11 июня
Я в Борго.(добавлено позже)
Наконец-то проснулся с ясной головой. Я почти полон сил. Первым делом я выяснил, какое сегодня число, и ужаснулся. Попытался восстановить события, но после Витража я не вёл записей. Сохранились лишь грубые чертежи планировки крепости, пометки на которых местами неразборчивы. Необходимо привести мысли в порядок, прежде чем что-либо предпринимать. Я всё ещё не готов внятно и последовательно изложить, что же происходило в выпавшие дни и что из того, что мне припоминается, имело место на самом деле. Так что попробую проанализировать факты. Итак, главное: Рэнфилда нет со мной. Он остался там. В какой-то момент мы с ним снова встретились и он помог мне бежать оттуда, хотя сам пребывал примерно в том же состоянии, что и я. Он объяснил, как защищаться от них и что баллон аэрозоля с ионами серебра должен быть всегда под рукой, но не следует тратить его впустую, надо расходовать экономно: надёжнее всего опрыскивать себя. Так сумка, она всё ещё при мне, а баллон примерно на две трети пуст. Рэнфилд выдал припасы и направил меня к выходу из лабиринта внешнего периметра, он же начертил мне карту на последней странице дневника. А сам остался там. Сказал, что не даст им последовать за мной. Помню, что их сладкие голоса всё ещё пели в моих ушах, когда я плутал в бесконечных коридорах… О нет, не стоит мне о них писать: как только я начинаю думать и вспоминать, меня неумолимо тянет вернуться обратно. Сердце щемит тоска от утраты чего-то крайне важного, и снова горит кожа там, где остались следы их поцелуев. Кто они? Еретики? Или демоны из церковных преданий? Теперь я понимаю, почему на посещение этого округа наложен строжайший запрет. Думается, его обитатели умышленно подстроили поломку, рапорт о которой заманил нас с Рэнфилдом в ловушку. Я должен вернуться за ним. Я не могу его вот так бросить. Одна только мысль идти обратно пугает меня, но я должен. Он не просто начальник и наставник, он почти что член семьи; и, кроме того, без него и без каких-либо объяснений произошедшего и доказательств своей невиновности я не смогу вернуться к нормальной жизни. Наверняка будет расследование, что я им скажу? Могу ли я позвать кого-то с собой? Пожалуй, нет. Все документы о вызове на поломку остались у Рэнфилда, а сам по себе я не имею права находиться здесь и буду наказан, если об этом узнают. Нанять некого и не на что. Я также не должен писать Мине: адрес меня выдаст. Нельзя создавать проблемы и ей. Значит, нужно как следует подготовиться.14 июня
Всё ещё не верится, что всё закончилось. Слишком слаб, чтобы писать. Мы в лечебнице. Рэнфилд в беспамятстве.(добавлено позже)
Я не могу спать, во сне я слышу, как они зовут меня снова. И, видит Бог, я готов бежать к ним обратно, зная , что они убьют меня и что они сами мертвы. Мертвы. Я написал письмо невесте, милой моей Мине, просил её приехать как можно скорее. Я был напуган: пытался вспомнить её черты, а вместо в полудрёме видел лицо острозубой брюнетки с чувственным ртом, перепачканным моей кровью. Собственная же её кровь почти не вытекала из обрубка шеи. Эти кошмары сведут меня с ума.15 июня
Я достаточно окреп, чтобы вновь взяться за записи. Во-первых, я действительно отправил ночью письмо Мине. Возможно, это даже разумно: так как багаж наш утерян и средств добраться домой и довезти Рэнфилда, который всё ещё не пришёл в себя, у меня нет. Во-вторых, о том, что случилось в крепости, не должен узнать никто. Какой версии событий мне следует придерживаться в первую очередь, если Рэнфилд придёт в себя: я вернулся за ним и нашёл, конечно же, в зале с Витражом в обществе некоего неизвестного мне господина. Рэнфилд сидел у его ног, как собака под рукой хозяина, и прилежно, пусть и сбивчиво, отвечал на расспросы о Городе. Я хотел было уйти, но мне не удалось остаться незамеченным, и человек, к которому Рэнфилд, умоляя не вредить мне, обратился “мой князь”, вернул меня в общество трёх своих подруг. Позже в опочивальне, куда привели меня девушки, к нам присоединился и Рэнфилд. Князь сам привёл его и оставил. К тому моменту Рэнфилд был настолько истощён, что подруги не стали втягивать его в свои садистские игрища, впрочем, они быстро потеряли интерес даже ко мне. Я выждал, когда все уснут, и сумел вытащить Рэнфилда: разбудить его полностью мне не удалось, и всю дорогу он висел на мне, едва переставляя ноги. Это был долгий путь. Постоянно приходилось останавливаться, благо было чем подкрепить силы; Рэнфилд ничего не ел, только часто просил пить. По крайней мере, на этот раз дорогу я уже выучил: и к вечеру того дня, девушки уснули под утро, мы уже выбрались за пределы крепости. По счастью, до того момента никто нас не преследовал. Я распылил остатки аэрозоля в проломе. Не знаю, был ли с этого хоть какой-то толк, но это всё, что я смог сделать. А дальше нам оставался путь до Борго в ожидавшей нас самовозке.