! - выругался он себе под нос, сокрушённо покачав головой, выглядя при этом настолько убито, словно его самооценку только что насмерть переехал автобус.             Вот блин, а Чонгук ведь уже успел накрутить себя, что где-то что-то не то ляпнул.             Хотя по сравнению с его опасениями тревожность Пака старшего была намного более обоснованной - бетам и вправду жилось довольно нелегко. Не способные чуять запахов альф и омег и воспринимающие каждого встречного как заковыристую загадку, им постоянно приходится быть на чеку, в особенности, когда дело каcается их близких, а тем более - хрупких омег в период течки.             Хорошо хоть этот заботливый родитель опрометчиво не принял Чона за альфу, бездумно пустив ту устрашающую швабру в ход. А к выводу о том, что он омега пришёл путём цепочки неверных умозаключений. Ну как неверных, так-то мужчина был абсолютно прав, но знать ему об этом было необязательно, ведь брюнет поклялся самому себе, что никто никогда не узнает его главный секрет, похоронив свою омежью сущность в гробу - невыносимом воспоминании о тёмном Пусанском переулке, запрятанном в самую глубь чёрной воронки, на месте которой когда-то живо функционировало его израненное, но всё ещё верившее во что-то светлое, сердце.             Хотя разве можно считать похороненным то, что вечно маячит перед глазами?             Ведь сама природа, словно в насмешку над его детскими мечтами и юношескими надеждами, не вовремя решила проявить свою благосклонность, оставив Чонгуку умение распознавать запахи, как единственное неубиваемое напоминание о том, что он когда-то был омегой.             Скорее уж проклятье, нежели дар.             - Не стоит так корить себя, мистер Пак, - осторожно начал Чон, выжимая из себя понимающую улыбку и стараясь выглядеть в меру удивлённым. - Я бета (вранье!), а таблетки мне дал знакомый доктор. Неудивительно, что вы приняли меня за омегу, опираясь лишь на факты перед глазами. Ну а то что, судя по всему, вы тоже бета - мы можем не говорить об этом, если не хотите.             Где-то минуту в воздухе витала тишина, в течение которой мужчина явно собирался с мыслями, а брюнет терпеливо ждал, когда же он закончит, ведь последнее, чего хотел Чонгук - поставить взрослого в неловкое положение и буквально обязать к каким-либо нежеланным действиям, причинившим бы ему несусветную боль и затратившим массу физической и моральной энергии.             Не каждые истории должны быть рассказаны и не каждые раны способны затянуться повторно - непреложная истина, к которой пришёл Чон, по себе знавший как больно бывает вновь пережить какое-то переломное событие в жизни, пусть даже и в форме безобидного воспоминания.             - Нет, я... всё в порядке, - устало улыбнулся Пак старший, поднимая на брюнета взгляд, полный покорного смирения с едва заметными нотками давно залежавшейся боли. - Знаешь, мы с мужем всегда старались особо не афишировать то, что у нас есть сын, да ещё и омега. Даже в гости никого не приглашали, кроме бет, чтобы избежать лишних вопросов. Чёрт, да он же меня убьет, когда узнает как я глупо спалился, - обречённо вздохнул он, запрокинув голову вверх и кисло усмехнувшись.             - Он не узнает, - успокаивающе заметил брюнет, заставляя мужчину опустить на него вопросительный взгляд. - Если вы решитесь мне об этом рассказать, этот разговор останется лишь между нами. Ну а если не захотите - я сделаю вид что ничего не было, съем ещё парочку ваших умопомрачительных бутербродов и послушно отправлюсь домой. Но, в любом из этих двух случаев, вы всё равно увидите меня уже завтра, так как я обязательно приду проведать Чимина, - твёрдо произнёс он, наблюдая за поражённо застывшим выражением лица взрослого, постепенно смягчившимся и расплывшимся в восхищённой улыбке.             - Ты хороший человек, Чонгук, - признательно заметил он, положив руку на плечо Чона и легонько его сжав. - Родители должны тобой гордиться.             Тепло улыбнувшись ему в ответ, омега уже было пришёл к выводу, что Пак старший всё-таки решил не посвящать его в свои секреты (вряд ли кто вообще согласился бы посвящать в такое человека, которого он знает всего один час), неунывающе потянувшись к бутербродам и тут же резко замерев на полпути от наполненного глубокой печалью мелодичного голоса мужчины.             - Чимин мой племянник.             Так и просидев некоторое время с протянутой в воздухе рукой, Чон тщетно пытался собрать мысли в кучу и хоть как-то сопоставить только что услышанную информацию с реальными фактами, что были на лицо.             - Поэтому вы с Чимином так похожи? - робко поинтересовался он, опуская руку на стол и напряжённо окидывая взглядом горько улыбнувшегося и едва заметно кивнувшего ему взрослого.             - Мы с его папой, Бао, были двойняшками, только он родился омегой, а я бетой, - начал своё непростое повествование Пак старший, во взгляде которого настолько ярко стала заметна душевная боль, что Чонгук непроизвольно поёжился, представляя, каких нечеловеческих усилий стоит ему каждое произнесённое слово. - В восемнадцать мы очень сильно поссорились и пять лет не разговаривали друг с другом. А потом я узнал, что он погиб в автокатастрофе и у него остался трехлетний сын.             Обратившись в один сплошной слух, Чон немигающе смотрел на мужчину, опустившего мрачный взгляд вниз и с силой сжавшего руки в кулаки до белых костяшек.             - Как ты уже, наверное, понял, я и мой муж - мы оба беты. Лишённые возможности иметь своих детей, мы...мы приняли случившееся за промысел божий, - надломившимся от нестерпимой горечи голосом выдохнул он, устало позволяя жгучим слезам ручьями побежать по бледным щекам, стекая вниз по подбородку и оставляя мокрые разводы на брюках. - Наши с Бао родители умерли уже очень давно, а про отца Чимина ничего не было известно, так что я оказался его единственным живым родственником.             Удручённо вздохнув и небрежно смахнув с лица влагу, Пак старший продолжил:             - Приехав на опознание брата, я узнал, что бестолковый сотрудник органов опеки притащил ребёнка с собой в морг, лишь бы поскорее его на кого-нибудь спихнуть. Видите ли, малыш слишком много плакал и не давал другим детям из детского дома спокойно спать в тихий час. Тупые сволочи, блин, - неприятно поморщился он, сглатывая ком из отвращения и злости.             - Боже, стоило мне только увидеть этот милый комочек с глазками-бусинками и крохотными кулачками, как я сразу же в него влюбился, - лучезарно улыбнулся бета, в глазах которого было столько родительской любви, что хватило бы на целую планету.             - Ему с вами очень повезло, - от всего сердца заметил Чонгук, недоумённо наблюдая за тем, как радость на лице мужчины медленно сменяется замешательством, а после и вовсе перерастает в скорбную вину.             - Чимин... не знает, что я его дядя.             Широко распахнувшиеся от изумления глаза Чона и его инертно приоткрывшийся рот вызвали на губах беты усмешку, полную безрадостной иронии.             - Нас с братом было почти не отличить друг от друга и пусть Чимину и сказали, что его папа больше не вернётся, он ни секунды не раздумывал, когда увидел меня и бросился на руки с ликующим воплем "Пап, я так и знал, что этот дяденька врёт! А почему ты клубничкой не пахнешь? Ты что, заболел?". Я был так слаб перед его прелестным очарованием, что не придумал ничего лучше, кроме как подыграть. Прошло целых семнадцать лет, а у меня так и не хватило духу всё ему рассказать, - упавшим голосом закончил Пак старший, разжимая кулаки и опустошённо изучая свои ладони с множеством отметин от ногтей в форме полумесяцев.             Да уж, сказать, что брюнет был шокирован - значит ничего не сказать. Он-то думал, что с его жизненными трудностями ничего не сравнится, а тут такое.             - Больше всего на свете я боюсь, что мой мальчик когда-нибудь всё узнает и никогда меня за это не простит, - сломлено выдохнул бета, поднимая на Чонгука взгляд, полный вселенской усталости и безграничного чувства давящей вины.             - Вы замечательный родитель и это главное, - подбадривающе улыбнулся ему Чон, отзеркаливая его же жест - легонько сжимая рукой плечо. - Не корите себя за то, чего не сделали. Лучше посмотрите на то, какого прекрасного сына вы вырастили.              - Это я твоим родителям говорить должен, - благодарно улыбнулся Пак старший, нежно потрепав его по макушке и с облегчением вздохнув. - Тебя словно сам бог к нам послал.             Насмешливо усмехнувшись и отрицательно замотав головой, брюнет невесело заметил:             - Уж поверьте, мистер Пак - я последний, на кого у него вообще могут быть хоть какие-то планы.             Ещё немного посидев у Паков в гостях и навернув-таки парочку невероятно обалденных бутербродов (секретный рецепт которых он обязательно выпытает у мужчины чуть позже), Чонгук условился прийти к ним завтра в районе обеда (ибо суббота и выходной) и, учтиво попрощавшись, выжатый словно лимон, неспешно направился в сторону дома, задумчиво размышляя о сумбурных событиях этого непредсказуемого дня.             Да, целых семнадцать лет скрывать такое от ребёнка - то ещё испытание. Тем более, если этот самый ребенок - Чимин - любознательная заноза в заднице, лезущая во все щели, что только на глаза попадутся. Да тут железные нервы нужны, никак не меньше. Да и ещё перед знакомыми альфами и омегами нужно было как-то выкручиваться, навешав им какой-нибудь складной лапши на уши, чтобы ни дай бог по нелепой случайности, а может и по злому умыслу (этот вариант лучше не списывать со счетов) кто-нибудь из них не проболтался Чимину о том, что его папа вовсе не из-за болезни живёт без запаха. Да уж, стальные яйца лишними бы тоже не были.             Вот от таких великомучениских дум его и прервал надрывный сигнал двух входящих сообщений, одно из которых было от папы - "Новый проект, снова работаем ночью. Вернусь домой завтра. Ужин в холодильнике. Целую."             - Как всегда, - огорчённо выдохнул Чон, открывая второе, уже от Югёма: "Эй, Железный Дровосек, ты же прикроешь меня в понедельник на первых двух парах? В воскресенье у художественного факультета вечеринка, которую я просто не имею права пропустить!".             - "Да блин, этот петух дома-то вообще появляется?!" - недовольно фыркнул брюнет, прокручивая в памяти три прошедших дня, в течение которых альфа постоянно срывался куда-то после занятий, вежливо отказывая Чимину в приглашении пойти вместе с ними поесть мороженого, оставляя расстроенного омегу (как оказалось, Пак не любил, когда ему отказывали) на единоличное попечение Чонгука.             "Куда я денусь, Пугало. Но в следующий раз ты идёшь с нами за мороженым! Не всегда же мне одному слушать бесконечные причитания Чимина о своём гиперизвестном двойнике во вселенной номер сорок девять", - отправил брюнет, умильно усмехнувшись воспоминаниям о восторженно горевших глазах Пака и его маленьких ручках, крепко державших фисташковое мороженое, представляемое премией Грэмми, что ему только что вручили.             "Замётано, капитан!", пришедшее сразу же после, Чонгук так и не прочёл, настороженно остановившись в паре метров от своего дома и став случайным свидетелем развернувшейся на крыльце его соседки, миссис Ким, ссоры.             - Я же сказала тебе больше сюда не приходить! Да от тебя перегаром за две версты несёт, пьянь малолетняя! - сердито кричала женщина, насильно выталкивавшая кого-то с крыльца.             - М-мне уже, два-двадцать, м-ме-жду п-прочим. И т-ты бы это п-прекрасно з-знала, е-если бы не з-з-забила на с-собственного в-внука, - пьяно промямлил знакомый бархатный голос, заставляя затылок Чона покрыться мелкой россыпью предательских мурашек, а его самого удивлённо вскинуть бровь.             Надо же, земля и вправду круглее некуда.             - Я т-тебе, м-между прочим, л-лекарства п-принёс, - заплетающимся языком заметил Ви, которого брюнет наконец-то смог нормально разглядеть благодаря тому, что он с грехом пополам, но всё же спустился с крыльца, пятясь спиной к дороге и попадая под свет фонарного столба.             О да, видок у него был явно не из лучших: на голове полный бардак, чёрная шёлковая рубашка наполовину высунута из синих облегающих джинсов, а у лица такое выражение, словно на него кого-то смачно так вырвало.             - Их бы и без тебя курьер доставил! - ворчливо фыркнула старушка, гордо задирая подбородок вверх и окидывая альфу пронзительно-обжигающим взглядом. - Не приходи сюда больше, Тэхён, - безапелляционно добавила она, возвращаясь в дом и громко хлопая дверью.             Горестно усмехнувшись, сероволосый устало присел на придорожный поребрик, опустив голову на колени и обхватив её руками.             И вот бы Чонгуку, которого никто из них вполне успешно не заметил, спокойно ретироваться восвояси и лечь спать, но нет - у нас же совесть и всё такое, мы же не можем вот так просто оставить нажравшегося красавчика в суровой компании поребрика с фонарным столбом, а то, мало ли, пятую точку простудит, а она у него ой какая зачётная.             - Привет! Может, тебе такси вызвать? - участливо спросил Чон, подходя к альфе и мысленно браня себя за грёбанную мягкотелость.             Недоумённо подняв голову и окинув брюнета расфокусированным взглядом, Ви некоторое время тупо на него пялился, пока наконец в его зелёных глазах ярко не промелькнула искра узнавания, а губы не расплылись в бесстыдной улыбке:             - Б-бета с о-охуительным р-ротиком!              Раздражённо закатив глаза, Чонгук присел напротив альфы на корточки и совершенно серьёзно отчеканил ему прямо в лицо:             - Ещё раз так меня назовешь - оторву тебе яйца и запихаю их тебе же в глотку. Понял меня?             Впечатлённо сглотнув, альфа заторможенно кивнул, безрезультатно пытаясь вспомнить свой адрес, удачно забываемый им и в трезвом состоянии.             - С-слушай, не п-парься, я л-лучше з-здесь п-полежу, - утомившись от мысленных потуг, произнёс сероволосый, принимая горизонтальное положение и сворачиваясь жалким клубочком прямиком на асфальте. - Т-тут т-так с-свежо. З-заодно и п-проветрюсь.             Утомлённо потерев переносицу и жёстко выругавшись сквозь зубы, Чон начал осторожно поднимать озадаченно захлопавшего глазами Ви с земли.              - Ты что делаешь? - растерянно спросил альфа, когда брюнет, ловко поставив его на ноги и бережно подхватив под плечо, начал медленно двигаться в сторону своего дома.             - Сам не знаю. Но я наверняка буду об этом жалеть, - безрадостно усмехнулся Чонгук, отчаянно молясь об обратном и искренне надеясь на то, что это хмельное недоразумение под боком - последний на сегодня нежданный сюрприз.