Стигма дьявола

Он осторожно открыл коробку, которая стояла в центре комнаты. Ножницы соскользнули по гладкой поверхности скотча и впились в указательный палец, заставляя небольшую каплю крови навернуться на кожу. Шото шикнул от боли, но совсем не от той, что ноюще распространялась по пальцу. На плече разгоралось пламя, вгоняло в жар. Он неуверенно дотронулся до ключицы, отодвигая ворот рубашки в сторону, но не набрался смелости, чтобы подтвердить свои догадки. Не сон — реальность. — Так, Шото, получается? — Тсую перепрыгнула порог комнаты и упала на колени рядом. Она ловко отодрала скотч и принялась вытаскивать из коробки вещи. — Нужно успеть разобрать, до уроков ещё полчаса. Сначала на полу очутился какой-то золотистый платок, затем пара ботинок и футболки. Девушка с восторгом крутила в руках пакет, от которого пахло травами. — Сувениры? — она перевела взгляд на Шото, тот лишь сидел, не двигался. Довольная улыбка Тсую пропала. — Ты странный сегодня, не заболел? — холодная ладонь коснулась лба и отодвинула разноцветную челку в сторону. — Вроде нет. Ему было плохо, было невыносимо душно. Сердце билось, ток крови отдавался в ушах. И так много мыслей… Зачем он согласился, обрёк на страдания другого человека, который, возможно, не хочет иметь родственную душу, даже не мечтает. Слишком поздно, эта временная петля уже показывает невозможность повернуть назад. Асуи улыбается, та самая минута, когда его укусили уже давно истекла и её не вернуть, ничего не было, в этом мире совершенно ничего не было! Он расстегнул верхнюю пуговицу, чтобы хоть немного облегчить дыхание. — У тебя аллергия? — Асуи дернула ткань дальше. Под белоснежной рубашкой скрывалось огромное красное и зудящее пятно, что разрослось уже до шеи. В центре этой отметины находилась та самая змея, которая извивалась кольцом и хитро прищуривалась. Асуи отпрянула. — Невероятно! — она хлопнула в ладоши и ещё раз дотронулась до черного рисунка. — Это что, метка? Тодороки не хотел это озвучивать, но вот, за него всё уже сделали. Не метка — клеймо для того, кто был слаб перед искушением, кто не смог принять смерть храбро, кто пытался сбежать от судьбы. Стигма позора, стигма унижения и самая настоящая печать шута для дьявола. И хочется впиться в плоть зубами и выгрызать рисунок до самых костей. Как поздно осознал, как поздно что-то поменять. — Я тебя поздравляю! Это просто…фантастика! — Асуи вскочила на ноги и потянула его руку, приглашая в коридор. — Офигеть! Я знакома с Соулмейтом! Он хотел было начать речь о том, что не всё так хорошо, как может казаться, но слова не связывались в предложение. Пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы рассказать эту историю, но все мысли застряли в голове. Он открыл рот, но безуспешно. — Спасибо, — совсем не то, что он хотел сказать, но единственное, что ему дозволили. — И что теперь? Кто твоя пара? — лягушка не унималась, быстро переставляла ноги по ступенькам и постоянно оглядывалась, боясь потерять Тодороки из виду. — Не знаю. — Ничего, найдется, обязательно, — они уже были в районе столовой, когда на кухне послышался восторженный вскрик Очако. Из-за угла вылетела Момо и небольшая белая тарелка, которая пыталась догнать свою цель. — Соулмейт! — Шото, по-моему, мы его сейчас увидим! Тсую было весело, она в три прыжка долетела до двери и скрылась в пространстве другой комнаты. Тодороки замер, осторожно провел пальцами по стене, неуверенно поднял голову. А хочет ли он видеть «вторую половинку»? А хочет ли она его? Внутри было столько нерешимости, что он не помнил даже, когда в последний раз себя так чувствовал. В столовую гнало одно — нестерпимая боль и жажда воздуха, который с каждым вздохом всё меньше проникал в организм. Он сделал пару шагов, закрыл глаза, и, наконец, перешагнул порог кухни. — Ты такой счастливый, Бакуго, — Урарака стояла у окна и перекатывалась с мыска на пятку. — Мы найдем твоего соулмейта, и вы будете счастливы, как в том сериале, ну, ты помнишь, я говорила! — Нахер мне это не надо, — он копался в шарфах Урараки, а когда повернулся, то стало видно, что половина лица покрыта тем же самым ярко-алым пятном, которое скрывается за рубашкой и пиджаком. — Дай чем закрыться! — Возьми нижний шарф, — наконец, Урарака повернулась к Шото и изумлённо открыла рот. — Быть не может! Их взгляд встретился, такие красные и злые глаза, и такие разномастные, в которых отчётливо читалось прощение и сожаление. Ну, почему всё сложилось именно так, как сложилось? Да, Тодороки не ожидал ничего хорошего, вообще даже не мечтал о том, что его соулмейтом будет хотя бы друг, но Бакуго — последний человек, который вообще мог быть хоть как-то связан с ним. Между ними не было никаких отношений! Они не помогали друг другу в академии, да и цепляться перестали между собой уже как полгода. Закончились постоянные пререкания в стиле: «Ублюдок!», «Двумордый». Просто они словно умерли друг для друга, не обращали внимания. Ещё чуть-чуть и можно было бы потерять сознание, но Шото даже не понял, как оказался рядом с Кацуки. Да и другой тоже особо не понял, не хотел даже разбираться, каким образом голова Шото прислонилась к его грудной клетке. Тодороки слышал стук чужого сердца, так далеко и глухо, словно за гранитной стеной. Один, два, три, а на четвертый удар зуд и жжение начали пропадать, отступать. Лёгкая прохлада и свежесть кружили рядом, дыхание выровнялось и в глазах не появлялись черные пустоты. С седьмым ударом Шото оторвался от чужого тела, поднял голову и перевел взгляд на чужую щеку, где уже не было пятна. Хлопковый шарф выскочил из рук Кацуки, упал на ламинат ненужной тряпкой. Все, кто был рядом, молчали, лишь Момо, которая успела вернуться, смотрела на них блестящими глазами. Может, она плакала, а может восхищалась, было не очень понятно. Крутила в руках новую тарелку. Бакуго толкнул его в плечо, но не очень грубо, рассчитывая силу. Нельзя было отрицать, что бесячий Шото помог ему избавиться от боли в голове, от разгорания непонятной ломаной линии, которая появилась буквально десять минут назад и тут же чуть не погубила его. Кругом было слишком много зевак, особенно девочек, что романтизировали в данную минуту каждый вздох. Нет, он не готов к такому вниманию, тем более он ненавидит Соулмейтов. Эти прекрасные рассказы в классической литературе, мелодрамы, что показывают по всем каналам, нет — это не для него. — Больше не подходи ко мне, если проблем не хочешь, — довольно сдержанно, Бакуго сам от себя не ожидал такого, да и Шото сам сделал шаг в сторону, виновато уступая дорогу. — Мне это нахер не нужно. И он демонстративно пошел прочь, по пути оттолкнув Момо, что не двигалась в проходе уже несколько минут, лишь держала ладонь около рта. Нужно было догнать Киришиму — он единственный ещё не знал о случившимся, а если узнал, то хотя бы поговорит, а не будет визжать от эмоций. Момо облокотилась на стол, подавленно села с краю и поставила тарелку перед собой. Шото сел напротив, поправляя пиджак. — И? Как это? — она мечтательно провела пальцем по кончику посуды. — Что ты чувствуешь? — Я умираю, — и слова эхом разнеслись по комнате, оглушая Яойрозу. — Не верю, — она скрипнула зубами. — Это счастье — быть избранными. На этом их разговор закончился. Шото не хотел называть цену этого бремени — она слишком высока, да и не может он говорить об этом, не получается даже языком шевельнуть. Чувствуется холодная чешуя, что кольцом обвивает горло и не даёт пикнуть ничего лишнего. Цена за это всё, что сейчас происходит — это жизнь, это время, это чужая судьба, которую Шото не смог оценить по достоинству. Ведь всё точно пошло бы иначе, чем в данный момент, если бы не его страх, если бы не его сожаления о том, что он так позорно уходит из жизни, как не подобает настоящему герою. Хотя какой из него герой? Герои думают в первую очередь о других, он же думал о своей жизни.

***

Учебный день превращается в какие-то милые и весёлые беседы у всего класса, вот только Шото молчит и смотрит в сторону. Зато он теперь имеет общешкольное внимание, принимает поздравления ото всех, кого знает и кого не знает — он пытается улыбаться в ответ, даже через угрызения совести. Бакуго не видно, не видно с самого утра, как он покидает столовую, но самое главное, что боль в тот момент прошла, а значит, что Бакуго ему больше не нужен. Они могут видеться лишь раз в день, так хочется думать, тогда все будут счастливы, тогда проблема не кажется такой сильной и невыносимой. — Шото, — Айзава уже не первый раз его зовёт. — Надеюсь, что это не повлияет на вашу успеваемость. — Да, — он смотрит на Момо, которая сама не своя. Нет, боже, он не пожелал бы ей стать чьей-то родственной душой. Пусть лучше она сидит и грустит, а ночью проливает слёзы о том, что её заветная мечта не сбылась, чем попадёт в змеиное логово искушений и сломает жизнь не только себе. Сегодня не было других тем для обсуждений, только его змея на шее и ломаная Бакуго, которая на самом деле является лестницей. Даже приезд студентов из других стран уже никому не интересен, о нём говорят просто так, потому что уже сегодня вечером приземлится самолёт из Индии. Шото надеется, что это хоть немного заставит разговоры утихнуть, аудитория отвлечётся на гостей. Рядом с ним садится Изуку, от него Тодороки уже получил какие-то советы, те же самые поздравления и даже соболезнование на тему того, что его вторая половина Бакуго. — Не понимаю, — он хмурится. — Почему именно Каччан? Вы же совсем не похожи, — он разводит руками в воздухе и кладет их обратно на парту. — Дело не в этом, — Шото смотрит в проход, где мелькает чья-то светлая голова, но нет, он обознался. «Соулмейты — противоположны». — Так получилось, — он широко распахивает глаза, не в силах осознать происходящее. «Соулмейты — это разные люди». Не получается сказать, нельзя. Предательски дерет горло. — Изуку, — Мидория от неожиданности встряхивается. — Просто думай в другом направлении. — Я не понимаю. — Потом объясню. Тишина в классе, и лишь цокот каблуков нарушает её. Длинные чёрные сапоги блестят в блёклом свете, и Полночь подходит к их рабочему месту. Чёрная чёлка спадает на небесные глаза, когда она садится рядом и протягивает какие-то бумаги. — Можно посмотреть? — Нет, — Шото наперед знает, что ей надо. Уже весь преподавательский состав Юуэй побывал тут, даже Исцеляющая Девочка. — Что это? — Документы. Подпиши, директор хочет в целях безопасности отправить тебя на медкомиссию, — она всё же пытается заглянуть за ворот и просто трясется от интереса. — Я могу отказаться? — Да, Бакуго отказался, — она махнула другим листом в воздухе и закинула ногу на ногу. Женский интерес было очень трудно сдерживать — это было видно. Совсем недавно, когда он сидел на лекции по поводу Соулмейтов, то думал, что не откажется от исследований, но сейчас, когда на кону стояло очень многое, то о какой комиссии и глобальном вкладе в науку могла идти речь? Он быстро расписался в углу и сунул документы обратно. — Правда, что там у тебя змея? Он кивнул, ловя на себе прощальный взгляд Полночи, что уже стояла в коридоре и лишь разочарованно оглядывалась. — Почему она у тебя появилась? Что-то случилось? — Не помню, — врать он умел плохо, улыбка Мидории пропала с лица. — Просто понял, что она есть. — До сих пор ведь непонятно откуда берутся эти рисунки, вообще ничего не помнишь?! — Не, — Шото встряхнул головой, поправляя волосы. Клонило в сон, закрывались глаза, он слишком устал от происходящего. Начнём с того, что он не любил такого внимания со стороны знакомых, закончим тем, что сегодня он был вежлив даже с теми, кого видел в первый раз.