***
Артем, сидя на кухне в запачканной местами красным цветом футболке, усердно трет смоченной в теплой воде тряпкой по застывшей крови, даже высунув кончик языка от концентрации. Ему не больно, так, слегка неприятно, но где тут у полковника перекись — хер его знает… «Вспомнишь солнце…» — проносится в голове Ветрова, когда в коридоре слышится возня, а после звук тяжелых шагов. На часах уже десять вечера — вот, во сколько, значит, Лебедев с работы возвращается… Артем мысленно делает на этом пометку. Мужчина возится в своей комнате — видимо, переодевается. Артем понимает, что следующим делом он придет на кухню, и мысленно прикидывает, какую реакцию получит. Дай бог не будет сюсюкаться и нянчиться с ним как это сделала бы мама — и Артем уже готов признать его неплохим вариантом для сожительства… мысль о наседке-Лебедеве выбивает из него несдержанный смешок. Полковник явно не по этим делам. Ветрову это в нем нравится. Если еще и отчитывать не будет — так просто отлично. Если просто проигнорирует, чего Артем и ждет больше всего, то, в принципе, тоже найс. Лебедев заходит, и его взгляд тут же спотыкается о несуразного студента, который пытается оттереть красную корку с предплечья, судя по красному следу вокруг раны — уже давно. Он не говорит ни слова, в тишине подходит ближе, чуть склоняет голову, пробегается взглядом по лицу и, судя по недовольному вздоху, замечает пару ссадин на скуле и над ухом, куда прилетел неслабый удар альфы. И он делает то, что Артем назвал бы «идеальным вариантом», он даже, кажется, почувствовал что-то вроде уважения и благодарности к полковнику. Мужчина вынимает из навесного шкафчика аптечку, бросает ее на стол перед Артемом, и в той же тишине возвращается обратно — поставить чайник, чтоб тот закипал, после чего уходит из комнаты. Ветров растягивает губы в довольной ухмылке. Это было круто. Реакция ему нравится на десять из десяти без капли сарказма. Ветров наскоро поливает ранки перекисью, наносит заживляющую мазь на уже проступившие синяки и даже успевает заварить чашку черного чая, одна ложка сахара и маленькая долька лимона. Он запомнил, что именно такой чай недавно при нем пил Валентин Юрьевич — мелочь, на которую он почему-то обратил внимание. На добро надо отвечать добром — железное кредо Артема. Рядом он аккуратно кладет сложенную как и было аптечку, выбрасывает использованные ватные диски и уходит в свою комнату раньше, чем полковник возвращается. Теперь приходит очередь Валентина Юрьевича удивиться и усмехнуться. Ну, может, на этом парне и рано ставить крест. Чай, кстати, оказывается очень вкусным — заварки чуть меньше, чем кладет обычно Лебедев, и с лимона обрезана шкурка, обычно дающая легкую горечь, делая напиток расслабляюще-сладким, но очень далеким от приторности. Мужчина оценил.***
— Доброе утро, — раздается бодрый голос Артема. Парень встречается с полковником на пороге, представ перед ним в своем сером спортивном костюме с проступившими каплями пота, которые вдобавок стекали и по шее, и по волосам. На плечах лежали наушники, а кроссовки запылились. — Доброе, — недоверчиво отвечает Лебедев, окинув его взглядом. — Бегаешь по утрам? — учитывая, что на часах всего восемь, это действительно было достойно уважения со стороны старшего. — Да так, пока погода хорошая, че дома сидеть, — качнул головой Ветров, стягивая кроссовки и убирая их в угол. И действительно — уже с шести утра светило яркое солнце, и приятно пахло летом — скошенной травой, свежим ветром, цветами, сладкой вишней, которая распустилась под их окном так поздно. Артем даже смог сорвать с верхушки пару насыщенно-бордовых, почти черных вишен, которые не успела оборвать дворовая шпана. — Хорошее дело, — все еще ожидая какого-то внезапного «выкидона», лояльно отвечает полковник. — Душ прими, — получается как-то по-доброму, даже Лебедев удивляется этому непонятно откуда взявшемуся тону. От Артема пахнет потом, травой и почему-то вишней. Микс получается на удивление почти приятным, как минимум — не противным, как тот же гель с яблоками в безумном количестве вчера. — Ага, я как раз… — он топает по направлению к душевой, и оборачивается на ходу. — Я этот, шампунь ваш можно возьму? Мой закончился, — и пожимает плечами на ходу, чуть замедлив шаг, идя спиной вперед. Даже виноватым не выглядит, а глаза чем-то напоминают лисьи. — Ну бери, раз такое дело, — легко соглашается полковник. Никаких расспросов о том, что он вчера устроил, никаких претензий, даже шампунь одолжил… «Ну ниче, можно жить», — думает Артем, стаскивая с себя вещи и буквально запрыгивая в душевую кабинку — купаться… Артем никогда не знал, как пахнет можжевельник, и даже то, как он выглядит — но запах у шампуня военного оказался именно такой. Судя по картинке, это похоже на голубику, растущую на ели. Запах Ветров заценил — мягкий, приятный, не бьет по чуткому обонянию, и не выветривается за секунду. Весь оставшийся день до возвращения Лебедева омега занимается тем, что повторяет учебный материал — он привез с собой пару конспектов, да и в интернете нашел полезные ссылки. Наверное, подавать документы на факультет физической культуры и спорта было слишком импульсивным решением, но это единственное направление, где он смог пройти на бюджет. Артем вообще мечтал пойти в МВД и стать следователем или оперативно уполномоченным, но омегам там не место — тут даже Ветрову сложно не согласиться. Куда ему с его особенностями организма в такую серьезную организацию… а тут хотя бы есть перспектива стать тренером. Если совсем уж отчается, то физруком в школу, ну, а че? Играть в волейбол семь уроков в неделю — это он потянет. Но биология все еще оставалась его слабой стороной, так что пришлось открывать учебник за одиннадцатый класс и повторять все с самого начала.***
В половину десятого Валентин Юрьевич возвращается домой с большим пакетом еды. Артем в это время сидел на кухне, куда переместился из-за лучшего освещения и удобного расположения холодильника поблизости. Перед ним лежали распечатанные листы, утрамбованные мелким шрифтом, толстая тетрадь с конспектом от руки, телефон с включенным дисплеем, а на столе пару пустых чашек и тарелка с недоеденными бутербродами. Сам парень задремал, уткнувшись в сложенные перед собой руки. «Ну вот, теперь верю, что студент» — подумал военный, оставляя пакет на кухонной тумбе и подходя к столу, чтоб посмотреть, что так усердно учил Артем. От ощущения чужого присутствия рядом парень резко дергается, вздергивая русую макушку, и безжалостно трет глаза до красноты, приводя себя в порядок. — Соре, вырубился, ща свалю, — монотонно бурчит Ветров, закидывая все листы в общую стопку. — Как хочешь, — равнодушно отзывается полковник. Ему пацан, в принципе, никак не мешал. — Ужинал? — как бы между прочим интересуется Лебедев, обратив внимание на то, что еды в холодильнике не убавилось, не считая пары бутербродов. — Не, забыл, — расправляя помявшуюся футболку, с зевком отвечает Артем. Он ерошит волосы, укладывая их так, как ему нравится, и запах можжевельника доносится до тонкого чутья альфы. — О, хавка, — обратив внимание на пакет, из которого выглядывал длинный багет, воодушевился Ветров, подходя ближе. — Че мне, разложить все, наверное, да? Или не трогать? — формулировать слова в предложения, когда ты бодрствуешь не больше минуты, крайне трудно — это единственный вывод, к которому пока сумел прийти Артем. — Раскладывай, — соглашается старший, беря из холодильника бутылку воды, и уходит. Возвращается старший уже в другой одежде — болотная рубашка и брюки сменились черной футболкой без принтов, и брюками-карго, чем-то похожими на те, что были в гардеробе и у младшего, только эти были явно качественнее, дороже, и смотрелись как-то лучше, а еще шли полковнику чертовски — это уже исключительно омежьи инстинкты говорят парню «привет». На фоне такого полковника в своей синей футболке с микки-маусом Ветров почувствовал себя весело. А еще ВалентиЮрьич успел принять душ, и его мокрые, но уложенные волосы смотрелись довольно… хорошо. Очень хорошо. Артем хочет верить, что будет в его возрасте выглядеть не намного хуже. К моменту возвращения мужчины продукты уже лежат на своих местах, ну, относительно, конечно. Студент не особо уверен, что крупам место в крайнем навесном шкафчике, хлебу в холодильнике, а картошке на полу в углу. Но лучше так, чем в пакете — один хуй это не будет долго лежать на местах, еда нужна, чтобы есть. А еще на столе стоят две тарелки с яичницей и наспех сваренным рисом. Такие ужины стали для Артема как родные, когда он стал подолгу оставаться один дома, и нужно было себя чем-то кормить. Быстро, практично, вкусно, дешево и сердито — такого мнения парень был об этом сочетании вкусов. Полковник, хоть и ужинал на работе, попросту не хочет нарушать воцарившуюся атмосферу, и, пусть и немного, но съедает. Артем думает, что плохо приготовил, а Лебедев о том, что в него больше и ложки не влезет — он не привык переедать перед сном. — Когда у тебя начинается учеба? — спрашивает мужчина, наблюдая, как Ветров с удовольствием уминает еду, явно воздерживаясь от нее весь предшествующий день. — Завтра, — с набитым ртом сообщает парень. — В восемь, — добавляет он зачем-то. — Знаешь, на чем добраться? — уточняет полковник, прекрасно зная, как легко заблудиться в Москве. — Да разберусь как-нибудь, все ок, ВалентиЮрьич, язык есть, гугл-карта тоже, — и улыбка такая лисья… мол, верьте мне, ага, что все у меня под контролем. А может он вообще и не собирался искать дорогу до универа… что у него вообще на уме — одному Богу известно. — Я отвезу тебя, — решает мужчина. Пацан смотрит чуть удивленно, даже вилка, поднесенная ко рту, замирает в воздухе на секунду. — Ну… ладно. Если несложно, то я за, — пожимает плечами Ветров.