You are my personality bastard.

Режут. Эти короткие, но сука такие острые ногти словно режут. Царапают нежную кожу в области лопаток на спине. Толчок. Еще один. У Ханбина звезды в глазах. Зрачки непонятно где, а язык вывалился наружу, рот открыт, позволяя глубоко и часто дышать. У него уже вся спина красная, почти до крови. Темно-алые полосы на грани того, чтобы их пропитала кровь. Быстро. Очень быстро, но ему всё мало. - Ещё. Ещё, блять! - во всю глотку, что есть мочи Ханбин кричит. Ебаные капли пота капают ему на лицо откуда-то сверху, а он не видит. У него по телу искры, обжигающие, такие приятные, давно забытые искры. Хитрые лисьи глаза смотрят с усмешкой. Течная сука просит трахать ее глубже. Забавно. Хватает за горло. Шея и так вся сине-красная, в засосах, но теперь там будут следы пальцев, что стискивали изящную шею, не давая возможности сделать вдох, но зато по полной доставляя удовольствие. Они делают это так долго, что он весь покрылся потом. Правильно ведь говорят, что секс - это спорт. Надо же, прямо на подоконнике. У Ханбина квартира небольшая и расположена невысоко. Всего лишь на третьем этаже бедной на вид пятиэтажки. Интересно, это от большого желания и нетерпимости или от лени идти куда-то где помягче и поудобнее? - Глубоко, да? Тебе хорошо? - он слизывает пот и слюну от линии подбородка и до самой скулы, проводя языком, как можно больнее. Так больно. Это все так больно. Нет не в физическом плане. Просто больно. - Заткнись, сука, просто заткни своё ебло. - задыхается. Так отчётливо. Он всегда так расточительно не показывал свои слабости. А теперь что это? Собственное начальство спрашивает приятен ли хуй, находящийся в твоей заднице, и он еле сдерживается, чтобы не заплакать, потому что этот узкоглазый утырок остановился. Всего на минуту, а для младшего на вечность. Смешно, что их видят. Наверное так чётко и ясно, что возможно даже фотографируют, как Ханбина ебут в миссионерской прямо на подоконнике его собственной квартиры. Хотя и не только в миссионерской. Там как минимум 4 прекрасных вида. Хён постоянно делает больно. Больно словами. Больно действиями. Больно взглядами и касаниями. Даже сейчас он душит и шлепает по заднице. Да нет, он не шлепает, он хлещет. Но эта боль другая, от неё по телу разливается жар и становится приятно до ломки в теле. Невозможно это терпеть. Экстаз? Удовольствие? Наверное. Да только ощущение, как будто долбит не по-детски, как будто передоз героином или чем-то похуже. - Хён, твой член. Ммм, сильнее! - старший наоборот замедляется. Он ломает его, как и его ломали постоянно. Чживону нравится видеть эту безысходность, а в глазах только "умоляю, продолжай, не останавливайся". Пара резких и сильных фрикций. Остановка. Ханбина трясет. Он дёргается, как обгашенный. Ноги сводит и тело тоже. Он каждый раз проваливается куда-то в пропасть. Безумная череда толчков и Ханбина распирает изнутри будто. Кончили. Оба. - Ты замёрз? - Чживон смотрит удивлённо, видя как младшего колошматит. - Хён, а это не от холода, - пошлая ухмылка и он два пальца толкает внутрь, достаёт их все мокрые и в сперме, а затем толкает в рот, облизывая по всей длине.

***

Кажется, член сейчас просто взорвётся. Холодный пот на лбу и широко раскрыты заспанные глаза. Это сон, блять. Всего лишь сон. Предэякулянт уже выделился, а на одеяле теперь небольшое пятно, говорящее о том, что пора бы и подрочить. Таким снам Ханбин уже давно не удивлялся. Его иногда тыркает на подобную поеботу из-за недотраха, а поблизости уж больно много охуенных подкаченных мужиков развелось, вроде Чжунэ или Чживона. Подобный сон означал только то, что Ханбину давно бы пора чуть отвлечься от работы и "поиграть". По клубам он не ходил. Мальчик умный вроде, знает, что могут и увидеть. Да и подцепить что-то Ханбину мало хотелось. Шлюхованием он тоже не занимался. Нет, кайф жопой получать он любил. Называйте как угодно, но только пользоваться Ханбином никто не смеет. Посмеет только тогда, когда он совсем дойдёт до ручки.

***

Сегодня очередное видео. Дорогие зрители просили что-нибудь поэкстримальнее, поэтому Ханбин жутко красный, лежит прямо на столе своего начальства с расставленными в стороны ногами, перед монитором своего ноутбука. На нем носки с туфлями в официальном стиле, как всегда выглаженная и блистательно белая рубашка, на которой первые две пуговицы застегнуты, а дальше как уж повезёт. Галстук болтается ослаблено, а серый официальный пиджак, что шёл в наборе к дорогому костюму, мешает сгибать локти, чтобы осуществить начатое. Теперь парень сидит полу боком, на коленях перед камерой в трусах, которые он подтянул на бёдрах так, что они казались чуть ли не стрингами. Сегодня они чёрные. Соски встали настолько, что отчётливо видны сквозь рубашку, пусть она и расстегнута местами. Он уже поласкал себя и не собирается останавливаться. Рабочий день ведь уже закончен, а Ханбин сегодня дежурный, так что проблем возникнуть не должно. Время девятый час. Все уже разошлись и наверняка ужинают с семьёй, мирно обсуждая очередной прошедший день. А Ханбин тянется за портупеей и натягивает ее поверх пиджака и рубашки с галстуком. Затягивает ее сильно. Так, что дышать становится трудно, но это лишь подогревает интерес. Справа от Кима лежит плеть, два вибратора, смазка банан-манго и огромный резиновый член, об который он начинает потираться своим, истекая смазкой. Как обычно, Ханбин начинает с растягивания себя. Пальчиками он пробирается сквозь резинку трусов и, смазав сокращающееся колечко мышщ, вставил в себя их, шумно при этом выдохнув. Разводил стенки в стороны, дразнил себя. На полу разбросаны бумаги, разлитый кофе и фотография с семьёй. Скучная дверь чуть-чуть приоткрыта, ключ висит на крючке, что рядом с самой дверью. Окно приоткрыто, а свет горит только от ноутбука. На улице уже почти темно, а весь офис пустует и только громкое дыхание и стоны переполняют все пустующее пространство. Он вставил первый вибратор, засунув его как можно глубже. Хорошо. Просто отлично. Теперь плеть. С трудом, но все же он смог бить себя ею по филейным частям с внутренней стороны. На щеках манящий розовый румянец, а глаза закрыты. Реальность резко ломается, словно разбитое окно и перед глазами предстаёт тот самый сон. Глубже. Жёстче. Быстрее. Ханбин не может бороться с фантазией и просто принимает как должное. Все эти игрушки заменялись реальным членом, однако лишь в его собственной голове. Все идет как по маслу. Ему так хорошо, что он уже не заметил как перешёл на стоны, даже почти крики. Свет включился, а дверь все же теперь открыта полностью. - Какого хуя?.. - немой вопрос в глазах, а Ханбин и не слышит и не видит. Похуй. У Чживона стоит. Он подходит вплотную сзади и трётся стояком о бок младшего, попутно целуя ключицы и шею. Ханбину по-прежнему хорошо и он думает на сколько это все реально и просто охуительно. Он рукой зарывается в волосы стоящего сзади, плавно переходя к уху. Затем к шее и щеке. - ХАНБИН?! ЕБ ТВОЮ МАТЬ, ХАНБИН, КАКОГО ХУЯ?! - звук падающей сумки и открытый орущий рот начальника на пол лица. Ну да. Не каждый день увидишь самого агрессивного и надменного подчинённого, запихивающего себе в очко здоровый хуй. Резко остепенившийся Ханбин подскакивает и по максимуму пытается хоть как-то прикрыть то, что прямо сейчас видит Чживон. - ДА ХУЛИ ТЫ СТОИШЬ БЛЯТЬ ЭТО ЧЕ ТАКОЕ? ТЫ ЧЕ ОХУЕЛ? - довольно сложно найти оправдание в такой ситуации, поэтому Ханбин не понимает, что это только что произошло и просто выходит из кабинета начальства, выкидывая: - Вот вечно ты всё портишь.- громкий хлопок дверью и шаги. - Ну все. Пизда твоей психике, Чживон. Докатился, - блять. А ведь он просто забыл свой телефон и вспомнил об этом только тогда, когда подъезжал к дому.

***

Никогда Ханбин так долго и так быстро не щеголял по забытым улочкам Сеула с голой жопой и членом в руке к себе домой в одиннадцать часов ночи. Что сейчас только что блять было?... Что ему теперь делать?... Стоит ли...говорить об этом? Видимо, да. Стоит, блять. Еще как стоит.

***

Опять круги. Опять отвратное настроение и ярко выраженное желание спать. Только теперь у обоих. "Тогда это было явно видение. Опять что-то типа мокрого сна? Собственно, какого хуя? Ким Ханбин, ты что? Что с тобой не так? Вот это ебаный стыд... Еще и в его кабинете, на рабочем столе... Твою мать. Мне сразу уволиться по собственному желанию или подождать, пока он мне это скажет? Может..." - Ханбин-а... Ханбин-аааа. Ханбин! КИМ ХАНБИН! - шлепок по лицу. Ханбин еле вылез из своих раздумий и мини-хён перед ним красный, как помидорка, и от этого его захотелось чмокнуть почему-то, но он лишь встряхнул головой. - А? Ты что-то говорил? - Ты издеваешься? Я так долго рассказывал о том, что думаю насчёт... Неважно. Забыли. У тебя что-то случилось? Ты сегодня сам не свой, все нормально? Не выспался? - А. Да... можно и так сказать. Забудь, - его бросило в дрожь. В руке как обычно был стакан с кофе. Чживон прошел мимо, многозначительно смотря исподлобья на Ханбина. Кофе полетел вниз, а точнее в сторону того, на кого Ким младший даже глаза поднять не мог. С недавних пор. Естественно, расплескавшийся чёрный кофе без сахара оказался на ослепительно белой рубашке старшего. - Извините! Я сейчас же всё уберу! - Ханбин без толики сомнений кинулся в ноги, пытаясь поднять несчастный стакан, лежащий у ботинок Чживона. - Не трогай меня, а то еще заразишь, - злобно улыбнувшись, он переступил сидящего в шоке Ханбина и направился в свой кабинет. - Блять... Надо было срочно изменить настрой Чживона по отношению к сексуальным меньшинствам, но сейчас не об этом. Этот хер распиздит же всем подряд. А как заставить его передумать? Что предложить взамен на молчание? Деньги? Их нет. Накормить? Напоить? Тоже не варик, зарабатывает он явно больше Ханбина, так что этим он не обделен. А может... Себя? Да нееет. Он же не гей от слова совсем. Наверное.. Над этим он рассуждал, пока лихорадочно несся в кабинет, куда ему явно не стоило идти. Прибежал. Раньше эта адская дорожка казалась куда длиннее и скучнее. Что говорить? - Отойди, педик, - стоявший сзади Чживон, дёрнул бровью и брезгливо отодвинул парня от замка, чтобы войти в кабинет. Он не дошёл до него, потому что захотел пойти в туалет по дороге, а здесь стоит это чудо, которое нервно держит кулак у двери и грызёт подушечку большого пальца. Ханбин охнул, чуть разозлился, но послушался, чувствуя, как большая горячая ладонь с силой сжимает его плечо, чтобы отодвинуть. Мурашки. По телу, словно сотни, а может тысячи, рассыпались звезды. Дыхание сперло, а щеки, наверное, пунцовые всего лишь от мелкого прикосновения. В голове промелькнула лишь одна мысль. "Ну всё, Ким Ханбин, ты снова в него влюбился"...