***
Наступил следующий день. Меттатон и Веномус как обычно ждали Рулса. Он вновь пришёл, но раньше, чем обычно, и они по обыкновению пошли в университет. — Ну, как всё прошло? — спросил МТТ обеспокоено. — Вот не начинай... — вполголоса проговорил Вен. — Что-о-о? Я просто поинтересовался! — ему явно было неприятно. — Так бы и сказал, что прошло всё плохо. И что? Ругали? — Ну, с родителями Рулса я точно посрался. Уверен, что ему тоже досталось. Его отец при мне влепил ему пощёчину. Было жёстко, — Веномус рассказал всё, как есть. — О Боже! — Меттатон не мог определиться между чувствами "мне очень жаль" и "я хочу знать все подробности". — Рулс, с тобой всё в порядке? ... Рулс уставился на дорогу так, будто на ней было действительно что-то интересное настолько, что он не мог слышать никого и ничего. — Рулс? — рука Меттатона протянулась за спиной Веномуса и похлопала РК по плечу, а затем вернулась в исходное положение. — А-а! Я-я в порядке! Всё хорошо! — встрепенулся Каард. — Просто... Просто задумался, — после этого он улыбнулся, но не демонстрировал зубы, как обычно. — Разве? Выглядит так, будто всё куда сложнее. У тебя на лице написано! — подметил андроид, чуть прищурившись для убедительности. — Признавайся. Тебя поругали? — Нет. У меня правда всё хорошо. Не стоит волноваться! — Рулс натянул улыбку сильнее, пусть и до сих пор не обнажал зубы, и чуть прикрыл глаза. — Видишь? Я улыбаюсь! Значит, всё хорошо! — ... Если бы я был на месте Веномуса, то я бы, простите, выразился так: "Пиздите, сударь", — Метта дружелюбно улыбнулся. — Ты не представляешь, насколько твоя ложь очевидна. — Меттатон, не доставай его. Я уверен, что он просто не хочет говорить об этом, — сказал Вен, будучи мрачнее тучи. — Нет-нет-нет! Исключено! — начал протестовать Меттатон. — Если тебе плохо, нужно выговориться близкому тебе человеку! В ином случае, ты просто переполнишься, как кипящий чайник, и больше не сможешь сдерживать эти чувства. Всем нужно иногда просто выговорится. И я хочу подбить Рулса на это, потому что, судя по всему, ему всегда плохо. Просто сейчас это особенно заметно. — С чего ты взял? — Веномус всё ещё проявлял безразличие, но в его голосе проскользнула нотка удивления. — Элементарно, Ватсон! Когда Рулс улыбается с оскалом, он пытается показать, что очень счастливый и весёлый, но он забывает главную вещь — прищур. Когда люди искренне улыбаются, видно, что у них чуть ли моська не лопается от улыбки, и они едва-едва могут сдерживать эти мышцы на лице, в том числе и мышцы щёк. Так что, Рулс, если ты думал, что никто не замечает, что ты всегда улыбаешься через силу — это не так! Я насквозь тебя вижу, дорогуша! — Боже, Меттатон, — фыркнул Рулс. — Может перестанешь придираться к мелочам? Со мной ничего не случилось. Правда-правда. Я всегда был таким! Не нужно за меня беспокоиться! Иначе я буду чувствовать себя виноватым. — Н-но... — МТТ хотел что-то ему возразить, но тут же осёкся. — Ладно. Если ты так говоришь... Тот улыбнулся и больше ничего не сказал. Атмосфера была очень странной. Казалось, словно Рулса и нет с ними. Всё это время он был молчалив, что очень для него нетипично. Веномус, хоть и тоже был расстроен, хотел начать разговор, но просто не знал, о чём говорить, да и понимал, что сейчас для этого неподходящее время. А Меттатон...? А что Меттатон? Он чувствовал себя лишним. Он хотел их поддержать, но в итоге получил отворот-поворот. А если он начнёт пытаться их отвлечь, не выйдет ничего хорошего. Поэтому Метта тоже не особо проявлял инициативу, чтобы как-то заглушить тишину. Хотя, может, оно и не нужно? Когда они подошли к университету, он остановился. Рулс и МТТ тоже остановились на рефлексе. — Что-то не так? — спросил Вен. Меттатон встал перед ними и, сверля взглядом пол, не решался что-то сказать. Потом, решив, что это будет лишним, он просто раскрыл свои руки для объятий. Его друзья недоумённо посмотрели на него. Что ж, в таком случае, пояснение будет уместным. — Рулс. Веномус. Я знаю, что у вас правда тогда был нелёгкий опыт, и, скорее всего, когда вы обсуждаете его с другими, это тоже делает больно. Но, пожалуй... — он смущённо уставился в пол. — Через это нужно просто пройти и двигаться дальше, да? В любом случае... Я не тороплю вас. Если вы не готовы говорить об этом сейчас, я буду готов выслушать вас в любой другой момент. Не подумайте, что я навязываюсь, просто...! Я правда беспокоюсь за вас. Я очень сильно люблю вас и не хочу, чтобы что-то плохое случилось с вами обоими, понимаете? Но раз я не могу обсудить произошедшее с вами... Давайте просто обнимемся, и я обещаю, что всё будет хорошо! — не сдержав эмоций, он прижал Рулса и Вена к своей груди обеими руками. — Э-эй! Отпусти! — Штольц пытался всеми силами вырваться из объятий, отпихивал от себя МТТ, но, как ни крути, ничего не выходило; в конечном итоге, он почти смирился: Веномус всё ещё отпихивал от себя Меттатона, но уже настолько неощутимо, что казалось, что он уже, в общем-то, и не против. Рулс ничего не ответил. Вообще. Он даже не обнял Меттатона в ответ. Хотя в обычном своём состоянии очень засмущался, был бы очень счастлив, но не сейчас. Его руки всё ещё беспомощно висели вдоль тела. РК выскользнул из рук андроида, и тот ослабил хватку, чтобы отпустить и Веномуса тоже. — Не делай больше так, — наконец, сказал Каард. — И... Всё в порядке. За меня не беспокойся. Ты не должен. — Зря ты так! — Меттатон постарался проявить настойчивость и снова попытался обнять Рулса. — Я сказал: "Не делай так"! — раздражённо прикрикнул он. — ... Извини... Я пойду. Он телепортировался. Должно быть, к своей аудитории, чтобы не опоздать. Здравое решение, но поступок РК всё-таки вызвал некоторое недоумение у Меттатона и Веномуса. Они оба не знали, что с ним происходит. Оставалось лишь надеяться, что он сам потом расскажет. Рулс же стоял около своей аудитории и думал. Какой позор. Как нехорошо получилось. Ему сложно смотреть в глаза: и Веномусу, и папе. Какой стыд. Если бы можно было отмотать назад, этого всего бы не было. С одной стороны, Веномуса можно понять. Н всякий захочет смотреть, как на его любимого человека наезжают. С другой стороны, он пообещал, что будет вести себя сдержанно. Да, понятное дело, Рулса ударил собственный отец прямо на его глазах, естественно, он просто не может промолчать, но необязательно же орать и материться на родителя твоего молодого человека? РК чуть сильнее прижался к стене, но быстро отпрянул, шикнув. Ах, ещё и то, что произошло после ухода Веномуса. Он ведь не знает, да? И не должен знать. Казалось бы, Рулсу 204 года, он может себя сам обеспечить. Почему бы тогда не сбежать от родителей, от всего этого жестокого мира, и жить долго и счастливо? Как в сказке. А потому. Потому что на такой поступок люди готовы только если им не очень дороги родители и они по-настоящему любят этого человека. Здесь же всё не так. Рулс никогда не любил по-настоящему. Он не знает, что это такое. Он не знает, что чувствует. Он и Веномус начали встречаться по принципу: «Го? Ну го». Да, они говорят, что любят друг друга, но на самом деле эти отношения были побегом от одиночества для обоих. Не сказать, что они друг к другу ничего не чувствуют. Они друг другу далеко не чужие люди. Но всё так запутанно. Было бы гораздо проще, если бы... Если бы Веномус ненавидел Рулса. И Меттатон тоже. Или если бы они вообще никогда не познакомились! РК чувствовал, что хочет исчезнуть. Было сложно сдержать весь негатив, который накопился. ... Пары тянулись медленно, как жевательная резинка. Но когда же они всё-таки закончились, Рулс всё ещё чувствовал себя паршиво. Ему нужно было поехать на дополнительные занятия по вокалу. Но РК не хотелось петь. Даже если бы он попытался, получилась бы жалкая пародия на пение. Поэтому Каард пошёл на остановку... Сел на автобус... И уехал далеко за город. Он знал, где здесь находится небольшой лес, поэтому пошёл именно туда. Он шёл-шёл всё дальше и дальше вглубь леса. Пока не остановился, набрав воздуха в лёгкие, и не закричал, что было силы. Птицы разлетелись от такого шума. С неба покапал мелкий дождик, постепенно перерастающий в ливень. Хоть и негатива в душе РК стало заметно меньше после этого крика, что-то ещё таилось внутри. Он чувствовал, как капельки слёз скапливаются на нижнем веке. — Спокойно, Рулс, — вполголоса произнёс Каард сам для себя. — Ничего такого не произошло. Зачем плакать? Плаксы должны умереть, да? Соберись! Что ты как девчонка? Слезам ведь горю не поможешь, так? Ничем не поможешь! Что мне сделать, чтобы эти чувства ушли?! Почему всё не может стать как прежде?! Зачем столько сложностей?! Зачем я вообще появился на свет?! Какой смысл во всём этом?! Он настолько злился, что ударил кулаком в дерево, но это не дало ничего, кроме тёртой раны и желания ударить ещё раз. Рулс больше не мог сдерживать слёзы. Они сами потекли из его глаз, но он чувствовал себя настолько паршиво, что ему было уже всё равно. Хотелось только плакать и кричать. Плакать и кричать. Молодого герцога разрывало от противоречий внутри него. Он не знал, что ему делать с той ситуацией. И стоит ли? Зачем, если всё кажется таким бессмысленным? Тошнит просто от всего на свете. Почему всё это не может оказаться просто дурным сном? — Ха-ха, — тихонько посмеялся РК, вспомнив кое-что смешное и попытавшись себя развеселить. — Это не слёзы. Это сего лиш дощь. Хихикнув снова, он разрыдался ещё пуще прежнего. Казалось, что нет выхода из положения, и тело пронзают тысячи иголок. Хотелось плакать от безысходности и бессилия. От того, что никто не поможет. Рулс громко позвал на помощь. Н о н и к т о н е п р и ш ё л. ...***
Садясь на автобус, Рулс чувствовал успокоение. Он знал, что ему влетит, и ни раз. Но на душе стало легче, после того, как он поплакал. Голова болела, но это было и неважно. Эмоционально правда стало легче. О чём думал Каард? Ни о чём. Казалось, его уже больше ничего не волнует. Проблема осталась нерешённой, но казалось, будто это и неважно. Рулс чувствовал отрешённость. Жужжание в кармане. Кто-то звонит. Каард берёт трубку. Это Веномус. — Алло? Рулс, ну наконец-то! Я до тебя весь день дозвониться пытаюсь, и твои родители тоже! Они не могут тебя нигде найти! Почему ты не отвечаешь на звонки?! ... Рулс, ответь! Алло! Я с тобой вообще разговариваю?! Я беспокоился за тебя, вообще-то, придурок! Я чуть с ума не сошёл! ... Алло? Рулс? — Я разберусь с этим, не беспокойся. Я напишу маме, что уже еду домой, — ответил Рулс. — Не волнуйся обо мне, хорошо? Пока. И он сбросил. Как он и сказал, он написал маме сообщение, что уже едет. Автобус был полностью пустой. Кроме водителя, спящего пьяницы и кондуктора, который залипал в телефон, никого не было. РК посмотрел в окно. Было уже очень темно. Так как из загорода автобус ещё не выехал, на просёлочной дороге не было видно ни души. Дождь давно закончился. В маленьких домиках горел свет, а на небе поблёскивали звёзды — это были единственные источники света тогда, за исключением света в автобусе. Несмотря на то, что тьма была для Рулса привычной, в нём сильно крепло чувство, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Автобус подкрался к остановке. — Остановка: улица 1 Мая. Конечная, — объявил металлический голос, заставив Каарда вздрогнуть: он почти заснул, пока ехал. Рулс вышел из автобуса с остальными пассажирами, и автобус уехал на стоянку, находившуюся неподалёку. Герцог сунул руку в карман, чтобы достать оттуда свой телефон, разблокировал его и взглянул на время. 22:07. Чёрт, а ведь ещё уроки делать. Каард спрятал телефон и быстрым шагом направился домой. На улице всё так же темно, хоть и теперь путь освещали фонари, натыканные вдоль дороги чёрт знает по какой схеме. Рулс пошёл в сторону района с частными домами. Он прошёлся по ржавому металлическому мостику, проложенному над небольшой речушкой, надеясь, что он не рухнет в этот самый момент. Он шёл по дороге, а по бокам от него стояли крупные кирпичные домики. Очень немногие из них были заселены. РК внимательно их рассматривал. Внутри тех, в которых всё-таки кто-то жил, происходила настоящая идиллия: все укладывались спать, родители читали своим детям сказки на ночь, смотрели "Спокойной ночи, малыши!" и целовали своих детей в лоб перед сном. Каард немного печально вздохнул. Плюх! Что это? Рулс посмотрел вниз. Правой ногой он стоял в ямке, которая всегда была в этой асфальтированной дороге, и которую никто не торопился заделывать, и, естественно, что после дождя в этой ямке скопилась вода. Ну, всё, как говориться, правому штиблету — пизда, и Рулсу, собственно, тоже. Брюки снизу тоже немного подмокли. — Ага. Ну заебись теперь, — ему было уже плевать, что он выругался, он слишком был расстроен. Каард вытащил ногу из лужи, снял правый ботинок, стараясь вытряхнуть из него воду, а затем надел снова. Мокро, холодно и противно. А что поделать? Рулс подошёл к своему дому. Особняк его семьи выглядел для него более серым, чем обычно. Герцог открыл дверь и... — Ох, наконец-то! — Адель подскочила с кресла-качалки, которое почему-то стояло в прихожей, отложила своё вязание, взяла полотенце, что висело на её плече, и побежала к сыну, начав вытирать его волосы полотенцем. — Пропажа ты моя! Мы с отцом тебя обыскались! Быстрее-быстрее раздевайся, я принесу тебе чистую одежду, а то простудишься! ... А что случилось? Ты плачешь? — Нет-нет, — он покачал головой. — Это всё дождь. ... А где отец? — Он снова пошёл тебя искать. Не волнуйся, я уже написала, чтобы он возвращался, что ты уже нашёлся. А где ты был? — она была больше обеспокоена, чем рассержена. — ... Ездил к тому, кто меня выслушает, — ответил Рулс с грустью. — Зачем?! — миссис Каард удивилась. — То есть, понятно, зачем, но у тебя же есть я! Почему ты не поговорил со мной? — Потому, — спокойно пробормотал он. — Потому что ты снова скажешь, что все мои переживания того не стоят, что я просто преувеличиваю, что я просто глупый подросток, который всегда всё преувеличивает. Даже если так... Говорить это необязательно. Мне просто было необходимо выплеснуть негатив. Я больше не могу улыбаться. ... Меня от всего тошнит. — ... Рулс, послушай... — женщина немного растерялась, снова начав теребить хвостик своей длинной косы. — Я всё понимаю. Это нормально. Я просто... Я правда не хочу, чтобы ты грустил, и не знаю, как тебя поддержать. Мне просто не хочется, чтобы ты ушёл в глубокую депрессию, как... Как... Хи-хи, — он грустно улыбнулась, — Собственно, об этом тебе необязательно знать. Я просто боюсь допустить ту же ошибку, которую допустила ранее. Я стараюсь держать тебя на плаву. Хи-хи. Что ж, похоже, я не справляюсь. В любом случае... Если тебе что-то будет нужно, обязательно говори об этом. А пока иди в комнату, я оставила одежду там. — Мам, я... — РК не понимал, что она имела в виду, когда говорила "допустить ту же ошибку". — Ах. Не бери в голову, — она быстро сменила выражение лица на радостное и направила Рулса в комнату снова. Он так и не до конца удовлетворил своё любопытство, но решил пока переждать. Каард поднялся в свою комнату, разделся, кинув грязную и влажную одежду на пол, оделся в тёплую сухую спальную одежду. Это было что-то наподобие мужской сорочки без пуговиц с завязкой на вороте, которая по размеру Рулсу была на 1-2 размера больше, и висела на нём, как на вешалке. РК прилёг на мягкую постель на спину. Глаза сами слипались, поэтому он закрыл их, стараясь не уснуть. ... — Рулс? — послышался голос отца; его тон как обычно был низким и узнаваемым. — Вставай, прогульщик. Точно. РК ведь пропустил ещё и занятия по вокалу. Что ж, значит, отец поможет наверстать упущенное, правда, Рулс будет не петь, а орать благим матом. Рулс открыл глаза и поднялся. — Что с тобой такое? Ты совсем от рук отбился, — как это обычно и бывает, Каард старший говорил спокойно, но в его голосе слышались нотки раздражения. — Ты почему на вокал не пошёл? — ... — он виновато смотрел на отца, стараясь выдумать отговорку. — Что случилось? — это первый раз, когда папа спрашивал его об этом, чтобы узнать, был ли у него реальный повод пропустить вокал. — ... Ничего. Я просто не захотел, — Рулс не хотел рассказывать все свои переживания отцу, но он, в то же время, и не соврал. — Понятно, — хрипнул он, скрючившись и сложив руки в замок. — Ну, что? Ты понимаешь, что заслуживаешь это? — Да, — голос РК дрогнул; ему хотелось плакать от непонимания, но если бы он рассказал папе обо всём, мало бы что поменялось. — Тогда вставай и задирай рубашку, — приказал отец строго. Рулс подчинился. Он задрал рубашку сзади, обнажив спину, на которой уже было немало тёмно-голубых тонких полос. По комнате ритмично раздавался свист розг, а за ним и удар за ударом. РК было больно, но он и не пискнул, хоть и шипел. Он привык к такому каждый раз, когда не соответствовал требованиям отца. Рулс ощущал себя дикой кошкой из повести Чехова "Циник", а своего отца видел Сюсиным, что стоял и клетки зверя и приговаривал: "Ну, что мечешься, дура? Что снуешь? Ведь не выйдешь отсюда! Издохнешь, не выйдешь! Да еще привыкнешь, примиришься! Мало того, что привыкнешь, но еще нам, мучителям твоим, руки лизать будешь"! И так оно и было. Каард любил своего родителя нежной любовью, и не хотел его разочаровывать, даже если каждый раз от него можно ждать только боль. Да, ему эта боль не нравилась, но он не хотел ничего с этим делать. И что он может сделать? Если он напишет заявление в полицию, то отца посадят, а это не то, чего хочет Рулс. Лучше просто потерпеть какую-то мало-мальскую порку, чем лишиться родителя, которого любишь.