Фалко

Дверь открылась. Платье, юбка, пара блузок влетели в шкаф, аккуратно разместившись на вешалках. Чемодан отправился следом — на верхнюю полку. Довольно улыбнувшись проделанной работе, Беллатрис рухнула на кровать. Впервые комната казалась ей не родной и слишком темной. Одной люстры, наполненной десятком свечей, явно не хватало. Она добавила бы подсвечники на боковых стенах, повесила огни, перетекающие змеей по рамкам картин. Родители никогда не тратили время на украшения. Точнее не распоряжались, чтобы эльфы обустраивали дом. Высокая ель у камина в гостиной, праздничная скатерь на полтона ярче обыкновенной — да здравствует Рождество! Всматриваясь в темноту потолка, Белла закрыла глаза. Мысли разлетались в стороны, как семена одуванчика. Только дунь — и не собрать в кучу. А это нужно было сделать. Иначе девушка сходила с ума. Оказавшись в доме, Блэк направилась в комнату и не выходила уже больше часа. Но только сейчас она заметила, как вокруг тихо. Всегда в поместье звучали голоса, смех, чувствовалась жизнь. Сейчас уши жгла тишина. И она совсем не нравилась Беллатрис. Девушка спустилась на первый этаж и потратила несколько минут, чтобы найти членов семьи. Миссис Блэк сидела в кресле, перелистывая «Ежедневный пророк». Каждый раз она говорила, что в газете начали писать ерунду, но чтение увлекало ее. — Ах, Беллатрис, я и не услышала, как ты вошла. Белла улыбнулась и присела напротив. Она ожидала, что родители захотят обсудить Турнир. Мистер Эванс не мог не сказать им об ее участии. Но мама смотрела выжидающе, будто сама и не планировала заводить разговора, а ждала следующей реплики Беллы. Возможно, она дожидалась возвращения отца, чтобы сделать разговор семейным. Белла проводила пальцами по выпирающим корешкам, проходя мимо книжного шкафа. Он упирался в потолок и был протянут вдоль всей стены. Коллекция насчитывала тысячи экземпляров: колдовские книги по зельеварению, алхимии и другим наукам, была даже художественная литература. Отец презирал маглов, но признавал, что некоторые из них пишут «очень даже не дурно». Особенно девушку привлекали одноцветные обложки, расставленные рядом. В детстве, скучая в один из дней, она переставила все книги на свой вкус. Отец был в ярости. Все книги он приказал раскладывать по авторам и сфере описанного. Беллатрис неделю тенью ходила по дому, боясь показаться ему на глаза. С тех пор девушка лишь издали любовалась книгами и брала их при необходимости, прося разрешение у отца. Неужели мистер Эванс не сообщил родителям? Белла медленно бродила по гостиной, поднимала вазы, осматривала картины. Она провоцировала мать начать разговор о важном, зная, как ту раздражает мельтешение перед глазами. Но в этот раз миссис Блэк не реагировала. Ее внимание было охвачено новостями мира магии, а присутствие дочери нисколько не напрягало. Как много старых и дорогих вещей хранилось в их доме. Первый раз Беллатрис задумалась о ценности каждого предмета. Она знала, что маглы выставляют драгоценности в музеи, и считала это нелепостью. Разве им не хочется оставить наследие предков для себя, иметь возможность неограниченно любоваться им? — В доме так пусто, — Беллатрис и не заметила, как ее мысли превратились в устную речь. — Разве остальные Блэки не должны уже быть здесь? Миссис Блэк опустила газету и взглянула на дочь. Ее зелёные глаза всегда смотрели тяжело. Они проникали вглубь собеседника, подчиняя его своей воле, даже если женщина ничего не говорила. Вот и сейчас колени Беллы подогнулись, словно тело хотело преклониться перед волшебницей, сидящей напротив. — Тебе известно, как серьёзно отец относится к Рождеству. Это главный семейный праздник, а он чтит традиции. Потому решение брата встретить Рождество отдельно задело Сигнуса. — Поэтому приедут Лестрейнджи? — Одна из причин, — согласилась миссис Блэк. — Как и приезд мистера Риддла. Удивительно, как тело может реагировать на одно лишь имя человека, небезразличного сердцу. Имя профессора закружилось в голове Беллатрис, отдаваясь эхом в перепонки и виски. Белла любила, когда дом наполнялся гостями. Они вносили ощущение живости, неких перемен. Из кузенов с трепетом она относилась к Сириусу. Мальчик не мог долго сидеть на месте. Постоянно бегая по поместью, он то разбивал вазы, то оставлял грязь на ковре. Но его никогда не наказывали, не имя доказательств. Домовые эльфы ворчали, недовольно фыркая на Сириуса. От него шла энергия беззаботности и истинного детства, которое уже покинуло Беллатрис. — Твоя сестра, — полушепотом произнесла миссис Блэк, и Белла, прежде бродившая между разбросанных по гостиной кресел, замерла. Одна нога ее была выставлена вперед, другая поднята на носке позади, отчего девушка покачивалась в стороны. Только крепко встав на ноги — опустив обе пятки на пол — она оглянулась на мать. Голова миссис Блэк, всегда уверенно поднятая и смотрящая на собеседника так, будто он в любом случае находился ниже нее, в этот раз была опущена. Пальцы левой руки крутили кольцо на правой, которое едва вращалось на фаланге, плотно впившись в кожу. Это было волнение? Нет, Друэлла Блэк не волновалась. Как не смущалась и не испытывала отчаяния прилюдно. — Белла, ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросила мать. Первый раз в жизни Беллатрис ощутила острую необходимость скрыть от родителей тайну. Оказавшись в такой ситуации раньше, она, не задумываясь, выложила бы все известные факты, считая это своим долгом. Но сейчас… Девушка не узнавала себя. Родители по-прежнему оставались авторитетом, но на кону была судьба сестры. — Я не, — девушка прочистила горло. — Если Андромеда стоит на краю обрыва, возьми ее за руку и отведи на безопасное расстояние. Это самое важное правило — спасение своей семьи. Разве ты забыла? — Нет, мама, — Белла вновь стала маленькой девочкой, которая не смогла скрыть, что сестра съела все конфеты в вазе. — Ей нужно время. Это все, что я знаю. Белла прислушалась, ожидая продолжения монолога матери, но его не последовало. Старшая Блэк смотрела в сторону окна. Ее взгляд вновь стал безмятежным и спокойным.

***

Настоящий облик дома Блэков почти достоверно совпал с представлениями Тома Риддла о нем. Теперь мужчина окончательно понял, почему Беллатрис стала такой. Все здесь говорило о превосходстве над остальным миром, даже магическим, но не крича. Огромное поместье протянулось в безлюдном поле, скрытое от чужих глаз. Как же страшно здесь бывает при грозе, подумалось Тому, когда он пересек ворота. Только небольшой садик, составленный из десятка видов растений, добавлял дому несколько дружелюбный вид. Ему открыли не сразу, и, когда это случилось, Риддл увидел перед собой эльфа, взгляд которого выглядел оценивающе и был наполнен недоверием. Отойдя в сторону, существо поклонилось Тому и жестом пригласило его войти. Снимая на ходу плащ, Риддл протянул его эльфу, и тот сразу же удалился. Хозяева не спешили принять гостя. Находясь несколько минут в одиночества, Том рассматривал портреты, занявшие большую часть противоположных стен. Из большинства на него смотрели женщины. Он понимал их недовольство. Облаченные в корсеты, волшебницы страдали от удушья, и то закатывали глаза, то перешептывались между собой, указывая на прибывшего мужчину. Столкновение с Беллатрис в коридоре на пути к залу перевернуло внутренности Тома. Ему вдруг стало душно в этом костюме, по спине побежал пот. Он чуть ослабил воротник и поправил жилет, хотя тот и был идеально выглажен. — Добро пожаловать в дом Блэков, — проговорила Белла, словно эта фраза была выучена ей наизусть. Сказала и убежала. Риддл последовал за девушкой. — Мистер Риддл! — Сигнус Блэк отложил пергамент, который помечал своей подписью на столик у кресла, и поднялся, подав гостю руку. — Мы уж было подумали, что вы не приедете сегодня. — Задержался по делам, о чем искренне сожалею, — сжато ответил Том и добавил в конце улыбку, чтобы смягчить черствость голоса. — Ужин будет подан с минуты на минуту. — Благодарю, что согласились принять меня на Рождество. Сигнус Блэк не успел дать ответ. Взгляды мужчин приковала мать Беллы, спустившаяся по лестнице в черном платье в пол, которое подчеркнуло все изгибы женщины. Она была копией Беллатрис, но еще более благородной. Прямая осанка, цепкий взгляд. Том осознал, кто являлся кумиром для девушки. Друэлла выглядела превосходно. — Добро пожаловать, мистер Риддл, — на губах улыбка, а глаза остаются холодными — взгляд оценивающий. — Рад познакомиться с вами, — произнес Том, касаясь губами протянутой ладони. Впятером они сели за длинный стол. Супруги на противоположных краях. Тому стало не по себе от представления, как Блэки завтракают здесь вдвоем каждое утро. Слишком большое расстояние между людьми, наполненное одиночеством. И с каких пор он стал таким сентиментальным? Что-то было явно не в порядке и нуждалось в починке. Когда на столе появились блюда, старший Блэк выжидающе посмотрел на Риддла и произнес: — Не подумайте, что в моих правилах устраивать допрос гостей, но мистер Лестрейндж так восторженно отзывался о вас, что мне стало любопытно — чего же особенного он в вас нашел? — Готов поклясться, что я самый заурядный человек из всех, что вы можете представить, — рассмеялся Том, подняв со стола приборы. Щеки Беллатрис вспыхивали каждый раз, когда Риддл смотрел на нее: долго и с вызовом. Он надеялся на ответную реакцию: ну же, Блэк, атакуй меня! — но девушка заняла позицию избегания. — Каково это — вернуться в Лондон после долгих странствий? Не скучно? — спросила Друэлла, зубами снимая с вилки кусок мяса. — Я не люблю долго задерживаться на одном месте. Это меня утомляет. — Но вы вернулись в родную страну, город и даже школу. Не утомительно? Вам не свойственны сентиментальность и тоска по родине. Я права? Есть иные основания преподавать в Хогвартсе? Она догадывалась? Как прочитать мысли женщины? Она была закрыта. И даже он не смог бы подобрать ключ. — Я добился некоторых успехов в зельеварение и алхимии. Поделиться знаниями со студентами школы благородно, не считаете? — Риддлу не было сложно маскироваться, но он хотел поскорее закончить разговор, видя, как напряжена Белла. — Благородство — это прекрасно, мистер Риддл. Как же я рада, что в Хогвартсе наконец появился талантливый профессор. — Нам лучше не касаться этой темы, дорогая, — с нажимом произнес Сигнус Блэк. — Беллатрис влюблена в зелья. Еще в детстве находила колбы и баловалась с веществами. Вы считаете, это серьезно, мистер Риддл? Я бы предпочел, чтобы дочь занималась чем-то более весомым. Министерство магии позволит ей построить блистательную карьеру. — Мы уже обсуждали это, отец, — голос Беллы прозвучал нерешительно, но с каждым словом приобретал все больше силы. — Я поступлю на службу в Министерство, если вы настаиваете на этом, но продолжу в свободное время заниматься тем, что мне интересно. — Беллатрис очень талантлива, — говоря это, Том жестко контролировал голос, чтобы ноты не менялись и не выдали, с какой теплотой от относится к девушке. — Заполнение бумаг, сидя за столом в тесном кабинете Министерства — не для нее. Мы знакомы не так давно, но я чувствую в вашей дочери непреодолимую тягу к знаниям и большой потенциал исследователя. — Да, Беллатрис всегда была умной девушкой, — кивнул Сигнус Блэк, — однако, как вы выразились «заполнение бумаг в темном кабинете» отдаляет меня всего на один шаг от поста следующего министра. И я настоятельно советую дочери обратить на это внимание. — Вы давите на нее, — произнес Том, слишком тихо, чтобы это расслышали. — Простите? — уточнил Блэк-старший. Том внимательно осмотрел отца семейства. Его лицо оставалось невозмутимым, только щеки приобрели чуть красноватый оттенок. Руки замерли над тарелкой, готовые вонзить приборы в стейк. Беллатрис совсем перестала есть. Ее лицо побледнело, а глаза непрерывно смотрели в стену, не моргая. — Я вовсе не ставлю под сомнение ваши навыки воспитания, мистер Блэк, но, по моему скромному мнению, Беллатрис добилась бы куда больших успехов, окажи вы ей поддержку. Вы знаете, как важно для нее одобрение семьи, и в частности ваше. — Вы правы, мистер Риддл, — так же официально ответил Сигнус, — не стоит говорить о том, что вам не известно. Беллатрис совсем юна и не всегда понимает, что я желаю ей только добра. — Белла! — встревоженно воскликнула Нарцисса. — Ты совсем бледная. Тебе плохо? — Да, немного, — прошептала девушка, поднимаясь из-за стола. — Позвольте мне вас покинуть. Она выбежала из комнаты, не дождавшись ответа родителей. Лицо Друэллы, на секунду став удивленным, тут же приобрело невозмутимым вид. — Я проверю Беллу, — сказала Нарцисса, но отец жестом приказал ей остаться на месте: — Твоя сестра сама справится. Продолжай ужинать. Поймав взгляд Тома, девочка растерянно улыбнулась. Дождавшись десерта, Риддл сослался на резкую боль в животе и отправился в уборную. Дойдя до нужной двери, он, убедившись, что не виден из обеденной комнаты, наскоро поднялся по лестнице на второй этаж. Найти комнату Беллатрис оказалось просто. Оттуда доносились тихие всхлипывания. Едва коснувшись костяшками двери, Том услышал, что комната погрузилась в тишину. Он подождал несколько секунд и надавил на ручку. Девушка стояла напротив, в метре от него, испуганно глядя на мужчину. — Не закрывайте дверь, — прошептала она, — или я закричу. — Думаешь, я могу причинить тебе боль, Белла? — Вы уже это сделали. Она прижала ладонь к груди, и рука начала подниматься в такт сердца — быстро и отрывисто. Том оставил щель в проеме, прикрыв дверь. — Что тебя расстроило? — спросил мужчина, осматривая покрасневшие глаза девушки. Ее губы опухли от слез и следов укуса и еще сильнее притягивали взгляд Риддла. — Вам не стоило приезжать сюда. И тем более не стоило говорить с моим отцом на такие темы. — Но я сделал это не для того, чтобы задеть тебя. Поверь мне, Белла. Я встретил мистера Лестрейнджа случайно и не мог отказать ему в приглашении. Ты должна понять… — Оставьте меня в покое. Если я дорога вам, вы сделаете это. — Ты в самом деле хочешь этого? Он видел, что Белла сомневается: переступает с ноги на ногу и крутит пальцы, боясь поднять глаза на задавшего вопрос. Том сделал несколько шагов к девушке. Ему хотелось прикоснуться к ней, пожалеть. Она открыла рот, чтобы вскрикнуть, но он зажал губы ладонью. Она не закричала. Только прикрыла глаза, когда указательный палец Тома очертил границы губ. Затем он проскользил по щеке к носу — упал на кончик и поднялся до переносицы, чуть надавливая на кожу. Другой ладонью мужчина обхватив шею девушки, отчего та вздрогнула. Палец прикоснулся к веку, пощекотал длинные ресницы и поднялся к изгибу брови. Том приблизил к девушке лицо, едва коснулся ее губ своими и отдалился. Но она моментально потянулась следом, зацепившись за его верхнюю губу языком. Его ладонь сильнее проникала в локоны девушки, чуть натягивая их. Он давно не целовался. Можно сказать, почти никогда по-настоящему. Их прошлый поцелуй был насилием с его стороны, а этот переполнен нежностью. Ему стало жарко, а изнутри грело желание, которое он не мог пересилить. Страсть? Внезапно Беллатрис отпрянула и отвернулась. Она оставила корпус наполовину повернутым к Тому, словно размышляя, как поступить. Девушка обернулась, широким шагом вновь приблизилась к нему и, едва коснувшись щеки, прошептала: — Я буду рада, если вы зайдете ко мне, когда все лягут спать. Ее щеки пылали. Том кивнул и вышел из комнаты. Внутри все бушевало. Неужели Оливия была права?