You are my personality bastard.

Ну, собственно, как по традиции, всем гостям следует входить в зал после хозяина, поэтому Ханбин вошёл в кабинет сразу после Чживона. Конечно же, у старшего были отнюдь не цветочки, связанные в воспоминаниях об этом странном парне, который сейчас стоит сзади и нервно теребит низ рубашки, как школьница подол платья, когда призналась в любви своему однокласснику. У Чживона сначала напряглись желваки, что стали лишь еще чётче выделять его острую, как лезвие бритвы, линию челюсти. Потом у Чживона закрылись глаза: он их зажмурил, чтобы вся эта ситуация и предстоящий разговор исчезли по щелчку пальцев, пока у него звёздочки перед глазами не появились. Потом он начал тереть указательным и большим пальцами переносицу. Потом у Чживона напряглась очко. А ведь парень "со странностями" стоял все еще сзади. А потом он провёл аналогию и резко расслабился, чтобы было не так больно, и сквозь зубы, совсем не доброжелательно произнёс: - Ким Ханбин, я, кажется, попросил оставить меня в покое. Мне сейчас вовсе не хочется наблюдать твой ебальник. Пожалуйста, по-хорошему прошу свалить в туман, - все еще не открывая глаз, но потихоньку разворачиваясь на месте лицом к лицу к предмету своей давнешней ненависти, Чживон, кажется, словил мини инсульт. - Я-я...я понимаю Вас. Но позвольте мне сказать хоть пару слов. Я...не хотел, чтобы Вы это увидели. Не смею оправдываться чем-то, и если Вы хотите об этом кому-нибудь рассказать - это В-ваше право, но я хочу лишь сказать, что мне очень жаль...я действительно этого не хотел. Примите заявление об увольнении, - Ханбин стоял, как униженный котёнок, который нассал в тапки, с протянутой рукой, где лежало смятая от влажности рук бумажка с кривой надписью. У него накатывались слезы, он буквально чувствовал свой румянец, настолько яркий, что аж резало глаза. - Так. - сделав глубокий вдох-выдох, Чживон принял заявление и разорвал его, сделав мини фейерверк перед лицом подчинённого, - этого мне не нужно. Чжинани-хён меня убьёт собственноручно, а меня итак ненавидят 70% отдела, так что не майся хуйней. И я тоже должен кое-что сказать тебе, - техника глубокий вдох-глубокий выдох,- я дрочил на твоё видео, которое ты случайно прислал мне. Сука, у меня стояло колом так, что я хотел просто достать тебя из экрана и трахнуть на глазах у всего отдела. Сейчас у Ханбина пустота в голове. Сказать, что Ханбин охуел - ничего не сказать. Во рту пересохло и было ощущение пустыни с перекати полем, как в голливудских фильмах про ковбоев. И резко посреди этой пустыни проскочил маленький салатик победы, когда он узнал, что у вечно угрюмого Чживона колом встал от Ханбина, которого старший ненавидел каждой своей клеткой своей мерзкой души. Не это ли счастье и полное уничтожение врага по жизни? Да, прямо сейчас можно было бы выебнуться аки сучка-недавалка, живущая по всем известному принципу "Возбудим и не дадим", н почему именно сейчас Ханбин разворачивается лицом к всё еще открытой двери, закрывает его, потом поворачивается к Чживону и буквально падает на колени перед ним, трясущимися пальцами расстегивая сначала пряжку ремня, а потом и пуговицу с молнией на брюках Чживона. - Эй эй эй эй. Ты чего задумал, сучёныш? Сто...- не успел договорить Чживон, как почувствовал головкой члена жаркую плоть горячего языка во рту Ханбина. Очередной глубокий вдох. А вот выдоха не последовало, потому что Чживон думает, что это лучший отсос в его жизни, хотя все только начинается. Когда воздуха стало конкретно не хватать, потому что насыщение организма кислородом не было минуты 2 точно, а перед глазами начало темнеть, Чживон чуть не потерял сознание, до сих пор не понимая что происходит прямо сейчас в его кабинете. Пока опешившее от происходящего начальство пыталось прийти в себя, Ким Ханбин, находясь в не менее трансовом состоянии, не терял зря времени и продолжал очень упорно, заглатывая до образования вязкой слюны во рту, до кашля и слез, отсасывал предмету своего обожания. Быстрая смена событий, прокрученная в голове Чживона, дала сбой и решила прекратить все происходящее прямо здесь и сейчас. - Так. Хва-хватит. Остановись. Слушай, я уважаю твою ориентацию и всё такое, но лично я не готов прощаться со своей натуральностью. Не смей ее отбирать у меня, Ким Ханбин, - в воздухе прямо чувствуется эта тяжёлая атмосфера неловкости и тупости нынешних действий. Ханбин замер, смотря на Чживона снизу вверх, в ожидании чего только угодно, но не этих слов и эмоций. - Но мы же оба хотим этого. Я же вижу, что тебе это нравится, прекрати упрямиться. Я не просил клятв в верности и вечной любви, я лишь хочу удовлетворить твои и свои потребности, которые прямо сейчас застали нас врасплох, - медленно приходя в себя и поднимаясь параллельно с колен, Ханбин начал подходить к старшему. Ровно на секунду Чживоном овладело ощущение власти и какие-то животные инстинкты, забытые в классе девятом, но затем скучный взрослый вновь взял ситуацию в свои руки, пока буйный подросток закатывал глаза и потихоньку захватывал мышление Чживона полностью. - Слушай. Сейчас разгар рабочего дня, прекрати себя так вести, если не хочешь получить последствия в виде выговора или увольнения. - Увольнение? Выговор? - громкий смех, - Хён-ним, ты сейчас действительно пытаешься шантажировать? Тебя совсем не смущает тот факт, что буквально минут десять назад я принёс тебе заявление об увольнении, - у Ханбина сейчас стоит и зрачки дергаются. Ханбин настроен серьезно и смотрит исподлобья. У Чживона сердце сейчас раскроет ключиком ребра и выйдет прямиком нахуй отсюда, ибо оно, бедное, не в силах это терпеть, - Ким Чживон, расслабься, мать твою и не беси меня. Я давно поехавший, понимаешь? Я ненавижу тебя так же сильно, как и ты меня, если не больше. Я не хочу влюбляться в тебя снова, потому что ты отвратителен. Ты настолько мерзкий, что было бы проще иметь отношения с любым уебищным клерком, сидевшем этажом повыше. Ты двуличная мразь, которая на деле слабая и лишь пытается выжить. Ты отвратителен, Ким Чживон, и в этом ты чертовски сексуален и горяч, мерзкий ты ублюдок, - за время племенной речи и тактики Ханбина глаза-в-глаза, Чживона полностью захватила чёртова страсть и гнев на жалкого подчинённого, который со своей беспомощности и недотраха просто решил сорваться на нем. Следующим шагом был жаркий поцелуй, во время которого Чживон держал обе руки на горле своего врага, чтобы как можно больше унизить и раздавить. Чувствуя что кислород все меньше и меньше подступает к горлу, Ханбин начал прокусывать слишком горячие губы напротив. Потекла кровь, которую оба не замечали, но напор удушения стал намного меньше, и Ханбин отстранился, оттягивая слюну и пытаясь отдышаться. Косой острый взгляд двух холодных и таких же острых узких глаз-полумесяцев, отточенных до безобразия правильно, как на высеченной статуе, каждый раз что-то переворачивал внутри Ханбина и возбуждал до ебаной боли. Каждая мышца, каждая родинка, острый нос, губы, брови и шея - все одинаково сильно вызывало лишь отвращение и раздражение, с влекущими за собой возбуждение и вожделение. Ханбину хотелось выцарапать скучающие, полные безразличия, глаза, в мясо разбить идеально похуистичное лицо, выражение которого каждый раз било под дых с такой силой, что изо рта, казалось, начинала хлестать непрекращаемым потоком кровь. Тщеславие, насмешка, брови, собравшиеся к переносице, порой, до жути презрительный взгляд - все это сводило с ума и заставляло подчиняться. Словно дикое больное животное, которое не хотя прогибалось под человеческой тяжестью. Приносило палки, тапки, когда заставляли, и при этом никогда не смело даже рискнуть в сторону хозяина. Вот и сейчас так же. Этот же пронзительно-презрительный взгляд своей аурой просто ставил Ханбина на колени, давя воздухом как можно сильнее. Но ему это нравится, по крайней мере сейчас. Струя крови от угла рта до самого ворота рубашки на кристально чистой бледной и ровной коже казалось сейчас верхом эстетики. Кадык, подрагивающий то ли от волнения, то ли от возбуждения, был последней вещью, что так отчётливо запомнил Ханбин.