Вероятность ничтожна

            - Юнги! – с нотками неподдельной радости выдохнул Чимин, бесцеремонно впечатываясь в до щемящего ёканья в лихорадочно трепетавшем в грудной клетке сердце уже успевшее стать почти что родным тело гаммы крепкими неимоверно «соскучившимися» объятиями.             Которые, к слову, были для него сейчас запредельно нереальными, ведь омега все эти три мучительно протянувшихся в многочисленных холодных так и оставшихся не отвеченными звонках дня уже успел понапридумывать себе всего самого плохого, в том числе и того, что вся их взаимная симпатия с Мином основывалась лишь на идентичном вранье Ви к Чонгуку.             И что тот их импровизированный первый поцелуй в душевой кабине складского комплекса «Норвест Хаунтед» был ничем иным, как точно такой же хорошей актерской игрой мятноволосого, абсолютно на всё готового ради своего закадычного друга – даже на вероломное использование чужого однажды уже жестоко разбитого сердца.             Всё это время обильно обливавшего кровью от давящей неизвестности, но всё же отчаянно надеявшегося на лучший исход.             На то, что Юнги не просто играючи втёрся к нему в доверие из-за какой-то там чёрствой скрытой корысти, а потому что Пак ему действительно понравился как человек.             Не только внешне, но и внутренне. Во второе хотелось верить нестерпимей.             Однако с этой теперь уже казавшейся весьма нелепой догадкой розоволосый сразу же благополучно (облегчённо) распростился, как только Чонгук рассказал ему, что тех насильников-альф подкупил вовсе не Тэхён. Что Чжин Хо заставил его ему внаглую соврать. Во только каким образом – совершенно неизвестно.             Как и то, было ли это как-то связано с внезапным пребыванием Хосока в реанимации (хорошо хоть бета был стабилен и ухудшения показателей его здоровья уже дня два как не наблюдалось).             А это автоматом наводило на чересчур пугающую цепочку умозаключений, подтвердить или опровергнуть которую мог один только с грехом пополам «выживший» во всём этом жутком хаосе первоисточник.             Сильно лохматый, с видимо залёгшими тёмными мешками под глазами и изрядно измотанной, но всё же умильной улыбкой.             - Я тоже рад тебя видеть, мой пухленький хомячок, - с едва уловимой подоплёкой сарказма ответил Мин, ласково запуская пальцы в розовые волосы омеги и ненавязчиво проходясь ими по всей длине, мысленно подмечая их бархатистую гладкость и приятный аромат ягод годжи.             - Эй, какой я тебе нафиг хомяк?! – возмущённо надул пухлые губы Чимин, укоряюще (несильно) стукнув гамму по плечу и прищурено окинув его устало-печальное лицо оценивающим взглядом. – И с каких это пор я ТВОЙ? – с неприкрытым вызовом вскинул бровь вверх Пак, стойко пытаясь позорно не грохнуться в обморок от одного только сопоставления его вечно жрущей в большинстве случаев мега трусливой (да ещё и с не самым завидным прошлым) тушки с этим одурительно-великолепным по смыслу значением (не говоря уже о том, что на слух это ещё шикарнее звучало).             - С этих самых, - без тени колебания ответил Мин, заглядывая в ничего не понимающие и даже слегка напуганные тёмно-карие глаза розоволосого уверенным серьёзно-сосредоточенным взглядом. – Хочу быть твоим парнем, если, конечно, ты тоже хочешь быть моим, - так, словно это было вполне себе обыденным делом (а не сверх важным наповал сразившим чертовски обескураженного Пака предложением) добавил он, выжидающе смотря на непроизвольно задержавшего дыхание омегу, который в одночасье напрочь забыл, как нужно правильно дышать, неуклюже хватая ртом спасительный воздух.             Ему ведь, как-никак, целые ОТНОШЕНИЯ предложили. И не кто-то там совсем ненужный, а самый что ни на есть ворчливо-скептичный Мин Юнги – гамма, что так сильно его (своим бесконечным брюзжанием о лютой ненависти к жалким людишкам, наверное) «зацепил» и с которым у него даже секса полноценного и того не было (зато горячих поцелуев было достаточно много, да и про жаркую шалость на балконе мотеля никто из них уж точно не позабыл).             А это разительно отличалось от тех тайных встреч, что у него прежде были с Ваном, бездушно использовавшим его светлые чувства в угоду своим физическим альфийским потребностям.             - Слушай, я…за последние пару дней я многое в жизни переосмыслил, - как можно мягче начал пояснять мятноволосый, по одному только безмерно потерянному виду Чимина поняв, что такими темпами его ответ придётся ждать до самой старости. – В том числе и то, что жизнь весьма непредсказуемая штука, и с тобой в любой момент может случится что-то плохое (про что-то хорошее молчу – это, конечно, случается, но намного реже и только с каждым десятым). Поэтому, если кто-то тебе очень сильно нравится – не нужно бесполезно выжидать «подходящего» момента для каких-либо действий в сторону этого человека, а просто признаться ему в своих чувствах (как бы морально тяжело это не было) и свято понадеяться на матушку-удачу. Ведь в худшем случае – тебе больно разобьют сердце, но ты хотя бы больше не будешь слепо надеяться на хоть какую-то «призрачную» взаимность и рано или поздно отпустишь свои нездоровые однобокие чувства, широко раскрыв своё (пусть до конца и не восстановленное – всё ещё непременно впереди) сердце навстречу чему-то новому и прекрасному, которое обязательно появится на твоём пути, причём когда ты уже совсем не будешь чего-либо эдакого ждать. Ну а в лучшем – поймёшь, что всё это время рядом была твоя вторая половинка, без которой своей сумасшедшей жизни уже не представишь. А я уже и так без твоих вечно набитых всевозможной едой бездонных щёк никак не могу, потому что только один взгляд на них заставляет моё сердце неосознанно ускоряться (и член заинтересованно дёргаться, но это опустим), отчего я каждый раз явственно ощущаю себя по-настоящему ЖИВЫМ. Потому что дышать становится в сотню раз сносней. Да блин, я даже к другим людям ненароком терпимей становлюсь, а для такой безнравственной сволочи, как я, это уже явный перебор, не находишь? – предательски дрогнувшим от резко накативших на него признательных чувств голосом (но при этом стойко пытаясь казаться невозмутимым) выпалил Мин, обеспокоенно сглотнув из-за критически дёрнувшейся вверх розовой брови, уже в следующую секунду милостиво вернувшейся в своё первоначальное положение.             - Я вот даже не знаю, плакать мне сейчас или смеяться, - после двухсекундной «охреневающей» заминки обречённо вздохнул Чимин, окидывая инстинктивно напрягшегося гамму нечитаемым взглядом. - Только ты можешь до глубины души поразить кого-то своей пламенной речью и одновременно с этим как ни в чём не бывало его оскорбить. Нормальные люди ТАК отношения не предлагают, хренов романтик! – упрекающе фыркнул Пак, с показным недовольством скрещивая руки на груди в защитный замок и театрально закатывая глаза, срывая с губ расслабившего плечи мятноволосого беззлобную усмешку.             Вот если бы омега ещё и ногой топнул для пущей демонстративности, тогда бы уж Юнги наверняка одобрительно рассмеялся.             - Ну во-первых, НОРМАЛЬНЫХ людей здесь сейчас нет, - невинно пожал плечами Мин, обводя рукой незримое пространство вокруг них, вынуждая левый глаз омеги нервозно задёргаться в знак несогласия. – А во-вторых, это тебя так мои слова про щёки задели? Да я на них молиться готов, не говоря уже о регулярной дроч…             - Пошёл ты в задницу, придурок! – негодующе оттолкнул его от себя оборонительно нахохлившийся розоволосый и уже было хотел направиться к выходу с этажа в поисках слишком уж надолго задержавшегося в приёмном отделении Чонгука (на своём горбу нехотя - лишь благодаря слёзным увещеваниям Чимина о крайне не скором приезде медиков на вызов и каком-то там кармическом милосердии - дотащившего на ладан дышавшего рыжеволосого альфу сначала до дверей такси, а после и до входных дверей больницы), однако сделать этого ему не позволила хватка тонких пальцев Юнги на плече, призывно развернувшего его к себе лицом, самонадеянно выдохнув в него «Только если в твою, моя сладкая булочка» и грубо впечатавшись в губы Пака властным глубоким поцелуем, от которого его коленки, как у последнего девственника во вселенной, огорошено подкосились и он наверняка бы грузно рухнул на пол, если бы не бережливо придержавший его за талию мятноволосый, с нескрываемым наслаждением увлечённо обследовавший юрким языком каждый (даже самый потаённый) закоулок рта Чимина, в который раз твёрдо убеждаясь в том, что для него именно он являлся самым вкусным десертом из ныне существовавших и когда-либо опробованных гаммой на деле.             И Юнги охотно готов был с небывалым энтузиазмом поглощать его изо дня в день на завтрак, обед, полдник и ужин, наперёд зная о том, что он ему никогда не надоест.             Что он ВСЕГДА будет беспредельно рад его одурительному дынному послевкусию.             Даже если оно и не очень гармонично сочеталось с его терпко-острым имбирем.             Потому что ничего больше отнюдь не хотелось. И это была не просто какая-то там высоко задранная планка, а самая что ни на есть недосягаемая вершина, хоть как-то превзойти которую было категорично невозможно.             Не говоря уже о том, что более бесполезного занятия человечество ещё не придумало, так как мятежно бунтующее против принудительной классовой системы (да и всего ходячего и дышащего в целом) сердце Мина было всецело заполнено одним лишь Паком Чимином, как-то совсем уж незаметно единолично приватизировавшим каждый его крохотный миллиметр.             Без какого-либо дальнейшего права на позорную капитуляцию и не менее трусливое «дружеское» перемирие. Без какого-либо способа выжить в этом заранее проигранном амурном сражении.             - Ненавижу тебя, - рвано выдохнул омега, неохотно прервав сладостный поцелуй из-за жгучей нехватки воздуха в лёгких, цепко держась за плечи мятноволосого как за единственную спасительную соломинку в этом шаркающе снующем мимо них туда-сюда людском болоте.             - Так это «да» или я ошибаюсь? - с умело завуалированными нотками надежды на воистину желанное чудо сглотнул Юнги, боязливо (предвкушающе – ответа «нет» гамма не допустит, и даже если он и прозвучит (что маловероятно, но возможно), это лишь придаст ему дополнительных сил настойчиво бороться (но никоим образом не давить) за внимание Пака) сжимая руки в кулаки за спиной розоволосого, болезненно впиваясь в мягкую кожу ладоней незначительно отросшими ногтями. – Пусть я временами и полнейшая скотина, но в большинстве-то случаев вполне себе отличный парень, - горделиво улыбнулся своему красноречивому самопиару Мин (внутренне же буквально с ума сходя от чрезмерно гнетущего ожидания), многозначительно подмигнув кисло скривившемуся на всё это незатейливое действо омеге, мысленно бранившего своё донельзя фигово выбиравшее парней сердце на чём свет стоит за очередного, пусть в этот раз и совсем безобидного, красивого идиота.             - Смотри, как бы лицо от избытка скромности не треснуло, - с едким сарказмом парировал розоволосый, очерчивая пальцев в воздухе контуры дико раздражавшей (пленительной) улыбки гаммы, натянуто выжимая из себя улыбку аля «Как же ты меня бесишь, самоуверенный засранец». – И ты не временами полнейшая скотина, Юнги, а девяносто девять процентов своего времени, причем ещё и конченая к тому же, - с откровенной иронией (удручённо - угораздило же связаться вот с ЭТИМ) добавил он, изгибая губы мятноволосого в заведомо победной ухмылке и уже было провоцируя его на очередную бессовестно подтрунивающую над и без того крайне уязвлённым (да он его убить готов, не меньше) омегой колкость, случиться которой не дал чей-то нетерпеливый и крайне наигранный кашель.             - Кхм, Кхм, - самым верным из способов (Лиен так однажды прервал их первый раз с Тэхёном) попытался привлечь к себе внимание Чон, заставив обоих парней перепугано вздрогнуть и машинально отстраниться друг от друга, во все глаза уставившись на неожиданно прервавшего их больной флирт поистине ужасно выглядевшего омегу, чьё бежево-серое худи теперь уже почти наполовину было щедро окрашено в ярко-красный, а в глубокие сине-зеленые мешки под глазами наверняка бы целый город без особого труда поместился.             - Чёрт возьми, Чонгук! - шокировано присвистнул Мин, нахмурено окидывая, казалось бы, лет десять к возрасту прибавившего брюнета взглядом, невзначай затягиваясь не пойми откуда взявшимся в воздухе сладким аромат маршмеллоу, оторопело приходя к выводу, что он именно от НЕГО как раз-таки и исходит. – Боже мой, твой запах, он…             - Почему Тэхён разбил мне сердце? – дрогнувшим от несусветной боли голосом перебил его омега, будучи не в силах (да и без какого-либо желания) объяснять кому бы то ни было причину своего чертовски реалистичного костюма на Хэллоуин, а тем более нежданного возвращения (при весьма душераздирающих обстоятельствах) его омежьего запаха.             Чонгук ведь и так от всего этого дерьма нечеловечески устал, безбожно мечтая услышать хоть что-то обнадеживающе-оптимистичное.             А сам факт того, что Ви (пусть и очень умело) соврал ему про тех альф уже говорил о том, что какой-никакой проблеск надежды во всей этой куче мерзопакостного зловония всё же был.             Фантастически маленький, но при этом ослепляюще яркий.             - Может, сначала прися… - участливо начал было Мин, взволнованно подмечая невооруженным глазом видимую в антраците чудовищную сломленность, но так и не закончил своего предложения из-за бодро-воодушевлённого голоса Югёма, быстрым шагом направлявшегося к их компании вместе с видимо огорченным чем-то Бэмом, который, к слову, понуро держал обе руки в кармане своего чёрного полупальто, а не как обычно крепко держался за руку своего любимого альфы.             - Ну всё, я получил благословение Юонга и успешно отпросился на сегодня и завтра у Марка, - чуть ли не радостно констатировал Ким, оказываясь рядом с мгновенно притихшими парнями, словно на острейшие колья напарываясь на пронзительно буравившего его сверхнепонимающим взглядом Чона, об плечи которого можно было смело каменные булыжники разбивать – настолько напряжены они сейчас были. – Господи, Чонгук, что с тобой случилось?! В фильме ужасов массовкой решил подработать?! – не на шутку ошеломленно спросил шатен, слыша где-то за спиной судорожный вздох БэмБэма, бессознательно схватившегося за его локоть в порыве трусливого испуга.             - На кой чёрт и куда ты только что отпросился? – как можно спокойнее выжал сквозь зубы брюнет, догадливо подмечая про себя убийственно безалаберную подоплёку слов альфы, добровольно готового нырнуть в это гнусное болото, да ещё и с мелодично-звонкими фанфарами в качестве аккомпанемента.             - Я думал, Юнги тебе рассказал. Мы вроде как тоже в деле, - так, словно он всего лишь за хлебом в магазин собрался простодушно пожал плечами Югём, легонько кивая головой в сторону робко сглотнувшего красноволосого – единственного разумного человека в этом взбалмошной компании с трезвым инстинктом самосохранения и ещё не до конца разрушенной психикой. – Юнги мне всё рассказал, так что мы охотно готов…             - Какого хера ты их обоих в это втянул?! – сердито рявкнул на гамму Чонгук, прожигая неуютно передёрнувшего плечами Мина изощрённо расчленяющим взглядом.             - Не устоял перед природным очарованием Югёма? – нерешительно ответил вопросом на вопрос мятноволосый, комично пожимая плечами, уже в следующий миг опасливо пятясь назад из-за с силой сжавшихся в кулаки рук Чона и его взлохмачено-маньячного кровожадного вида – словно он затаившийся перед смертоносным прыжком хищный зверь и вот-вот разорвёт его на мельчайшие клочки за всего лишь один длинный прыжок.             - Ты не будешь в это лезть, Югём, и уж тем более своего парня за собой не потащишь, - безапелляционно отчеканил брюнет, переводя грозный (осуждающий) взгляд на насуплено сдвинувшего брови к переносице альфу и как-то уж совсем забито спрятавшегося за его мощной спиной омегу. – Тебе о младшем брате нужно сейчас беспокоиться, а не о моем незадачливом…             - Я только и делаю, что денно и ночно о нём беспокоюсь! – с отчётливо засквозившими в голосе нотками утробного горя перебил его Ким, решительно смотря прямиком в молниеносно успокоившуюся сожалеюще заискрившую бездну антрацита – без ненужных слов «понимающую» глобальную степень человеческого отчаяния. – Хочу хоть чем-то кому-то дорогому помочь, чтобы уже перестать чувствовать себя таким никчёмным, - с безграничной виной в каждом слове добавил шатен, вынуждая плечи Чонгука, некоторое время рьяно боровшегося с громогласно вопившим в мозгу о возможном (в большинстве своем вероятном) подвержении своих горе-камикадзе-друзей смертоносному риску здравым смыслом, смиренно опуститься, а его самого измотано разжать кулаки и дьявольски прискорбно усмехнуться.             - Вы хоть понимаете КАКИЕ идиоты? – задал риторический вопрос брюнет, и, не в состоянии больше смотреть на сочувствующие (торжествующие) лица друзей, опустил благодарно-тоскливый взгляд в пол, чувствуя, как ядрёные (неприятно обжигавшие и без того раздражённое солёной влагой нижнее веко) слёзы вновь катятся по щекам (когда они нахрен закончатся?!), но уже с самыми добрыми помыслами.             - Обижаешь. Мы знаем об этом с самого рождения, - добродушно усмехнулся Чимин, подбадривающе хлопая его по плечу и слегка приобнимая. – Эй, да перестань ты уже плакать! Такими темпами мы четверо в твои мешки под глазами поместимся, причём в полный рост! - недовольно цокнул омега, бережно приподняв его заплаканное лицо за подбородок и старательно принявшись очищать его от слёз широким краем рукава шерстяного белого свитера, ни капли его кристальную белизну при этом не жалея.             - Вот-вот! Ви тебя такого точно не захочет. Хотя фиг знает какие у него там тайные фетиши, - в своем репертуаре подхватил успокаивающую тираду Югём, срывая с губ Чонгука скептичную усмешку, болезненно отрикошетившую тупым уколом иглы где-то глубоко под рёбрами. В том самом месте, где мирно разлагались останки его некогда горячо влюблённого сердца, на пепелище которых медленно, но верно расцветал новый очень слабый, но уже насыщенно зелёный росток.             Блёклой надежды на то, что сероволосый альфа его всё же искренне любит и каждое безжалостное слово, произнесённое им три дня назад в машине Хосока, было ничем иным, как всего лишь вынужденным искусным враньём. Вот только до конца поверить в это у Чона почему-то никак не получалось и ему жизненно необходимо было поговорить об этом с Тэхёном, потому что только он один мог убедить его в обратном и снова превратить в ЖИВОГО человека.             Потому что он ДОЛЖЕН был посадить чёртов лес на его грёбанном внутреннем кладбище – воскресить сердце, склеить душу воедино и напрочь избавить сознание от каких-либо мало-мальских докучливо изнурявших омегу червоточных сомнений.             СПАСТИ его в конце концов, вытащив из этой беспросветно-чёрной губительной ямы.             - Почему он не с тобой? Что с вами тремя вообще случилось? – из последних скрупулёзно собранных по сусекам ошмётков жалкой пародии на силу воли заставив себя перестать плакать, настороженно спросил Чон, обращаясь к противно скривившемуся Юнги, явно не горевшему каким-либо желанием взваливать на его хрупкие (он ведь всё-таки омега) плечи ещё и эту совсем уж безрадостную историю.             Вот только сделать это ему нужно было катастрофично. И по возможности – как можно скорее.             - Сначала сядем, а потом я вам всем всё детально расскажу, - стараясь казаться как можно более сдержанным ответил Мин, окинув всех собравшихся мрачно-безвыходным взглядом. – Только учтите – слушать придётся очень долго, а соображать довольно быстро, потому что у нас в запасе всего двадцать четыре часа - на кону стоит жизнь Тэхёна.             Тремя днями ранее             - Юнги, прости, я приехал, как только смог и…- оторопело застыв на пороге просторной гостиной друга, Ви немигающе уставился на человека, беспощадно погубившего всю его благодатную жизнь далёких четыре года назад.             Человека, чья мерзкая самоуверенная ухмылка со временем стала противнее некуда, не говоря уже о коротких толстых пальцах, приветственно помахавших ему словно хорошему знакомому, раза в два прибавивших в полном обхвате.             - Прости, Тэхён, он заставил меня…Ай! - болезненно согнулся пополам из-за жёсткого удара под дых одного из двух охранников-амбалов в синих костюмах (куда же без своих верных солдатиков) Юнги, рвано хватая ртом воздух и спасительно цепляясь за участливо протянутую руку рыжеволосого беты, мелко дрожавшую от первобытного страха (из-за направленных на них дул двух чёрных пистолетов с глушителями), не в силах скрыть его даже при рьяном желании.             Ведь, судя по тому, что он слышал от Ви об этом крайне неприятном на вид альфе, шутки с ним и вправду были весьма плохи, а последствия – донельзя ужасны и кошмарно непредсказуемы.             Потому что он даже своих и тех ни капли не щадил, не говоря уже о каких-то левых совсем не примечательных (выгодных) юнцах – они тем более были для него ничем иным, как пушечным мясом.             Об которое даже грязные ноги и те вытереть было жалко – слишком уж ничтожно стоили их грошовые жизни.             - Ты же явно по мою душу пришёл, так отпусти их. Они здесь ни причём, – ультимативно выплюнул сквозь зубы сероволосый, незатейливо превращая ухмылку Чжин Хо в самый настоящий звериный оскал.             От которого ледяные колющие мурашки тут же побежали вниз по спине, будто сотни острых ножей по чувствительной коже заскользили.             - Ну-ну-ну, невежливо тыкать старшим в лицо своей грубой невоспитанностью, - неодобрительно покачал головой мужчина, цокнув языком и медленно подойдя к инстинктивно сжавшему руки в кулаки Тэхёну на расстояние шага. – Очень печально, что твои дражайшие родители ничему тебя толком…             - Не смей раскрывать свой поганый рот в их направлении! – с откровенной ненавистью в голосе выкрикнул Ви, уже было хотевший смачно врезать по самонадеянной роже этого бесчеловечного ублюдка, но тут же покорно остановившийся из-за протяжного стона чуть ли не навзничь упавшего на пол Хосока, по плечу которого резко и довольно обыденно ударили прикладом пистолета.             Мучительно хмуря брови, Ви только и мог, что думать о своих лучших друзьях, по жестокой иронии судьбы попавших под летальную (а она наверняка будет такой, потому что у этого изверга абсолютно нет чувства меры и какого-либо мало-мальски весомого сострадания) раздачу из-за садисткой тяги Кана причинять вред в первую очередь не самомУ необходимому для реализации его больных хотелок, «объекту», а его самым близким и родным людям.             В данном случае – непоколебимо верным альфе с его трехгодовалого возраста Юнги и Хосоку (охающе, не без помощи Мина, вновь поднявшемуся на ноги), спасительно сцепившихся друг с другом ладонями, напряжённо выжидая злополучного пиздеца, который непременно такими семимильными шагами наступит.             И его просто невозможно будет избежать, потому что на стороне Чжин Хо слишком уж много преимуществ.             - Беспокоишься за друзей – как это трогательно, - с показным умилением заметил мужчина, провокационно теребя пальцами щёку противно скривившегося Тэхёна, а после, вплотную придвинувшись, горделиво прожевал каждое слово ему прямо в лицо: - Жаль, у моего бедного дворецкого за душой никого не осталось. А то я бы уж точно так быстро с ним не повеселился.             Ошпарено отшатнувшись от Кана, сероволосый неверяще уставился на него широко открытыми от непомерного испуга глазами, явственно ощущая как сердце обречённо ухает куда-то в пятки, а кровь стремительно отливает от лица, нещадно перекрывая живительному кислороду доступ в лёгкие, вынуждая его лихорадочно хватать ртом воздух, едко пропитанный постылой горечью грейпфрута.             - Боже, как же сильно я обожаю ВОТ ТАКИЕ реакции, - с неприкрытым довольством усмехнулся Кан, пятясь назад, всё ближе подходя к зримо насторожившимся гамме и бете, крепче сжавшим ладони друг друга. – Он, кстати, удивительно долго для его преклонного возраста (самому как будто не долбанный полтинник исполнился) сопротивлялся, прежде чем тебя выдать и, умоляюще брызжа слюной, красочно сдохнуть, - так, словно он о безобидных бабочках разговаривал добавил альфа, забирая из руки одного из охранников пистолет и ни секунды не раздумывая наставляя его на нервозно передёрнувшего плечами Хосока, изрядно вспотевшую ладонь которого подбадривающе погладили холодные (будут они в такой ситуации тёплыми) пальцы мятноволосого, всеми возможными (и невозможными тоже) силами старательно прятавшего глубоко внутри себя железно сковавшее всё его тело оробелое (трусливое) оцепенение, с головой накрывшее Юнги ещё при первом взгляде на этого поистине страшного человека.             У которого не было ни нравственной морали, ни кодекса чести, ни каких-либо «человеческих» качеств.             Одно лишь лютое чванливое пренебрежение к людям да нездоровая привязанность к их моральному и физическому истязанию.             - ГДЕ МОИ ПАПКИ? – грозно (нетерпеливо) рыкнул Чжин Хо, непроизвольно заставив всех присутствующих рефлекторно подпрыгнуть, словно он землю под их ногами властно разверз, а под ней обжигающе-огненная лава забурлила.             Плотно стиснув зубы от разъедающе-желчного презрения к этому отпетому мерзавцу, Ви невыносимо больно впился ногтями в мягкую кожу ладоней – так сильно он не хотел отдавать ему неимоверным трудом только-только добытые сокровища, которые наверняка бы безжалостно растоптали всю его холёную репутацию к чёртовой матери, до конца своих дней отправив гавнюка гнить за сырую решетку.             Вот только сокровенные жизни друзей были НАМНОГО дороже долгожданного отмщения, и альфа уже было смиренно приготовился преподнести заветный компромат прямехонько к баснословно дорогим лакированным ботинкам мужчины (мысленно воздавая благодарственную дань отчаянной храбрости мистера Мэя, пусть земля ему будет пухом, за сам факт того, что он ни одним словом не проговорился Кану о Чонгуке), вот только, к великому сожалению, не успел.             Потому что Чжин Хо жутко не терпел даже самых незначительных заминок, всегда получая то, чего хочет сиюминутно и без каких-либо бесполезных пререканий.             - Неправильный ответ, - недовольно (капризно) констатировал мужчина, молниеносно опустив руку чуть вниз и почти беззвучно (глушитель) спустив курок – с ехидной усмешкой наблюдая за тем, как чёрные глаза Джей-Хоупа широко округляются от недоуменной растерянности, а на животе беты стремительно расцветает узор в виде большого красного мака.             - Господи, Хосок! – перепугано вскрикнул Юнги, бережно подхватывая за талию плавно начавшего оседать на пол друга, аккуратно опускаясь вместе с ним на нежно-бежевый ковер, с силой прижимая мелко дрожавшие ладони к обильно кровоточившей ране рыжеволосого, даже и не думавшей о том, чтобы хоть как-то сбавить свои сумасшедше бойкие обороты.             - Ты что сделал, скотина?! Я ведь и так бы их тебе отдал! – с душераздирающим негодованием прокричал Тэхён, рывком бросившись на помощь к раненому другу, но, досадно чертыхнувшись себе под нос, нехотя остановился из-за протестующе покачавшего головой на его самоотверженный порыв Кана и вновь направленного на заметно побледневшего (из-за раны, страх уступчиво отодвинулся на второй план) Хосока пистолета.             - Это было бы не так забавно, - и глазом не моргнул Чжин Хо, передёргивая предохранитель и бегло бросая в сторону испепеляюще прожигавшего его взглядом Мина оценивающий взгляд. – Знаешь, у тебя такие ОТЛИЧНЫЕ друзья, что мне вдруг очень захотелось с ними развлечься. Давай так – за каждого из них ты предложишь мне что-то стоящее. Например, за остатки жизни этого умирающего рыжика я с радостью приму СВОИ папки и тем самым буду невероятно великодушен, - непринуждённо пожал плечами мужчина, заставляя правый глаз Ви судорожно задёргаться, а зубы со звучным скрежетом плотно сомкнуться.             Потому что сероволосый альфа НИЧЕГО не мог ему сейчас противопоставить, ведь все козыри (оружие было главным и основным) были у противника, да и других разумных выходов из этого «щепетильного» положения он не представлял (так хоть его друзья будут «относительно» целы – неизвестно, что этот подонок может сделать, если он начнёт ему хоть как-то сопротивляться) - оставалось лишь сыграть по его правилам в эту противоречивую «маньячную» игру.             Какими бы чудовищными последствиями она ему не грозила.             - Машина у дома, ключи в зажигании, папки в багажнике. Я так и не смог найти более надёжного места для их временного хранения, чем у себя под боком, - мрачно выдохнул Тэхён, с видимо сквозившей во взгляде непомерной виной (они в этой протухшей каше из-за него - сероволосый никогда не простит себя за это) смотря на своих лучших друзей, на (детально выученных за семнадцать лет) лицах которых не было и тени какого-либо осуждения или той же обиды.             Лишь безграничная поддержка, да вымученные едва заметные ободряющие улыбки, определённо стоившие всего самого дорогого на свете, невольно навевающие Ви далёкие воспоминания о том, как он сосредоточенно пытался соорудить красивый домик из песка, терпеливо дожидаясь отца, который должен был забрать его из садика, но слегка припозднился из-за очередной важной сделки, а один сильно нахмуренный и крайне возмущённый его неопытностью в этом «ремесленном» деле мальчишка, пахнувший чем-то острым и непонятным (ген омеги пробудился в Мине только в восемнадцать – до тех пор он считал себя альфой), ни с того ни с сего принялся ему помогать. Ну как помогать – безжалостно разрушил его лелейное творение одним ударом смешного серого ботинка, спешно принявшись исправлять сие ассиметричное недоразумение на свой матёрый «знающий» лад, при этом убедившись, что огорчённо насупившийся и уже было начавший уязвлённо плакать альфа уже через несколько мгновений это нехитрое дело прекратит, начав увлечённо помогать, с искренним интересом слушая о его давнишней мечте покрасить волосы в мятный, и о том, как эти двое почти что неразлучно друживших с тех самых пор сорванцов смело гнались за нагло посмевшим украсть у них шоколадки рыжим веснушчатым бетой, утробно зарыдавшим в голос (как только два маленьких, но упёртых в достижении своих целей тела больно припечатали его к земле) о своих нерадивых родителях, ни разу в жизни не покупавших ему шоколадки и нестерпимом желании хоть раз их попробовать, так как друзей у него не было и, соответственно, никто не хотел с ним чем-то делиться. А ещё – о его ликующе сиявшем от счастья признательном лице, когда он наконец попробовал сочувствующе протянутую Тэхёном молочную плитку, после которой тот чуть ли не хвостиком за ними (пусть Мин и эгоистично отказался делиться с ним своей сладостью, но он как бы шёл с сероволосым в комплекте, так что и его со счетов нельзя было списывать) целую неделю ходил, слёзно упрашивая стать его «настоящими» друзьями, каждую просьбу напарываясь на обречённое «Да сколько можно повторять, что ты и так наш лучший друг!», не в силах в это прекрасное хоть как-то поверить, потому что собственный папа всегда смотрел на него, как на какого-то прокаженного, а тут двое мегакрутых мальчишек ТАК говорили.             - Хороший мальчик, - хитро подмигнул ему Кан, направляя дуло ствола прямиком на лоб Юнги, которого крупно трясло от количества вытекшей из раны Джей-Хоупа крови, контрастно окрасившей его одежду в ярко-алый, от его мертвенно-бледного лица и безмерно усталых глаз, что почти уже закрылись – да гамма только отчётливо и слышал в висках, что гулко стучавшее под рёбрами сердце, в любой момент готовое их проломить и преохотно собственной кровью поделиться, лишь бы только спасти донельзя плохо выглядевшего закадычного друга.             - Только держись, ладно? Ты же у нас тот ещё живчик. Помнишь, как в детстве ты решил отобрать у меня чупа-чупс и накинулся со спины с боевым кличем, а я вовремя успел увернуться, и ты так здорово упал и распорол себе коленку, а она всего пару дней, если не меньше, заживала, - предательски дрогнувшим от несусветной горечи голосом выдохнул мятноволосый, мысленно приказывая вязкой крови под ладонями прекратить уже проворно утекать сквозь его пальцы – хотя бы на НЕМНОГО сжалиться над бедным и без того пребывавшим в состоянии стрессовой паники организмом беты. -             О да, ты ведь тогда так им со мной и не поделился, - беззлобно прошептал чрезмерно посиневшими губами Хосок, вырвав из груди Мина затравленный всхлип, незатейливо положивший начало бурному потоку жгучих слёз, предательски потёкших по его щекам хаотичной лавиной, а с губ сорвав необычайно сожалеющее: «В следующий раз обязательно наверстаю», произнесённое параллельно с ни капли не сострадательным вопросом Чжин Хо: - Ну а за этого плаксу что предложишь?             - Отдам фирму своего отца, - моментально ответил Тэхён, мучительно поморщившись из-за немилосердно сжавших сердце железных тисков, первый раз в жизни наблюдая за горькими слезами Юнги, который обычно всегда только и делал, что укорительно подтрунивал над часто (до сих пор) плакавшим из-за чёрствости родителей Джей-Хоупом, называя слёзы «никак не мужским занятием» и вечно твердя о том, что он то вот никогда этим убогим делом не займётся.             Да уж, и почему жизнь всегда заставляет нас делать то, чем мы клятвенно зарекаемся не грешить?             Наверное, потому что у неё довольно фиговое чувство юмора и она уж очень любит над всеми хорошенько поиздеваться.             А может, из-за каких-то своих скрытых умыслов, о которых мы так и не узнаем.             В любом случае ясно одно: судьбоносные пиздецы её внегласное призвание, а малейшие крохи хорошего – однодневное хобби.             И что бы мы не делали – этого, увы, не изменить, ведь если бы жизнь была человеком – лицемернее суки бы не существовало.             - Она и так уже моя! Ты сам подписал предварительный договор купли продажи, а в среду как миленький подпишешь и сам договор в присутствии моего нотариуса и трёх бывших компаньонов твоего отца, горячо изъявивших желание лично присутствовать на сделке, из-за того, что не верят в твою готовность отдать мне весь его бизнес, иначе я тебя и твоих сраных подстилок из-под земли достану и очень медленно и изощрённо убью, - с отчётливо уловимыми в голосе нотками раздражения парировал Кан, сердито скалясь. – Кстати, только поэтому я с тобой сейчас миролюбиво и играю. Был бы ты мне не нужен – убил бы сразу всех нахрен и вдоволь порадовался, - с неприкрытым презрением выплюнул сквозь зубы альфа, с высокомерным вызовом смотря на вселенски потерянно сглотнувшего Ви, у которого не то, что козырей – обычных карт и тех на руках не осталось. – Считаю до трёх и пускаю пулю в лоб твоего мятноволосого дружка. Раз…             Сломлено затаив дыхание, Тэхён только и мог что бешено прокручивать в голове все возможные варианты весомой «платы» за жизнь Юнги, уже в голос вывшего из-за безнадежно потерявшего сознание Хосока, не подававшего никаких признаков жизни, только вот ни одного хоть чего-то стоящего не мог придумать.             Хотя нет, подождите – один чрезвычайно значимый «джокер» у него всё-таки был. Только вот он чертовски не хотел его обнародовать.             - Я встречаюсь с твоим сыном! – безвыходно прокричал на счёт «три» Ви (боже, как же сильно он не хотел этого делать), заставив Чжин Хо окаменело замереть и даже руку с пистолетом опустить от крайне обескураживающей неожиданности, немигающе уставившись на страдающе скривившееся лицо сероволосого, мысленно жестоко избивавшегося себя за столь вероломное предательство шипованными розгами.             Он ведь свято поклялся оберегать Чонгука от этого длительно губившего его жизнь отца-тирана, а теперь вот со всеми потрохами сдавал его ему в обмен на жизнь лучшего друга – и это, заметьте, нисколько альфу при этом не оправдывало.             Потому что Ви ВСЕГДА держал свое слово. И каких-либо исключений до этого вопиюще прискорбного случая на его памяти не было.             Потому что он НИКОГДА самому себе не изменял. Особенно, когда дело касалось тех, кого он воистину трепетно любит.             - Это ты сейчас серьёзно?! Хочешь сказать, что жёстко присовываешь моему маленькому Чонгуку?! – с нескрываемым потрясением произнёс Чжин Хо, теряя всякий интерес к двум своим и так уже морально и физически разбитым «жертвам», подходя к непроизвольно натянувшемуся словно струна Тэхёну, скептично заглядывая в его глаза подозрительно-пронзающим взглядом. – Ну и как тебе его растянутая задница по ощущениям? – с откровенной насмешкой спросил он, тут же получив смачный удар кулаком в щеку, рывком отшатнувшись на шаг назад, прожигая разочарованно (да что за нафиг, жизнь его лучших друзей на кону, а он тут долбанным героем решил заделаться) встряхнувшего больно пострадавшей от удара (физиономия-то жирная) рукой сероволосого нечитаемым взглядом.             - Знаешь, я сначала было даже не и поверил в твои слова, но судя по всему его задница и вправду так же хороша по ощущениям, как и на вид, раз ты так необдуманно решил за неё заступиться, - с нещадно разъедающим сам воздух злорадством выдохнул он, вновь вплотную приближаясь к Ви, упорно (сфокусировавшись на друзьях, одному из которых экстренно необходима была скорая помощь) державшему себя в руках – второй раз подобная грубая ошибка была недопустима. Не говоря уже о том, что чревата самой настоящей катастрофой. – Как-нибудь обязательно её попробую и …             - Ты НИЧЕГО ему не сделаешь, - безапелляционно выплюнул ему в лицо сероволосый, отчего надменная улыбка Кана всего на одно незначительное мгновение дрогнула – а это уже было автоматическим подтверждением давно зародившейся в мозгу Тэхёна догадки – на первый взгляд казавшейся совсем немыслимой, но очень кстати бы ему подыгравшей. – Какой бы бессердечной сволочью ты не был – где-то глубоко внутри своей жалкой ничтожной душонки ты всё же ЛЮБИШЬ своего законно рождённого сына, иначе бы не оставил картину с его изображением на том складе, да и для сейфа наверняка бы не выбрал комбинацию цифр даты, в которую узнал о том, что твой муж ждёт ребенка. Ты, конечно, думал, что это альфа, но он родился ОМЕГОЙ, вот только чувств к нему у тебя от этого никак не убавилось, как бы ревностно ты не пытался от них откупиться, - обнадеживающе скрестил пальцы за спиной (только бы это действительно было правдой и чутьё его не подвело) Ви, взволнованно затаив дыхание, ожидая реакции Чжин Хо, взгляд которого почему-то стал слишком уж разъярённым.             Словно ему электрошокером по печени резко вдарили и на всеобщее обозрение этот конфузный позор выставили.             А он ещё к тому же и вирусным роликом по всем социальным сетям разошёлся.             - Думаешь, я люблю своего сына?! – с показным отвращением в голосе выжал сквозь зубы Чжин Хо, хотя Ви и без этого театрального представления понял, что был всё это время разительно прав – сейчас мужчину оскорблял сам факт того, что кто-то об этом вообще догадался. – Разбей ему сердце, и я сохраню жизнь твоему второму другу, - с требовательными нотками в голосе произнёс он, заставляя глаза сероволосого непонимающе округлиться, а его самого поражённо сделать шаг назад, краем сознания ощущая, как лава под ногами начинает обжигающе ласкать щиколотки.             Вот уж чего сероволосый не ожидал услышать, так это чего-то подобного – он ведь уже было опрометчиво понадеялся на то, что альфа на НЕГО переключится (он ведь наверняка самое сокровенное затронул), а не станет демонстративно доказывать ему свою лютую неприязнь к единственному (наличие внебрачных детей знатно подмачивало репутацию, а этого Кан допустить не мог) сыну.             Сыну, которого Тэхён безбожно любил. И которого так по-дурацки подставил.             - Я скину тебе все данные о тех альфах, что его оприходовали, а ты уж, будь паинькой, красочно выстави всё так, что это ты его под них подложил, а всё последующее время – сугубо ради выгоды, ну или мести, там как придумаешь, использовал. И без всяких фокусов и увиливаний – запишешь всё на скрытую камеру, и если мне что-то не понравится – одной мятной макушкой в твоей дрянной жизни станет меньше. Так что очень постарайся, красавчик, а то мне уже не терпится посмотреть на заплаканное лицо своего ЛЮБИМОГО сыночка – я и не думал, что так сильно по нему соскучился, - с варварским упоением прожевывая каждое слово отчеканил Чжин Хо, повергая Ви в мощнейший ступор, молниеносно сковавший всё его тело, жалобно плавившееся от тягуче скользившей по нему ядрёной лавы, не оставлявшей после себя ни одного целого участка бархатной кожи.             Он просто НЕ СМЕЛ так жестоко поступить со своим любимым омегой, в одночасье разрушив беспощадными (фальшивыми) словами их светлую взаимную любовь.             Вот только Юнги он тоже НЕ МОГ так предать. И если на одной стороне жертвенных весов находилась жизнь лучшего друга, а на другой разбитое сердце ЖИВОГО возлюбленного – Тэхён определенно предпочёл выбрать второе.             Потому что мёртвых уже невозможно было вернуть к жизни. А Чонгуку он рано или поздно обязательно всё объяснит и, если будет нужно, заново и очень настойчиво добьётся его, потому что жизни уже не может представить без этого чертовски сексуального, но в то же время потрясающе милого брюнета, в антрацитовых глазах которого он готов был самозабвенно тонуть всю свою оставшуюся жизнь. И не только эту конкретную.             - Всё, что скажешь, только отпусти нас уже! Хосоку срочно нужно в больницу, - смиренно опустил взгляд на покрасневшие костяшки правой руки Ви, изгибая губы Кана в торжествующей усмешке. – Сначала папки пересчитаю, - пренебрежительно цокнул он, безмолвно дав команду «на выход» одному из своих верзил, терпеливо (заставляя сероволосого нервозно переминаться с ноги на ногу, периодически бросая опасливые взгляда на неестественно притихшего Юнги, толком ничем и не отличавшегося по внешнему виду от прилично пострадавшего – альфа фанатично надеялся на то, что он всё ещё жив - Хосока) ожидая его весьма нерасторопного возвращения и лёгкого кивка «Все сто двадцать восемь штук на месте».             - Ну что ж, вроде бы неплохо сыграли, - беззаботно констатировал Чжин Хо, одобрительно похлопав болезненно поморщившего нос Тэхёна по плечу (словно к лаве ещё и острые внимательно копавшиеся в страшных ожогах прутья добавили), а потом вдруг взял и властно схватил его за ворот футболки, категорично выдохнув прямиком в его недурно опешившее от такой внезапности лицо: - Если ещё хоть раз пойдёшь против меня, сосунок – начнешь снова копать, хоть чем-то испортишь нашу предстоящую сделку или сделаешь хоть что-то не по моему благосклонно выделенному тебе сценарию: я не только твоих поганых дружков в мелкий порошок сотру – я и твоего святого батюшку в мгновение ока с превеликой лёгкостью уничтожу.             - Сначала узнай в какой тюрьме он сидит, а потом уже что-то гадкое вякай, скотина, - в очередной раз не выдержал (он ведь не железный, а эта самолюбивая мразь ещё и отца сюда приплела, чью размеренную и, я бы даже сказала, счастливую жизнь расчётливо и погубила) Ви, свирепо стиснув зубы, отчаянно превозмогая нестерпимое желание жадно вгрызться зубами в этот большой неказистый нос напротив и вырвать его нахрен прямо с мясом.             - О, я непременно узнаю, не сомневайся, - деловито парировал Кан, хищно оскалившись и пару раз сильно (издевательски) побив его ладонью по щеке. – Надеюсь, этот рыжик уже давно сдох. А то как-то уж слишком маловато веселья, - победно заключил мужчина, наконец отпуская ворот сероволосого и неторопливо направляясь в сторону выхода, незатейливым взмахом руки заставляя своих верных собачек-охранников покорно следовать за собой.             Будто они реальные звери, а не прямоходящие разумные люди. Хотя тут скорее определение «хладнокровные машины» вполне подойдет – ведь кто в здравом уме, трезвой памяти и с нормальными человеческими эмоциями будет добровольно работать на не иначе как ИСТИННОЕ чудовище. Отнюдь не такое как в старинной увлекательной сказке.             - Минут через пять скину тебе все данные по альфам, а ты, смотри, хорошенько там подготовься. Чонгук очень любит, когда с ним грубо обращаются, - кичливо бросил Чжин Хо в спину сероволосому, и уже через пару секунд до ушей Тэхёна донесся звук громко захлопнувшейся входной двери, громогласным эхо отрикошетивший в его неосознанно прятавшееся всё это время в пятках сердце, заунывно всхлипнувшее от блаженного облегчения из-за долгожданного ухода этого мерзопакостного альфы и тут же надрывно заплакавшее в голос из-за оставленного им «рокового» поручения.