Как Жавер смерти искал

      Время неумолимо шло вперед, и даже веревки на запястье поддались его стремительному движению. Болезнь Жавера прошла через неделю, за которую Вальжаном были испорчены и безвозвратно загублены семь — раз в день после обеда — попыток разбиться, упав с кровати; одна попытка отравиться чаем с солью вместо сахара — однажды ночью Жавер пробрался на кухню бывшего каторжника и сменил содержимое небольших железных баночек — и целых три — он старался! — попытки выпрыгнуть из окна. Сбежать из дома, чтобы добраться до первого моста и, выстояв на нем драматичную, полную глубоких размышлений паузу, которая в первый раз не удалась, Жавер тоже пытался, ровно до тех пор, пока Вальжан решил даже из комнаты не выходить, чтобы не оставлять разочаровавшегося в жизни инспектора одного.       Теперь он всегда — совсем всегда! — был рядом и буравил своим взглядом, в котором Жавер видел то мэра Мадлена, то злого каторжника с давно знакомым номером. Подобное зависело, похоже, от времени суток, когда несчастный безуспешно пытался самоубиться. И что за невезение? В газете Вальжана бывший инспектор углядел заметку о каком-то буржуа, решившем повторить подвиг одного неудачливого мойщика окон году эдак в пятнадцатом и, собственно, из своего окна и прыгнувшего. «Счастливчик», — угрюмо пробормотал Жавер, старательно разрезая тупым, прямо как возлюбленный дочери Вальжана, ножом кусочек мяса, об который было больше шансов разбиться насмерть, чем вскрыться этим ножом. И ведь у самого каторжника — Жавер никак не мог перестать называть его так — ножи были просто отличные, однако инспектору доставалось все самое плохое. Или, скорее, отвратительно безопасное. — Глупый, — невозмутимо ответил Вальжан, спокойно разрезая свою мясную подошву на тарелке под волчьим взглядом оскорбившегося Жавера. — Не цените вы, любезный, своей жизни. — Если вы думаете о моем решении… Решениях так, то для вас это не должно быть секретом, — резко парировал бывший инспектор, пытаясь распилить мясо вместе с тарелкой и столом. Свое мясо. На руке. Вальжан хлопнул себя по лбу и отобрал и этот бесполезный до крайности инструмент, а после взял расстроившегося Жавера за руку, внимательно изучая едва поцарапанное запястье. — Я привяжу вас к кровати и обмотаю одеялами. — А я попытаюсь удушиться.       Жавер глядел исподлобья и едва не скалился, будто голодный волчонок. Впрочем, он и был голодным, ведь то мясо, что было относительно съедобным, разрезать так и не удалось, а кусать было не очень прилично. Вальжан вздохнул — за все десять дней, что инспектор жил в его доме, делал он это слишком часто — и получше усадив Жавера на стул, придвинул его поближе к себе. Недовольство во взгляде сменилось недоверием, а вскоре и удивлением: перед лицом инспектора появился небольшой кусочек мяса, наколотый на вилку. Отчего-то смутившись, Жавер отвел взгляд в сторону и осторожно попытался забрать кусочек, случайно прихватив зубами и вилку. «Только попробуй», — едва слышно прошипел Вальжан, услышав характерный звук. Инспектор присмирел, не решившись устраивать из обеда очередное смертоубийство, и, стянув мясо со столового прибора, принялся старательно его жевать с видом вселенской печали на смуглом лице. Ему стало даже немного стыдно, ведь Вальжан столько для него теперь делал, а он отвечал так неблагодарно и падал с кровати на вовремя подложенные подушки. Впрочем, момент прозрения у Жавера закончился так же быстро и неожиданно, как и начался, он разозлился на себя и отвернулся от каторжника, который было протянул ему новый кусочек. — Я сыт, — бесцветным голосом заявил инспектор, ожидая уговоров со стороны Вальжана и слов о том, что смерть от голода — последняя стадия идиотизма. Однако их не последовало, и удивленный Жавер спустя полторы минуты — он считал — повернулся к Вальжану. Случилось это очень уж невовремя, сам каторжник в этот момент как раз повернулся к инспектору, держа в руке кружку наверняка сладкого чая, прежде стоящую на другой половине стола. Жавер пораженно пялился в глаза Вальжана, и впервые тот был полностью с ним солидарен.       Инспектор подскочил со стула, хватаясь рукой за нижнюю часть лица и выбежал из столовой. Вальжан же оставался сидеть, задумчиво отпивая казавшийся безвкусным чай.       Губы у Жавера точно вкуснее.       Однако услышав звук открывающегося окна, на которое давно пора было повесить замок, каторжник рванул в комнату Жавера.