Вероятность ничтожна

            Ночь перед похищением Лиена             - Да господи боже, сколько можно-то, а? – раздражённо чертыхнулся себе под нос Лиен, чуть ли не в десятый раз за день сидя на коленях и подбирая с пола нечаянно опрокинутую им кипу рабочих документов. - Вас что, специально на край стола всегда ставят?! – с нескрываемой досадой в голосе цыкнул омега, вот уже шесть дней пребывавший в настороженно-паническом состоянии «весь на иголках».             Плачевными следствиями которого и были эти будто бы издевательски разлетавшиеся во все стороны бумажки, наряду со звонко бившимися о кухонный пол домашними тарелками и бесконечно ломавшимися грифелями карандашей, капитуляционно не выдерживавшими оказываемого на них титанического давления.             Которое, к слову, неимоверно тяготило и сгорблено опущенные вниз плечи Чона, места себе не находившего с подлинно кошмарной новости о том, что его «любимый» муженек ака дьявольский изверг (пусть и по вполне себе безобидному стечению обстоятельств) сейчас в Сеуле.             Городе, в котором русоволосый хотел долгожданно начать новую жизнь.             И, что самое главное, как можно старательнее скрыть в его пёстром многообразии своего драгоценного ребёнка.             До которого он ни за что в жизни больше не позволит Чжин Хо и пальцем дотронуться.             Даже если ради этого придётся самоотверженно пожертвовать собственной жизнью.             - Ты вообще в курсе, что даже у врождённой неуклюжести есть свой максимальный предел? – с подтрунивающими нотками в голосе спросил не пойми когда успевший подойти к его столу Джунг, заставив Лиена испуганно дёрнуться и непонимающе посмотреть на тотчас хмуро сдвинувшего брови к переносице альфу. – С тобой всё в порядке? Ты какой-то дёрганый в последнее время, - с искренним волнением в голосе констатировал мужчина, опускаясь на колени напротив и участливо начиная поднимать с пола оставшиеся документы.             - Дда, я…бессонница замучила, ничего криминального, - вымученно улыбнулся ему омега, в сознании которого мимолётно промелькнула мысль как раз-таки об этой самой (предельно кровавой) криминальшине, в которую опасно грозила вылиться даже случайная встреча с его мужем – потому что если Чжин Хо его не убьёт (хоть альфа и ни дня не искал их после побега, это отнюдь не значило, что ему не могла ударить струя мочи в голову и он не мог чересчур запоздало разгневаться), то уж он его несомненно - за все те невообразимые зверства, на которые он, и глазом не моргнув, обрёк его единственного сына.             За то, что безжалостно сломал его (и только ЕГО) прекрасного мальчика.             За то, что хладнокровно лишил его не только нормального детства, но и счастливого полноценного будущего.             За то, что пренебрежительно не оставил ему ни единого шанса узнать, что такое ХОРОШИЙ отец.             И какого это, когда оба родителя одинаково сильно тебя любят.             Хотя, знаете, даже сам Чон этого, увы, не знал, но всегда свято надеялся на то, что его будущий муж будет достойным человеком, которому он придётся хотя бы «по душе» - когда русоволосому (это, к слову, натуральный цвет волос) стукнуло одиннадцать, родители сухо поставили его перед фактом того, что к началу течки, то бишь к шестнадцати годам, планируют подыскать ему как можно более выгодную партию для брака и он никоим образом не должен этой их «благой» инициативе противиться, так как этот принудительно навязанный ему союз будет ничем иным как соразмерной платой за их усердные родительские потуги по его «здоровому» воспитанию, если таковым можно назвать денные и ночные зубрёжки школьного материала в запертой комнате да нещадные удары кожаным ремнём по спине за ту или иную ошибку в конспектах, - ну а если он вдруг ему чем-то и не понравится, то их общий ребёнок-то в этом ни мельчайшей капли не виноват: так что хотя бы он пусть будет его будущим мужем сердечно любим – этого Лиену будет более чем достаточно.             Эта мысль была единственной, тепло согревавшей омегу на протяжении последующих пяти лет – до той самой первой роковой встречи с Чжин Хо (омерзительным тучным мужчиной старше его на целых пятнадцать лет, сначала похабно облапавшим его оценивающим взглядом с головы до ног, а после одобрительно оскалившимся словно перекормленный домашний кот, перед которым поставили клетку с занесённой в Красную книгу птичкой), на которой Чон (до замужества - Тен) вдруг ясно осознал одну до боли простую, но в то же время воистину шокирующую истину – этот до жути пренеприятнейший тип, стоявший напротив, от липкого взгляда которого его судорожно трясло от самого настоящего отвращения вряд ли вообще способен кого-либо любить.             Если только себя. В самых непомерных количествах.             А это автоматом значило только одно – как бы Лиену не было плевать на себя, конкретно в этом вопиюще-катастрофичном случае абсолютно ничего хорошего их будущего ребёнка не ждало.             И с этим однозначно нужно было что-то делать.             Русоволосый весь оставшийся вечер слёзно умолял родителей не выдавать его за этого, мягко говоря, слишком уж взрослого для него альфу, но вопреки всем его самым отчаянным мольбам уже успевшие получить большие «откупные» родители были непреклонны.             Ведь главным для них было отнюдь не благополучие единственного сына, а ДЕНЬГИ – приятно шуршавшие в руках бумажки, на которые они могли купить всё, что когда-либо хотели.             И с высокой колокольни чихать на то, что их кровный ребёнок прибежал к ним сразу же после своей первой брачной ночи весь покрытый кроваво-багряными синяками – бьёт, значит любит, как говорится.             «Пожалуйста, не тревожь нас больше по таким несерьёзным пустякам. Ах, да и мужа своего тоже, пожалуйста, старайся попусту не беспокоить» - последнее, что они нравоучительно сказали истерично захлёбывавшемуся горькими слезами Лиену, прежде чем передать его в руки охранника Кана, брезгливо поморщившегося при виде варварски избитого горько рыдавшего в голос шестнадцатилетнего подростка.             Казалось бы, чужой человек, а эмоций (пусть и таких же безразлизных) и то, куда больше, чем в собственных родителях, к которым омега, после этого «неудобного» инцидента, больше ни разу не обратился за помощью, потому что уж если им было на него всё равно, что уж говорить обо всех остальных – каждый божий день Лиена окружало множество человек (верная деньгам Кана прислуга, исключительно расчётливо заглядывавшие «в гости» соседи, любопытно, а временами и хищно, пожиравшие его взглядом компаньоны мужа), вот только никому из них не было никакого дела до грустно улыбавшегося, кротко прятавшего глаза в пол и то и дело поправлявшего горловину свитера в попытке скрыть из раза в раз по новой появлявшиеся на шее тёмно-красные отметины от жирных пальцев своего супруга, подростка, которого альфа горделиво демонстрировал им, будто какой-то редкий антикварный экспонат.             На деле же относившись к нему словно к какому-то никчёмному мешку с костями, героически терпевшему нескончаемые изощрённые издевательства мужа на протяжении трех месяцев, каждую чёртову секунду из которых Чон думал лишь об одном - суициде, вот только как бы яростно русоволосый этого не желал, ему попросту не хватало духа наложить на себя руки, ведь вопреки всему плохому, чем его щедро одаривала матушка ЖИЗНЬ, он с самых пелёнок наивно обожал само это немудрёное понятие.             В какой бы невыносимый ад оно для него стабильно не выливалось.             Но, как вы знаете, даже самую непоколебимую веру во что-то можно в одночасье сломить, если очень ревностно этому форменно низкому начинанию поспособствовать – так произошло и с Лиеном, с оглушающе-громким хрустом треснувшим напополам в тот самый момент, когда к жестоким побоям, различным сексуальным извращениям и прочей аморальной «всячине» добавились ещё и порезы.             Болезненные, глубокие, нестираемым напоминанием оставлявшие после себя белёсые шрамы.             Не в силах больше выносить этот беспросветный кошмар, омега при первой же подвернувшейся возможности (а её пришлось порядочно ждать, так как за ним почти всегда присматривал кто-то из прислуг) тайком выкрал из аптечки Чжин Хо пачку сильнодействующего снотворного, наедине с которым он торопливо заперся в туалете на недолгих десять минут, так как уже вскоре его жёстко вывернуло наизнанку.             Как впоследствии оказалось, вовсе не из-за эффекта таблеток.             - Если хочешь, то я могу очень даже скрасить твой вечер и при этом сделать так, чтобы ты заснул сном младенца, - без каких-либо задних мыслей сорвалось с языка блондина, поднявшего с пола последнюю бумажку и посмотревшего на недоумённо вскинувшего брови Чона взглядом, полным умело завуалированного сердечным добродушием трепетного обожания, в одночасье сменившего оробелым смущением из-за поздно дошедшего до него «первоочерёдного» смысла этой незатейливой фразы. – Я…я имел ввиду просмотр кино или прогулку по парку, - пристыженно опустил глаза в пол Джунг и, стараясь не смотреть на снисходительно покачавшего головой русоволосого (сердце которого умильно ёкнуло от донельзя беззащитного вида альфы), забрал из его рук бОльшую часть бумаг, торопливо поднявшись на ноги и положив объёмную стопку на середину стола.             - Ну да, ну да, я так и понял, - не без толики иронии в голосе согласился Лиен, поднимаясь на ноги следом и ненароком подмечая про себя то, что ему уже ни капли не тревожно, а скорее даже наоборот – как-то спокойно что ли и, я бы даже сказала, уютно.             Самое верное из всех слов, которыми можно было бы охарактеризовать присутствие конкретно этого мужчины (другие коллеги по работе, не менее дружелюбно к нему относившиеся, даже едва уловимых отголосков подобных чувств в нём не вызывали) рядом.             УЮТНО. Так тепло и душевно, словно он уже дома, с сыном, смакующе попивает ромашковый чай и смотрит какую-нибудь лёгкую романтическую комедию.             А ещё улыбается – беспечально так и светло.             Будто никаких фатальных бед в их жизнях никогда прежде и не случалось.             Впервые это чувство блаженного умиротворения ненавязчиво овладело омегой в день их знакомства, когда блондин точно так же помог поднять неуклюже оброненные им бумаги с пола, а потом любезно предложил провести ему экскурсию по рекламному агентству, да ещё и в процессе о своей работе рассказывал настолько интересно, что его действительно ХОТЕЛОСЬ слушать.             Не говоря уже о том, что он был ЕДИНСТВЕННЫМ альфой в жизни Чона (Кан вселял в русоволосого один только первобытный страх, а его многочисленные противно гоготавшие на «деловых» собраниях дружки заставляли желудок Лиена тошнотворно скручиваться в трубочку да гоняли по коже волны дискомфортных прохладных мурашек – про прислугу в доме промолчу, по приказу Чжин Хо они омегу напрочь не замечали), который его ничуть не пугал (ко всем остальным, тем же вышеупомянутым коллегам по работе, он относился с бессознательной настороженностью).             Хотя нет, знаете, ещё как чертовски пугал. Но уже совершенно в ином направлении.             - Хочешь верь, хочешь нет, но я ни о чём подобном совсем не думал, - обиженно поморщился Джунг, в глубине души конечно же беззастенчиво лукавивший, но все же стойко умудрявшийся уже почти полтора года сдерживать «животные» мысли глубоко в недрах души, так сказать, под семью замками.             Потому что в первую очередь он Чона свято ЛЮБИЛ (словно долбанный студент-выпускник, безответно втюрившийся в своего научного руководителя), а уже только во вторую хотел до изнеможения.             Правда вслух об этом сам себе он ни за какие коврижки бы не признался, потому что всецело УВАЖАЛ русоволосого как многогранную и очень интересную ЛИЧНОСТЬ, ну а то, что он был ещё и потрясающе красивым стройным омегой было чем-то вроде более «приземлённого» бонуса.             - Ах да, прости, я и забыл, какой ты у меня заботливый джентльмен, - с наигранным сожалением в голосе заметил Лиен, подходя к своему офисному креслу и снимая с его спинки тёмно-синий пиджак, а после, мгновенно и ясно понимая, ЧТО он сморозил, виновато поправляясь «Я хотел сказать «У нас», на автомате хватая свой портфель со стола и не глядя направляясь в сторону выхода с этажа, оставляя оторопело застывшего на месте мужчину в состоянии крайнего потрясения от того, что не кто-то там, а сам, мать его, неизменно на корню пресекавший все его потуги в сторону их возможных отношений Чон Лиен, ни с того ни с сего назвал его СВОИМ.             Пусть и сразу же невинно превратил это в оговорку.             - Ты меня довезёшь…или, может, у тебя другие планы? - вспомнив у самого выхода из кабинета о том, что блондин обычно подвозит его до дома (поверьте, омега достаточно долго этому его весьма заманчивому предложению сопротивлялся – «кондиционер в жару и сидение с подогревом в холодную погоду» звучит намного заманчивее, чем «чудовищная давка и едкая смесь из пота и парфюма в любое из времён года» - но, как там говорится, против взгляда кота из Шрека хрен устоишь), Чон машинально остановился, украдкой посмотрев на Джунга вполоборота.             - Да нет, никаких планов…только ты, - с напускной непринуждённостью улыбнулся ему альфа (сердце которого ещё какую-то минуту назад радостно металось по грудной клетке в приступе фанфарного ликования от этих нежданных и таких желанных слов русоволосого, в который раз вероломно не давшего бережно теплившемуся внутри мужчины ростку надежды на взаимность искомо прорасти, привычно затоптав его как можно глубже под его селезёнку), выбив из груди Лиена облегчённый выдох и сподвигнув его послушно направиться прочь из кабинета под обречённо-тоскливым взглядом блондина, невольно поймавшего себя на мысли о том, что любому, даже самому железному терпению, рано или поздно приходит логичный конец и что пора бы ему уже перестать смиренно переминаться с ноги на ногу за этим незримым «дружеским» порогом.             Уж лучше пусть омега окончательно и бесповоротно отвергнет его чувства, чем будет его условным «другом» из-за одних только противоречивых угрызений собственной совести, которые наверняка и не позволили ему категорично сократить их общение до «рабочего» минимума прямо во время их первого комично-несуразного диалога на эту «щекотливую» тему.             Ведь что ещё могло заставить его охотно (в этом Джунг, кстати, червоточно сомневался, но не хотел даже думать о том, что ласковая улыбка на лице Чона была сугубо наигранной) продолжать проводить время с тем, кто бесчисленное количество раз докучал (и всё ещё неугомонно докучает) ему своими нелепыми признаниями в собственных чувствах?             Тактичная вежливость?             Берите выше, элементарная жалость, с которой альфа наконец собрался ультимативно покончить.             Ведь всё время их общения мужчина был более чем уверен, что всё дело было именно в ней, даже и не подозревая о том, насколько слепо он заблуждается.             - Знаешь, я, наверное, полный идиот, потому что одновременно безмерно рад тому, что мой сын пошёл на вечеринку со своими ровесниками, а с другой стороны дико напуган из-за того, что это студенческая вечеринка с его ровесниками, - нервозно рассмеялся русоволосый, последние пятнадцать минут безуспешно пытавшийся разрядить образовавшуюся в салоне внедорожника гнетущую тишину – не то, что крайне редкую для обычно шумных и весёлых поездок с Джунгом, а самую что ни на есть подлинно диковинную.             Ведь даже когда альфа сталкивался с чем-то неприятным, вроде наскоро передвинутых на день раньше дедлайнов или брюзгливых отчитываний сотрудника его отдела начальством в обход него, он никогда не унывал, стараясь разрядить коллективную напряжённость остроумными шутками или мастерским передразниваем гнусавого голоса их генерального директора.             Теперь же мужчина был на удивление задумчив и молчалив. И это ой как беспокоило периодически бросавшего на него озадаченные взгляды Лиена, впервые на своей памяти лицезревшего своего коллегу по работе в настолько удручающем расположении духа.             Будто из него весь позитив разом через тонкую трубочку высосали, а потом ещё и насильно негатив через неё же внутрь впихнули.             - Ты ведь родитель, а значит, это вполне нормально, - бесцветно парировал альфа, сворачивая к дому омеги и шумно вздыхая. – Если бы у меня были дети, я бы наверняка переживал за них не меньше твоего, - вымученно улыбнулся блондин, плавно останавливая машину и на автомате выходя из нее, чтобы открыть Чону дверь (каким бы бездушным сухарём не был его корыстолюбивый отец, он с детства учил его бережно холить и свято лелеять омег, как хрупких продолжателей рода– за что ему, кстати, огромное человеческое спасибо).             - С тобой всё хорошо? Ты какой-то... убитый? – с нескрываемой озабоченностью в голосе спросил русоволосый, привычно хватаясь за галантно протянутую Джунгом руку и грациозно вылезая из машины.             - Сказал человек, чёрство вонзивший в моё бедное сердечко сотню остро наточенных лезвий с выгравированным на них «Прости, но мы с тобой можем быть только друзьями», - без тени сарказма ответил альфа, бессильно выпуская руку Лиена из своей, заставляя его мучительно поморщиться, а следом натянуто улыбнуться.             - Ой да ладно, не так уж всё и запущенно – их было всего пятьдесят, и они были бутафорскими, - как можно беззаботнее парировал Чон, подбадривающе похлопав мужчину по плечу и тут же поспешив к своему дому, молчаливо окутанному поздним вечерним сумраком.             Русоволосый люто ненавидел себя до глубины души, каждый раз, когда ему колоссальным усилием воли приходилось заставлять себя делать что-то настолько равнодушное по отношению к этому поистине замечательному человеку (Лиен даже думать не смел о блондине как о потенциальном партнёре, хоть тот и был ходячим сборником качеств идеального альфы (хорошо сложен, умный, заботливый, смешной, вежливый и, что не менее важно, весьма привлекательный) – устройство личной жизни никоим образом не входило даже в самые отдалённые его планы на жизнь, а недавняя истерика Чонгука по поводу нахождения Джунга в их доме лишь подкрепила уверенность в этой "монашеской" точке зрения), ни на йоту не изменившему к нему своего доброго отношения несмотря на его многочисленные полуотказы.             Почему полу?             Да потому, что, когда альфа впервые подарил ему огромную охапку красных роз и как бы невзначай предложил сходить на свидание, его предательский язык помимо нужного «Прости, но я не готов к…романтическим отношениям» выдал «Но, знаешь, я с радостью схожу с тобой куда-нибудь как твой друг. Так ты и на цветах в следующий раз здорово сэкономишь».             Господи, Лиен, да какая нахрен экономия на цветах?!             Какая нахрен дружба в вашем-то, можно уже сказать, преклонном возрасте?!             Он ведь здоровый мужчина в самом расцвете сил и лет, а ты ему кислую конфету вместо сладкого чупа-чупса предлагаешь, да ещё к тому же и наивно надеешься, что он её послушно проглотит.             Ты вообще с какого планетного полушария?!             Из царства розовых обкуренных пони-девственников?!             Если честно, то омега так до конца и не был уверен в том, ЧТО именно сподвигло его на этот донельзя курьёзный шаг, который, к его великому изумлению, исправно СРАБОТАЛ, волшебно превратив их с блондином в своего рода близких друзей.             Один из которых всё же упрямо не оставлял попыток перейти эту жирно прочерченную между ними красную линию многочисленными букетами самых разных цветов и всегда шутливыми и одновременно с тем завуалированно серьёзными предложениями из разряда «Может, мы всё-таки будем встречаться?», бессменно натыкавшимися на непреодолимую стену из аналогично риторических «Может, ты уже угомонишься и перестанешь меня об этом спрашивать?» - однотипных избитых фраз, от вынужденного произнесения которых несчастно обливавшемуся кровью сердцу Лиена каждый чёртов раз было физически больно.             Потому что он ещё никогда в своей жизни не встречал НАСТОЛЬКО чудесного человека, пусть и преследуя свои никоим образом не обременявшие Чона цели, относившегося к нему как к долбанной Диснеевской принцессе – необычайно нежно и максимально заботливо.             Да по сравнению с Чжин Хо, умело превратившим его жизнь в самый что ни на есть явственный садисткий кошмар, время, проведённое с Джунгом казалось безмятежным райским сновидением, в котором безостановочно хотелось находиться всю свою оставшуюся жизнь.             И никогда, никогда больше безмятежно не просыпаться.             И где-то в самых глубинных потаённых недрах души, русоволосый безумно хотел бы сказать альфе заветное «Да» в ответ ещё на самый первый застенчивый вопрос, вот только его бесценный ребёнок всегда был для него на первом месте и пусть даже в последнее время он благосклонно отзывался о блондине, да и сам вроде как парня завёл (что было само по себе феноменально), это ничуть не умаляло того прискорбного факта, что Лиен чудовищно боялся всецело положиться на кого-то.             Не просто радушно впустить в свою жизнь (это он уже, к сожалению, или к счастью сделал), а доверить всего себя другому человеку.             Добровольно вложить в чьи-то руки своё изуверски потрёпанное тело и сердце.             Шатко понадеяться на то, что и его единственного несправедливо много вынесшего на своих острых плечах ребёнка этот человек примет и, может быть, даже полюбит как своего родного.             Хотя такого, наверное, и в самых поразительных сказках не бывает.             Ведь они основаны явно не на этой сучьей реальной жизни.             - Тогда почему мне больно по-настоящему, Лиен? – сломлено выдохнул ему в спину Джунг, вынудив омегу безотчётно остановиться и, нерешительно повернувшись к альфе лицом, встретиться растерянно хлопающими глазами с его вселенски раздосадованным взглядом. – Прости, но я больше так не могу. Просто скажи уже, что со мной не так и…прекратим всё это, - с грехом пополам выжал из себя горькую улыбку мужчина, нещадно ударив Чона под дых, а его и без того болезненно бившееся об рёбра сердце варварски расколов надвое тупым топором.             Да что он за, мать вашу, безбожную ахинею творит, раз обдуманно обижает этого во всех существующих смыслах этого слова ВОСХИТИТЕЛЬНОГО человека, сейчас больше похожего на бессердечно отвергнутого девушкой старшеклассника, нежели чем на взрослого самодостаточного мужчину.             А ну, живо возьми уже себя в руки, Чон Лиен, и хоть что-то сделай с этим шибко запущенным глобальным пиздецом перед тобой, иначе громадно об этой своей неиправимой ошибке впоследствии пожалеешь.             Знаешь ведь, что блондин такой упорной неоднозначности и впрямь не заслуживает.             Так что, либо бесстрашно развей её уже, либо покорно смирись с тем, что ты его неизбежно потеряешь.             От одной мысли об этом желудок русоволосого настолько гадко скрутило, что он мгновенно почувствовал отвратный вкус своего пережёванного ужина, в мелкие клочья раздирающим стенки комом подкатившего к основанию горла.             - Да всё с тобой ТАК, уж поверь, - как можно мягче выдохнул Лиен, тяжело сглатывая и трусливо смотря на него исподлобья. – Просто это Я не готов к отношениям и…- неохотно выжимая из себя каждую букву, начал было дежурно оправдываться омега (которому нужно было ещё ну вот совсем немножечко времени для того, чтобы морально подготовиться к заведомо провальной операции без какой-либо анестезии на своём оголтело терроризировавшем его грудную клетку изнутри сердце), мысленно браня себя всеми возможными матерными словами за грёбанную слабовольность – вычёркивать альфу из своей жизни Чон эгоистично не хотел, но и как удержать его возле себя уже не имел ни малейшего представления.             Знал ведь, что этот переломный момент, когда-нибудь да наступит, вот только тщетно надеялся оттянуть его на как можно «подольше».             - И ты хочешь, чтобы мы по-прежнему оставались псевдо друзьями, - кисло поморщился Джунг, сокрушённо качая головой и спасительно поднимая глаза к иссиня-чёрному небу, по которому хаотичной россыпью были разбросаны сочувствующе сверкавшие им свидетели-звёзды. – Знаешь, я бы с радостью продолжил в том же духе, если бы это было менее невыносимо. Это как когда у тебя прямо перед глазами изо дня в день зазывно маячит невероятно вкусное заварное пирожное и ты даже можешь его понюхать и потрогать, НО не укусить. То ещё, знаешь ли, жизненное испытание, - с жалобным унынием в голосе заключил альфа, отрывая пристальный взгляд от неба, молниеносно разряжая тяготившее плечи обоих непосильное давление.             Одно из многих качеств бесподобного характера мужчины, которое русоволосому искренне импонировало – как бы хреново всё не было, он всегда старался мыслить в позитивном ключе, что, к слову, в купе с его врождённым остроумием располагающе подкупало всех, кто его окружал.             И Лиен вовсе не был почти невозможным исключением из этого фундаментального правила.             Точнее сказать, он был его главным в прямом смысле этого слова «покорённым» фанатом.             - Надо же, ты сейчас так мило сравнил меня со сладким пирожным, что я, можно сказать, на глазах превратился в растёкшуюся по асфальту влажную лужицу, - с неприкрытым сарказмом парировал омега, смотря на неотрывно сверлившего его меланхоличным взглядом блондина со смесью откровенной признательности и умело завуалированной под ней душераздирающей боли.             Из-за того, что ему буквально ПРИХОДИТСЯ отталкивать от себя этого необыкновенного мужчину.             Из-за того, что он не может предложить ему ничего, кроме своей никчёмной платонической дружбы.             - Тогда, пока ты находишься в этом судя по красноречивому описанию «уязвимом» состоянии, спрошу: скажи мне уже ПОЧЕМУ ты не можешь встречаться со мной. Мне ведь уже не двадцать лет, Лиен. Я взрослый мальчик и всё пойму, даже если твой ответ вдребезги разобьёт моё по уши влюблённое в тебя сердце, - с отчётливо уловимой в голосе мольбой выдохнул Джунг, изогнув губы струнно напрягшегося Чона в безрадостно-виноватом оскале, с языка же его безрезультатно не сорвав ни единого вразумительного звука. – Мне НУЖЕН твой ответ, Лиен. Пожалуйста, пойми. Хотя бы одна адекватная ПРИЧИНА. Пожалуйста, скажи мне уже хоть ЧТО-ТО и я честное слово перестану тебе этим надоедать. Например, что ты ко мне абсолютно ничего не чувствуешь или, может, я тебя физически совсем не привлекаю или…- надломившимся от вселенского отчаяния голосом начал было тараторить альфа, которого тотчас же императивно перебили.             - Да Господи, боже! А что, если этой так называемой АДЕКВАТНОЙ причины просто-напросто НЕТ! Что если ты…по-настоящему нравишься мне, но несмотря на это я по-прежнему не могу быть с тобой по каким-то своим внутренним соображениям?! – дрогнувшим от нестерпимой боли под рёбрами голосом выпалил русоволосый, чувствуя, как медленно, но верно начинает затравленно задыхаться из-за непонимающе-мучительного выражения лица оторопело приросшего ногами к земле альфы.             - Даже не знаю, радоваться мне тому, что я нравлюсь тебе или плакать оттого, что ты мне что-то упёрто не договариваешь, - с невообразимой усталостью в голосе заметил мужчина, инстинктивно горбясь и опуская безгранично печальный взгляд на носки своих белых кожаных ботинок.             - Джунг, пожалуйста, послушай…- успокаивающе начал было Лиен, к глазам которого резко подкатили непрошенные жгучие слёзы, каждая капля которых до краёв была наполнена всеобъемлющей безнадёжностью.             От того, что он собственноручно и прямо сейчас лишал себя чего-то воистину прекрасного.             Люто ненавидя себя за это.             - Да сколько можно оправдываться передо мной, а, Лиен?! Тебе самому-то это уже порядком не осточертело?! – запальчиво пресёк его не на шутку раздражённый бесконечными недомолвками со стороны омеги блондин, инстинктивно сжимая руки в кулаки и прожигая испуганно вздрогнувшего Чона самым что ни на есть разочарованным взглядом. – Просто доверься мне уже и расскажи, ПОЧЕМУ ты мне постоянно отказываешь! – собрав в кулак не иначе как священным чудом оставшиеся в нём крупицы хладнокровного самообладания, требовательно выдохнул альфа, беспощадно выбив из груди растерянно замешкавшегося русоволосого, по щекам которого уже вовсю бежали прозрачные дорожки солёных слёз, последние запасы кислорода.             - Что будет, если я…если я не смогу…этого сделать? – безысходно всхлипнул Лиен, мелко дрожа то ли от весеннего холода, то ли от собственной никудышности, резонно приведшей его не куда-нибудь, а к скользкому краю бездонной обширной пропасти.             - В этом случае я просто возьму и со всеми концами исчезну из твоей жизни. Оборву все возможные связи с тобой, и ты меня больше никогда не увидишь, - и мускулом лица не дрогнув, твёрдо ответил альфа, пустив по щекам русоволосого новую волну серебряных ниточек.             Так они и простояли друг напротив друга около пяти, казалось бы, бесконечно тянувшихся молчаливых минут – омега безутешно плакал, а блондин через силу сверлил его выжидающе-сопереживающим взглядом.             Вот только ничего в этой жизни, увы, не длилось безостановочно – смиренно усмехнувшийся Джунг не выдержал первым, едва слышно прошептав «Прости меня за всё, Лиен…и прощай» и на негнущихся ногах развернувшись к своей машине.             И вот когда он уже было взялся за ручку водительской дверцы, вместо скорбных всхлипываний, до него вдруг донеслось «До встречи с тобой я жил в настоящем аду, а после него, знаешь ли, чертовски сложно кому-то довериться».             Обескураженно повернувшись к всё ещё продолжавшему плакать (но уже намного тише и спокойнее) Чону, альфа только и смог что смятённо сглотнуть да сквозь силу выдавить «О чём ты?».             - О том, что с самого детства меня били родители, а потом и мой муж, за которого они насильно выдали меня в шестнадцать, - с неподдельным презрением в голосе ответил русоволосый, слёзы которого подчистую исчерпали себя, выбивая из груди застывшего словно каменное изваяние мужчины потрясённый выдох, кулаки же его инстинктивно сжимая до белых костяшек. – И да, совсем забыл упомянуть о том, что я как бы ещё состою с ним в законном браке, потому что два года как тайно сбежал от него из Пусана в Сеул, - как бы между делом добавил Лиен, желчно ухмыляясь, намеренно грубо выбивая почву из-под ног ошарашенно округлившего глаза блондина.             - ЭТО ты хотел узнать, Джунг?! ЭТА информация была тебе так жизненно необходима?! Так вот он я, перед тобой, во всей красе и со всеми, мать его, блядскими потрохами! Всё ещё влюблён в меня по уши после этого, а?! – истерично сорвался на крик омега, буравя незадачливого ухажёра обиженным (ну почему нужно было обязательно всё усложнять?!) взглядом, а после понуро качая головой и измотано разворачиваясь в сторону дома.             - Лиен, подожди, я…пожалуйста, давай поговорим и…- с прямодушной паникой в голосе начал было рефлекторно дёрнувшийся вслед за ним Джунг, вкопано замерший на полушаге из-за осуждающе-нервного смеха стремглав развернувшегося к нему лицом Чона.             - Да о чём тут вообще говорить?! Его зовут Кан Чжин Хо и он натуральное чудовище, причинившее немерено зла как мне, так и моему единственному ребёнку! А ещё он сейчас здесь, в СЕУЛЕ, и я ни малейшего понятия не имею, придёт он по наши души или нет, потому что, если придёт, я во что бы то ни стало его убью, и никакой ублюдочный уголовный кодекс меня при этом не остановит! – сердито прошипел русоволосый, пронзая сконфуженно передёрнувшего плечами альфу убийственным взглядом. – ЭТО для меня первостепенно, Джунг, понимаешь?! Сделать всё возможное (и невозможное тоже), чтобы не дать ему добраться до меня и моего любимого ребёнка, пережившего на своём недолгом веку столько, сколько заклятому врагу не пожелаешь! Да я вот уже почти сраную неделю только и делаю, что пугливо жду неизвестно чего, а ты настырно мешаешь мне своими идиотскими разговорами об отношениях! – на одном дыхании яростно выкрикнул Лиен, каждым своим словом вбив в и без того сумасшедше носившее под рёбрами сердце мужчины по сотне острых швейных иголок, вынудив его болезненно поморщиться и неосознанно скрестить руки на груди в защитном жесте, что отнюдь не ускользнуло из вида выпотрошено вдыхавшего живительный воздух омеги, весь гневный запал которого от этой истинно безотрадной картины почти что мгновенно улетучился.             - Слушай, Джунг, прости меня, я…- покаянно начал было объясняться Чон, мысленно кроваво расчленяя себя за то, что посмел вылить на ни в чём не повинного человека ушат с собственными зловонными помоями, да ещё при этом и его проблемы ничтожно умалить, вот только блондин внезапно не дал ему этого сделать.             - Тогда позволь мне пройти с тобой через это хотя бы как своему другу и тогда я клянусь тебе больше никогда не поднимать эту неудобную для тебя тему и сделать всё от меня зависящее, чтобы защитить тебя и Чонгука, - решительно выдохнул Джунг, расцепляя замок из рук и делая к нему пару осторожных шагов, тем самым заставляя русоволосого оцепенело замереть и поражённо захлопать глазами. – И, кстати, да, я всё ещё влюблён в тебя по уши, - так, словно это было непреложной истиной добавил альфа, выбивая из груди Лиена панихидный стон, а его самого сподвигая неверяще оскалиться.             - Ты вообще слышишь, ЧТО несёшь? Если я втяну тебя в это, то ты автоматом окажешься в ОПАСНОСТИ! Правда хочешь, чтобы я и за тебя денно и ночно параноидально переживал?! Господи, Джунг, ПОСЛЕДНЕЕ, что мне сейчас нужно, так это ещё один высокий твердолобый и блондинистый повод для беспокойства! – безапелляционно отчеканил омега, кровожадно стреляя в непроизвольно поёжившегося мужчину укорительным взглядом. – Мой тебе совет: засунь, пожалуйста, уже своё суицидальное ребячество в задницу и напрочь забудь про меня хотя бы на некоторое время! И да, так уж и быть, я великодушно подумаю над твоим предложением о «дружеской» помощи, если ты сиюминутно превратишься в пай-мальчика и прилежно УТОПАЕШЬ ДОМОЙ! Поверь мне, Джунг, сейчас это лучшее из всего, что ты только можешь для меня сделать! – приказным тоном цыкнул на него Чон, разбито выдохнув и на чрезмерно гудящих ногах направившись в сторону дома.             Ну, если быть точнее, то умудрившись сделать к нему лишь пару коротких шагов, потому что уже через мгновение блондин призывно развернул его к себе и поцеловал.             Да так нежно и аккуратно, что у русоволосого разом все тревожные мысли напрочь из головы вылетели.             А уже в следующую секунду он бездумно ответил на поцелуй, выпуская изо рта одобрительный стон, железной булавой снёсший намеренно воздвигнутую между ними им же кирпичную стену.             Боже, да пылко кусавшему губы Джунга Лиену ещё никогда в жизни не было настолько ХОРОШО, не говоря уже о том, что целовался альфа просто бомбически, умело исследуя желанные губы своим юрким шершавым языком, крепко обнимая капитуляционно плавившегося в его крепких объятиях русоволосого за талию и безмерно благодаря само провидение за точнехонький такой пинок под зад, вовремя подтолкнувший его навстречу происходящему.             Непередаваемо комфортному и в то же время нестерпимо горячему.             Такому, к чему рьяно хочется стремиться и со всех ног бежать прочь одновременно.             Чувствуя, что градус беспрецедентно сладкого поцелуя с каждой секундой становится всё выше и выше, а каменный стояк смакующе посасывавшего его нижнюю губу мужчины провокационно упирается ему в бедро, Лиен (мысленно одаривая себя множественными тумаками) через «убейте меня, какого хрена я творю» (если они сейчас же не остановятся, это всё ещё больше запутает, к тому же омега никогда не простит себя, если из-за его малодушной слабости блондин будет неотвратимо втянут в их с Чжин Хо «Голодные игры») оттолкнул от себя вопрошающе прошедшегося по его лицу расфокусированным взглядом Джунга.             - И как ты вообще после этого собираешься быть моим «другом»?! – с напускным возмущением процедил сквозь зубы Чон, вынуждая альфу потерянно замереть с открытым для ответа ртом, из которого вопреки всем его мысленным аргументам не донеслось ни единого членораздельного звука.             Вот ведь гавна кусок – сам же все про «дружбу» твердил, а потом просто взял и набросился на него как какое-то похотливое животное.             Прозорливо знал ведь, что нужно терпеливо отпустить, а не трусливо попытаться прикопать к себе медной цепью.             - Иди уже домой, Джунг и хорошенько проспись. Самые здравые мысли приходят к людям на свежую голову, - с умело завуалированным в сдержанном порицании горестным сожалением выдохнул русоволосый, разворачиваясь на пятках и торопливо направляясь к входной двери под расстроенно-провинившимся взглядом блондина, пришедшего к радикальному выводу о том, что пора бы ему уже перестать напропалую врать самому себе.             И непременно вернуться сюда завтра утром для ещё одного "деликатного" разговора.