Ворон

      На следующий день Уилл собрался, зачем-то привёл себя в порядок, уложив волосы в аккуратную причёску и надев чистую рубашку, и, чувствуя себя живым покойником, отправился на свой первый сеанс к доктору Лектеру.       Он знал, о чём они будут говорить, знал, как поведёт себя Ганнибал, и прекрасно осознавал, что их не начавшийся роман закончился раньше, чем он был к этому готов.       Несмотря на лёгкое сопротивление Джек и Ганнибал провели с ним почти весь вчерашний вечер, как будто боясь, что он полезет в петлю, и, устав бороться с неловкостью и раздражением, Уилл тупо принимал их идиотскую заботу. Он сидел на диване, укутанный старым и драным пледом, и устало наблюдал за тем, как эти двое хозяйничают в его доме.       Он тупо констатировал тот факт, что собак осталось всего пять, как-то глухо принимая смерть жизнерадостного Лаки, но Ганнибал смог его от этого отвлечь. Пока Джек возился на кухне, ополаскивая пыльную посуду и протирая столы, Лектер принёс из машины переноску, откуда достал Герцога, которого посадил рядом с ним на диван. Щенок Луизы Шеппард, оставшийся без дома и хозяйки, испуганно залез к Уиллу на колени и просидел там почти весь вечер, позволяя себя гладить и чесать за ухом. Профайлер ещё не понял, что он испытывает к этой собаке, но всё равно чувствовал что-то родственное и тёплое. Они оба были не в своей тарелке и мечтали, чтобы это чувство как можно скорее прошло.       Уилл так и сидел на диване как старая парализованная бабка, собирающаяся умирать, и с непонятно откуда взявшейся ненавистью смотрел на Джека и Ганнибала, которые ходили по его дому и шарились по кухне. Занавески и покрывала так и остались снятыми, постиранными и сушились на заднем дворе, и Уилл задыхался от злости, осматриваясь по сторонам и вспоминая, с каким воодушевлением он хотел привести дом в порядок перед визитом его нового «парня». Сейчас дом выглядел ещё хуже, чем до этого, сам Уилл, обколотый обезболивающим, чувствовал себя убогим, а отношения, которых он так хотел, разбились о бюрократию. Через полтора часа его няньки накормили его картошкой с мясом, напоили чаем, и он послушно выпил таблетку, предложенную ему Ганнибалом. Он хотел, чтобы они остались одни, поговорили или просто посидели в обнимку, но Кроуфорд постоянно тёрся рядом и начал собираться и ушёл лишь тогда, когда Уилла начало ронять на подушку. Он не сразу понял, что ему дали сильное снотворное, попытался этому сопротивляться и был рад, когда Ганнибал присел рядом и взял его за руку. Уилл заснул под его пристальным взглядом, чувствуя тёплые прикосновения его длинных пальцев и вдыхая аромат дорогого парфюма.       По дороге к офису Лектера Грэм реально боролся с собой и со странными позывами развернуться и уехать домой, наплевав на Ворона и всех его жертв. Он сам не понимал откуда взялось это равнодушие, но потеря внезапной душевной близости с Ганнибалом, которая исчезнет, как только они сухо обсудят то, что став пациентом и врачом, они больше не могут встречаться, была для него важнее всего. Он думал о Вороне, о его подражателе, о чётком образе этого неподражаемого маньяка и неожиданно почувствовал себя пешкой в чьей-то игре. Уилл уже понял, чего хочет Ворон, он почти на сто процентов знал, зачем к нему пришла Луиза, и был уверен, что отвлекаться на всякую ерунду ему больше не позволят. Это казалось странным, что он так чётко видел и понимал этого убийцу, но тот слишком долго ждал такого, как Уилл, чтобы спокойно наблюдать, как профайлер играет в любовь и тупит на каждом углу.       Он был рад, что напали на него, а не на Ганнибала, иначе неизвестно, чем бы всё это закончилось.       В положенный срок доктор Лектер распахнул дверь в свой кабинет и, как всегда приветливо улыбнувшись, впустил его к себе. Уилл неуверенно потоптался на месте, наблюдая, как грациозно Ганнибал присаживается в кресло для общения с пациентами, и, впервые за время их общения, прошёл и сел напротив в точно такое же кресло.       Они больше не пара, а пациент и психиатр.       Уилл тряхнул головой, пытаясь отогнать болезненные мысли, и, посмотрев Ганнибалу в глаза, почувствовал пугающий холод. Тот выглядел абсолютно спокойным, уверенным и лишь немного смущённым, но всё это снова показалось Уиллу ненастоящим. Он вспомнил первое впечатление от доктора Лектера, почти забытое и погребённое под заботой и пониманием, и по-настоящему растерялся, не зная что думать.       — Здравствуй, Уилл, — по-доброму поздоровался Ганнибал, беря в руки чёрный блокнот и открывая его на первой странице. — Я думаю, прежде чем мы начнём профессиональное общение, нам нужно обсудить наше личное. Согласен?       — Давай обсудим, — злобно хмыкнул профайлер, внимательно рассматривая своего нового врача. — Я так понял, что если что-то личное и было, то нам следует об этом забыть.       — Не будь таким поспешным, — мягко сказал Лектер, вставая, протягивая ему лист бумаги и возвращаясь на своё место. — Ты постоянно ошибаешься насчёт меня. С одной стороны, это приятно, оставаться закрытым и загадочным для такого эмпата как ты, но всё-таки мне бы хотелось, чтобы ты больше доверял мне, чем смотрел с подозрением.       — Я ещё ничего не сказал, — стыдливо опустил глаза Уилл, упираясь взглядом в бумагу. — Что это? Фальшивый отчёт о том, что я здоров и пригоден к работе?       — Он не фальшивый, — улыбнулся Ганнибал, медленно забрасывая ногу на ногу и усаживаясь поудобнее. — Может он и основан на личных выводах, а не на наших долгих разговорах как врача и пациента, но я считаю, что ты можешь спокойно вернуться к Джеку и продолжить начатое.       Несколько секунд Уилл глупо вчитывался в текст, стараясь его понять, но потом быстро отбросил отчёт на столик и наклонился вперёд, упираясь локтями в колени. Они встретились глазами, и Грэм неосознанно потянулся к нему.       — И? Я ничего не понимаю. Это всё? Наша игра в доктора закончена? Тебя попросили провести разовое обследование или стать моим психиатром на постоянку?       Ганнибал медленно моргнул, оставаясь пустым и безэмоциональным, и, слабо улыбнувшись, опустил взгляд.       — Ты думаешь, я этого хотел? — тихо спросил доктор Лектер, поджимая губы. — Я подписал бумагу о неразглашении, о согласии работать в команде Джека Кроуфорда, о своего рода подчинении его приказам, и после того, как ты отказался говорить с мисс Блум, я не мог отвертеться, не вызвав подозрения. Мне было велено провести обследование твоего психического состояния, вернуть тебя в команду и провести полный курс терапии, а это около трёх месяцев.       — Понятно, — нервно рассмеялся Уилл, откидываясь обратно на спинку кресла и вцепляясь пальцами в подлокотники. — Тогда давай приступим. Хочешь знать, что я испытывал, когда стрелял в Луизу? Особенно теперь, когда узнал, что она была накачена каким-то наркотиком, который сделал из неё послушную собачонку? Сменился ли мой гнев на страх, что я не оборонялся, а просто убил невинного человека? Тебе это интересно?       — Ты злишься, Уилл, — слегка улыбнулся Ганнибал, не сводя с него глаз, — но на что? На кого направлено твоё раздражение? На меня?       — Ты здесь ни при чём, — отмахнулся профайлер, вскакивая на ноги, но тут же садясь обратно. — На Ворона, но не на того, что благородно сидит сейчас в психушке, покаянно неся свой крест, а на настоящего Ворона, свободно разгуливающего на свободе и продолжающего убивать и пытать девушек.       — О чём ты говоришь? — по-настоящему удивился доктор Лектер, откладывая блокнот в сторону. — Ты считаешь, что мистер Браун взял чужую вину на себя?       — Ах да, ты же не в курсе, — хмыкнул Уилл, начиная откровенно скалиться. — Раньше мешало неразглашение, но всё равно это скоро станет всем известно. Да, после общения с Вороном я понял, что он не виноват, и хотя я поделился этим только с Джеком, его команда уже начала копать в том направлении. Поднимается документация, Беверли роет под прошлое Брауна, а то, что знают трое, знают все. Как только выяснится, что кроме слов и оклеветания самого себя у ФБР на Ворона ничего нет, поднимется настоящая буря, которая посносит головы всему руководству. Именно поэтому Джек такой нервный, как только всплывёт правда, или мы предоставим общественности настоящего маньяка, или нам всем конец. Я должен поймать настоящего Ворона, иначе просто нельзя.       — Ты меня сейчас немного шокировал, — потерянно пробормотал Ганнибал, вставая на ноги, подходя к столу и начиная поправлять на нём бумаги. — Я общался с мистером Брауном, Фредерик Чилтон организовывал нам сеанс, но я ничего такого не заметил. И кого же вы теперь ищете?       Уилл тоже вылез из дурацкого кресла, которое морально давило на его психику, подошёл к Лектеру и встал рядом с ним.       — Мы ищем того, кто уже двадцать пять лет неспешно играет с ФБР, выставляя их и всю их систему правосудия дураками.       — Дураками? Но зачем ему это? Что это за игра, если даже зрители не понимают, что с ними играют?       — А ему не нужны зрители, — рассмеялся Уилл, присаживаясь на стол и заглядывая Ганнибалу в глаза. — Он способен наслаждаться своей игрой и в одиночестве. У него и так полно дел, он очень разносторонний человек, человек мысли, как ты и Беделия дю Морье, и ему совсем не скучно. Сроки не имеют значения, люди тоже, какая-то его игра длится уже двадцать лет, а какая-то началась и закончилась, как например с Луизой Шеппард.       — Это звучит очень страшно, — усмехнулся доктор Лектер, не отрывая глаз от лица профайлера. — Ты так не считаешь?       — Для меня это звучит грустно.       — Ты так хорошо его видишь? — тихо спросил Ганнибал.       — Так же хорошо, как и тебя сейчас, — тихо ответил Уилл, не выдерживая и утыкаясь лбом ему в плечо. — У него нет лица, он наполнен фальшивыми эмоциями, он чужой среди своих и свой среди чужих, и так глубоко одинок, что не в состоянии этого понять. Можно подумать, что его недолюбили в детстве, с ним не доиграли, у него отняли что-то дорогое, но это не так. Он пустой, как барабан, как зеркало, он легко отражает, поглощает, передаёт любые выражения лиц и копирует эмоции, но сам он их не испытывает. Его может затронуть уважение к кому-то, он всё-таки не хотел, чтобы мисс дю Морье страдала, и дал ей обезболивающее, он может испытывать даже жалость, но она почти всегда логична, не исходит от сердца, а является плодом умозаключений, новых игр или возможной мести.       — Он похож на тебя, — прошептал Ганнибал, обнимая его за талию и аккуратно прижимая к себе. — Ты тоже отражаешь чужие эмоции, ведь только мой интерес к тебе вызвал ответную реакцию. Тебя тоже не особо занимают окружающие. Разве нет?       — Нет, — выдохнул Уилл, притискиваясь к нему сильнее. — Ты сразу заинтересовал меня, с нашей первой встречи…       — Лишь потому, что я сам смотрел на тебя с восхищением, — тихо рассмеялся доктор Лектер, аккуратно отстраняя от себя Грэма и отходя в сторону. — Прости, Уилл, мы не должны больше так себя вести, иначе, если всё это всплывёт, я потеряю репутацию и практику, а тебя так и не допустят к работе, отправив к другому специалисту.       — Я понимаю, — быстро покивал головой профайлер, нелепо топчась на месте, — просто я хотел убедиться…       — Ничего не изменилось, — тут же перебил его Ганнибал, снова садясь в кресло и начиная поспешно заполнять пустой блокнот. — Я повторюсь, ты постоянно ошибаешься насчёт меня. Ты мне нравишься, Уилл, очень, и я не хочу отказываться от будущего, которое сам себе напридумывал. Никто не может запретить нам дружить и общаться вне этого кабинета, но я должен предоставлять отчёты Джеку о наших беседах.       — Мы будем мутить по-тихому? — хихикнул Грэм, возвращаясь на своё место.       — Прозвучало ужасно, но да, — загадочно улыбнулся Лектер, бросая на него быстрый взгляд и продолжая писать. — У нас ещё ничего не было, чтобы что-то потерять, но я сразу не собирался мгновенно разрывать нашу связь. Ты ведь не против некоторых сложностей?       — Нет.       — Ну и отлично. Я подписал бумаги об оказании помощи в составлении портрета подражателя, но кажется, ты знаешь о нём намного больше всех остальных.       — Я думаю, ты не успеешь его составить, так как очень скоро мы узнаем его имя, — довольно рассмеялся Уилл, забирая отчёт со столика и пряча его в карман. — Я придумал план, при котором личность Брауна перестанет быть секретом, что очень быстро выведет нас и на его подражателя.       Ганнибал оторвался от писанины, поднимая на него заинтересованный взгляд, и, улыбнувшись краешком губ, медленно захлопнул блокнот.       — Что ты придумал? — вкрадчиво спросил доктор Лектер.       — Небольшую хитрость, но пока не могу тебе о ней рассказать до обсуждения этого с Джеком.       — Ясно, — быстро кивнул Ганнибал, бросая взгляд на часы и легко поднимаясь на ноги. — У тебя есть планы на вечер? Можем поужинать у меня, если хочешь.       — С удовольствием, — с облегчением ответил Уилл, не сводя глаз со своего нового доктора. — Если честно, я думал ты меня сразу бросишь, как только врачебная этика даст о себе знать.       Ганнибал укоризненно покачал головой и вернулся к своему рабочему столу.       — Я так и подумал, как только увидел тебя таким сосредоточенным и даже причёсанным, — весело ответил доктор Лектер, начиная наводить порядок в бумагах. — Ты выглядел так, как будто пришёл выслушать приговор о пожизненном заключении и даже был к этому готов. Я хочу напомнить тебе, что секс для меня ничего не значит.       — Совсем ничего? — чувствуя почему-то задетым, удивлённо спросил Уилл. — Тебе нравится играть в одни ворота?       — Господи, конечно, нет, — искренне рассмеялся Ганнибал. — Мастурбация естественный процесс для любого мужчины, тем более одинокого, но я лучше проведу всю ночь, беседуя с тобой, чем с тем, к кому не испытываю никаких чувств.       — Как много у тебя было партнёров?       — Не так уж и много, как ты думаешь, я очень избирательный.       — Поэтому ты выбрал меня? Не очень умное решение, учитывая, что мне неуютно даже с самим собой. Я доставлю тебе проблемы, которые и так уже начались.       — А если мне это нравится? — с вызовом спросил Ганнибал, доставая пальто из шкафа и начиная одеваться. — С чего ты решил что то, что достаётся легко, лучше, чем то, за что придётся побороться? Чем доступнее вещь, тем меньше ей цена.       — Какое-то торгово-договорное умозаключение, — фыркнул Уилл, поднимаясь на ноги и беря свою куртку с кушетки. — Мне тяжело тебя понять, как будто ты говоришь то, что я хочу услышать, а не то, что думаешь, и именно поэтому я в постоянных сомнениях. Мне кажется, что тебе от меня что-то нужно, что ты от меня чего-то ждёшь, а я не знаю чего.       Ганнибал остановился в двух шагах от выхода и медленно повернулся к Грэму, который тоже замер под его задумчивым взглядом. Долгую минуту Лектер обдумывал его слова, не моргая и почти не дыша, потом шагнул вперёд, взял за руку и заглянул в глаза.       — Всё это время мы говорили о сексе? — ласково спросил Ганнибал, стискивая его пальцы. — Ты готов лечь со мной в постель?       — Что? Нет, я не знаю, — вздрогнул Уилл, хватая его за другую руку. — Просто я не понимаю…       — Не понимаешь? — немного нахмурился доктор Лектер, наклоняясь вперёд. — Тебе кажется подозрительным, что я не тащу тебя в кровать? Я веду себя как-то не так? Я должен лапать тебя и постоянно домогаться?       — Да нет же, — мотнул головой Грэм, начиная нервничать. — Я сам не хочу всей этой таинственности и скрытности, но мы же сейчас одни, а ты как будто не расстроен всем этим.       — Уилл, прости, я не хотел, чтобы ты так думал, — прошептал Ганнибал, обнимая его за плечи и прижимая к себе. — Мы так мало поговорили, но я знаю, ты так же как я понял послание подражателя. Ты ведь всё понял, Уилл?       — Да, это было несложно, — нервно хихикнул профайлер, утыкаясь носом ему в шею. — Если мы не хотим продолжения смертей, не хотим увидеть племянницу мэра, чёрт, я даже не помню, как её зовут, такой же безумной и изувеченной как Луиза, мы должны признать свою вину и выпустить Ворона на волю.       — Выпустить из клетки, в которую тот добровольно себя заточил, — поддакнул ему Лектер, аккуратно целуя в висок. — Ты был прав, он играет. Может ему впервые скучно, или он устал ждать, когда ФБР перестанет быть слепыми, игнорируя правду, лежащую на поверхности, никто не знает, что им движет, но он точно хочет, чтобы ты довёл это дело до конца. Я не хочу отвлекать тебя от этого, подвергать новой опасности и рисковать твоей жизнью, а просто буду рядом до тех пор, пока всё это не закончится.       — Спасибо, — шепнул Уилл. — Спасибо, что не сердишься из-за того, что со мной всё так сложно.       Ганнибал погладил его по голове, отстранился и почти невесомо коснулся левого плеча.       — Ты так сурово выглядел, что я даже побоялся спросить о твоём здоровье. Как твоя рана? Беспокоит? Есть боли или кровотечения? Ты сам делал перевязку?       — Ничего я не делал, — смутился профайлер, виновато моргнув. — Я весь день думал обо всём подряд, кроме этого дурацкого плеча.       — Тогда поехали ко мне, я тебе накормлю и перебинтую, — строго сказал Ганнибал, беря его за руку и ведя за собой. — У меня замариновано мясо в холодильнике, и на этот раз я приготовлю быстрее.       Уилл позволил вывести себя на улицу, подождал, пока Лектер закроет офис, как-то глупо надеясь, что тот снова заведёт его в темноту и поцелует, но они лишь разошлись по машинам и поехали к нему домой. Всю дорогу он чувствовал беспокойство, но никак не мог понять его причину.       Ганнибал сказал ему то, что он сам ещё смутно осознавал, и странный образ подражателя постоянно менялся и распадался у него в голове. Уилл — эмпат, человек, который чувствует и понимает эмоции, которые испытывает маньяк, совершая преступление, но ведь подражатель их не испытывает. Нет ничего, он пуст и спокойно наполняет себя всем, чем захочет, и также спокойно от всего избавляется. Луиза пришла в его дом, чтобы Уилл увидел, как многое ему подвластно. Она пришла напомнить, как легко стать жертвой, если не делать то, чего от тебя ждут. Именно Луиза принесла в его дом эмоции: злость, ненависть и раздражение, и Уилл должен поторопиться, если больше не хочет испытать это на себе или на тех, кто ему дорог.       Как только они неофициально начали искать доказательства невиновности Роберта Брауна, как только версия Уилла была принята и поддержана, пробил гонг, и от них ждали ход. Да, это игра, и теперь они должны передвинуть фишки на этом игровом поле.