Врагов имеет в мире всяк, Но от друзей спаси нас, Боже! Уж эти мне друзья, друзья!.. А. Пушкин
Лили открыла глаза, когда солнце было уже высоко — проникало через незашторенные окна и скользило по комнате, освещая пустую половину кровати рядом с ней. Блэка не было в номере. Забини, испытывая мрачное удовлетворение, подтянула колени к груди и села на кровати. Нет, не кровать — поле боя, место позорной капитуляции. Регулус был все тем же Пожирателем смерти и убийцей, но она все равно делила с ним постель. Помяни лихо… Хлопок аппарации нарушает звенящую тишину и в дверях появляется Регулус, одетый в дорожную мантию. Он приносит с собой запах мороза и сигарет; приваливается плечом к косяку; скользит взглядом по отрешенному лицу Забини и, кажется, понимает все без слов. — Я и без легилименции могу сказать, о чем ты думаешь, — хмуро говорит он, бросая ей в руки флакон с зельем. — Надеюсь это яд? — вяло язвит Лили, ловя на лету прозрачный сосуд. — Лучше. Противозачаточное. Регулус, не дожидаясь ответа, скрывается в небольшой гостиной. Лили краснеет и, быстрым движением откупорив флакон, опрокидывает его в себя, морщась от горького послевкусия. Через десяток минут Забини, с мокрыми волосами и в банном халате, появляется в гостиной, где эльф в накрахмаленной наволочке уже сервирует завтрак. Блэк каменной статуей замер у окна, гипнотизируя взглядом серое лондонское небо. — Хватит этой панихиды по потерянной девичьей чести, — не глядя на нее, хмуро бросил Регулус. — Я не особо ей дорожила, как ты мог заметить, — Лили лениво водила ложкой по тарелке, неотрывно следя за бороздами, которые оставались в каше, словно это сейчас было самым важным занятием в ее жизни. Блэк фыркнул — с Забини никогда не бывало легко. Она мастерица двояких ответов, и, сказать по-правде, он порядком устал от их игр в горячо-холодно. Еще вчера она стонала под ним, когда он заламывал ее худые руки, вжимая в кровать. И ей это нравилось, черт подери. А сейчас Лили снова предательски отдалялась, словно проводя черту между ними. Регулус чувствовал себя глупым мальчишкой (впрочем, возможно, он и был им), и это до одури бесило. — В любом случае — то, что случилось в Лондоне, остается в Лондоне, Забини, — деланно-безразлично бросает Блэк. — Золотой гриффиндорский мальчик не узнает об этом. По крайней мере, от меня. Лили наконец оставляет в покое ложку и пристально смотрит на него своим прожигающим, почти инквизиторским взглядом. — Ты прожжешь меня, — язвит Регулус, так и не дождавшись от нее ни слова. — Нам пора. У тебя пять минут — собирайся, или я поволоку тебя к Лестрейнджу в чем мать родила. Забини злилась — глаза слегка сузились, и она испытывающе рассматривала Блэка, все еще сохраняя молчание. Ее рука потянулась к поясу, нашаривая узел. Она неспешно развязала его, распахивая халат. — Вперед, — вставая с кресла и расправляя плечи, ответила ему Лили. Регулус тяжело сглотнул, отчаянно стараясь не пялиться на ее упругую небольшую грудь. Лили, тем временем, окончательно скинула халат, и абсолютно нагая прошла мимо него, полоснув злым взглядом. Сердце Лили ухнуло куда-то вниз, а кровь прилила к щекам от собственной наглости, но она все равно заставляла себя держаться спокойно и прямо, не давая Блэку почувствовать слабину и давить на нее. Забини слишком хорошо понимала, какой властью она обладала над ним. Особенно когда была без одежды.***
Лестрейндж-холл встречает их мрачной тишиной. Аппарировать приходится к воротам, так что Лили с лихвой успевает пропитаться давящей атмосферой, глядя на грозно возвышающуюся махину дома. Эльф, встречающий их у порога, еще страшнее Кричера — одетый в затасканные обноски, весь сморщенный и жалкий. Лили последний раз вдыхает морозный февральский воздух, окидывает взглядом огромный, припорошенный снегом, сад Лестрейнджей и следует за Регулусом, непроизвольно нашаривая лежащую во внутреннем кармане палочку. — Расслабься, — не глядя на нее, хмыкнул Блэк. — Ты не в стане врага. Девочка с Темной стороны. Дочь, сестра и любовница Пожирателей смерти. Звучит как плевок в лицо, но Лили пропускает его слова мимо ушей — слишком много чести. Они плутают по холодным и темным коридорам мэнора невыносимо долго. С портретов на стенах на них пялятся предыдущие поколения Лестрейнджей — мужчины и женщины с изнеможенными, вырожденными лицами. Портреты шепчутся, и эти звуки, вперемешку с шорохами и скрипами по углам, создают откровенно зловещую какофонию звуков. Наконец они упираются в массивную дверь из темного дерева и Регулус, небрежно постучав, толкает ее, открывая взгляду Лили рабочий кабинет. — Вы вовремя, — констатирует Рудольфус, на миг отрываясь от бумаг и бросая на них беглый взгляд. — Добрый день, мисс Забини. Регулус. Лили оглядывается по сторонам — на стенах горят факелы, в лучших чистокровных традициях, но холод в этом доме стоит почти потусторонний, пронизывающий до самых костей. Камин смотрит на них мрачной, темной пастью — в нем нет даже дров, не то что огня. Блэк кивает наставнику в ответ и подталкивает Лили к креслу для посетителей, стоящему прямо напротив стола хозяина дома. Сам Регулус отходит к окну и замирает у подоконника, скрестив руки на груди. Тишину кабинета нарушает только тиканье стрелки больших настенных часов, и Лили отрешенно разглядывает темную отполированную гладь стола. Этот дом давит на Забини, хоть она и пытается это скрывать, тщательно подавляя нервозность. Ей, черт возьми, жутко — ее отец мертв, а братец неизвестно где. Будущее становится все более зыбким, таким, что все больше хочется шагнуть с Астрономической башни, но вместо этого она сидит здесь, прямо в логове змей. Наконец Лестрейндж откладывает в сторону бумаги и смотрит в загнанные глаза Лили. — Приступим, мисс Забини? — то ли спрашивает, то ли констатирует он. — Вы предпочитаете веритасерум или легилименцию? — Она плохо переносит легилименцию, — Регулус не дает Лили раскрыть рта. — Веритасерум значит… — Лестрейндж достает из ящика стола прозрачный сосуд с плещущейся внутри жидкостью и ставит его прямо перед Лили. Она нерешительно замирает под этими внимательными взглядами двух темных магов — Рудольфуса и Регулуса, так и не протянув руку. Как мало значит женщина в магической Британии, и как мало может… Ее сердце бьется так часто, что кажется сейчас выскочит из груди, а к горлу подкатывает тошнота. Неслушающимися руками Лили все же откупоривает флакон и быстро опрокидывает в себя его содержимое. Зелье отвратительно вязкое, комом стоит в горле, заставляя все нутро сжиматься спазмом, сдерживая рвотный позыв. Лили готова поклясться, что Лестрейндж пристально наблюдал за тем, как она давится зельем, не оставляя ей ни одной, даже гипотетической, возможности обмануть его. Рудольфус усмехнулся и перевернул песочные часы на столе, садясь напротив Забини. Веритасерум уже дурманил ей голову, развязывая язык похлеще огневиски. Лили безнадежно силится держать себя в руках, но слова сами рвутся наружу. Она вываливает про отца и Орден Феникса все, что знает, но Лестрейндж хмурится и все сыпет и сыпет новые вопросы. Лицо Рудольфуса сосредоточенное и мрачное — он нутром чует, что что-то тут не так. Девчонка льет одну воду — возможно ничего не знает, а возможно — умело скрывает. Так или иначе, своему чутью Лестрейндж привык доверять. От мыслей его отвлекает Регулус, который внезапно морщится и хватается за предплечье левой руки, где, скрытая под тканью рубашки, угрожающе скалится Черная метка. Рудольфус мрачнеет еще сильнее — что могло понадобиться Лорду от мальчишки именно сегодня? Регулус, бесспорно, был талантливым волшебником, но у него был один серьезный изъян — молодость. Именно она делала мальчишку импульсивным и непредсказуемым, заставляя гормоны бурлить, а кровь закипать. Рудольфус едва вытерпел этот период у своего младшего братца и вздохнул спокойно, как ему на голову свалился Регулус, со всеми своими проблемами и терзаниями, одно из которых, к слову, сидело прямо перед ним — рыжее недоразумение, с ужасным американским акцентом. Как бы там ни было, Рудольфус чувствовал ответственность за своего подопечного, раз за разом прикладывая все возможные усилия, чтобы вытащить его из очередной передряги. — Я пойду с тобой, — мгновенно принимает решение Лестрейндж. Регулус не спорит. Стыдно признаться, но он до сих пор чувствует себя крайне неуютно в присутствии Темного Лорда. Он бросает обеспокоенный взгляд на Лили, но Рудольфус уже призывает щелчком пальцев домовика и накидывает на плечи дорожную мантию. — Разбуди моего брата — пусть он закончит с мисс Забини, — отдает он распоряжения слуге, думая про себя, что если у младшей Забини и есть тайны — Рабастан докопается до них. Стоило отдать ему должное, при всех своих многочисленных недостатках, его младший братец обладал каким-то почти звериным чутьем на ложь и секреты. — Все в порядке? — спрашивает Лили, внимательно смотря на побледневшего Регулуса. — Вам не о чем беспокоиться, мисс Забини, — заверяет Лили Рудольфус. — Мой брат… побеседует с вами и отправит в школу. Регулус тревожно смотрит на Лили пару секунд, и они со старшим Лестрейнджем растворяются во вспышке аппарации, оставляя Забини одну. Лили честно сидит в кресле еще минут пять, рассматривая тяжелые, пыльные шторы на окне, в ожидании младшего братца сэра Лестрейнджа, но от Веритасерума мутит так, что к горлу подступает рвота, и она выходит в коридор в поисках уборной. В ванной комнате Лили умывается холодной водой и долго стоит, оперевшись руками об умывальник. Из зеркала на нее смотрела уставшая молодая женщина с резкими чертами лица — щеки похудели, еще больше подчеркивая высокие острые скулы. Слишком много навалилось на нее в последнее время. Лили казалось, что ее уносит в открытое море — ни ориентиров, ни шансов на спасение. Она глубоко вздохнула и толкнув дверь вышла в коридор. Британские острова, безусловно, невероятно тесные. Забини знала это совершенно точно, но к столкновению с коридоре Лестрейндж-холла с пропавшей несколько месяцев назад Доркас Медоуз она не была готова. Глубокие синие глаза Доркас смотрели на Лили в упор абсолютно бессмысленным взглядом, лишенным хоть какого-то узнавания. — Доркас, — Лили коснулась ее руки, слегка сжимая. — Доркас, это я, Лили. Медоуз молчала, тупо рассматривая их сцепленные руки. — Вот черт, — Лили нахмурилась и, быстро взмахнув палочкой, окутала Доркас паутиной диагностических чар. Дело было плохо. Доркас была под Империусом и какими-то дрянными зельями. Сердце ухнуло вниз — все это выглядело очень скверно. Благоразумнее всего было вернуться в кабинет и сделать вид, что она ничего не видела. Но Лили, конечно же, так не могла… Аппарировать из поместья могли только хозяева, а до ворот бежать через весь сад слишком долго — кто-то мог их заметить. Как знать, кто еще мог жить в Лестрейндж-холле, кроме младшего братца Рудольфуса, который, к слову, может появиться в любой момент. Оставался камин, который Лили видела в холле — только бы летучий порох был в свободном доступе. Забини сильнее вцепилась в предплечье Медоуз и что есть силы потащила ее за собой, молясь, чтобы никто не встретился им по пути. Ступеньки слегка поскрипывают под их шагами — до камина уже рукой подать. Лили успевает затолкать Доркас внутрь и зачерпнуть горсть летучего пороха с каминной полки, когда невидимая сила подхватывает ее и тащит за ноги через пол гостиной. Не успели. Лили глухо стонет, чувствуя давящую боль в груди, а рот мгновенно наполняется кровью из прокушенной губы. — Забини, — Лили с усилием переворачивается на спину и пытается встать, когда ей в шею упирается волшебная палочка. — И что, позволь узнать, ты делаешь, маленькая дрянь? Лили смотрит снизу вверх на кузину Регулуса — Беллатрикс. Она видела ее мельком несколько раз на каких-то балах и приемах. Миссис Лестрейндж красива настолько, насколько безумна. У нее дурной нрав и проблемы с головой — впрочем, как и у всех Блэков. Белла хватает Забини за плечо, заставляя сесть. Ее острая волшебная палочка врезается Лили в яремную вену, вынуждая морщиться от боли. — Я задала тебе вопрос, Забини, — в голосе миссис Лестрейндж сквозили шипящие нотки, а сама она походила на большую разгневанную кобру. Лили постепенно приходила в себя, и попыталась незаметно нашарить палочку, все еще лежащую в глубоком кармане платья. Беллатрикс отвлеклась от нее всего на секунду, чтобы тем же заклинанием выволочь Доркас из камина, но этой небольшой паузы оказалось достаточно — Лили вскочила на ноги и запустила в Беллатрикс парализующими чарами. Отчаяние придало ей сил и невиданой прыти, но Лестрейндж в последний момент отбила ее чары щитом и окончательно вышла из себя. — Так ты, ко всему прочему, еще и слабоумная. Тебя некому спасать — твой папаша сдох, а Реджи тут нет, — зло хохотнула Беллатрикс. Лестрейндж взмахнула палочкой, и в Лили полетели связки атакующих заклинаний, которые она едва успевала отбивать. В честном поединке у нее перед Беллатрикс шансов никаких, оставалось только импровизировать — Лили улучает момент и сбивает заклинанием огромную люстру, висящую как раз над Лестрейндж. С оглушительным звоном она падает, заставляя Беллу выругаться и отскочить в сторону, и теперь уже Лили переходит в нападения, вспоминая все гадкие проклятия которые она только знает — Ильверморнские, и (ах, какая ирония!) вычитанные намедни в Блэковском гриммуаре. Беллатрикс кружит по комнате, загоняя Лили, и заставляя ее все чаще ошибаться. Забини, каким-то чудом, отражает Перфектус, но спотыкается о низкий журнальный столик и снова падает на ворсистый ковер. Ребра простреливает жгучей болью, а Белла уже выписывает в воздухе очередное заклинание. Лили знает это движение и безошибочно определяет заклинание, еще до того, как с губ Лестрейндж срывается словесная формула. Авада кедавра. От нее нет щитов, и Лили, игнорируя боль, резко откатывается в сторону. Становится по-настоящему жутко — Авады Забини не ждала. Зеленый луч проносится в полуметре от нее и врезается в стену, высекая мелкую гранитную крошку и подтверждая, что намерения Лестрейндж весьма серьезны. — А ты вертлявая! — почти одобрительно фыркает Беллактрикс, медленно двигаясь к ней на встречу. — И в тебе магия Блэков. Подумать только, столь прекрасная и древняя сила в какой-то американской шлюхе… — Заткнись, — сквозь зубы цедит Лили, с усилием поднимаясь на ноги. Она нутром чует — из этого боя победительницей ей не выйти, но сдаваться она не собирается. — Экспеллиармус! Достаточно, дамы! — гостиную наполняет громкий, прохладный голос Рабастана Лестрейнджа. Палочка Беллатрикс скользит по воздуху прямо ему в руку. Рабастан пружинистой походкой спускается по лестнице и приближается к девушкам. Он в домашнем халате и босиком, с вытянутой в руке палочкой — вероятно, его только что разбудил домовой эльф. — Какого дракла тут происходит, Белла? — Эта маленькая дрянь хотела помочь сбежать твоей дорогой невесте, — язвительно ухмыляясь, пропела Белла, протягивая руку за своей волшебной палочкой. — Какая жалость, что ты ей помешала. Это было бы идеальным решением проблемы, — расплылся в улыбке Рабастан, поднимая конфискованную палочку невестки высоко над головой, так, чтобы та не могла до нее дотянуться. Белла по-детски злилась, и это забавляло младшего Лестрейнджа. — И не надейся, Басти, — зло процедила Беллактрикс. — Ты женишься на этой чертовой девчонке. Дочь предателей крови — самая что ни наесть подходящая для тебя компания. Рабастан, не принимая Забини всерьез, даже не потрудился разоружить ее. Чем собственно она и воспользовалась, пока оба Лестрейнджа о ней позабыли — резко взмахнула палочкой, посылая в них Ступефай. Рабастан, почти лениво, поймал ее чары щитом, и раньше чем Лили успела понять, что происходит, ее тело сковала невидимая сила — младший Лестрейндж задумчиво разглядывал ее, опуская палочку. Беллактрикс с рыком ринулась к ней, явно намереваясь убить голыми руками, но Рабастан преградил невестке путь, бесцеремонно дергая ее за руку. — Хватит, Белла. Иди к себе, я разберусь, — он вернул волшебную палочку в когтистые пальцы Беллатрикс, пристально следя за каждым ее движением. — Я это тебе еще припомню, Забини! — раздраженно бросила Белла, и резко развернувшись на каблуках вылетела прочь из гостиной. Рабастан подошел к Лили почти вплотную и поднял, валяющуюся на полу, ее волшебную палочку. — Ну и наворотила же ты дел, — наконец весело изрек младший Лестрейндж, оглядывая погром в гостиной. — Динки! В комнате, с легким хлопком, появился сморщенный эльф. — Хозяин Рабастан, — эльф заламывал тощие ручки и выглядел крайне взволнованным — наверняка ему хорошо достанется за то, что не уследил за пронырливой гостьей. — Отведи мисс Медоуз в ее комнату и прибери тут, — даже не посмотрев на эльфа, бросил Рабастан. Дождавшись, пока они останутся одни, Рабастан снова пытливо уставился на Лили. — Ну и что дальше? — не выдержав, выпалила она. — Круциатус? Авада? Рабастан взмахнул волшебной палочкой, снимая парализующие чары. От неожиданности Лили мешком повалилась на пол и застонала, хватаясь за ребра. — Брось, Забини. Какая, к дракклам, Авада? Я лучший друг твоего братца, — фыркнул он, протягивая Лили руку и помогая встать. — Что с тобой? Белла тебя чем-то задела? Не дожидаясь ответа от все еще ошалевшей Лили, он пробормотал диагностическое заклинание и поморщился — у Забини были сломаны два ребра. — Пошли, — он бесцеремонно вторгся в ее личное пространство, жестко хватая за плечо. — У тебя сломаны ребра, надо что-то с этим сделать. Лили вяло дернулась, но Рабастан удержал ее, буксируя перед собой по коридорам мэнора. Он взмахом палочки открыл одну из дверей и подтолкнул ее внутрь. Взгляду Лили открылось просторное помещение с минимумом мебели. В центре комнаты стоял массивный стол и парочка стульев, на подоконнике лежали пыльные стопки книг, а рядом с ними одиноко стоял мольберт. Помещение выглядело стерильно-никаким, совсем как комната Лили в мэноре Забини. Лестрейндж порылся в ящиках стола и выудил изогнутый флакон с мутным зельем. — Пей, — повелительно сказал он, приближаясь к Лили и на ходу откупоривая пробку. Забини подозрительно принюхалась к зелью, вызвав ухмылку у Рабастана, но зелье все же выпила, узнав в нем костерост. — Что с моим братом? — наконец нарушила повисшую тишину Забини, задав вопрос, вертевшийся на языке с того самого момента, как она переступила порог этого проклятого дома. — Он в порядке, — уклончиво ответил Рабастан. Лили осознала всю неуместность ситуации — Лестрейндж стоял непозволительно близко, и ей мерещилось, что он разглядывает ее под лупой, подмечая каждую деталь. Лили тяжело сглотнула, мазнув взглядом по его халату, который он так и не удосужился сменить на нормальную одежду, как того требовали приличия. Рабастан поймал ее взгляд и скривился. — Пташка, если бы я хотел посягнуть на твою девичью честь, сделал бы это еще тогда, у вас в мэноре. Сядь в кресло, — приказал он, сокращая дистанцию. Лили едва подавила в себе желание попробовать вырвать свою палочку из цепких пальцев Лестрейнджа. Глаза Рабастана сверкнули недобрым огнем — он не терпел прямого неподчинения. — Я сказал — сядь в кресло, — упрямо повторил он, прилагая видимые усилия, чтобы держать себя в руках. Игры в вежливость явно закончились. Лили сжала зубы. От напряжения звенело в ушах, и она подчинилась, плавно опускаясь на стул, одиноко стоящий позади. Рабастан приблизился к ней, практически нависая. Он был так близко, что Лили слышала запах ладана, исходящий от него. — Легилименс! Лили ощутила бесцеремонное вторжение в свою голову. Лестрейндж схватил ее за подбородок, заставляя сильнее запрокинуть голову вверх. Его техника взлома ментальных щитов была проста, как табурет — он пер напролом, Лили словно выворачивало наизнанку от боли. Это длилось вечность, а потом у нее перед глазами замелькали калейдоскопом сцены из жизни — Лестрейндж взломал щиты. Рабастан дотошно просматривал ее воспоминания об отце и Ордене Феникса, но не находил никаких признаков того, что девчонка знает что-то существенное. Хотя было в ее воспоминаниях кое-что странное… Рабастан на миг прервал контакт и смахнул с лица выступившую испарину. Забини выглядела плохо — алебастрово-белая, она дышала так, словно только что пробежала марафон. — Эй! — слегка хлопнул он Лили по щеке. — Жива? Лучше тебе не вырубаться — я еще не закончил. Лили невнятно застонала, но Лестрейндж уже вновь пробормотал «Легилименс!» и нырнул в ее воспоминания. Вот оно — Рабастан заметил первую «склейку», это значило только одно — Забини стирали память, а потом еще одну, и еще. Бегло просмотрев события сегодняшнего дня и их с Беллой стычку, он разорвал контакт. Сестренка Лестера потеряла сознание, и Рабастан, легко подхватив ее на руки, переложил Забини на диван. Он уставился на девчонку, думая о том, кто и зачем стирал ей память. Лестрейндж рассматривал Забини с отрешенным интересом художника, подмечая ее острые скулы и точеный подбородок, огненные волосы и караваны веснушек, хаотично разбросанные по лицу. Лили была… интересной. Безусловно, она была красива, но Рабастан не был зеленым юнцом, падким на броскую обертку. Нет, интересным в ней было другое, нечто глубинно-интригующее — стержень, характер, если хотите. Покопавшись как следует в ее голове, Рабастан мог утверждать это. Пожалуй, он даже мог понять, что такого в ней нашел Блэковский сопляк. Выскочка Регулус Блэк. О, как Рабастан его ненавидел. Младшему Блэку откровенно фартило во всем — он стал наследником, был на хорошем счету у Лорда и вообще подавал большие надежды. Чертов идеальный мальчик, за которым стоял древний и уважаемый род… Но у каждого идеального мальчика есть свои слабости. Больные места, по которым можно ударить. И Блэк слишком плохо скрывал, что он не просто спит с Забини, а что она ему дорога. Рабастан усмехнулся, обещая себе, что лишит мальчишку всего, чем тот дорожит. Заставит сдохнуть от боли. И Забини ему в этом поможет, хочет она этого или нет. Лили приходит в себя резко, словно выныривает из глубины на поверхность, и хватая ртом воздух садится на диване. — Как ты? — почти участливо спрашивает Рабастан, рассматривая ее. — Ненавижу легилименцию, — после паузы наконец отвечает Забини, нервно приглаживая волосы. Ей неуютно под цепким взглядом Лестрейнджа — в его глазах плещется что-то темное и вязкое, веющее опасностью. — Да уж, — хмыкнул Рабастан, — я уж думал придется объяснять Рудольфусу откуда у меня твой хладный труп. Лили молчала, осознавая свое плачевное положение — она слишком много увидела в мэноре Лестрейнджей, чтобы покинуть его просто так. — Ты смелая, — продолжил Рабастан, словно читая ее мысли. — Или безрассудная. Напасть на Беллатрикс… Мда… — Вы удерживаете Доркас! — гневно воскликнула Лили. Из-за слабости это прозвучало не грозно, а жалко — как мяуканье низзла. Лестрейндж вопросительно выгнул бровь. — Удерживаем? Да что ты. Лично я был бы только рад, если бы ты успела удрать вместе со своей чокнутой подружкой. Но, увы, ты с этим не справилась и заодно разгромила половину нашей гостиной. — Зачем вам Медоуз? — у Забини на лбу залегла морщинка беспокойства. — Это не твоего ума дело, — скривился Лестрейндж. — Лучше поговорим о твоих секретах. Подумать только — у Забини-младшей есть сестренка-магла. Может ты и маглолюбов в тайне поддерживаешь, а? По коже Лили пошли мурашки — в голосе Лестрейнджа была неприкрытая угроза, и намекал он очень уж явно. — Вы копались в моей голове и абсолютно точно знаете, что мне плевать на маглов, — ровно ответила Лили, призывая на помощь все самообладание. Лестрейндж криво улыбнулся и встал из-за стола, сокращая расстояние между ними. В его руке была угрожающе зажата волшебная палочка, и Лили тяжело сглотнула — атмосфера становилась опасно враждебной. — Ш-ш-ш, — успокаивающе процедил Рабастан, касаясь ее щеки. — Мы ведь можем подружиться с тобой, Лили. — Уберите руки или я закричу, — не смотря на очевидную глупость такой угрозы, все-таки произнесла Забини. Рабастан по-мальчишески рассмеялся. — Ты кричала, когда Блэк насильно трахал тебя? — едко произнес он отсмеявшись, выбивая одной фразой весь воздух из ее легких. — Я не все разглядел в твоих воспоминаниях. — Чего вы добиваетесь? — процедила Лили, сжимая руки до кровавых полумесяцев на ладонях. — Хочу, чтобы ты поняла, что со мной лучше дружить, — Рабастан отошел на шаг назад, покидая ее личное пространство. — Вы выбрали странный путь заводить дружбу. Лили уже спокойнее выдохнула и подняла взгляд на Лестрейнджа. — Социальные привязанности — не мой конек, — развел руками Рабастан. — Ты, наверно, хочешь вернуться в школу? — И вы просто так отпустите меня? — прищурившись, скептически переспросила Лили. — Конечно. Ты ведь дашь мне честное слово, что никто не узнает о том, что ты здесь сегодня видела и слышала. А я, в свою очередь, никому не расскажу о твоем секрете. Ну и том, что ты чуть не похитила девчонку Медоуз тоже, пожалуй, упоминать не стану — Рудольфус может огорчиться. — Почему бы вам просто не потребовать Непреложный обет? К чем такие сложности? — настороженно спросила Лили. — На тебе не должно остаться следов моей магии, — словно сам себе, ответил Лестрейндж. — Общие секреты объединяют. Чем не фундамент для дружбы, мисс Забини? К тому же, я верю в вашу благоразумность — вы явно не из той гриффиндорской породы борцов за всеобщее благо. Вам есть что терять. — И вы даже вернете мне палочку? Нарочито медленно Лестрейндж протянул Лили ее палочку. Забини была напряжена, но ее рука сомкнулась вокруг древка и ничего не произошло — Рабастан был все так же расслаблен и не собирался на нее нападать. Вот только Лили понимала — это иллюзия, стоит ей сделать одно неосторожное движение, и сам Мерлин не спасет ее от печального финала. — Ты знаешь, что тебе стирали память? — внезапно спросил Рабастан, пытливо заглядывая ей в глаза. — Нет, — по выгнувшимся вверх бровям и неподдельному изумлению на лице Рабастан понял — не знает. — Это, конечно, мог быть твой отец… Но, лично я, в этом сомневаюсь. Память стерта слишком чисто, — охотно пояснил он. — Ни твой отец, ни брат никогда не были талантливы в ментальных науках. Кому же из легилиментов ты могла перейти дорогу… — Кому угодно! На Британских островах куда ни плюнь — попадешь в легилимента. Только не вижу ни единого повода стирать мне память. Лестрейндж хмыкнул, оценив ее сарказм. — Это значит только одно — у тебя есть враги. И они значительно ближе, чем ты думаешь. — С чего вы взяли, что враги? — дрогнувшим голосом, спросила Лили. — Может быть, это были друзья. — В таком случае, эти друзья еще опаснее врагов, — пожал плечами Рабастан. — Что за друг мог рискнуть твоим рассудком, чтобы заставить забыть? Что же такого ты могла знать… — А возможно, вы просто мне врете. — Возможно, — ответил Рабастан в тон ей. — Но у всего должен быть смысл, так ведь? Лили не ответила. Вопросов становилось все больше, а ответов — все меньше.***
Рабастан, весело насвистывая себе под нос какую-то незамысловатую песенку, помог Лили перебраться через высокую решетку камина и сунул ей в руки горсть летучего пороха. — До скорой встречи, мисс Забини, — отвесил он на прощание шутливый полупоклон, и Лили поторопилась активировать каминную сеть, чтобы наконец покинуть этот чертов дом. Отряхивая пепел с мантии, она вышла из камина в кабинете декана Слизерина, который как раз заполнял бумаги, попивая чай с шоколадными эклерами, к которым, как было известно каждому его ученику, он питал слабость. — Мисс Забини, вы вернулись? А почему вы одна? — эмоционально всплеснув руками, затараторил профессор Слизнорт. — Я вам так сочувствую, девочка моя. Подумать только, вы так талантливы, и такие испытания выпали на вашу долю… Лили натянуто улыбнулась кончиками губ, покивала, поддакивая причитаниям профессора, который явно не нуждался ни в какой осмысленной реакции с ее стороны, и поспешила покинуть кабинет, сопровождаемая бормотанием и вздохами декана. В гостиную Слизерина Лили Забини входила так, как всходит на эшафот опальная, но не сломленная королева. Фрея Гринграсс мазнула по ней сочувствующим взглядом, скривила губы Булдстроуд, Эйвери скупо махнул рукой, вмещая в этот жест так мало, и так много одновременно. Лица слизеринцев сливались в единое цветное пятно, а подземелья, с их вечной сыростью, казалось, стали еще более неуютными, чем обычно. Каждый ее шаг — как по битому стеклу. И этот чертов шепот со всех сторон, какофония белого шума. Они шепчутся о ней, перебирают по косточке, полощут все сплетни, которые наверняка появились в прессе. Вот только они и в страшном сне не могут представить, что на самом деле все еще хуже.