The Boat of Love

Как и в любой непонятной ситуации, Джо решил сохранять лицо кирпичом и ни о чем не говорить друзьям. Разум говорил ему, что это не лучший вариант, и что зачем вообще нужны друзья, если он их ни во что не посвящает, но так было проще. Конечно, они заметили, что он как-то непривычно замкнут, но Джо объяснил всё эффектом от общения с родительницей. На вопрос, узнал ли он что-то о своем отце, он нагло соврал, что нет. Джо не умел рассказывать другим о том, что не осознал еще сам. Вечером он сослался на головную боль и съежился в своей привычной берлоге под одеялом в темной каюте. Казалось, он чувствовал, как в мозгу крутятся шестеренки, застревают на одном месте и снова начинают сначала. Щелк! - Джон. Щелк! - Джон. Щелк!.. Из всех обитателей корабля Джона он знал хуже всех. Пожалуй, даже хуже матросов и механиков, с которыми сотрудники радио пересекались крайне редко. Он видел его, может, раз в месяц. Джон — словно глубоководная рыба. На поверхность почти не поднимается. После летнего разговора с Роджером и Брайаном он, конечно, заинтересовался Джоном. Они говорили о нем с большой теплотой, но, когда Джо ухитрялся увидеть ночного ди-джея, он никак не мог заставить себя поверить, что этот человек был длинноволосым принцем, что он покорял сердца чуть ли не всех девушек Лондона, что он носил яркую одежду и мог спустить человека с небес на землю одним словом. Джо никак не мог осознать, что у них есть что-то общее. Он уже забыл, когда последний раз подолгу жил у своих родных, но и тогда, в прошлом, у него не было этого чувства принадлежности. Может быть, он был слишком мал. Сейчас его просто разрывало от мысли, что рядом с ним все это время, сам того не зная, находился родной ему человек, а он так мало о нем узнал и не понял, что же между ними общего. С этими запутанными мыслями Джо провалился в короткий сон. Он очнулся под утро, и почему-то сразу понял, что ему нужно сделать. Он оделся и отправился в студию. Там горел свет. Из-за стекла Джо наблюдал, как Джон, одетый в толстый вязаный свитер и шарф, перебирает пластинки и что-то говорит в микрофон для своих неспящих слушателей. Он постоял так несколько минут, не сводя с него глаз. Все пытался углядеть что-то, что дало бы какую-то разгадку, какой-то ключ к тому, кто такой Джон — и кто такой он сам. Пытался понять, насколько они похожи. Наконец он собрался с силами и тихо шагнул внутрь. Джон был погружен в музыку, за пультом мирно спал Рами. - Джон… - негромко позвал он. Тот обернулся и непонимающе глянул на него. - А? - Крутая передача, - улыбнулся ему Джо. Джон, не очень понимая, к чему он клонит, одобрительно покивал. Джо вдохнул поглубже. - Кажется, у меня для тебя важная новость, - на одном дыхании выпалил он. Джон продолжал улыбаться. - Круто, - ответил он. - Наверное, я готов ее услышать. Джо опустил взгляд и начал изучать половицы. Вдохнул еще раз. Улыбнулся. Перестал улыбаться. Поправил волосы. - Я думаю… думаю… - он поднял глаза, - ну то есть, я почти уверен, что ты, как бы, в общем, технически говоря… мой отец. Он затаил дыхание, но Джон непонимающе смотрел на него и молчал. - Ты — тот человек, которого мне не хватало… и которого я ждал… и искал… всю жизнь, - выговорил он, под конец неловко усмехнувшись от собственного пафоса. Он выжидающе посмотрел на Джона. Тот так же неловко усмехнулся, и Джо поймал себя на мысли, что их смех звучит практически одинаково. - Круто, - ответил Джон и усмехнулся снова. Джо непроизвольно повторил за ним, но остановил себя и почти разочарованно спросил: - И это всё? Это вся твоя реакция? Он не мог поверить, что мир не перевернулся для Джона в этот момент, как он перевернулся для него самого. Как он может продолжать спокойно сидеть, словно Джо ему просто сказал, что сегодня на завтрак омлет? В глазах Джона появился оттенок вины, но игравшая в этот момент песня вдруг подошла к концу, и он умоляюще посмотрел на Джо: - Дай мне минутку, ладно? - Он повернул ручки на пульте и мягко проговорил в микрофон: - С вами Рассветный Джон, и это была Дасти Спрингфилд, лучшая белая соул-певица в мире. А теперь — юноша, который потрясающе играет на гитаре… - Он включил другую пластинку и обернулся к Джо, который все еще смотрел на него, ожидая ответа. Смутившись, Джон прокомментировал песню: - Джими. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и Джон неуверенно начал: - В общем… Дверь в студию стукнула, и вошел Люк с папкой новостей в руках. Ночной ди-джей и его сын вздрогнули, словно пара заговорщиков, захваченных врасплох. - Доброе утро, ранние пташки, - поздоровался Люк, словно не удивившись, что Джо вдруг торчит в студии в такое время. - Привет, - неловко отозвался он. - Привет, - эхом повторил Джон. - Что нового? - дежурно поинтересовался Люк. - Ничего, - помотал головой Джо. - Ничего, - подтвердил Джон. Он беспомощно посмотрел на Джо. Оба понимали, что момент упущен. - Почему ты ничего мне не сказал? - возмущался Джон. Он лежал на диване в каюте Фредди, в то время, как тот устроился в кресле с чашкой чая. - Ты знал и молчал все это время? Сколько месяцев мы с ним на одном корабле, шесть, восемь? Фредди взволнованно отставил чай на стол и пересел на диван поближе к Джону. Он и сам не знал, что сказать. - Слушай, я на самом деле не знал ничего точно… Она пришла ко мне много лет назад, попросила в долг денег и вскоре уехала в Америку. Потом я слышал, что она вышла замуж, родила… Ну, я думал, это как-то взаимосвязано все же… Мы там виделись, она занималась моими делами в Америке — недвижимостью и прочим. Но ребенка я до этого не видел, он всегда был где-то у родственников или в школе. Была у меня мыслишка, конечно, но не про тебя, а про Брайана. Они вроде повстречались какое-то время перед ее отъездом… Уж никак не мог я на вас подумать, мистер Примерный Семьянин! - Он захохотал, и Джон немного повеселел. - Я начал догадываться, только увидев мальчишку в лицо. Но и то — мало ли что бывает… Не стал тебе говорить о подозрениях. А тут видишь, как оно выходит… Вообще-то это ты должен мне объяснить, как это получилось! - снова развеселился он. - Я, конечно, понимаю, традиционная семья, но неужто маменька с папенькой тебе не объясняли, как это может получиться? - подколол его Джон. - Мы с Мэри дружили еще до войны, - начал рассказывать он. - Ты, может быть, помнишь… хотя мы не очень это подчеркивали, конечно. Но тогда между нами ничего, в принципе, не было, так, подростковый флирт. Потом уже, после войны… мы оба резко повзрослели тогда, сам понимаешь. Мы встретились на одной из твоих вечеринок, когда я еще на них ходил… - Что-то такое я припоминаю… - Ну вот, и… - Джон смущенно поглядел в сторону. - У меня нет достойного оправдания. Я был женат. Я не должен был этого делать. Я пил, у меня было непростое время… Мэри тоже было грустно… мы пытались поддержать друг друга, и это как-то все перетекло в роман. Она говорила, что я всегда ей нравился… Не знаю… - Так вот почему твоя супруга запретила тебе бывать у меня? - на Фредди вдруг снизошло озарение. - Ну… она догадывалась, что что-то не так, но не знала точно. Просто видела, что мне стало не лучше, а только хуже из-за переживаний. А я… просто решил, что так и правда будет лучше. Сейчас, когда я узнал, что Джо — ее сын, я как-то даже не подумал… У меня все время в голове давно перепуталось, и я думал, что наш роман был гораздо раньше. И вообще постарался об этом не думать. Я поступил… непорядочно, конечно. Это все меня не оправдывает… - Я думаю, у тебя есть одно неплохое оправдание теперь, - Фредди указал пальцем куда-то на стену, - и оно на этом корабле. - И что теперь делать? Фредди пожал плечами. - Да вырастим, куда мы денемся. У тебя что, опыта нет в этом деле? - Он хохотнул. - Осталось-то всего ничего: первые сорок лет в жизни мальчика самые тяжелые, говорят. Джон улыбнулся и положил голову ему на колени. Никто не создавал вокруг него такую атмосферу веры в чудо, как Фредди. Он не смог бы толком рассказать про их отношения — память играла с ним в не самые приятные игры. Иногда он напрочь забывал о том, что делал в предыдущий час (и каждый раз надеялся, что этого не происходит на эфирах), а уж события прошлого иногда слипались в его голове в одну яркую киноленту с кадрами, идущими вразнобой. Если размотать ее, можно было бы увидеть, как юный длинноволосый Фредди что-то со смехом рассказывает, стоя за прилавком своего магазинчика. Как мелькают его пальцы на клавишах рояля. Как он бесится с Роджером, примеряя новые костюмы, пока Джон и Брайан с улыбкой смотрят на этот цветной ураган. Как он обещает всегда защищать Джона. Как он, незнакомый, коротко стриженый и в болтающейся на нем форме, бросает на него последний взгляд — и Джон понимает, что больше некому его защитить. Встретив Фредди после войны, Джон понимал, что жизнь их обоих уже необратимо изменилась. Но он не собирался больше никогда терять его из виду. Все остальные думали, что потеряли Джона. Но он всегда знал, где Фредди, Брайан и Роджер, и чем они занимаются. Всегда находил кого-то, кто сообщал ему эту информацию. Но истории про Фредди никак не помогали ему справиться с депрессией. Он слышал о его вечеринках, о разгульной жизни, о наркотиках, о мужчинах, некоторые из которых были теми еще проходимцами, и боялся потерять его окончательно. Но, когда он узнал, что здоровье Фредди ухудшается, он понял, что больше не в силах изображать «нормальную жизнь». Нужно было любыми средствами добраться до него обратно. Потому что Фредди не смог его защитить, но Джон мог защитить Фредди. Только он мог встать между ним и бездной. Интересно, что Фредди думал то же самое, но наоборот. Джо и Рами сидели у себя в каюте. Рами нервно пытался собрать неведомо как к нему попавшую игрушечную модель самолетика. Оба вслушивались в трансляцию: - Сегодня в Палате Общин, - вещал Люк, - единогласно был принят «Акт о морских преступлениях». Начиная с полуночи 1 января, все пиратские радиостанции, включая, разумеется, «Радио Рок», будут объявлены вне закона. Все, кто на них работает, так же, как и все слушатели, будут считаться преступниками. Среди санкций в том числе тюремное заключение на краткий или длительный срок. Джо обреченно пялился в стену. Все они знали, что что-то подобное грядет, но он не думал, что так скоро. Рами попытался отвлечь его своим самолетиком, но Джо раздраженно отмахнулся. - Пойду проветрюсь, - бросил он, надел куртку и шапку и отправился на палубу. Солнце зашло уже давно, и Джо думал никого не встретить. Но на корме, в одном из двух шезлонгов, он увидел Брайана — в пальто, шарфе и с бокалом в руке. Он неуверенно приблизился к нему. Тот обернулся на звук шагов: - А, это ты… - Ты как? - сочувственно поинтересовался Джо. - Нормально, - махнул рукой Брайан, - просто… - Джо устроился на палубе напротив него, - ...знаешь, несколько месяцев назад я совершил ужасную ошибку. - Да? - Ага. Но я кое-что понял. И, вместо того, чтобы отмахнуться сразу же от этой мысли, я дал ей время развиться в моей голове, и… Теперь я понимаю, что это правда. И боюсь, она застряла в моей голове навсегда. - И что за мысль? - неловко спросил Джо. Брайан какое-то время смотрел куда-то вдаль, где чернота звездного неба сходилась с чернотой моря, потом ответил: - Что это был наш последний шанс. И это были лучшие дни нашей жизни, - глаза его подозрительно заблестели. - Это ужасно, но я это понял. В неверном свете фонаря Джо вдруг заметил, что в его черных кудрях серебрятся отдельные прядки. Он перевел взгляд на носки своих ботинок и возразил: - Я в этом не уверен. Брайан коротко засмеялся. - Ну да, ну да… Может, тебе и повезет. Может, у тебя будут дни получше — и я надеюсь на это. Но мы были на вершине, приятель, и теперь нас ждет путь — кувырком вниз. В канун нового года Фредди собрал всех в кают-компании. - Этот день пришел, - мрачно, но твердо сообщил он. - Сегодня пиратское радио умрет. В полночь мы обратимся в корабль-призрак, дрейфующий по холодным и темным водам безо всякой надежды. Вы все работали потрясающе. Спасибо вам. Но теперь ваша работа окончена. Секунду все сидели в тягучем молчании. Затем Джо услышал, как Брайан откашлялся и встал со своего места. - Пожалуй, только не моя, - заявил он. - Плевать я хотел на их гребаные законы. Мне уже нечего терять. Я намереваюсь вещать с этого корабля 24 часа в сутки до самой смерти. И еще пару дней после. Фредди, изо всех сил пытаясь сдержать слезы, молча кивнул, глядя на него. Послышался щелчок зажигалки. - Не хотелось бы никого оскорбить, - проговорил Роджер, закуривая, - но ты не думаешь, что это будет очень утомительно для слушателей? - Он встал и обернулся к Брайану. - Как вы смотрите на то, чтоб поделить эфир по 12 часов каждому, благородный сэр? Брайан счастливо улыбнулся ему. Аллен вскочил с дивана. - Как мне кажется, мир не выживет без моего комедийного дара! И кто еще сможет поставить Seekers, когда просит душа? - Они распались, - заметил Фиби. Аллен оглянулся на него. - Ну, тогда придется запустить всё наследие. Фиби неторопливо поднялся на ноги. - Я намерен этого не допустить. Руфус встал и просто зажег сигарету. Он посмотрел на Фредди и тот понимающе кивнул. Он уже практически улыбался. Гвилим встал со словами: - Как некоторые из вас знают, жена ушла от меня через 17 часов брака. Но я пережил это, потому что я… живу музыкой. И, раз уж мне больше не для чего жить, я намереваюсь за нее умереть. Люк эхом отозвался: - А я всегда жил ради новостей и погоды. И буду счастлив умереть за них. Руфус, стоявший рядом с ним, усмехнулся. Фредди подозрительно посмотрел на них. - Особенно за погоду, - уточнил Люк. Джон неуверенно поднялся со своего места. Он обвел взглядом комнату, остановил его на Фредди и сказал просто: - Мне больше некуда идти. Фредди ему улыбнулся. - Мне есть куда идти, - начал Рами, - но я туда не хочу. Все хихикнули. - В общем, я лучше останусь, - смешался он и нервно дернул низ свитера. Джо понял, что он один еще не высказался, поэтому вскочил и воскликнул: - Я, понятно, с вами! Кроме вас, никто на свете меня не любит, - и покосился на Джона. Тот улыбнулся ему, и от его глаз лучиками разошлись морщинки. Гвилим потрепал Джо по затылку. - Спасибо вам, господа, - сказал Фредди, глядя на них. На лице его было плохо скрываемое удовольствие. - Но будьте уверены: они придут за нами. Брайан ответил ему с усмешкой: - Ну, пусть попробуют.