Крысы

В себя его привел телефон, истерично звонивший, не переставая, почти две минуты. Вибрация вкупе с резкой мелодией разбили почти сомнамбулическое состояние, и Вэй Ин встряхнулся. Запинал куда подальше собственные ощущения и, даже не глядя на телефон, принял звонок. — Дядя Вэй! — голос Цзинь Лина, такой же истеричный, как и звонок, обрушился на него, как поток ледяной воды. — Он горит! — Кто горит? — услышав в голосе племянника страх, который до этого никогда у него не слышал, Вэй Ин и сам вздрогнул. Огляделся, пытаясь найти себя в пространстве, и кинулся к ждущему его мотоциклу. О том, что он вообще делает в заброшенном парке на самой границе с Проклятым районом, думать он не собирался. — Дядя Цзян! Ему плохо, он бредит. — Врач… — Он никого не подпускает, — Цзинь Лин чуть не плакал в трубку. И где-то на заднем фоне Вэй Ин услышал короткий, полный ярости рык. И застыл. — Он… что? — Я не знаю! С ним что-то происходит! Вэй Ин выругался. — Я еду. Держись, малыш. Вэй Ин отключился, оседлал мотоцикл, выдыхая и беря себя в руки. Пустота внутри там, где еще вчера билось и пылало, заполнялась чем-то другим. Контроль пока еще не слабел, но Вэй Ин не обольщался. Это ненадолго. …Мотоцикл заглох через квартал. Вэй Ин только кинул взгляд на счетчик расстояния и поджал губы. Он даже не понял, когда успел намотать столько, еще вчера вечером бак был полон. А до дома еще… Вэй Ин огляделся, но рядом с Проклятым районом такси не ездили. Пешком… На четырех лапах было бы быстрее, но обращаться в волка Вэй Ин опасался. Тот ощущался черным скулящим от потери сгустком и как среагирует на волю — никто не знал. Визг покрышек отдался в теле неприятной волной. Вэй Ин развернулся навстречу вывернувшей из-за поворота машины, напрягся, не ожидая ничего хорошего. Пусть еще день, но так просто сюда не приезжают. Тем более, машины представительского класса. Когда автомобиль остановился рядом, Вэй Ин отшатнулся, пригнулся и удивленно захлопал глазами, увидев, кто именно открыл дверцу. — Залезай, я подвезу, — Не Хуайсан коротко кивнул и подался вглубь салона. Вэй Ин встряхнулся, решив, что не время удивляться, и нырнул следом. Тепло и едва уловимый запах какого-то то ли благовония, то ли специи, очень тонкий, обнял мягко, словно погладил по вискам, заставляя расслабиться. — Мне нужно домой, — Вэй Ин повертел головой и сдался, позволив беспокойству немного улечься. Паника никогда никого не доводила до добра, а он на самой грани. — Я подвезу, — повторил Не Хуайсан, поблескивая глазами сквозь упавшую челку. Мальчик-картинка, никогда не выглядевший на свой возраст. Такой открытый и легкий на первый взгляд, которому не давало поверить звериное чутье. Хотя к Цзян Чэну он действительно был неравнодушен, и даже не особо это скрывал. — Спасибо. Ты очень вовремя. Что ты тут делаешь? Хуайсан отвел глаза, устремляя взгляд за окно. — Ездил к брату. По дороге была пробка, так что решили срезать, чтобы успеть на встречу. — К брату… — выдохнул Вэй Ин и прикусил язык. Не Хуайсан был на кладбище. — Дьявол. Прости. — Ты не мог знать, — Не Хуайсан снова повернулся к нему, обезоруживающе улыбнулся. — И я не сказал спасибо за помощь с похоронами тогда. Я был немного в неадеквате. — Благодари Чэн-Чэна, — Вэй Ин отмахнулся от благодарности. — И его тоже. У него своих дел полно, чтобы возиться еще и с моими проблемами. — Ну, это же Цзян Чэн. Главный ворчун и бука, который за друзей убьет и скажет, что так и было, — Вэй Ин хмыкнул. — Ты… как ты вообще? Не Хуайсан неопределенно пожал плечами: — Все хорошо, спасибо, — и заметил: — Ты нервничаешь. Что-то случилось? Вэй Ин поджал губы, колеблясь. И выдал почти-правду. — С Цзян Чэном что-то случилось. Кажется, заболел. Не Хуайсан резко выдохнул, заметно бледнея. Кажется, даже синяки вокруг глаз проявились. Вэй Ин вскинул руки. — Эй, расслабься. Он не при смерти. Не Хуайсан несколько долгих мгновений смотрел на него, а потом отвернулся, снова устремляя взгляд в окно. Помолчал и вдруг глухо произнес: — Минцзюэ сгорел. Как-то слишком быстро. Температуру не могли сбить, даже если опускали его в ванну со льдом, про таблетки и говорить нечего. Он бредил, у него были галлюцинации. Не узнавал никого, зато рассказывал о чем-то, о чем не знал никто из нас. И тело… Его трясло, мышцы словно выворачивало судорогами. Иногда он кричал от боли. Это было… страшно. Так страшно. Он никогда ничего не боялся; когда сломал руку на неудачной тренировке, только улыбнулся. Когда приходило время бреда — он переставал чувствовать боль. Словно они менялись: его галлюцинации и боль. Не Хуайсан с коротким всхлипом спрятал лицо в ладонях. Несколько мгновений только поверхностно и часто дышал, а потом Вэй Ин потянулся к нему. Обнял за плечи, стиснул пальцы. Он никогда не умел утешать, но и безучастно сидеть не мог тоже. Он не знал родителей, потерял сестру и дядю, а стоило только представить, что и Цзян Чэн так же, как Не Минцзюэ… И захотелось завыть от чужих тоски и боли. — С Цзян Чэном все будет в порядке, — зачем-то сказал он, и Хуайсан ощутимо вздрогнул. — Обещаешь? — кинул взгляд сквозь пальцы и наконец отнял руки от лица. Даже попытался улыбнуться подрагивающими губами. — Обещаю, — легко ответил Вэй Ин, запинывая подальше совесть. Он сделает все, чтобы обещание выполнить. В любом случае. — Хорошо, я тебе верю, — Хуайсан кивнул, и Вэй Ин вспомнил, что хотел еще спросить. — Чэн-Чэн говорил, что ты не веришь, в то что Минцзюэ сделал это сам. Но… — Он сделал это сам. Его никто не выкидывал. Он сам шагнул. Когда ему показалось, что его кто-то позвал. Он улыбался, падая. У него ничего не болело, он летел. Он так и разбился, улыбаясь. Но его болезнь… Никто так и не смог понять, что это было. Ничего не нашли. И она возникла так внезапно. Еще утром он уехал на встречу, надеясь, что заключит договор. А вечером… Я не верю в такие внезапности. Кто-то из врачей говорил, что Минцзюэ умом двинулся, но он был одним из самых приземленных людей, которых я видел. Он никогда не летал в облаках, хоть и позволял в них летать мне. Он любил оружие и понимал толк только в его красоте. Все остальное его не интересовало. Он был довольно жестким, но любил меня искренне. И заботился, — Не Хуайсан вздохнул с тоской. — Он просто не мог вот так сойти с ума и бросить меня одного. Только не он. Вэй Ин нахмурился. По описанному Хуайсаном выходило, что старший Не действительно сошел с ума, но что-то не давало в это поверить. Когда сходят с ума, не сгорают от температуры. И тело судорогами не выкручивает. А в одержимость он не верил. Зато что-то похожее он встречал где-то в описаниях. Стоило над этим подумать. Но сначала Цзян Чэн. Вэй Ин выглянул в окно. — Высади меня здесь. Тут я срежу, а петлять по дорогам выйдет дольше. Не Хуайсан отдал короткий приказ, и машина остановилась. Вэй Ин потянулся к ручке дверцы, и Хуайсан подался вперед, ловя его взгляд. — Вэй Ин… Если что-нибудь понадобится, что угодно — скажи об этом. Только пусть с ним все будет хорошо. — Я позабочусь об этом, не переживай, — Вэй Ин подмигнул ему и, коротко поблагодарив, вылез из салона. Дождался, пока машина отъедет и, став котом, взлетел на дерево. Поверху быстрее… О том, что Цзян Чэну плохо, можно было догадаться, еще даже не видя его. Вся резиденция, на самом деле бывшая лишь частью того, что было когда-то оплотом клана Цзян, была словно пропитана ощущением тьмы и боли. Возможно, для обычного человека это было бы не особо заметно, но оборотни подобное чувствовали очень хорошо. Потому и тихо было вокруг. Вэй Ин только стиснул зубы и повел плечами, стряхивая с себя не самые приятные ощущения. В другое время он был бы рад «уравнять» внешнее с внутренним состоянием, но сначала Цзян Чэн. Их последняя надежда. Потому что, случись что с ним, клану Цзян придет конец. На этот раз окончательный. Как бы то ни было, Цзинь Лин для этого не подходит. Его судьба — Цзинь. Когда-нибудь. — Дядя Вэй! — объект его размышлений выскочил из комнаты Цзян Чэна, едва только Вэй Ин подошел к двери. Бледный, растрепанный, со стынущим в глазах ужасом. Малыш никогда никому не признался бы, но страх потери был в нем очень силен. И Вэй Ин, и Цзян Чэн отлично знали об этом, поэтому старались лишний раз не светить перед ним своими царапинами и синяками. Но сейчас… — Тш-ш, малыш, — Вэй Ин без лишних церемоний сгреб племянника в охапку, прижимая к себе и утыкаясь носом ему в макушку. — Я уже здесь, а это значит, что все будет хорошо. Твой дядя — самый упрямый и занудный осел, которого я только знаю. Поэтому с ним все будет в порядке. Он не умрет исключительно из природной вредности. — Он не осел, — Цзинь Лин слабо дернулся, только делая вид, что хочет освободиться, но уже через секунду сам прижался к нему, пряча лицо на плече. Судорожно стиснул куртку, вздрагивая. — О, еще какой, — Вэй Ин улыбнулся. Пригладил его растрепавшиеся волосы и, дождавшись, пока его дрожь пройдет, отстранил от себя. — Кто там у него? — Никого, — Цзинь Лин покачал головой. — Он всех выгнал. Я вызвал доктора, тот осмотрел его, но ничего не сказал. Вэй Ин нахмурился. Кинул взгляд в окно и поджал губы. День закончится быстро. — Сегодня останешься с ним. Вечером в Убежище не суйся, мы сами справимся. Цзинь Лин спорить не стал, хотя обычно возмущался тем, что его пытаются уберечь. — Хорошо. Главное, чтобы ему не стало хуже. — Кто-нибудь все равно останется с вами. Вэй Ин ободряюще улыбнулся ему и шагнул в комнату, оставляя Цзинь Лина за порогом. Пусть приведет себя в порядок. И в груди зародилось глухое рычание. Тяжелая, удушающая энергия, казалось, клубами перекатывается по помещению, обнимает распростертое на постели тело Цзян Чэна. В одном белье, укрытый только капельками пота, белый, с почти черными полукружиями под глазами и слипшимися в сосульки волосами — он выглядел откровенно страшно. Даже после смерти Старшей и гибели родителей ему не было настолько плохо. Цзян Чэн дышал тяжело, часто и поверхностно, постанывал, метался. Вэй Ин невольно зашипел, глядя на него такого. Страх за брата нахлынул и отступил. — Эй, Чэн-Чэн, — скинув куртку прямо на пол и, по ходу распахнув окно, чтобы впустить свежего воздуха, Вэй Ин опустился на край кровати, склонился над Цзян Чэном, провел ладонью по его пылающему лбу. Цзян Чэн застонал, перекатил голову по подушке, разлепил ресницы. — Вэй Ин… — облизнул обметанные губы, и Вэй Ин, дотянувшись до стакана с водой, приподнял Цзян Чэна и дал ему напиться. Уложив его обратно, он нашел его руку и сплел пальцы. Волосы Цзян Чэна соскользнули с плеча, и Вэй Ин застыл, глядя на безобразный след от укуса. Потемневший, воспалившийся. Ужас на мгновение сжал сердце. И отпустил. Это не тварь. Это след человеческих зубов. Но кто… — Чэн-Чэн… — он потянулся, но Цзян Чэн не дал ему коснуться. Отшатнулся, отвернулся. — Не трогай… — Кто это сделал? — Не имеет значения… — Имеет, если из-за этого ты в таком состоянии! — Почему ты еще тут? — Цзян Чэн сжался, и Вэй Ин только сейчас понял, что его колотит. И кожа обжигает холодом, хотя лоб пылает. Выругавшись, он скинул обувь, расстегнул ремень и вытянулся рядом с Цзян Чэном. Обнял, натянул на них одеяло. — Вэй Ин!.. — Цзян Чэн дернулся, но сил у него не осталось совсем и получилось какое-то невнятное трепыхание. — Не дергайся, я на твою задницу не покушаюсь, — Вэй Ин прижал его к себе еще крепче. Потянул носом воздух. Цзян Чэн пах жаром и потом. Не болезнью, а чем-то другим. Чем-то, что Вэй Ин ни разобрать, ни идентифицировать не смог. — И в Проклятый район я успею, день еще не закончился. — Сегодня… без меня, — Цзян Чэн уткнулся лбом в его руку, дыша уже спокойней, но все равно поверхностно и часто. — Как будто мы не справимся, — Вэй Ин легко фыркнул. — Кто это сделал с тобой, Чэн-Чэн? — Как думаешь, кто-нибудь выйдет за меня? — Что? — Вэй Ин приподнялся, пытаясь заглянуть в его лицо. Цзян Чэн бредит. Точно бредит. — О чем ты… — Мне нужен наследник, — прошелестел Цзян Чэн. Вэй Ин сглотнул, облизнулся. — Как-то невовремя ты об этом заговорил. — Самое время, — Цзян Чэн хрипло рассмеялся и тут же застонал, сжавшись. — Мы не бессмертны. И если я умру… — Ты не умрешь! — Если я умру, клан… Я не смогу передать его А-Лину. Только не когда Гуаншань спит и видит, как прибрать нас к рукам. Ты… а из тебя хреновый организатор, Вэй Ин. Тот только невесело рассмеялся, зажмурившись и утыкаясь ему в спину лицом. Он — сын младшей сестры Цзян Фэнмяня. Он мог бы унаследовать Клан, если бы в свое время мать Цзян Чэна не настояла на том, чтобы Вэй Ина вычеркнули из списка наследников. Он до сих пор помнил эту безобразную ссору. Понимал, что мадам Юй всего лишь хотела обезопасить своего собственного сына, и сам пришел уговаривать дядю Цзян сделать это. Он мог быть лишь опекуном при несовершеннолетнем Главе. Это было единственным, на чем они сошлись. Но сейчас… — Я представляю твой список требований к будущей жене. — Красивая, не особо умная, тихая и без истерик, — Цзян Чэн хмыкнул. Дрожь прекратилась, кожа начала теплеть, но выступивший пот все равно был ледяным. — И чтобы не ты ее выбирал. — Устроим кастинг? — Вэй Ин кусал губы, борясь с глупым и страшным ощущением того, что Цзян Чэн с ним прощается. — С тремя этапами отбора. Ты, я и Цзинь Лин. Цзян Чэн затрясся в надрывном смехе. — Тогда я никогда не женюсь. — В этом весь смысл, не так ли? — Вэй Ин прижал его к себе еще сильнее, молясь про себя. Он не верил ни в черта, ни в дьявола, но сейчас молился истово и горячо. Пожалуйста… пусть с Цзян Чэном все будет хорошо. И… — Что не так, Чэн-Чэн? Что с тобой не так? Я помню, как ты ненавидишь болеть. Больше всего боишься, что кто-то увидит твою слабость. Помню, как ты только рычал, когда поранился. И когда матушка втянула тебя по хребту кнутом. Ты никогда не сдавался. А сейчас… — Эй, я не сдаюсь. — Чуть больше силы и хоть каких-то эмоций — и Вэй Ин бы поверил. Но в Цзян Чэне словно что-то надломилось. Еще не сломалось, но… — Ты никогда врать не умел, так что и не начинай, — Вэй Ин вздохнул, прижался губами к мокрому виску. — Тебя нужно обтереть. И поменять постель. — Нет. — Поспорь мне еще, — Вэй Ин, убедившись, что Цзян Чэна больше не бьет дрожь, вылез из кровати. Накинул на него одеяло и вышел из комнаты. Вода, губка и свежая постель. — Дядя Вэй! — Цзинь Лин, уже немного приведший себя в порядок, отстранился от стены, которую подпирал. — Как он? Вэй Ин покачал головой, поймал ошивающегося неподалеку парня из прислуги и, отдав распоряжение, вернулся к племяннику. И начал с того, что беспокоило больше всего. — Ты видел укус на его шее? Цзинь Лин потемнел лицом. — Да. Но я не знаю, откуда он. — Он так и не сказал мне, кто это сделал. Где он был сегодня? Цзинь Лин прикусил губу, задумавшись. — Сегодня не было ничего особенно важного. И необычного. Хотя Миу Лин говорил, что он вернулся без подписанного договора с Гусу, хотя уезжал на подписание. И почти сразу же отправился сюда. Вэй Ин замер. — Гусу? Он должен был встретиться с Лань Сичэнем? — Да, вероятно. Но можно уточнить у Миу Лин. Вэй Ин медленно выдохнул и, резко развернувшись, вернулся в комнату к Цзян Чэну. Подошел к кровати, бесцеремонно отодвинул волосы от следа укуса. А когда Цзян Чэн попытался отстраниться, сжал его плечи. — Это Сичэнь, верно? Это сделал Сичэнь?! Ну же, говори! — Отпусти! — Цзян Чэн дернулся, и откуда только силы взялись. Проснувшаяся ярость придала? — Ответь! — Это не имеет значение! — Имеет, если это он! — Вэй Ин зарычал от злости на глупость брата и на одного мудака в белом. — Ты же сгоришь к дьяволу! — Он сказал, чтобы я не прикасался к нему, — разом потеряв все силы и безвольно повиснув в руках Вэй Ина, выдохнул Цзян Чэн. — У него… кто-то есть. Не повезло мне. Вэй Ин выругался. И продолжал ругаться, пока осторожно укладывал Цзян Чэна на подушку, ругался, когда судорожно искал куртку и одевался-обувался. — Вэй Ин! Куда ты… — Сломаю кое-чью шею, давно просился. А нет, сначала тетрадь отдам. Чтоб подавился, — рыкнул Вэй Ин и, не слушая больше никаких возражений, вымелся из комнаты.

***

Больше всего он боялся, что, зайдя внутрь уже ненавистного особняка, он встретит там Лань Чжаня. Он запинывал мысли о нем глубоко, очень глубоко, но чувствовал, как превращается в тонкую ниточку контроль над Зверем. Как тот набирает силу, растет, горит, тянется и вот-вот сорвется с поводка. До сих пор Вэй Ин удерживал его только чудом и железным контролем Лань Чжаня. Но он — не Цзян Чэн, а Лань Чжань — не его старший брат, за улыбкой которого прячется слишком много всего. — Вэй Усянь, — ему повезло, и на пороге его встретил не Лань Чжань, а его дядя. Лань Цижэнь славился своим характером далеко за пределами своего клана, и репутацию имел довольно устрашающую, но Вэй Ина никогда подобное не заботило, а теперь он был готов бросить вызов самому Вэнь Жоханю, если бы тот был все еще жив. — Тебе здесь не рады. — Мне плевать, — Вэй Ин пожал плечами, шагнул к нему, вытаскивая тетрадь. — Возвращаю. И мне нужен Лань Сичэнь. Лань Цижэнь нахмурился, взяв тетрадь из его рук, кинул взгляд на обложку и нахмурился. — Это не та. — Что? — Вэй Ину показалось, что он ослышался. — Это тетрадь Сюэ Яна. Я взял ее из вашей библиотеки. — Это не та тетрадь, — за раздражением Лань Цижэня, перелистывающего страницы, было слишком заметны недоумение, недоверие, а потом и тревога. Но Вэй Ину было не до его чувств. Он ведь все правильно понял? — Так их было две? Эту я нашел среди старых ученических тетрадей. Кстати, это так мило — хранить тетрадки племянников. Лань Цижэнь поджал губы. — Тебя это не касается. Все это неважно. Вторая хранилась в другом месте. — Я не знал, что их было две. И начал поиски с того места, в котором сам хранил бы подобную вещь. Но разве не опрометчиво держать такую старую вещь в таком незащищенном месте? — Она не особо важна. К тому же, все записи отсканированы и сделаны копии. — А вторая? — Вторая защищена каким-то заклятием. При любой попытке сделать копии, изображение получается, как засвеченное фото. — Но вы же Лань. Вы ее переписали. — Это тоже не имеет значения. Мы никогда не использовали знания, хранящиеся в ней, для нас это только история. Но тот, кто ее взял, вряд ли хотел получить экспонат для коллекции. Вэй Ин передернул плечами. В архиве дяди Цзян ничего не было о том, что тетрадей было две. Он не знал? Или изначально вторую тетрадь не считал чем-то важным и стоящим упоминания? В любом случае, тетради у Ланей больше нет, а копиями вряд ли они поделятся. И Цзян Чэн… От воспоминания о брате Вэй Ин вздрогнул. К дьяволу тетради. — Мне нужен Лань Сичэнь. — Его нет, — Лань Цижэнь нахмурился. — Тогда где я могу его найти? — Почему я должен… — Потому что все стало слишком серьезно. Потому что шутки закончились, — резко оборвал его Вэй Ин. Не самое достойное поведение, но внутри словно кто-то запустил обратный отсчет. Лань Цижэнь медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы, опустил руки и, бросив короткое: «Он в Ланьлин Цзинь», вернулся в дом, захлопнув дверь перед носом Вэй Ина.