Крысы

…Чужой вкус разливался на языке. Не сладковатый и металлический привкус крови, а просто вкус чужой кожи, чужих губ. Странно, но это больше не вызывало тошноту и не раздражало, хотя успокоиться окончательно ему так и не удалось. Но анализ эмоций и собственного поведения он отложил на потом. Сейчас его дома ждал дядя и, как Сичэнь предполагал, не самый легкий разговор. Дом встретил его настороженной тишиной. Кажется, даже рыбки в аквариуме и тончайшие занавески на больших окнах не шевелились. Лань Сичэнь шел к библиотеке, прикидывая, готовы ли записи с камер. Здесь, в этой части дома, их было немного, но достаточно, чтобы увидеть всех, кто заходил в библиотеку. — Так что это за тетрадь и чем она так ценна, что кто-то решил ее украсть? — Сичэнь зашёл в кабинет рядом с библиотекой, очень часто использовавшийся как читальный, зашел, едва обозначив свое присутствие коротким стуком. — Добрый вечер, дядя. Лань Цижэнь наградил его тяжелым пронизывающим взглядом, который Лань Сичэнь встретил поднятой бровью, хотя еще два месяца назад отвел бы взгляд и опустил голову. Не из страха, а из чувства вины за нарушение неписанных правил, установленных лично дядей. — Завтра едешь со мной в медцентр, — ответил дядя, сдвинув брови. — В тебе слишком много агрессии. — Я сам буду решать, — холодно и веско произнес Сичэнь. — Я понимаю твои опасения, но для них нет причин. Я ни в кого не превращаюсь, потеря контроля мне не грозит. И подопытной свинкой для твоих ученых я не стану. Вернемся к тетради. — Тем не менее, в медцентр тебе нужно ради твоего же блага. Причинить вред себе и окружающим можно, и не будучи зверем. В тебе слишком много эмоций. Ты не был таким. — А ты не думал, что сейчас я именно такой, какой есть? Твои правила и наставления больше не работают, и я — всего лишь настоящий я. Лань Сичэнь говорил и сам верил в то, что говорит. А о том, когда эти изменения начались и как странно он себя иногда чувствует и еще более странно ведет, он подумает позже. Лань Цижэнь медленно выдохнул, откладывая ручку, которой делал записи в своей записной книжке, и откинулся на высокую спинку кресла. Несколько секунд он прямо смотрел на Лань Сичэня, а потом покачал головой и отвел взгляд. — Мы еще вернемся к этому вопросу. Но сначала тетрадь. — И я все еще не знаю, что это за тетрадь и почему она так важна. Лань Цижэнь помолчал немного, явно колеблясь, и все-таки решился: — Когда-то она принадлежала Сюэ Яну. Рожденный человеком, он стал оборотнем и всю свою жизнь посвятил тому, чтобы уничтожить сначала того, кто сделал его таким, а затем и остальных оборотней. Ты знаешь историю клана Вэнь? — В каком ее виде? — Лань Сичэнь вскинул бровь, даже не пытаясь скрыть усмешку. К тому, что есть несколько вариантов истории, он до сих пор не мог привыкнуть. — Только то, что их уничтожили. — Клан уничтожили большей частью изнутри. Его главу, Вэнь Жоханя, разорвали его собственные адепты, которых подчинил Сюэ Ян с помощью флейты. В своих записях он описывал свои эксперименты и их результаты. — Там были какие-то секретные техники? — с любопытством спросил Лань Сичэнь. — Там было много чего, — уклончиво ответил Лань Цижэнь. — Но даже в наше время далеко не каждый гений способен разобраться с тем, что там написано. Повторить то, что создал когда-то Сюэ Ян, не смог никто. — Что с ним стало? — Он занял бывшую резиденцию клана Вэнь — Безночный город. Об опытах, которые он там проводил, ходили страшные слухи. В конце концов, остальные кланы собрались и напали на Безночный город. Битва была страшной, но закончилась победой. Сюэ Яна убили. Цзяны взяли на себя ответственность, и им отдали Безночный город, дабы они очистили его от всего того, что там скопилось. — А его наследство? — Лань Сичэнь нахмурился. — Если его тетрадь оказалась у нас, то что с остальным? — Оно уничтожено. Совет Кланов постановил, что хранить такое нельзя. Лань Сичэнь напрягся. Совет Кланов был упразднен очень давно. И спрашивать больше было не у кого. — А тетрадь? Лань Цижэнь отвел взгляд. — Глава Ордена посчитал ее безобидной. И решил оставить. До сих пор она никого не интересовала. — Значит, она была не так безобидна. — Или тот, кто ее взял, считал по-другому. — Тогда зачем ты так хочешь ее вернуть? — Для начала — я хочу знать, кто ее взял! Если кто-то вынес ее из библиотеки, то наша охрана не так хороша, как нам казалась. Лань Сичэнь согласно кивнул. Спорить с этим было бессмысленно. — Хорошо. Записи с камер уже должны быть готовы. Мы просмотрим их и все узнаем. Дядя выдохнул, но его взгляд на Сичэня был слишком неуютным. Словно он смотрел на него и видел все, что тот хотел скрыть даже от себя. Сегодня днем, рядом с Цзян Чэном, он почти сошел с ума. Может, дядя прав и ему действительно стоит навестить врача? Но все позже. …Видео было коротким. Камеры реагировали на движение и тепло, поэтому «пустых» минут не было. Те моменты, в которых в библиотеку входили сам Сичэнь, Ванцзи или Лань Цижэнь, они пропускали. Сычжуй и Цзинъи, часами проводящие в библиотеке, готовя задания, тоже подозрений не вызывали. Но когда на экране появился вдруг тот, кого там не должно было быть, Лань Сичэнь застыл. Изображение было довольно зернистым, но высокий хвост и красную ленту трудно было не узнать. Вэй Усянь провел в библиотеке чуть меньше десяти минут, вышел с пустыми руками, но Лань Сичэнь был уверен, что они нашли вора. Вот только дядя почему-то не горел жаждой мщения. Вместо ожидаемого возмущения, он с потемневшим лицом откинулся на спинку стула и поджал губы. — Ты не удивлен, — а вот сам Лань Сичэнь был удивлен. О нежной дружбе Вэй Ина и Лань Чжаня они с дядей никогда не разговаривали, и он даже не знал, о чем именно было известно дяде. — Потому что понимаю, зачем ему понадобилась тетрадь. Но в ней нет ничего, что могло бы помочь клану Цзян очистить Проклятый район. — Возможно, они об этом не знают, — Лань Сичэнь пожал плечами. Тетрадь его больше не интересовала. Но Лань Чжань… Внутри начало жечь. — Возможно. Но они должны вернуть ее. Тетрадь принадлежит нашему клану. — Я поговорю с братом, — Лань Сичэнь поднялся. Рабочий день уже закончен, Лань Чжань в последнее время перестал оставаться сверхурочно. Возможно, он даже дома. По крайней мере, его служебная машина была в гараже. …Смех, заливистый и счастливый, слышать в резиденции было… странно. Все равно что увидеть каплю яркой цветной краски в картине пастельных тонов. Почти дико. Раздражающе. Лань Сичэнь пошел на него, как на сигнал маяка. И невольно замер, глядя на две плотно прижавшиеся друг к другу фигуры. Лань Чжань обнимал Вэй Ина так крепко и собственнически, что внутри все сжалось. А от его сияющего лица стало плохо. Он упустил… Промедлил. — Вэй Ин! Двое на дорожке отшатнулись друг от друга. — Лань Сичэнь, — Вэй Ин одернул простую футболку, повел плечами. — Доброго… — Вор, — Лань Сичэнь церемониться с ним не собирался. Заразу нужно удалять сразу и безжалостно, не растягивая это в долгую агонию. Возможно, цели Вэй Ина и можно было понять, но то, как он это сделал, недопустимо. Но еще можно было все исправить. — Брат! — Лань Чжань шагнул вперед, а вот у Вэй Ина вся кровь отхлынула от лица. — Прости, А-Чжань, но тебе нужно узнать правду. Твой… милый друг только воспользовался тобой, чтобы проникнуть в дом и обокрасть нас, — Лань Сичэнь смотрел только на Лань Чжаня. А тот словно покрывался льдом. В его темнеющих глазах не было недоверия или удивления. Только непонятное понимание и боль. Словно о чем-то таком он думал. Словно… сам не верил в собственное счастье и искал другие причины того, что Вэй Ин с ним. И когда эта боль полностью затопила его глаза, Лань Сичэнь шагнул к нему, с нежностью беря его лицо в ладони. Брат не терпел чужих прикосновений, но Лань Сичэнь всегда был исключением. — А-Чжань… прости, но лучше будет, если ты узнаешь обо всем сейчас. Ты не любишь его. Это не твои чувства. Всего лишь феромоны. — Лань Сичэнь! — Вэй Ин, до этого тихо стоявший рядом с видом побитой собаки, вскинулся. — Не говори того, чего не знаешь! Может, я и вор, но я никогда не лгал в… этом! — В самом деле? — Лань Сичэнь отпустил Лань Чжаня, шагнул к Вэй Ину, заглядывая в его пылающие глаза. — Но ты же знаешь, что я прав. Что его к тебе тянет только потому, что ты оборотень. И ничего больше. Никаких истинных чувств, одна лишь химия. Его тянет к тебе, как кобеля к сучке. И ты этим пользуешься. Что еще тебе от него нужно? Сделать из него послушную марионетку? Вэй Ин дернулся, сузил глаза. — Дурак, — зашипел, оскалился так, что Лань Сичэнь невольно отступил. — Его тянет ко мне, потому что он мой. Часть меня, моя половина! И меня к нему тянет не меньше! — Чушь! — Лань Сичэнь вскинулся, поджав губы. Он не мог, не хотел принимать его слова. — Оборотень? — тихо, бесцветно произнес Лань Чжань, и оба спорщика осеклись. — А-Чжань, — Лан Сичэнь потянулся к брату, но Вэй Ин успел первым. Взял Лань Чжаня за запястье, дернул к себе. — Я сам ему все объясню, — бросил он. — Снова солжешь. — Это только наше. И в этом я никогда не лгал. — Ты украл тетрадь. Вэй Ин дернулся. Кинул на Лань Сичэня ненавидящий взгляд, зашипел сквозь зубы. — Я верну ее. Передернул плечом и, таща Лань Чжаня за собой, устремился прочь. Лань Сичэнь выругался про себя. Не стоило оставлять их, но он понимал, что сейчас все только испортит, если настоит на своем. Он и так сказал все, что хотел, решение принимать А-Чжаню. Но если лишить его этого выяснения отношений, это будет мучить брата недосказанностью. Дьявол… Лань Сичэнь нервно прикусил губу и направился обратно к дому. Нервы шалили, контроль истончался. И вкус Цзян Чэна снова разливался на языке. Вэй Ин не может быть прав. Цзян Чэн — не его половина. И не его часть. Даже если губы до сих пор горят от их поцелуя. Все это ненастоящее, не его. Не его. Как же хочется сбежать из дома…

***

— Остановись, — холодный, абсолютно неэмоциональный голос Лань Ванцзи ударил по и без того напряженным нервам. Вэй Ин послушно замер у одной из беседок, до которой довел Лань Чжаня. Отпустил руку, но остался стоять к нему спиной. От стыда удушливым жаром заливало даже уши. И взгляд бездумно скользил по аккуратным дорожкам, идеально ровно подстриженной траве, шелестящим листвой деревьям. Слишком тихо, даже для всегда погруженной в тишину резиденции Лань. Может, поэтому стук собственного сердца оглушал. Вина и стыд. И страх. Понимание того, что отпустить уже не сможет. — Ты ведь не особо удивлен, да? — Бассейн, — глухо произнес за спиной Лань Ванцзи. — В первый раз я увидел тебя в бассейне. Но ты так и не сказал, что там делал. Тогда ты тайно проник в дом. Ты действительно вор. — Вор, — голос Вэй Ина был бесцветным. — Но не все так просто. И я никогда… никогда не лгал тебе! Он развернулся к побелевшему Лань Ванцзи, стискивая кулаки. И повторил. — Я не лгал. Когда был с тобой, гулял, целовал тебя — не лгал. — Я не могу тебе верить. Вэй Ин поджал губы, мотнув головой. — Я забрал тетрадь через два дня после нашего похода в Луна-парк. Если бы это все, что мне было нужно, наше общение на этом бы и закончилось. Но ты… Я не собирался пользоваться тобой! Лань Чжань резко отвернулся, словно был не в силах смотреть на Вэй Ина. Прикрыл глаза, стиснул кулаки. — Значит, тетрадь — это еще не все. Что еще тебе нужно от меня? — Ничего! Только ты сам. Ты… мне хорошо рядом с тобой, — Вэй Ин никогда не лез за словом в карман, но сейчас в голове было пусто. И нужные слова никак не находились. Как можно объяснить, что чувствуешь? Как… — Оборотень? — Лань Ванцзи повернулся к нему, и Вэй Ин осекся. — Брат сошел с ума или это еще одна твоя ложь? Хотя нет, ты же никогда не утверждал, что ты человек. — Мы никогда не говорили об этом, — глухо произнес Вэй Ин. Грудную клетку сдавило. — Я не был уверен, что ты поверишь мне. И… слишком рано было признаваться в этом. И сейчас еще рано. — Хотел дождаться, пока я привяжусь к тебе? Полюблю и больше не смогу обходиться без тебя? Вэй Ин отвел глаза. Неуверенно потоптался на месте, а потом обратился. И перед Лань Чжанем на пороге беседки появился волк. Он ничего не делал, просто стоял и смотрел, чуть помахивая пушистым хвостом и поводя носом в воздухе. Лань Ванцзи замер, медленно выдохнул. Сделал нерешительный шаг и снова замер. Волк заскулил, перебрал лапами и, спустившись к нему, сам осторожно ткнулся носом в ладонь. Лань Ванцзи коротко провел по лобастой голове, тронул уши и отступил. В нем не чувствовался страх, только восхищение и боль. Такая большая, тоскливая. И разочарование, от которого сердце словно сводило. Вернувшийся в человека Вэй Ин поднялся на ноги, отряхнулся, глядя куда угодно, только не на него. — Прости. Нам нужна была эта тетрадь, мы с братом думали, что она поможет нам очистить Проклятый район. — Брат? — Цзян Чэн. Цзян Ваньинь. Да, об этом они с Лань Чжанем тоже не говорили. Родственников и семью они как-то обходили стороной. Но Вэй Ин все равно чувствовал себя виноватым. — Лань Чжань… — Уходи. — Лань Чжань, да, я сделал это, украл. Но мы с тобой ложью не были! — Я больше не верю тебе, — Лань Чжань отшагнул от него, словно даже находиться рядом с Вэй Ином ему было невыносимо. — Я помнил, как увидел тебя в первый раз, но старался не думать об этом. Тебе была нужна только тетрадь. — Но ты мне нужен! Не твои деньги, положение и что там еще у тебя есть! — Вэй Ин чувствовал себя героем плохого бульварного романа, но молчать не мог. И других слов не находил. — Лань Чжань, ты же знаешь, чувствуешь, что я не лгал. Невозможно заставить тело лгать! Лань Ванцзи полоснул по нему острым колючим взглядом. Уголки губ дернулись, и Вэй Ин застыл от услышанного. — Сичэнь был прав. Мои чувства… не могут быть настоящими. Я не мог полюбить такого бесчестного человека, как ты. Уходи. — Лань Чжань… — Уходи! Вэй Ин дернулся, опустил голову, кусая губы. — Прости, — поморщился от резкой боли, кольцом охватившей вдруг ребра. — Я уйду. Просто хочу, чтобы ты знал. Я уже не смогу без тебя. Ты — часть меня. Мой якорь. — Вэй Ин. — Прости… Он уходил, не чувствуя чужой взгляд. Он вообще больше не чувствовал Лань Чжаня. Словно того вдруг не стало или кто-то стер его из жизни. Его, Вэй Ина, жизни. Пустота внутри оглушила, и Вэй Ин покачнулся. Оперся рукой о дерево, зажмуриваясь и с трудом дыша. Больно. Так больно, что, кажется, только смерть сможет убрать эту боль. Вэй Ин прижался лбом к шершавому стволу, и через секунду на его месте стоял черный кот. Так было легче. Так можно было пережить. Вэй Ин осторожно понюхал воздух и потрусил в сторону забора.