Ворон

Уилл отрицательно покачал головой и устало привалился к дверному косяку, наблюдая, как прежний Ганнибал готовит ему ужин. Что за странные мысли кружились в его голове? Что стало с его сознанием, которое упорно цеплялось за прошлое, не давая увидеть настоящее и будущее? Уилл был счастлив впервые в жизни. Его одиночество, эмпатия, странное поведение, даже работа — всё это делало его непригодным для любви. Но Ганнибал Лектер был другим. Не таким как все. Он был своим. Как бы ужасно это ни звучало, но Ганнибал был для Уилла своим. С ним он мог говорить о чём угодно. Они часами обсуждали жестокие убийства, за едой рассуждали об увечьях и причинах их нанесения, не чувствуя при этом дискомфорта и страха быть отвергнутыми. У Уилла была какая-то внутренняя вера, что что бы он ни сказал, какое бы безумство ни предположил, какой бы мотив ни увидел, — Ганнибал его выслушает и поймёт. Никто не поймёт, а он задумчиво улыбнётся и медленно кивнёт. Джек брезгливо отпрянет назад, точнее отпрянул бы, если бы не остывал сейчас на кухонной стойке Лектера, любая женщина сбежала бы со свистом, начни он подобный разговор за ужином, даже многие психологи считали Уилла слишком погружающимся в сознание убийц, но только не Ганнибал. Им было так хорошо вместе. Уилл полностью расслабился и открылся. Он говорил что думает, делал что считал нужным, прибегал к Ганнибалу в любое время дня и ночи и ни разу не был им отвергнут. Сладостные и фальшивые дружба и любовь, но они были так хороши, что сознание Уилла цеплялось за это, желая вернуть всё назад. Как и сознание Ганнибала, который снова хотел быть его любимым, но на новых условиях. Уилл понял, кто такой Ганнибал Лектер, но всё равно находился в каком-то неверии, и тот решил открыть ему глаза. Шикарный и отзывчивый доктор Лектер, который умело строит глазки, вкусно кормит и является всепоглощающей губкой, впитывающей в себя все кошмарные видения Уилла, — и вдруг маньяк, садист и кто-то ещё. Наверное, потом психиатры введут новый термин, чёрный Ворон, это когда ты кто-то похожий на Ганнибала Лектера. И как Уилл ни старался, как ни пытался, однако разум это осознавал, но не принимал. Любовь, страх, обида от предательства, разбитые планы и мечты на будущее мешали ему в это поверить. Поверить в то, что ничего уже не вернуть. Он видел такое не раз и не два. Как человек, теряющий что-то родное и дорогое сердцу, импульсивно пытается кого-то оживить и вернуть. Как чашка, олицетворяющая для Уилла всё, что он получил рядом с Ганнибалом, которая упала, разбилась, а он всё ещё стоит на коленях и пытается собрать её обратно. Он видит в каждом осколке любовь, свои мечты, дружбу и тёплые вечера у камина, и ему так сложно поверить, что ничего этого больше не будет. Но всё это было лишь до настоящей секунды. До момента, когда он увидел мёртвого Джека и спокойного Ганнибала, который был расстроен лишь тем, что не успел сделать салат вовремя. Уилл продолжал общаться с доктором Ганнибалом Лектером, они всю неделю ужинали и проводили сеансы на веранде, и он как заведённый всё старался делать вид, что это происходит не с ним. Что можно попытаться договориться, отбросить назад и притвориться, что ничего не было, но самообман разрушил бы всё быстрее, чем кажется. Ганнибал Лектер — убийца и садист. Человек, который не любит и не умеет любить, и он никогда не станет вдруг нормальным и обычным. Джек Кроуфорд, офицер ФБР, хоть и разжалованный, лежал сейчас мёртвый в доме, окружённом полицией, и Ганнибал не собирался никого оставлять в живых и сохранять эту личность. Он уйдёт, не оглядываясь, и больше никогда сюда не вернётся. Он пройдёт мимо агентов, оставив за спиной три трупа, сядет в самолёт и улетит туда, где захочет жить дальше. Он больше не хочет быть Ганнибалом Лектером. Не хочет носить имя, данное ему человеком, которого он презирает. Не хочет сохранять ни это имя, ни эту личность, ни Уилла, который отверг его дружбу. Семейные ценности, любовь, привязанность — всё это неожиданно стало для него сложным и ненужным. Уилл медленно моргнул, принимая окончательное решение и, старательно обходя лужи крови, подошёл к Ганнибалу. Его возлюбленный поднял на него глаза, в которых плескались какое-то тихое безумие и холодная пустота, и едва заметно вызывающе приподнял брови. На секунду Уилл перенёсся в своё прошлое, где он ходил на работу, пил виски по вечерам, не мог ни с кем общаться, боясь ляпнуть что-то, за что его возненавидят. Что-то о том, чтоб его не трогали, ведь это опасно делать с человеком, примеряющим на себя личности убийц. Где он был один, в окружении собак, которые грели его, но не согревали, и он понял, что больше не хочет туда возвращаться.  — Помочь с сервировкой стола, Ганнибал? — спросил Уилл, беря в руки пару тарелок, украшенных бабочками. — Ужин ведь не отменяется?  — Сегодня мы сделаем это в гостиной, — улыбнулся Лектер, аккуратно перемешивая салат двумя деревянными лопатками. — Пожалуйста, дорогой, отнеси это туда и сходи в подвал за вином. Я его приготовил заранее, оно стоит на столике у самой лестницы.  — Конечно, — поспешно ответил Уилл, выходя из кухни. — Я быстро. Оказавшись в гостиной и увидев за столом Роберта Брауна, он уже ничему не удивился. Сначала он подумал, что тот прикован к стулу, но потом увидел, что нет. Уилл поставил тарелки по обе стороны от немного дикой композиции из цветов и приветливо улыбнулся бывшему заключённому. Уговаривать его бежать и спасать свою жизнь он больше не собирался. Ему не было никакого дела ни до жизни Роберта, ни до своей. Он тут же заметил, что драка Ганнибала и Джека началась именно здесь. За столом стояла красивая тарелка, смятая салфетка, на полу валялся перевёрнутый стул и столовые приборы. Небольшие капли крови виднелись у ножки стола и вели цепочкой в сторону кухни.  — Добрый вечер, мистер Браун, — сказал Уилл, недовольно покачав головой и начиная убирать беспорядок с пола. — У вас всё в порядке?  — Здравствуй, Уилл, — бесцветным голосом ответил Роберт, смотря на него болезненным взглядом. — Спасибо, всё хорошо.  — Сейчас мы будем ужинать, — натянуто улыбнулся Уилл, поднимая и ставя стул на место. — Я рад вас снова увидеть. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и неожиданно мистер Браун злобно выдохнул и так сильно сжал в руках вилку, что его пальцы побледнели и пошли красными пятнами.  — Я ведь просил, мистер Грэм, просил вас не вытаскивать меня оттуда, — зашипел бывший заключённый, резко меняясь в лице. — Пока я был жив, он отпускал их, калечил, но не убивал. А что будет теперь? Думаете, с моей смертью история закончится, и он успокоится?  — Что? — глупо моргнул Уилл, испуганно делая шаг назад. — Вы на самом деле ничего не знаете? Ведь Ворон — лишь одна из его личностей и …  — И что, Уилл? — ласково перебил его Ганнибал, торжественно входя в комнату и поправляя чистую рубашку и галстук. — Хочешь удивить моего отца сильнее, чем я старался все эти годы? Ты принёс вино?  — Ещё нет.  — Тогда будь добр, а то так мы никогда не сядем ужинать, — покачал головой Лектер, начиная торопливо прибираться на столе и переставлять чистые тарелки по-новому. — Меня учили, любимый, что к столу и на свидание со смертью нельзя опаздывать. Уилл быстро кивнул и поспешно направился в сторону подвала. В доме ничего не изменилось, как будто и правда ничего не происходило. На кухне и на обеденном столе лежали ножи, у входа в подвал — топорик для дров, на предмет оружия Уилла обыскали полицейские ещё на улице, но всё равно Ганнибал был спокоен. Сложно было определить, как сильно он напряжён и как далеко готов зайти. Может он как Уилл, тоже совсем не знает и не понимает что делать с тем, что им больше не по пути. Что прошлое не вернуть, а будущего просто нет. Уилл вернулся в гостиную с прохладной бутылкой вина и уверенно сел по левую руку от хозяина дома. Роберт Браун, одетый в дорогой костюм, явно сшитый на заказ, сидел справа, гордо выпрямив спину и расправив плечи, как и сам Ганнибал. Они оба были притягательно красивы, и Уилл с болью подумал, что если бы они с Ганнибалом дожили до старости, то он бы до конца своих дней не отводил от него глаз. Лектер ловко открыл вино и, взяв бокал Уилла в руку, начал его наполнять.  — Сначала, Ганнибал, ты должен был налить мне, а уж потом своему другу, — с ноткой металла в голосе, сказал мистер Браун, недовольно сморщив нос. — Почтение к родителям не измеряется годами, эта одна из самых основных истин и заповедей.  — Почтение, отец, нужно заслужить, — вежливо ответил Лектер, наливая и ему, — и оно не передаётся по наследству. Уилл, пожалуйста, отрежь нам по куску ягнёнка, а я пока разложу гарнир. Как-то я был на семинаре семейного психолога, который посетило огромное количество родителей, и он прямо задал им вполне здравый вопрос.  — Какой? — с интересом спросил Уилл, начиная нарезать мясо и раскладывать его по тарелкам, как настоящий супруг хозяина вечера. — Уж не о том ли, что растить ребёнка это одно, а воспитывать — другое?  — Да, — рассмеялся Ганнибал, нежно касаясь его плеча и садясь на место. — Он спросил. А кто вам сказал, дорогие мои родители, что вы имеете право воспитывать своего ребёнка? Кто сообщил вам, что ваше «хорошо» и «плохо» правильно и правильнее всех других?  — Ты говоришь то, чего не понимаешь, — ответил ему Роберт, надменно отрезая кусок мяса и кладя его в рот. — Я воспитывал вас не по своему мнению, а так, как написано в Библии. И мне жаль, что ты всё перевернул и опроверг там каждое слово.  — Я не хотел жить по книге, написанной кровью младенцев, — громче обычного ответил Ганнибал, гордо выпрямляясь на стуле. — Библия — это диктат, лишающий людей мнения и свободы выбора. Религия — один из самых грандиозных видов сетевого маркетинга, как и коммунизм и десятки других направлений, собирающих людей в стойло и делающих их мышлением стадным. Но нельзя лишить нас права мечтать и думать. Ничего не выйдет.  — Да как ты смеешь, — прошептал Браун, сдвигая брови. — Ты всё ещё ведёшь такие речи…  — Ваша церковь веками жгла учёных и любых свободомыслящих людей, убивала женщин и геев и придумала удобную религию со своими правилами, — прищурился Лектер. — Вам неугодно ничего. Всё, что шло вразрез с поклонением — язычество и зло и должно быть сожжено и уничтожено. Вы учите доказывать любовь к богу жертвоприношением и убийством собственных детей. Я принёс твоему богу достаточно жертв? Что я за это получу?  — Мерзавец, — выкрикнул Роберт, бросая вилку на тарелку и грохая кулаком по столу. — Безумный убийца, богохульник, я не понимаю, как ты мог от меня родиться. Бедная Миша, ты вечно с ней носился и отговаривал от церкви, и из-за тебя она понесла такое наказание. Ты и твои речи навели на неё беду. Она умерла из-за тебя.  — Надо было воспитывать нас лучше, — холодно сказал Ганнибал.  — Надо было пороть тебя сильнее или прикончить самому, — прошипел в ответ мистер Браун. — Мне не хватило времени выбить из тебя эту дурь. Уилл посмотрел в глаза Ганнибала, погружаясь в них и проваливаясь, как под действием магнита в какой-то животный страх, и не в состоянии себя контролировать он взял его за руку и крепко сжал. Мистер Браун несколько секунд смотрел на их сцепленные пальцы и брезгливо поджал губы. Это был уже не тот Ворон, что сидел в клетке и нёс свой крест.  — Я хочу познакомить тебя со своим отцом.  — Я с ним знаком.  — Я в этом не совсем уверен. Сраные божьи люди. Самые коварные и лживые, но лишь потому что свято верят в ту ересь, с которой живут. Они списывают всё зло, что причиняют окружающим, на веру, Библию или святую цель. Самое большое количество пролитой крови на церкви, которая ещё почему-то продолжает существовать и обирать доверчивых людей. Ганнибал Лектер — монстр, но тот, кого он боится, монстр вдвойне.  — Мистер Грэм, — неприязненно проскрипел Роберт Браун, внимательно его рассматривая. — Я не понимаю, что вы здесь делаете. Вы пришли меня спасти от Ганнибала?  — Нет, — медленно ответил Уилл. — Я хочу спасти Ганнибала от вас. Когда-то я ему пообещал, что если бы я мог вернуться в прошлое, то закрыл бы его своим телом от того, кто его мучил и наказывал. За что вы его так ненавидите?  — Он убийца, — резко ответил Браун, вскакивая на ноги.  — Нет, не то, — нахмурился Уилл, отодвигая стул и тоже поднимаясь. — Он вырос в ненависти ещё до того, как стал Вороном. Он был одинок и несчастен с самого начала. Вы и ваша ненависть сделали его таким.  — Что? — неверяще прошептал Роберт, бессильно стискивая кулаки. — И ты туда же? Держись от него подальше, Уилл, мне хватило Миши, которая бегала за ним хвостом. Вспомни, что стало из-за этого с ней.  — Я любил Мишу, — тихо сказал Ганнибал, медленно поднимаясь, подходя к Уиллу и кладя руку ему на плечо. — Я любил её больше всего на свете.  — Тогда зачем позволил ей гулять одной? — взорвался Браун. — Ты и твои рассказы испортили её. Она захотела носить брюки, перестала ходить в церковь, читала запрещённые книги и начала думать о мальчиках. Ей было всего четырнадцать, а вы не отлипали друг от друга и носились по всему городу.  — Всё встаёт на свои места, — грустно прошептал Уилл, придвигаясь поближе к Ганнибалу. — Вы ненавидели сына за то, что Миша любила его, а не вас.  — Где ты был, поганец, когда она ждала тебя в тот вечер? — закричал Роберт, не слыша никого, кроме себя. — Гулял с дружками? Курил сигареты или тискал мальчиков за гаражами? Она ещё и оправдывала твоё уродство, ругалась со мной и в итоге убежала тебя искать. За те самые гаражи… Ганнибал вздрогнул, становясь слабым и ранимым, что-то блеснуло в уголке его глаз, и Уилл бросился вперёд, закрывая его собой. Он протянул руку и выдернул из ягнёнка нож, предназначенный для нарезки крупных кусков мяса. Удары, которые Роберт Браун наносил маленькому Ганнибалу, не прекратились, только наносились они теперь словами и обвинениями. Тело пережило насилие, остались лишь тонкие шрамы, а вот душа этого не выдержала. Она закрылась от всего, включая любовь и жалость.  — Это вы виноваты, мистер Браун, — сквозь зубы прошипел Уилл, надвигаясь на него. — Вы во всём виноваты. И самое ужасное, что вы это и сами знаете. Да, ваш сын оказался геем, а дочь любила и защищала его, но они были всего лишь детьми. Не стоило срывать на нём свои неудачи.  — Я не боюсь смерти, — шепнул Роберт, делая шаг назад.  — Все её боятся, — громко рассмеялся Уилл, чувствуя, как жажда убийства охватывает его разум. — Там, в клетке, я увидел у вас стыд и чувство вины, а меня обмануть не просто. В глубине души, там, где вы храните самое сокровенное, вы знаете, что именно ваше воспитание превратило сына в монстра, а ваша дочь погибла от руки того, кого он за это убил и съел.  — Я готов, — опустил голову Роберт. — Готов ответить перед Всевышним за свои грехи. Он решит, виноват я или нет.  — Нет никакого Бога, — проскрипел Уилл, хватая его за воротник рубашки и дёргая на себя. — А вот ваш сын есть, и вы можете попросить у него прощения. Сейчас, пока я не воткнул в вас нож, и вы не упали к моим ногам, превращаясь в еду для трупных червей.  — У него? — отшатнулся Браун. — Да пусть горит в аду за… Уилл не дал ему договорить и без размаха, просто, как он и предоставлял сотни раз, погружаясь в личности убийц, воткнул ему нож в область ключицы по самую рукоятку. Он чувствовал, как лезвие рвёт сухожилия, как кровь начинает хлестать всё сильнее и сильнее, проступая сквозь рубашку и капая на пол, и как прародитель монстра по имени Чесапикский ворон, покачнулся и начал оседать вниз. Роберт вцепился руками в его плечи, смотря так, как будто впервые за всю жизнь осознал, что там, за чертой, ничего нет, и Уилл выдернул нож и оттолкнул его от себя. Мистер Браун упал к его ногам, всё ещё подрагивая в судорогах и захлёбываясь собственной кровью. Из кармана у него вывалился короткий кривой нож для линолеума, которым он так и не воспользовался. Он думал о сопротивлении, но не стал этого делать. Адреналин пробежал по телу профайлера и застрял где-то в кончиках пальцев, оставляя зуд и жажду продолжения. Уилл присел, вытер лезвие ножа о сухой кусок рубашки Роберта и резко повернулся. Уилл так увлёкся чувствами Брауна, его последними мыслями и виной, что совсем забыл о Ганнибале, который так и стоял у стола и не сводил с них глаз.  — Ты убил его, Уилл? — всё ещё заторможенно спросил Лектер, не двигаясь с места. — Он мёртв? Ты уверен в этом?  — Да, — ответил Уилл, вставая и подходя вплотную к нему. — Я сделал это за тебя. Я понял, что ты не сможешь его убить, так что теперь ты свободен. Ворон выпущен из клетки, и ты можешь идти, куда захочешь. Здесь тебя больше ничего не держит.  — Уилл, — шепнул Ганнибал, обхватывая руками его лицо и смотря прямо в глаза. — Мой Уилл, я хочу уехать с тобой.  — Со мной? — выдохнул Уилл, обнимая его за талию. — Я не пойду с тобой, Ганнибал. Прости, но этот путь не для меня.  — Почему? — спросил Лектер, быстро целуя его в губы. — Ты всегда считал меня идеальным для себя, и что изменилось? Свобода, Уилл, у нас будет свобода. Ты и я. Пожалуйста.  — Я всё понимаю, любимый, но никуда не побегу. Я не готов к этому. Ты носишь свои имена с величием и гордостью, но я не хочу. Не хочу быть мужем Чесапикского потрошителя, я не готов стать любовником Ворона, который убил сотню людей. Я не такой.  — Ты только что убил человека.  — Не для тебя, — усмехнулся Уилл, тоже целуя его в ответ. — Не для тебя, Ганнибал, а ради тебя. Я освободил тебя от бремени и хочу, чтобы ты уехал.  — Я не хочу уезжать без тебя, — нахмурился Лектер.  — Понимаю, — кивнул Уилл, прекрасно осознавая, чем закончится его упрямство, — но я останусь тут. Не хочу жизнь в бегах. Ганнибал отвернулся от него, подошёл к отцу и присел перед ним на корточки.  — Целых два часа у меня была семья, — сказал Ганнибал, проводя рукой по лицу Роберта и закрывая ему глаза. — И ничего хорошего в этом нет.  — Согласен.  — Я много раз хотел её воссоздать, — спокойно продолжил Лектер, вставая на ноги и поворачиваясь к Уиллу. — Отец не только бил и проклинал меня, он вынимал мою душу и убивал её каждый день.  — Поэтому он и сдался ФБР, — прошептал Уилл, замечая, что кривого ножа больше нет на полу. — Его вина в произошедшем не меньше, чем твоя. Я даже оправдываю тебя во всём этом безумии.  — Ты добр ко мне как никто другой, — сказал Ганнибал, возвращаясь к нему и ласково кладя руку на плечо. — Прошу, Уилл, а делаю я это впервые в жизни, пожалуйста, поехали со мной. Я хотел избавиться от привязанности, но если ты не уйдёшь со мной, то всё будет бесполезно.  — Я не уйду, любимый, — задрожав от страха, сказал Уилл, бросаясь вперёд и отчаянно вешаясь ему на шею. — Ты не можешь остаться, а я не могу уйти. Больше нет никаких нас, я буду лишь твоим воспоминанием, там, в темноте я буду с тобой …  — Уилл…  — Спасибо, что открылся мне, Ганнибал, я… Уилл крякнул от боли, хотя и был к ней готов, когда нож легко, как в масло, вошёл в его живот. Он вспомнил Роберта, который отчаянно цеплялся за его плечи, и не хотел себя вести так же, как он. Он хотел быть спокойным, хотел умереть так, чтобы Ганнибал знал, что как всегда он сделал всё идеально. Но тело подводило его. Ноги обмякли, когда по ним уже лилась кровь, а руки сами потянулись вниз, пытаясь выдернуть нож. Его повело, и Ганнибал обнял его и прижал к своей груди.  — Тебе меня не обмануть, мой маленький Уилл, — зашептал Лектер, опуская его на пол и присаживаясь рядом. — Захотел соскочить с этого поезда? Прости, но нет.  — Пожалуйста, — шепнул Уилл, пытаясь поймать его взгляд.  — Нет. У меня была целая минута, чтобы понять, чего я не переживу. Твою смерть или твою жизнь, но не со мной, и решение принято.  — Я не хочу остаться один, — сказал Уилл, морщась от боли. — Лучше так, Ганнибал, лучше так.  — Да, лучше так, но не для меня. Ганнибал встал на ноги, куда-то ушёл, но очень быстро вернулся в накинутом на плечи пальто. Уиллу, который полулежал в луже собственной крови, показалось, что того не было целый час, и он даже попытался ему улыбнуться. Лектер снова присел на корточки и ласково провёл пальцем по его глазам.  — Я вызвал тебе скорую, и она вот-вот приедет, — быстро сказал Ганнибал, неотрывно наблюдая за его лицом. — Это бывает, дорогой, сердца разбиваются, жизни обрываются, но я уезжаю и оставляю тебя в покое. Я никогда не вернусь, но знай, что каждый вечер я веду с тобой беседы в мрачном подвале своей души, мы там смеёмся, строим аккуратные планы на будущее и верим, что у нас всё получилось.  — Не надо, Ганнибал, — забормотал Уилл, едва различая его из-за слёз, — я не хочу остаться один.  — Я тоже, — ответил Лектер, наклоняясь и коротко, но жадно целуя его в губы, — но это был твой выбор. Я оставил свои отпечатки на кухонном ноже, так что скажешь всем, что Брауна тоже убил я. Прощай, дорогой, я буду по тебе скучать. Уилл хотел ему что-то ответить, но головокружение захлестнуло его, и он выпал из времени. Сознание сгущалось вокруг его мыслей, и он полетел вниз в какую-то бездну. Рядом с ним летел чёрный ворон, который иногда подхватывал его и качал в своих крыльях. Вдруг появился Ганнибал, красивый, с бокалом вина и игривой улыбкой, и Уилл тянул к нему руки, полностью покрытые кровью. Они обнялись, сливаясь в поцелуе, и так и летели вниз, радуясь, что у них получилось.