Гринго и чика.

Две девушки-коллеги приехали домой к маме Ромины. Им надо было кое-что сделать. На этот раз миссис Ортис увидела, что с её дочерью была новая коллега, и решила с ней познакомиться. Предварительно женщина представилась. "Итак, давайте к делу! Ромина была недавно с Морисом, но у него, видимо, сейчас какие-то дела. И Вы его заменяете..." - миссис Ортис посмотрела на Джулию, ярко сверкая глазами. "Мама, у нас к тебе очень серьёзное дело. Помоги, пожалуйста!" "Давай приступим к тому, что я тебе говорила по телефону. Я была знакома с участниками того судебного дела. Общалась с ними. Узнала у них много интересного". Как только миссис Ортис стала рассказывать подробности, девушки-коллеги сели на диван и стали слушать. "Я познакомилась с этими людьми ещё во время своей учёбы. Тогда как раз и происходил тот самый судебный процесс. Я училась на юриста. Меня интересовали различные громкие дела. Я устроилась на работу в фирму, правда только ещё помощником юриста...но так как была очень любопытной, то решила поговорить с этими людьми. Амброзио и Сесилия Мартинес. У них были хорошие впечатления обо мне. Я их понимала, чувствовала их переживания. Поэтому они рассказали мне многое, что вроде бы сокровенное". Мама Ромины посмотрела на свою дочь, а затем встала и подошла к ней. Миссис Ортис тихо сказала своей дочери: "Дедушка твой смог развить во мне сопереживание, поэтому это помогло мне в данной ситуации". "Амброзио был братом стерилизованной девушки, Сесилии. Он добивался справедливости. А сестра переживала из-за того, что не сможет иметь детей. Я понимала, каково это. Я читала несколько номеров газеты, где ты сейчас работаешь. Было много статей, открывших глаза на тогдашнее положение дел. На преступность, на социальное неравенство. И так далее". Дальше мама Ромины замолчала и вздохнула. "Но настоящим откровением для меня стало изучение разного рода документов, связанных с этими людьми. Я сначала думала, мол, что в этом интересного. Какие-то бумажки перебирать. Скукотень, да и только. Но...это был только зачин моего жизненного пути. Я изучила всё что было связано с Сесилией Мартинес. И я обомлела...Дело в том, что она подписывала документы на различные операции. Её подписи...Видимо, она плохо владела английским, так как она - мексиканка...Но и сами формулировки в бланках были очень запутанными. Я и сама сначала не поняла, что его составители имели в виду. Даже грамотный человек не всегда поймёт подобное. Брат рассказывал, что ей надо было делать удаление аппендицита. Но ей подсунули непонятный бланк, где было написано про удаление с какой-то добавочной операцией. Она не поняла, какой именно. Да и не было сформировано...Просто "вспомогательная операция" Конечно, она не была параноиком, чтобы всерьёз думать про намеренный обман...Поэтому она и подписала, думая что ей станет лучше, что другого варианта нет. Ведь удаление аппендицита было не из дешёвых процедур". Джулия кое-что вспомнила. Она хотела спросить миссис Ортис об этом, но не хотела перебивать. Потом, когда женщина договорила, она задала вопрос. "У меня была похожая история. Я хотела бы её включить в материал. Может, вы о таком слышали? Сейчас всё подробно расскажу. Она случилась в далёких 1940-х годах, когда родственника моего дедушки признали "негодным для общества". Причём признали чёрные же доктора. Но они не стали его как-то обманывать". Выслушав историю, мама Ромины сказала, что за годы своей работы сталкивалась с людьми, которые были жертвами стерилизации и даже с парой людей из жертв знаменитого эксперимента Таскиги. "Люди, которые рассказывали воспоминания о сильной болезни, на симптомы которой врачи говорили "У вас просто плохая кровь" - это потрясло меня, возможно, сильнее всего в жизни" - сказала она. Я была знакома и с некоторыми стерилизованными чёрными. Так что вашу историю, мисс Уилсон, тоже нужно включить в материал. Я могу рассказать вам их истории, ну так, весьма приблизительно. Аа...Я даже с работы привезла их дела и бумаги, сейчас покажу вам". Мама Ромины вернулась с толстой папкой, из которой торчало множество бумаг. Она поискала в этой стопке нужные. Она положила перед Роминой и Джулией уже пожелтевшие от времени бумаги. Они были весьма древними, судя по датам. Одна бумага относилась к 1936 году, вторая к 1955-му, а третья и вовсе к 1967-му. Трудно понять, почему у этих бумаг был такой нелогичный разброс во времени. На этот вопрос могла ответить только мама Ромины. "Ну в Северной Каролине, насколько я знаю, эта хреновина была до середины 1970-х. Там была одна из наиболее агрессивных программ по евгенике. Агрессивнее была только в Калифорнии...Поэтому я и занималась этими делами и уделила им такое внимание. Мне поручили дела этих лет, моим коллегам, которые давно со мной работали - других лет, я уже не вспомню каких..." "Ромина, напиши об этом в материале, наряду с историей твоей подруги! Это будет очень кстати!" - сказала миссис Ортис своей дочери. А затем они снова стали обсуждать что-то на испанском. Кажется, они говорили о чём-то личном. Джулия понимала некоторые слова по-испански. Из разговора она примерно поняла, что речь идёт про документы и то, как миссис Ортис их изучала. Потом, уже на обратном пути в редакцию, Джулия и Ромина ещё долго обсуждали те самые папки. Они несли их с собой.