Вероятность ничтожна

            "Нет, пап, всё хорошо, Прости, что так долго не перезванивал. Чимину срочна понадобилась моя моральная поддержка для похода на приём к Сокджину (бесплатный, между прочим - дружба со мной даёт некоторые привилегии), а потом я ещё где-то около часа слушал его восхищённые стенания о том, какой шикарный буфет он обнаружил в стенах этой храмоподобной клиники, хотя мы с тобой и так прекрасно знаем, как потрясающе вкусно там готовят. Да, папки мы передали. Друг мистера Рина сказал, что нам остаётся скрестить пальцы на удачу и ждать. О всех результатах узнаем в первую очередь. Кстати, в честь этого первого шажка к заведомо выигрышной победе над дьявольским злом, гармонично-созвучным с именем отца, Чимин предложил мне устроить импровизированную пижамную вечеринку с ночёвкой у него дома. Ты же не против, я надеюсь? Знал бы ты, как забавно он выглядит с набитыми до отвала щёками и в кигуруми в виде золотого единорога."             Никогда в жизни Чонгуку не было так сложно произносить такие, казалось бы, простые на первый взгляд слова.             Может, потому что он в них ни капли не верил.             Или потому что внаглую врал самому близкому в мире человеку.             Хотя нет, скорее всего, потому что говорил он их через чудовищную боль внизу живота, вымученно выжимая из себя жалкое подобие слабой улыбки, усиленно вкладывая в непринуждённый тон голоса все свои жизненные остатки - именно "остатки", ведь ничего целого в нём, увы, не сохранилось.             Только вот Лиену обо всём этом знать было совсем не обязательно - он впервые в жизни был с кем-то по-настоящему счастлив, и последнее, чего хотел омега, так это испортить его долгожданно сложившуюся "личную" идиллию своим дурацким неумением разбираться в окружавших его людях, тесно сопряжённым с беспечным нежеланием прислушиваться к воистину ценным советам родителя, прозорливо предостерёгшего его от слепого доверия к малоизвестному (пусть и горячо любимому) альфе.             Родителя, в догадливо-мудрые глаза которого Чон чертовски боялся посмотреть, ведь тогда пришлось бы выложить ему всю правду-матку на блюдечке (лгать папе в лицо у него никогда не получалось), нехотя признав свой баснословный провал и абсолютную верность всех его благополучно сбывшихся опасений, да ещё и наверняка эту грёбанную течку спалив, а это уже было чревато детально обеспокоенным допросом.             И уж тем более брюнет не хотел, чтобы Лиен видел его в настолько плачевном состоянии. Ему и без этого его сломленно-надрывных истерик хватило.             Так что, недолго думая, Чонгук смиренно решил принять свою ущербную участь вдали от того единственно-хорошего, что с грехом пополам и уж явно невероятнейшим чудом, но всё же осталось в их маленьком омежьем семействе, на протяжении невыносимо-тянувшегося дня затравленно подыхая от желчного самоедства и нещадно раздиравшей внутренности боли, пока уже ближе к поздней ночи физические муки почти что полностью не перекрыли его моральные страдания, и он наконец обречённо не сдался, вероломно представив себя в жарких исследующих объятиях Ви, с протяжным стоном кончив с его именем на губах в ладонь, тоскливо зарыдав в подушку от собственной безнадёжности (хорошо хоть Сокджин уже давно спал в соседней комнате, предусмотрительно оставив на резной тёмно-коричневой тумбочке возле изголовья небольшой серебряный колокольчик, а у Чимина завтра была предварительная сдача танцевального проекта и ему вынужденно пришлось уйти, хотя он и очень хотел остаться с ночевкой).             И знаете что, эта нехитрая манипуляция очень даже успешно сработала, милостиво позволив ему неспокойно (уже что-то) поспать целых десять часов, по истечении которых его воодушевленно наверстывавший упущенное организм резко заработал с удвоенной энергией, принудительно скинув и без того варварски измученного омегу с кровати, умирающим ползком направив его в сторону туалета, до которого он, мысленно перебрав все возможные на свете ругательства, всё же добрался, неимоверным усилием воли перекинув своё тело через толстую стенку акриловой ванны, больно ударившись бедром о её дно, попутно смахнув рукой к ногам какие-то склянки и прочую бытовую утварь с одной из рядом привинченных к кафелю металлических полок.             Кое-как нащупав смеситель наотрез отказывавшимися слушаться каких-либо мозговых команд пальцами, Чон, не глядя, включил воду, быстро перенаправив её поток на душевую насадку, из которой тотчас же полилась холодная вода, блаженно окутавшая его разгорячённо-вспотевшее тело заветно необходимой ему сейчас прохладой, уже вскоре ставшей немыслимо ледяной.             Вот только с небывалым облегчением выдохнувшему Чонгуку это было весьма на руку, ведь чем больше его тело страдало от лихорадочного озноба, тем меньше "течной" боли он чувствовал.             И плевать, что омега запросто мог заболеть, не говоря уже о том, чтобы одним махом заработать себе тяжёлое воспаление лёгких - хотя, наверное, было бы намного лучше, если бы он, никому не мешая, попросту тихонечко здесь насмерть замёрз.             Ведь тогда бы вся эта несусветная боль разом ушла. И он бы наконец перестал чувствовать себя полнейшим ничтожеством.             Невольно зацепив взглядом что-то ярко блеснувшее в брызгах воды, Чон бессознательно потянулся к предмету, всё это время мирно (совершенно беспалевно) лежавшему возле его ног - тонкому сменному лезвию для бритвы, больше похожему на ироничную насмешку матушки-судьбы, случайно подслушавшей его "суицидальные" мысли и самолюбиво решившей над ним жестоко поиздеваться.             Ведь эта сука прекрасно знала, что эгоистичное самоубийство брюнет себе позволить не может, ведь это будет равнозначно мелодичному сливу всей жизни его папы в фарфоровый унитаз - всего светлого и хорошего, что он когда-либо для него сделал.             Не говоря уже о том, что Лиен этого просто не переживёт и никакая, даже самая безграничная любовь Джунга, его при этом не спасёт, ведь все нечеловеческие усилия русоволосого по самоотверженной защите единственного чада мгновенно перестанут чего-либо стоить - пойдут коту под хвост, так сказать.             Как и вся его бренная в одночасье лишившаяся бы всякого смысла жизнь, добрую половину из которой он потратил на одно лишь его отчаянное спасение (одни бессчисленные побои Чжин Хо, в том числе и храбро принятые за сына, чего стоили), взамно являясь и его внегласным смыслом для бытия в этой и без того скудной на хоть что-то положительное жизни.             Так что нет, ТАК подвести своего родителя Чонгук ни за что бы не смог. Пусть этого временами и нестерпимо хотелось.             - Чёрта с два я наложу на себя руки, - с неприкрытым отвращением к вконец обнаглевшему мирозданию с поистине ужасным чувством юмора выжал сквозь зубы омега и уже было хотел выбросить злополучное лезвие куда-нибудь за пределы ванны, как вдруг его взгляд ненароком упал на чуть выглядывавший из-за кромки коротких шорт белёсый шрам, моментально заставивший его оцепенело замереть, машинально опустив решительно занесённую для броска руку.             Словно по какому-то незримому внутреннему наитию потянувшись к кромке чёрных спортивных шорт Сокджина и чуть потянув их на себя, Чон завороженно оголил безобразный шрам от девяти зверски сильных укусов двухлетней давности.             И ещё одного, только-только покрывшегося тёмно-красной "заживающей" корочкой, неожиданно полученного на прошлой неделе - заработать который было ни секунды не мучительно, а скорее наоборот - безмерно приятно.             Потому что он шёл в комплекте с восхитительно-волшебной клятвой, каждое слово которой нестираемыми чернилами отпечаталось на тогда ещё живом влюблённо трепетавшем в груди сердце брюнета.             Которое сейчас, казалось бы, и вовсе не билось, потому что его без какого-либо зазрения совести и особого труда безжалостно растоптали - да и ещё ноги после брезгливо вытерли, чтобы, ни дай бог, на них остались какие-то его кусочки.             - Я так хотел тебе доверять, - дрогнувшим от вселенской обиды голосом выдохнул Чонгук, несильно проводя лезвием по шраму и пристально наблюдая за тем, как порез постепенно становится красноватым и из него незначительно начинает сочиться кровь.             Следующий оказывается чуть более уверенным и глубоким - таким, что омега уже не сдерживает стремительно подкатившие к глазам жгучие слёзы, смиренно отправляя их в свободное плавание по бледным щекам, наперегонки с обжигающе ледяной влагой из-под крана.             Ну а после садняще-ноющая боль на внутренней стороне бедра становится даже упоительной, и Чон уже совсем себя не жалеет - изуверски полосует чувствительную кожу острым лезвием (была бы его воля, он бы со всеми потрохами нахрен вырезал бы оттуда эти треклятые шрамы, если бы не опасно маячившая на горизонте угроза разрыва важной артерии или того же обморока от банального шока), представляя на её месте чертовски красивого альфу с квадратной улыбкой, что так беззастенчиво воспользовался им словно какой-то никому ненужной вещью, а после без какого-либо мало-мальски весомого сожаления предал - опять-таки не преминув напомнить брюнету о его изначальной убогой ничтожности.             - Какого чёрта ты творишь?! - поражённо воскликнул буквально из ниоткуда появившийся Намджун, заставив Чонгука испуганно вздрогнуть, инстинктивно выронив лезвие, звонко стукнувшееся о дно ванны. - Я тебя спрашиваю, цирюльник-любитель?! - негодующе воскликнул он, спешно выключив смеситель, следом сорвав с вешалки маленькое полотенце и ловко запрыгнув в ванную, с силой прижав его к обильно кровоточившим порезам брюнета, контрастно окрасившим всё пространство неестественно-белоснежной ванной под ним в ярко-алый.             - Я не умирать собрался, если ты сейчас об этом, - уклончиво ответил Чонгук сквозь плотно стиснутые от боли зубы, тщетно пытаясь угомонить безостановочно лившиеся из глаз слёзы, а вот нервозную истерику удачно превозмогая.             Потому что рядом Намджун. А с ним всегда необычайно спокойно.             - А что ты собрался сделать?! Интимную стрижку?! - укоряюще шикнул на него альфа, осторожно убирая полотенце от послушно прекративших кровоточить ран, оценивающе окидывая взглядом масштаб катастрофы и недовольно цокая языком. - Так, сначала разденем тебя, а потом уже порезы обработаем, - деловито констатировал он, потянувшись к насквозь промокшим шортам омеги, несогласно схватившего его за предплечье и растерянно заглянувшего в его глаза с самым что ни на есть недоумённым испугом.             - Нам...у меня вообще-то течка, - так, словно перед ним душевнобольной, заметил Чон, получив в ответ обречённо закатившиеся глаза Кима и его чрезвычайно усталый шумный вздох.             - Надо же, а я как-то даже и не заметил. Думал, это соседи весь день компот из маршмеллоу варят, - с напускным огорчением парировал Намджун, вырвав из груди брюнета нервный смешок и едва заметно изогнув его губы в слабой улыбке. - Я не для того пинками выгонял Сокджина на работу, клятвенно уверяя его в том, что справлюсь с нехитрой ролью твоей няньки, чтобы ты мне тут очевидные вещи предъявлял. Да я столько твоих героиновых ломок за наши совместные полгода видел, что у меня на тебя уже не встает, - как можно убедительнее произнёс он, вновь протягивая руку к шортам Чонгука и на этот раз уже не встречая на своём пути какого-либо, даже демонстративного, сопротивления.             - Скажи это своему колом стоящему члену, - скептично заметил полуголый омега, стыдливо подтягивая коленки к груди, чтобы хоть как-то прикрыть свой предательски набухший от близкого нахождения с альфой член и не менее зазывающе потёкшую естественной смазкой задницу.             - Так что ты делал, изображая пластического хирурга? - хладнокровно пропустив его колкие слова мимо ушей, спросил альфа, наскоро выбираясь из ванной, закидывая его шорты в стиральную машину и начиная увлечённо рыться в одиноко висевшем на стене коричнево-зелёном шкафчике, возвращаясь обратно уже с небольшой прозрачной аптечкой. - Ты всегда ненавидел этот шрам, так что сейчас изменилось? - с умело завуалированным искренним любопытством поинтересовался он, сосредоточенно начиная обрабатывать порезы антисептиком, слыша мучительное шипение плотно стиснувшего зубы от едкого жжения Чона.             - Т...Ви оставил там свою метку и пообещал, что никогда меня не бросит, а потом сделал в точности да наоборот, красноречиво намекнув мне прямо в лоб, что я всегда был для него одним лишь пустым местом, - после нескольких секунд внутренних колебаний нехотя ответил брюнет, чувствуя, как слёзы (они вообще когда-нибудь закончатся?!) с новой силой комом подступают к изрядно осипшему горлу.             - Знаю, Сокджин рассказал. Только судя по тому, что я видел - он совсем не считал тебя пустым местом. Твой отец точно не мог... - как бы невзначай начал было Ким, аккуратно наклеивавший на успешно обработанные порезы широкий пластырь-повязку, однако Чонгук его категорично перебил, с корнем обрубая все концы щекотливо-обнадеживающего разговора.             - Ты не видел его, Нам! То, с какой уверенностью он говорил все те ужасные слова... - больше не в силах сдерживать безбожно душившую его горечь омега поражённо сорвался на всхлип и горько заплакал, через мгновение ощутив на влажных щеках тёплые ладони Намджуна, пристально заглянувшего в самую бездну антрацита взглядом, полным трогательной теплоты и бескрайней поддержки.             - Ты сильный, Чонгук. И ты со всем справишься. А мы уж с Сокджином поможем всем, что только будет в наших силах, - успокаивающе улыбнулся ему альфа, оголяя глубокие милые ямочки на щеках, теперь же показавшиеся Чону слишком уж сексуальными.             Как и их рослый растрёпанно-сонный обладатель, на которого нестерпимо захотелось накинуться с жадными поцелуями.             Вот только брюнет ни за что в жизни не посмел бы этого сделать, какая бы фантастически сильная течка его не одолевала.             Не снова бесцеремонно им воспользоваться и бросить одного на острые камни последствий.             Человека, что усердно заставил его перебороть сильнейшую наркотическую зависимость, не говоря уже об элементом отказе от тех же сигарет и алкоголя. Про беспорядочные связи промолчу - они внегласно шли со всем этим губительном дерьмом в комплекте.             Да Ким всего самого лучшего на свете заслуживал, а уж никак не его мимолётно стрельнувшего огнём зуда в заднице.             Да и по отношению к Сокджину это было бы донельзя некрасиво - он ведь тоже столько для него сделал, причём бескорыстно и с превеликой охотой. И Чонгук уж никак не хотел предстать в его глазах зажравшимся неблагодарным мальчишкой, жалобно списывающим своё безнравственное поведение на неудачно сложившиеся жизненные обстоятельства, ни капли его дружеским расположением, как оказалось, не дорожа.             Потому что омега дорожил. Ими обоими. В равной бесконечно признательной степени.             - Нам... Ты слишком близко, - озабоченно сглотнул незаметно для самого себя переставший плакать Чон, с безотчётным желанием смотря в янтарные глаза Намджуна, в которых тут же засквозило непомерно боязливое сожаление, мигом заставившее его ошпарено выскочить из ванной и досадно чертыхнуться себе под нос.             - Так, давай сначала снимем с тебя футболку, а потом я тебя оботру, - стараясь казаться как можно более спокойным предложил альфа, нерешительно потянувшись к капитулирующе поднявшему руки вверх брюнету и бережно сняв с него последний предмет одежды, так же отправив его в стиральную машину, после заботливо подняв Чонгука, стыдливо прикрывшего до краев налитый кровью член руками, на ватно-негнущиеся ноги, параллельно схватившись за большое махровое белое полотенце, висевшее на металлической батарее, которым он заботливо начал протирать его крупно дрожавшие от адского озноба плечи.             - Может, это всё карма и мироздание так наказывает меня за то, что я тебя тогда очень сильно обидел, - удручённо усмехнулся омега, блаженно млея из-за мягкости полотенца и расстирающе-медленных движений ладоней Намджуна, беззлобно фыркнувшего, прежде чем переключиться на его накачанные ноги, с ума сходя от их чумового вида, мысленно же вовсю собачясь со своим надрывно верещавшим о сказочной любви к Сокджину сердцем, что он и без него знает что это запретная территория.             - Ерунды не говори, - снисходительно выдохнул он, призывно разворачивая Чона спиной, старательно растирая каждый её сантиметр и упрямо пытаясь не пялиться на его задницу, но всё же оценивающе проходясь взглядом по соблазнительно-изящным изгибам. - Мы не выбираем, что испытывать к тому или иному человеку. Сердце делает этот выбор за нас, и если твоё не смогло меня полюбить, то...             - Вообще-то оно смогло, - с оробелой скованностью перебил его брюнет, поясницей ощущая мелко дрожавшие сквозь толстую ткань полотенца пальцы альфы, как по-команде замершие от его нежданных слов. - Только не так, как ты этого заслуживал, - с нотками откровенной вины добавил он, понуро склоняя голову вниз, сзади же слыша лишь добродушно-умилительный смешок.             - Остальные округлые и колбасообразные части тела протрёшь сам, - без тени уязвленности светло усмехнулся Ким, вновь разворачивая Чонгука к себе лицом, шутливо запуская в него полотенцем. - Иначе придётся очень долго и нудно объяснять Сокджину, почему я тебя за них укусил, - с неприкрытым сарказмом добавил он, направляясь к выходу из ванной, срывая с губ омеги радушную усмешку.             - Вам очень повезло друг с другом, Нам, - с искренней теплотой в голосе произнёс ему в спину Чон, наскоро протираясь полотенцем (вышеозвученные "фигурные" части тела), мысленно ликуя от того, что кто-то неимоверно дорогой его сердцу встретил свою РЕАЛЬНУЮ вторую половинку. Наконец обрел то сокровенно-удивительное, что так давно и рьяно искал долгие годы. Годы - потому что большую часть жизни был исключительно один. И при этом неустанно страдал от едко разъедавшего душу томительного одиночества.             - Кому ты это рассказываешь, - с горделивой улыбкой на лице ответил уже через минуту вернувшийся в ванную Намджун, державший в руках белоснежный бамбуковый халат с красивым принтом в виде мелких голубых незабудок, в который он уже через мгновение бережливо одел брюнета, не забыв придирчиво протереть его влажные волосы ещё одним махровым полотенцем с вешалки, ну а после с чрезвычайной лёгкостью подхватил невольно ойкнувшего Чонгука на руки, словно веса в нем было меньше, чем в той же перьевой пушинке.             - Прямо как в старые добрые времена, - с прямолинейной насмешкой заметил альфа, выходя из ванной и целенаправленно шагая к уже успевшему стать для Чона самым комфортабельным местом на планете Земля священному дивану в гостиной, чувствуя щекотание на шее от его печально-упрекающей усмешки.             - Только на этот раз я на тебя не наблюю. Обещаю, - самым серьёзным из всех возможных тонов голоса ностальгирующе подхватил суровую самоиронию брюнет, изогнув губы альфы в лучезарно-обворожительной улыбке.             - О да, как будто это было только вчера, - мечтательно закатил глаза Ким, аккуратно опуская Чонгука на диван и с удовлетворённым чувством на твёрдую пятерку с плюсом выполненной работы (и, само собой, отдавая заслуженную дань своему героически непоколебимому (почти) самообладанию) крайне облегчённо вздыхая. - Кстати, где ты умудрился найти лезвие? Джин обычно ими толком и не пользуется, - озадаченно спросил он, попечительно накрывая омегу пушистым красным пледом-травкой, по привычке успокаивающе проходясь по его слегка влажным волосам ладонью.             - Я его не находил. Вселенная просто тонко намекнула мне на харакири, вот я решил настрочить ей красочный ответ на своей многострадальной ляшке. Хотел жирный "фак" изобразить, но ты же знаешь - художник из меня довольно хреновый, - с самым невинным выражением лица ответил Чон, комично морща нос, из груди же Намджуна выбивая одобрительный смешок.             - Зато королева трагедии мега отличная, - ласково улыбнулся альфа и, напоследок ещё раз нежно погладив его по волосам, уже собрался было уходить, но сразу же был требовательно перехвачен всё ещё мелко дрожавшими пальцами брюнета, несильно обхватившими его за запястье.             - Спасибо тебе, Нам. За всё, - с трепетной благодарностью выдохнул Чонгук, смотря на Кима взглядом, полным душещипательной нежности и громогласного прискорбия.             - Отдыхай уже, горе-парикмахер. И если что звони в колокольчик, - благосклонно улыбнулся одними уголками губ Намджун и, непринужденно ему подмигнув, мягко провёл подушечками пальцев по запястью омеги, прежде чем высвободить руку из его хватки и твёрдым шагом скрыться за пределами гостиной.             Миролюбиво оставив Чона одного. Наедине с мертвенной тишиной и критично саднящей болью на внутренней стороне бедра - единственной, что сейчас тревожила потрясённо всхлипнувшего от этого чертовски знакомого осознания брюнета.             Потому что всю остальную он в какой-то момент неуловимо отпустил. Ведь это каждый раз происходило даже при самом безобидном разговоре с Намджуном.             Полтора года назад             - Не думал, что это дрянное место - НАСТОЛЬКО дыра, - с откровенным разочарованием выдохнул полупьяный (вся выпивка была словно моча, и только по этому он до сих пор нормально "в стельку" не напился) Чонгук, грузно плюхнувшись на газон в паре метров от душно-загаженного клуба "Волчок", который он на свою грешную голову выбрал для сегодняшнего случайного "загула".             Даже небольшое озеро по соседству и то было грязным. И этого не получалось скрыть даже господствовавшему на улице затейливому полумраку.             Про контингент и внутреннюю атмосферу помещения говорить было вообще нечего, кроме того, что автоматом хотелось гадко блевать.             Ладно хоть пожелтевшая трава, окаймлявшая озеро по периметру, на которой омега сидел, была более-менее ухоженной и, как ни странно, без катастрофичного мусора. Судя по всему, городские службы здесь хоть немного, но постарались.             - Это студенческий клуб, - нерешительно донеслось откуда-то сбоку, заставив Чона испуганно вздрогнуть и резко повернуться на звук - рядом с ним сидел какой-то парень (и как он его раньше не заметил?!), лицо которого довольно сложно было разглядеть из-за разбитого фонаря над их головами, что и создавал вокруг "половинную" видимость.             Одно было ясно - этот инкогнито альфа, и хвоей здесь пахло не только от обособленно посаженных чуть поодаль елок.             - Оу, а я-то думал, чего здесь все такие несостоятельные и прыщавые, - с явным сарказмом выдохнул брюнет, сорвав с губ незнакомца светлый смешок - очень приятный на слух, кстати.             - Значит, ты из тех, кто знакомится с кем-то ради денег? - с отчётливо заскозившими в голосе нотками печали спросил парень, заставляя Чонгука неуютно передёрнуться - вслух его нехитрый способ забыться звучал ещё отвратнее, чем на деле.             - Не только ради них. Ещё ради хорошего секса, выпивки, сигарет, наркотиков, ну и хоть какого-то ночлега на ночь, - через силу натянув на лицо беззаботную улыбку, ответил омега, мысленно стремясь поскорее отсюда свалить и больше никогда не встречать этого таинственного незнакомца, невольно пробудившего его давно ушедшую в коматозную спячку стыдливую совесть.             - Ты явно не тот клуб для этого выбрал. Сюда ходят одни лишь бедные студенты да те немногие, кто не брезгует пить помои на свалке, - с очевидной иронией заметил альфа, запуская пальцы в волосы и слегка их ероша.             - Ну а ты к какой из этих категорий относишься? - как бы невзначай спросил Чон, внутренне сердечно благодаря своего нового (крайне интересного и немного пугающего) знакомого за тактичный отказ от какого-либо его осуждения или тех же яйца выеденного не стоивших "я лучше знаю" советов.             - Ни к той и ни к другой, - просто пожал плечами парень, утомлённо вздыхая. - Сам не знаю, каким чёртом меня сюда занесло, - понуро склонив голову к прижатым к груди коленям, добавил он, и если бы не злосчастная темнота вокруг, брюнет, ей богу, мог со стопроцентной уверенностью сказать, что он плачет.             - Эй, что так грустно? Это же пятничный вечер, - как можно непринуждённее пропел Чонгук, плашмя опрокидываясь спиной на траву и шумно вздыхая, внимательно разглядывая почти чёрное небо с целой россыпью ярко сверкавших хаотично рассыпанных по нему звёзд. - Мне вот ещё до соседнего клуба пешком тащиться и искать себе какого-нибудь хотя бы немного симпатичного придурка с деньгами, а на это и вся ночь может уйти, - кисло скривился от своих же слов омега, по-детски разводя руки и ноги в стороны и водя ими по траве, словно ангела вырисовывая, но только без снега.             - Надеюсь, у тебя есть с собой сменная одежда, потому что эту ты изрядно испортил, - скептично заключил альфа, краем глаза поглядывая на своего суперстранного, но крайне смешного собеседника.             - Пусть у меня и нет дома, но уж сменная одежда - это святое, - с нарочитой оскорблённостью парировал Чон, хоть как-то пытаясь развеселить отчего-то поникшего парня, причём делая это бессознательно и в какой-то степени даже охотно. - Может, присоединишься? Не хочу быть единственным клоуном на этой дурацкой вечеринке, - без тени насмешки добавил он, терпеливо наблюдая за внутренними противоречиями парня, через несколько утомительно долгих секунд всё же послушно лёгшего на землю, неуверенно повторяя конечностями незамысловатые движения брюнета.             - Вот видишь, совсем не сложно, - с победной гордостью улыбнулся Чонгук, которому впервые за эти разгильдяйско-блядские четыре месяца не хотелось куда-то идти - хотелось просто лежать на травке и забавно помахивать ручками, пока папа не придёт и не заберёт тебя обратно в дом, где заботливо переоденет, укутает в любимое одеяло и вкусно накормит.             Вот только папа, увы, к нему не придёт. Потому что он бессовестно бросил его и даже глазом при этом не моргнул. Хотя и любил его безбожно.             - У тебя кто-то умер, или ты соседскую собаку на велике сбил? Я не глухой и могу различить, когда кто-то, пусть и очень тихо, но плачет, - бездумно сорвалось с языка омеги, отчаянно не желавшего сейчас думать о себе - эгоистично желая переключиться на чужие, неважно какого масштаба, проблемы.             - Ты спрашиваешь потому, что тебе любопытно или потому, что стало жалко меня? - задал риторический вопрос увлечённо продолжавший изображать на траве ангела альфа, которому, судя по всему, понравилось их спонтанное страдание херней.             - Можно я не буду отвечать на этот провокационный вопрос? - невинно парировал вопросом на вопрос Чон, получив в ответ душевный (совсем чуть-чуть огорчённый) смешок.             - Всё очень банально - парень бросил. Пару месяцев встречались, - сокрушённо выдохнул парень, задумчиво рассматривая воистину картинное небо над головой тоскливо-вымотанным взглядом.             - И всего-то, - раздосадовано хмыкнул брюнет, принимая сидячее положение и неприятно морщась из-за прохладно-сырых ощущений на спине (не хрен было беспечно портить дорогой кашемировый свитер, принудительно знакомя его с осенней травой).             - Ну да, всего-то, - с неприкрытым сожалением о сказанном выдохнул альфа, поднимаясь вслед за Чонгуком и зябко передёргивая плечами. - Я, наверное, пойду...             - Может, выпьем? - параллельно с ним предложил омега, мысленно браня себя за грёбанное легкомыслие по отношению к чужой боли.             Пусть она и казалась ему несущественной, для этого незнакомца разрыв, пусть и недолгих, отношений мог дорогого стоить. Ведь если чьи-то страдания были на уровень ниже твоих - это совсем не значило, что их нужно хладнокровно списывать со счетов. Чужая душа - потёмки, как говорится.             - Прости, времени я бываю болваном, - виновато пожал плечами Чон, призывно кивая головой в сторону клуба. - Может, если постараемся, найдём нормальную выпивку и поболтаем. Заодно согреемся, что тоже не лишнее, - с оробелыми нотками надежды в голосе спросил он, выжидающе затаив дыхание в предверии наиболее вероятного отказа.             Потому что они даже имён друг друга и тех не знали. И, если честно, вся эта встреча немного смахивала на сплошное безумие.             - Может, лучше ко мне? Я снимаю квартиру неподалеку и живу один, так что сможешь остаться на ночь, если захочешь, - взволнованно сглотнул парень, мгновенно повергая брюнета в обескураженный шок.             Видимо он тщетно предполагал (шестое чутье), что этот альфа хоть чем-то отличается от всех остальных.             - Прости, но я не сплю с альфами, а если хочешь кого-то подцепить - у тебя под боком целый клуб, - не на шутку расстроено произнёс Чонгук, спешно поднимаясь с травы и на как нельзя кстати пришедших в норму ногах целеустремленно направляясь в первом попавшемся направлении, уже через пару секунд слыша как за ним кто-то бежит, а ещё через мгновение этот кто-то призывно разворачивает его за локоть к себе лицом и омега наконец может увидеть с кем всё это время общался.             Потому что они как раз стоят под соседним исправным фонарным столбом. Обоюдно любопытно разглядывая друг друга.             - Прости, я тоже временами бываю болваном, - с искренним сожалением произнёс довольно симпатичный альфа, в янтарных глазах которого не было абсолютно ничего, что могло бы хоть как-то насторожить природное чутьё на опасность Чона. - Я не собирался тащить тебя в постель, я...мне очень одиноко и я слишком труслив, чтобы сказать об этом красивому случайно встреченному незнакомцу, которому наверняка покажусь супер жалким, - безысходно выдохнул он, мило хмуря брови и напряжённо сглатывая.             - Ну, если только процентов на девяносто, - не преминул едко подколоть его брюнет, получив в ответ нервозную, но в то же время признательную усмешку. - Есть какая-то гарантия того, что ты не какой-нибудь там маньяк-убийца, и я успешно доживу до рассвета? - вопросительно изогнул бровь Чонгук, видя в глазах напротив лишь откровенную растерянность.             А ещё глубоко затаённую безотрадную горечь, что предательски засквозила в его до непонятного щемления в сердце "располагающей" радужке.             - Да ладно тебе, я шучу, - снисходительно усмехнулся омега, вырывая из груди парня безмерно облегчённый выдох. - Тебе ведь тоже никто не даёт каких-либо гарантий на мой счёт, - без капли иронии добавил Чон, заговорщески ему подмигнув, на что альфа лишь сконфуженно сглотнул, инстинктивно попятившись было назад, но уже через мгновение решительно вернувшись в изначальную позицию, стойко не поддавшись на очевидную провокацию одобрительно улыбнувшемуся ему брюнета.             - Я Чон Чонгук, - приветливо протянул руку омега, которую тотчас же несмело пожали. Обильно вспотевшей от волнения мелко дрожавшей тёплой ладошкой.             - Ким Намджун, - светло улыбнулся ему парень, и только сейчас Чон заметил прелестные ямочки у него щеках, на которые природа щедро не поскупилась.             - Ну что ж, Нам (можно буду тебя так называть?), в какой ты там говоришь стороне живешь? - как можно небрежнее спросил брюнет, изогнув губы альфы в радостно-неверящей улыбке, а его самого на автомате заставив зашагать в нужную сторону, краем глаза следя за смиренно пошедшим рядом с ним Чонгуком.             Который и сам толком не понимал ПОЧЕМУ противоречит всем своим принципам, идя чёрт знает куда-то, да ещё и, мать его, с долбанным альфой, которых он до этого самого времени вообще-то люто ненавидел.             - Знаешь, если ты не окажешься маньяком, и всё пройдет хорошо, значит, ты мой своеобразный ангел-хранитель, - неожиданно заметил омега, вынуждая Кима оторопело остановиться, посмотрев на него самым что ни на есть удивлённо-сконфуженным взглядом.             - Это ещё почему? - непонимающе спросил парень, клятвенно обещая самому себе, что именно так всё сегодня между ними и пройдёт, ведь это внегласно послужит перспективой для их дальнейшего общения (по крайней мере, он очень на это надеялся), которое будет на руку обоим - этому язвительно-прекрасному засранцу явно не помешает чья-то сторонняя забота, а он, возможно, перестанет страдать от бесконечного одиночества с тем или иным человеком, сосредоточив всего себя на чём-то хорошем.             А Намджун почему-то был уверен, что Чонгук именно это хорошее и олицетворял, несмотря на всю его показную речевую браваду.             - Папа всегда говорил, что в день рожденье к людям приходит только хорошее, - простодушно пожал плечами Чон, мельком бросая взгляд на чёрные наручные часы и наконец останавливаясь, вполоборота меланхолично улыбаясь Киму во все тридцать два зуба. - А сегодня как раз-таки он. Минуту назад мне исполнилось семнадцать, - с небывалым душевным спокойствием добавил брюнет, мирно возобновляя шаг и украдкой наблюдая за некоторое время сковано стоявшим на тротуаре альфой, потерянно опомнившимся лишь через бесконечно-долгую минуту, стремглав бросившись вдогонку за знатно успевшим уйти вперёд Чонгуком, который уж точно был для него настоящим подарком судьбы.             А, как мы знаем, она была довольно скупа на подобного рода расточительные проявления.             Хотя временами и давала судьбоносные сбои.