***
Совсем неудивительно, что из-за своей задумчивости Валентин Юрьевич забыл дома папку, в которой было несколько экземпляров документов, которые нужно было вечером отдать на подпись, поэтому решение вызвонить Юльку было самым правильным в этой ситуации. —… Те, что в зеленой папке? Угу, пап, поняла… да… ок… зачем такси?.. Пап, да я с Темой поеду… Уф, все, отключаюсь, — девушка недовольно фыркнула, подобно ежику, и вернулась на кухню, сжимая в руках папку. — Все, Темыч, харе чаи гонять, — парень поднял на нее взгляд, продолжая грызть печенье и запивать черным чаем. Он заинтересованно выгнул бровь. — Че за движ? — с набитым ртом поинтересовался парень, подтягивая к себе последнюю печеньку. — Надо слетать к папе на работу, поедешь? — звучало риторически, но Юля все равно озвучила. — Фигня вопрос, а зачем? — залпом осушив чашку, вопрошает Ветров, поднимаясь из-за стола. — Много вопросов, Ветров! Давай, собирайся уже, — парень цокнул языком и закатил глаза. — Стерва ты, Юлька, — прошипел он недовольно. — Че?! — папка приземляется аккурат на голову омеги, который ехидно рассмеялся, спеша унести ноги от в шутку разгневанной подруги. Ему не хватало этой беззаботности. Полковник, конечно, классный, но слишком строгий и сдержанный. Интересно, какой он партнер в плане отношений?.. О нет, Артем отказывается продолжать размышления на эту тему. Они почти полчаса трясутся в маршрутке. Артем снова наглотался подавителей, опасаясь выходить на улицу как есть, и его немного подташнивало, поскольку он давно не принимал эти таблетки. На улице уже вечерело. Дело близилось к зиме — темнело раньше, чем еще месяц назад. Небо было приятного голубого оттенка, но заостренный клинок луны уже серебрился среди полупрозрачно-белых облаков. Артему здесь все в новинку — и пропускной пункт, и высокий забор с колючей проволокой, и люди в форме — он смотрит внимательно, впитывает в себя каждую минуту времени, проведенную на военной базе. Некоторые парни, на вид довольно молодые, в военной форме, оборачиваются им вслед, и Артем не уверен, к кому из них с Юлей обращено внимание, но очень надеется, что именно к девушке по понятным причинам. — От меня пахнет омегой? — тихо спрашивает он так, чтоб услышала только подруга, пока они пересекают большую пустую площадку, где проходили построения и некоторые учения. Девушка изогнула бровь, но вопросов задавать не стала, только втянула носом воздух и задумчиво нахмурилась. — Именно омегой нет, но пахнешь все равно приятно. Это что, папин шампунь? Я тоже им пользуюсь, только тс-с, — Артем облегченно выдохнул и даже рассмеялся с последней фразы. Девушка легонько толкнула его в бок. — Не бойся, папа в обиду в жизни не даст, а если кто косо на тебя посмотрит — я им вообще не завидую, — уверяет его Юлька. — Да конечно, — с сарказмом ответил Тема. — Это за тебя он любого порвет, а я че, тупо на шее повис, так что он только рад будет спихнуть меня первому встречному-поперечному, — Лебедева хлопает себя ладошкой по лбу. — Ты такой дурак иногда, — недовольно произносит она. — Все, завались, пошли, — не дав парню вставить свои пять копеек, она отворяет тяжелую металлическую дверь. Юля уверенно ведет его по лабиринту коридоров, с детства помня маршрут, ведь ей доводилось бывать у папы на работе. На пару минут они останавливаются у одного из пропускных постов, где сидел старый знакомый Юли, с которым она часто оставалась в детстве, если у папы не было времени, чтоб следить за дочерью, пока она находилась с ним на работе. За разговором никто не замечает, как зеленая папка остается лежать на стуле. Обняв мужчину напоследок, она толкает Артема в плечо, возвращая его внимание, и ведет дальше — еще три этажа наверх. Ребята заходят в просторное помещение, оснащенное компьютерами, за некоторыми из которых сидят люди в камуфляже и шерстят какие-то сайты, а один нагло раскладывает пасьянс — Артем это замечает и хмыкает. — Привет, пап, — мужчина возникает как-то совсем неожиданно, Артем даже не сразу понимает, что он все это время стоял около ближайшего к ним рабочего стола. У Ветрова в секунду из головы исчезают все мысли, стоит ему окинуть взглядом полковника. До этого он видел Валентина Юрьевича исключительно в болотной рубашке и брюках, домашней или спортивной одежде, но сейчас пришлось собрать всю свою выдержку, чтоб не пялиться на него все время. Свободные камуфляжные штаны, такого же окраса куртка-ветровка, защитный жилет, тяжелые черные берцы на ногах. Военная форма была полковнику к лицу — и это еще прилично сказано. — Здрасьте, ВалентинЮрич, — не сразу здоровается Артем, проглатывая несуществующий ком в горле. Мужчина окинул его нечитаемым взглядом и кивнул головой в знак приветствия. Он держал осанку, и Артем неловко расправил плечи, подражая ему. — Привет. Юль, папку, — сразу перешел к делу мужчина. Девушка закатила глаза, мол «вечно работа на первом месте», и тут же осеклась. — Упс… — прошипела она, понимая, что ни в руках Ветрова, ни в ее собственных искомого предмета не наблюдалось. — Юль, где папка? — настороженно переспрашивает Лебедев, надеясь, что это просто шутка. — Я… блин, она у Юрича осталась, — потерев лоб, неловко произносит младшая. — Но я сейчас все исправлю, — под недовольным взглядом сообщает она. Артем чувствует себя не в своей тарелке — взгляды других находящихся здесь людей обращены к нему. Если Юля — частый гость, то этого перца, как окрестил себя сам Ветров, они видели впервые. — Не парься, я принесу, — заверил он, желая скрыться от лишнего внимания. — Я мигом… Три пролета вниз, поворот направо, затем два налево — память у него было что надо. На посту никого нет, как и папки. Он оглядывается по сторонам, заглядывает в соседние коридоры. — Блин, че за… — ворчит он недовольным тоном. — Не это ищешь? — раздается голос за спиной. Артем вздрагивает, оборачивается, чуть подпрыгнув на месте, и вызывает своей реакцией тихий смешок. Перед ним стоит тот еще шкаф — высокий и широкий в плечах мужчина в военной форме. — Именно ее, спасибо, — он хватается за край папки, тянет на себя, но его хватают за руку, прижимают ближе. Артем сипло выдыхает, испугавшись резкого движения, и недовольно смотрит в глаза напротив. — Ты кто нахрен такой? Предъяви пропуск, — голос становится грубым, и Артем морщится. — Я от Лебедева, свяжитесь с ним, он на пятом этаже, попросил принести папку, — спокойным голосом произносит он. — Да отпусти ты меня, блять! — уже более эмоционально восклицает Ветров, когда хватка сжимается сильнее. Он начинает терять терпение. — Я тоже много фамилий знаю. Пойдем, разберемся, — он грубо тянет его за собой, но пацан дает отпор. — Какого хрена? Ты дебил, что ли? Тебя Лебедев убьет нахер, если я эту папку не принесу! — он тянет руку на себя и уже готов в случае чего ударить этого шкафа под коленку, но рука рядового взлетает вверх быстрее, чем он сообразил, что его вот-вот ударят. Артем лишь по слепой инерции отворачивает голову и закрывает глаза. Его правая рука в захвате, а с левой он даже блок нормальный поставить не сможет. — Рядовой, отставить! — громкий и строгий до мурашек голос прорезает тишину. Артем резко вздергивает подбородок, когда ощущает, как чужой кулак останавливается буквально в нескольких сантиметрах от его скулы. Хватка становится слабее. — Молодой человек без пропуска оказывал сопротивление, — уверенный в своей правоте, заявляет военный. — Я сказал, отставить, — хватка исчезает с руки, и Ветров недовольно поправляет на себя смятую ветровку. — В первую очередь, вы обязаны были доложить мне, — Лебедев надвигается на парня, не сводя с него глаз, и тот трусливо делает шаг назад, принося свои неискренние извинения. Полковник отчитывает его, не прибегая к унижению или оскорблениям, но один лишь его голос дает почувствовать себя ничтожеством, даже Артем вздрагивает от такого железного тона. — Три наряда вне очереди, — завершает Лебедев. — Обожаю, когда он так делает, — шепчет на ухо Ветрову Юля, наблюдая за развернувшейся сценой как за интереснейшим кино. — Пиздец, — кратко комментирует в ответ Ветров. Он пару раз встряхивает рукой и немного разминает ее, избавляясь от саднящих ощущений. Папку он передает Юле, не желая к ней более даже прикасаться — одни неприятности какие-то от этого зеленого цвета в этом здании — военные в форме, забытые папки… — Свободен! — оглашает Валентин Юрьевич. — Есть, — реагирует рядовой, тут же скрываясь с глаз долой. — Я ему устрою сладкую жизнь, — угрожающе произнес вслед полковник, разворачиваясь лицом к притихшим ребятам — Юлька явно была довольна тем, как ее папа заступился за Тему, а сам Ветров как-то неловко и стыдливо отводил взгляд от старшего. — Да ладно вам, он же не знал… — он оправдывает неизвестного ему рядового, сам не до конца понимая, зачем. Просто не хочется еще кому-то портить жизнь своим в ней появлением… — Не ладно, Артем. Он поднял на тебя руку, что уже недопустимо, еще бы секунда — и ты бы тут такой радостный не стоял. И впредь не ходи здесь без пропуска, — пацан решил промолчать на тему того, что в душе не ебет, как этот пропуск получить, и молча проглатывает этот упрек в свою сторону. — Этот еще с поста ушел… дурдом! — разводит руками Лебедев, забирая, наконец, свою папку. — Я через час домой, дождетесь? — вопрошает Лебедев уже более спокойно. — Я лучше домой, — произносит Артем, скрестив руки на груди. Ему здесь категорически не нравится. Слишком много внимания к такой скромной персоне. — Да, пап, мы поедем, — поддержала Юлька. — Такси вызовите, чтоб я не волновался, — предупредил Лебедев. — Будет сделано, па, — изобразив военного, девушка приложила руку к виску, довольная своей пародией. — К пустой голове… ладно, езжайте, — махнул на них рукой старший.***
— Блять, я кошелек забыла дома, у меня наликом только сотка, — вздохнула Юля, обыскивая карманы по четвертому кругу. — У меня тоже около того, — пожал плечами Артем, поглядывая на темно-голубое небо. Закатные лучи едва-едва багровели за горизонтом, и до сумерек оставалось не больше получаса. — Какие варианты? — вздохнул Ветров. — Можно у папы попросить, но он какой-то злой сегодня, снова будет отчитывать, что я забываю вещи, достало уже… мы на тралик в принципе успеваем еще, — предложила она, поправляя выбившуюся из волос прядь. — А потом дворами домой не страшно? — усмехнулся парень, застегивая на себе ветровку. Холодает. — С тобой любой движ, — усмехнулась она в ответ. — Ну тогда идем, раз такие дела, — хохотнул он, подставляя согнутую в локте руку, на что Юлька рассмеялась и толкнула его в плеча. — Ты такой дурак… — фырчит она на его ребячество. — Что есть — того не отнять, — легко соглашается Ветров. Вокруг темно и тихо. Каждый шорох кажется резким и громким. Даже их собственные шаги кажутся не в тему. Фонарей здесь тоже нет, да и вообще никакого света нет. Только окна на верхних этажах горят, но их проблему это никак не решало. — Как в фильмах ужасов, — шепчет Юлька, теперь уже добровольно хватая Артема под руку. По дворам им идти минут пятнадцать. — Может, такси вызовем? Теперь-то бабла хватит… — Юль, не глупи, — рассмеялся Ветров. — Че ты меня напрягаешь, нормально все, не дрейфь, — он ободряюще улыбнулся ей. — Тишина да благодать, — он полной грудью вдыхает свежий воздух. — Да ну тебя… все равно стремно тут, — они сворачивают по тропинке в сторону, и огибают высокое бетонное здание. Вдалеке видно компанию людей — и то только благодаря красным фитилькам от сигарет, которые те дружно раскуривали. — Давай свернем? — пугливо просит девушка. Парень останавливается, напряженно хмурится, негромко отвечает: — Ну нахер, согласен, — Артем не любит ночные встречи с незнакомыми людьми — они плохо заканчиваются. Ребята делаю пару шагов назад, готовясь так же тихо уйти, когда раздается громкая мелодия звонка, и свечение от телефона на секунду кажется слишком ярким в этой темноте. — Бля-я-я-ять, — шипит Юля, вылавливая из кармана телефон. Тот выскальзывает из пальцев, продолжая разрываться мелодией. На экране светилось «ПАПА». Юля с сожалением отключает вызов, зная, что отцу это не понравится, ставит режим «в самолете» и убирает телефон в карман. — Оп-па, — раздается впереди. Артем сильнее сдавливает руку Юли и настойчиво тянет ее назад, за свою спину, выходя чуть вперед. — Подслушивать нехорошо, — раздается неприятный скрипучий голос. Одна из сигарет падает на землю. Артем не замечает, как обладатель этой сигареты скрывается из поля зрения. Тяжело улавливать какие-либо движения с такого расстояния в такой темноте. — Ребят, мы мимо шли, — громко сообщает Ветров. — Это кто там такой смелый? Сюда подойди, — встревает пьяный голос уже другого мужчины. Он как раз в том состоянии, чтоб полезть в драку — Артем этих пьяных в стельку просто ненавидит. — Мы не хотим неприятностей, окей? Мы просто идем домой, — Юля испуганно смотрит на Артема. В темноте видны три черных силуэта, которые начинают надвигаться на них. Девушка понимает, что Тема ее не бросит, как сделали бы многие другие парни на его месте, и это вселяет чувство защищенности, хотя от страха все еще сжимает сердце. — Ну так идите. Телефоны и бабки сюда, и валите на все четыре, — два силуэта подходят все ближе. Ветров уже открывает рот, чтоб ответить на такую наглость, когда рука девушки сильно сдавливает его собственную, привлекая к себе внимание. — Бежим, — умоляюще просит Лебедева, глядя ему в глаза. Она не ждет ответа — знает, что она пойдет за ним, и разворачивается, чтоб высмотреть путь отступления, когда стоящий за ее спиной человек хватает за плечи и дергает на себя. Она громко кричит от охватившего ее ужаса, и чья-то мокрая рука ложится на ее рот, грубо затыкая. — Не так быстро, — оглашает третий из компании, пропавший из поля зрения минутой ранее. Артем оборачивается на крик моментально. — Отпустил ее. Отпустил, блять! — повышает он голос, положив руку на плечо девушки. Юлька брыкается, пытается ударить мужчину ногой, но не получается. У Артема в одно мгновение глаза по ощущениям будто заливаются кровью. Он хватает человека за шею и сильно сдавливает, потянув на себя. Девушка высвобождается и отбегает в сторону, спотыкаясь и оседая на траву. Она выхватывает из кармана телефон, быстро снимает режим «в самолете», отчего на экране всплывает несколько пропущенных, и набирает номер отца. Тем временем Артем наваливается на обидчика подруги всем телом, оба падают на землю, он грубо бьет его в лицо пару раз подряд, когда сзади его сгребают в охапку рук, и тянут на себя. — Папа! Помоги! На нас напали в дворах, пожалуйста, вызови полицию! Пап… — телефон выбивают из рук, он падает в траву экраном вниз, и рассмотреть его затруднительно. Девушку вздергивают подмышки, тащат пару метров и прижимают к стене, надавив на затылок, отчего она с размаху приложилась к стене щекой. Чужие руки опускаются на ее талию, грубо сжимая. Она чувствует горячие следы на щеках и кричит, но одной рукой ее затыкают и тянут на себя так, чтоб голову упала на чужое плечо. — Юля? Юля! Ты меня слышишь? Блять… Гриша, срочно наряд полиции по адресу… срочно! Юля! — взволнованный голос остается без ответа. Девушка в хватке извивается как змея, на что ее хватают за волосы и прикладываю к стене еще раз, выбивая всю дурь из головы. Перед глазами начинает плыть, половина лица пульсирует от боли. В голове только две мысли — «Как там Артем?» и «Папа, пожалуйста, помоги»… Такой беспомощной она чувствовала себя только когда умирала мама — и маленькая Юлька никак не могла остановить процесс распространения рака в ее крови. — Пиздец вам, — рычит Ветров, скидывая с себя ветровку, за которую его так отчаянно тянули, и разворачиваясь, чтоб нанести удар в ответ. Он легко вырубает пьяного — тот и так едва стоял на ногах, одного сильного удара в челюсть хватило, чтоб он бревном упал на землю. Второго он бьет под колено, скручивает его руки и прижимает всем весом к земле, рискуя сломать обе руки, особенно с учетом яростного сопротивления. Душераздирающий Юлькин крик действует отрезвляюще. Он вскидывает голову, забывает про гопника, и сломя голову бежит к своей девочке. Он никогда не простит себе, если ее обидят. Ему срывает крышу, когда он видит чужую руку, забравшуюся под ее свитер, и слышит ее беспомощные всхлипы. Видно, как она старается противостоять грубым рукам, но сил в теле не хватает. Артем тащит обидчика за горло еще с десяток метров, буквально вдавливая его кадык, заставляя задыхаться, а потом безжалостно пинает ногами, расшибая каждый сантиметр его тела в кровь, крича при этом слова про ублюдков, какие не стоят жизни, вроде него — этого отморозка. Юля сползает вниз по стене, из горла вырываются хрипы, она едва ли находит в себе силы доползти до телефона и схватиться за него как за спасительную соломинку. На дисплей капает кровь с ее раскусанных губ и языка, и она размазывает ее по дисплею, пока водит пальцем в попытке вернуть устройство к жизни. Вызов длится все это время, с момента звонка прошло почти пять минут. — Пап, — сипло шепчет она в трубку, не в силах говорить хоть немного громче. — Папа… — отчаянно произносит она, стараясь остановить слезы ужаса. Она видит Тему, который вот-вот убьет человека, и как тот, которого он избивал минутой ранее, встает и шатающейся походкой движется к нему. У нее нет голоса, чтоб закричать, ее горло сдавливали слишком сильно, чтоб она могла издавать звуки громче шепота. — Юль? Юля! — громкий голос отца разрезает тишину. Ее глаза стеклянные от ужаса, и едва хватает сил сжимать телефон в руке. — Они убьют его… пап, у него нож, — она видит, как лезвие блестит в свете луны, старается закричать, но получается лишь надрывной хрип. Тема не перестает пинать ее обидчика ни на секунду, и Юле кажется, что тот уже мертв, и лишь движения его рук, которыми он старается прикрыться, говорят об обратном. — Кого? Юля! Кого убьют? — взволнованный голос замирает на том конце провода. — Тему, — она видит, что человек с ножом слишком близок. — Тема-а-а! — и этот бессильный крик навсегда отразится в памяти полковника, который сходил с ума, сжимая телефон и разгоняясь до двухсот сорока километров в час, сворачивая в подворотни и на бездорожье, лишь бы быстрее быть там, лишь бы предотвратить… Его сердце колотится с такой частотой, словно желает сломать грудную клетку, и сильное волнение разливается тяжелым свинцом по телу. Знать, что твои любимые люди в опасности — хуже, чем ждать собственной смерти. Ветров поднимает голову, смотрит на Юльку на мгновение, уловив слабый крик, и ее взгляд направлен ему за спину. Он оборачивается. Вдали раздается оглушающий звук сирен, наверняка копы будут с минуты на минуту здесь. Телефон выпадает из скованных дрожью пальцев. Артем еще не видит угрозы, лишь слепо отходит в сторону, и тут же упирается лопатками в бетонную стену здания. Он наготове отразить удар человека с диким взглядом перед ним, но он не знал, что бить будут не в лицо или солнечное сплетение, и вовсе не рукой. Человек даже не поднимает руку, слепо бьет со всей силы в живот, и Артем не сразу понимает, что произошло. Только надрывный Юлькин плач и шум сирен вокруг стучат в ушах. Злые глаза напротив сильно настораживают, словно его хотят убить… Артем не понимает. — Сдохни, ублюдок, — шипит он перед тем, как дать деру. Ветров смотрит ему вслед. Испугался ментов? Что он вообще сделал? Почему пульсирует и болит не как от удара кулаком? Юля на негнущихся ногах старается встать, делает пару шагов, и падает, больно ударяясь подбородком об землю. Она никогда в жизни не чувствовала себя настолько обессиленной, как сейчас. Артем видит это, и сердце болезненно сжимается. Его маленькая сильная девочка… Он хочет подойти к ней, но чувствует, что не может сделать и шагу. Артем улыбается ей уголком губ, поймав на себе испуганный взгляд карих глаз, заполненных слезами. Он хочет успокоить ее, показать, что с ним все нормально, и потому медленно нащупывает точку боли на животе, желая убедиться, что эта боль ему лишь кажется. Его лицо меняется, когда он чувствует холод металла. Он не верит, хотя начинает понимать. Его голова медленно опускается вниз, и взгляд вылавливает в полумраке основание ножа. Металлическая рукоятка торчит из него, словно кто-то вонзил дротик в мягкую игрушку — такая ассоциация почему-то сразу возникает в его голове. Он касается холодного металла дрожащими пальцами. На белой футболке особенно хорошо видно, как кровавое пятно стремительно окрашивает ткань в рубиново-алый. Ноги подкашиваются в эту же секунду. Шум в ушах исчезает, и нестерпимая боль накатывает волной. Усилием воли он стискивает зубы, чтоб не закричать — не пугать Юльку. Он стонет от боли, пока оседает на землю, и в глазах начинает темнеть. Огромный военный автомобиль «Тигр» вылетает из-за деревьев и зданий, словно танк, и яркие фары тут же освещают все ужасы произошедшего. Полковник выскакивает из него кажется раньше, чем машина полностью остановилась. Он бросается к дочери, обхватывает ее лицо своими ладонями, громко произносит «Юля! Ты ранена? Посмотри на меня!», но ее взгляд направлен мимо. Он заправляет ее растрепавшиеся и слипшиеся от крови пряди волос за уши, и видит рассеченную до крови губу, капли с которой капали на ее колени, расцарапанную и болезненно-припухшую щеку. — Пап, Артем, — шепчет она, предотвращая слова отца, не в силах оторвать взгляд от красной футболки. Почему красная? Почему она такая красная? Он выходил в белой — она точно помнит, что на нем была именно белая… красная, почему красная… В голове шумит, а в глазах рябь. Полковник, убедившись, что более серьезных повреждений на ней нет, оборачивается, и тут же меняется в лице. Он быстро целует дочь в висок, поддавшись отцовскому порыву, и на ходу вынимает из нагрудного кармана рацию. Он так и примчался — в военной униформе, на служебном автомобиле. — Скорую срочно! — «Уже в пути, будет через пару минут» — тут же раздается ответ. Небезразличные люди, наблюдавшие за ситуацией из окон высоток, сообщили о потасовке в необходимые службы. Лебедев быстро пересекает расстояние между ними, падает на колени перед Ветровым, и отказывается верить в то, что видит. Он сразу понимает, что Артем в первую очередь защищал его дочь, иначе она не смотрела бы на него так — отчаянно, испуганно, даже виновато. Лебедев обхватывает бледное лицо юноши, хлопает его по щекам, и тот едва слышно скулит от боли. Его грудь редко вздымалась, дыхание было неглубоким и замедленным. Его светлые глаза приоткрываются, он смотрит на полковника, и впервые видит его таким — потерянным, испуганным, взволнованным… Он тратит последние силы на едва заметную улыбку, точнее лишь болезненно приподнимает уголки губ, стараясь показать этим — все нормально, ВалентинЮрич, никто не виноват, что так получилось, вы не виноваты… На фоне сигналят до ужаса раздражающие сирены полицейских машин. Они становятся все тише. — Они убьют его… пап, у него нож, — вспоминаются слова дочери. — О Господи… — Лебедев чувствует, как сердце разрывается на куски в его груди. — Эй, Тем, Тема, нет, смотри на меня, слушай меня, — он не знает, как еще уговорить Артема не отключаться. Тело парня безвольно заваливается набок. Валентин Юрьевич крепко хватает его и мягко опускает затылком на свои колени. Его дрожащая рука зарывается в мягкие волосы, пахнущие можжевельником. — Держись, герой, держись… скорая сейчас будет, — Лебедев отводит взгляд, видит зареванную Юльку, которую Гриша — его военный коллега, примчавшийся следом на своей машине, он же и вызвал полицию, кутает в свою теплую армейскую куртку и мягко подхватывает на руки, унося в сторону «Тигра» — в просторном салоне машины куда комфортнее и теплее, а еще в ней есть аптечка. Люди в синей медицинской форме с ярким оранжевым чемоданом и носилками устремляются в их сторону. Полковник мягко обводит большим пальцем белую как бумага скулу парня. — Держись, мой мальчик, держись… — мягко умоляет он. Глаза Артема закрыты, и нельзя точно сказать — бьется ли его сердце.