Иду за тобой

      — Мерзякава!       — Не пойдёт, это уже было! Придуркава?       — Как-то банально. Дуракава?       — А, то есть вот это не банально, да?       — Слушай, я хотя бы пытаюсь!       — Ну извини… Хм, как насчёт Петухавы?       — Или Индюкава…       — Да хватит уже!       Прокатившийся по двору старшей Аоба Джосай вопль капитана волейбольной команды лишний раз подтвердил теорию о том, что парни не такие уж толстокожие, когда дело касается издевательств. Впрочем, на его месте любой нормальный человек вспылил бы и того раньше. Ученики, обернувшиеся на этот возмущённо-жалостливый голос, невольно ощутили приступ скрытого уважения. Одно слово — король! Сохранял гордость до последнего!       Идущие следом за связующим, как верные пажи, Наоки и Хаджимэ остановились, вопросительно глядя на него. Потом переглянулись и выдали не синхронное хмыканье.       — На что он откликнулся? — без особого уважения ткнув в «короля» пальцем, уточнил Иваизуми у девушки.       — Кажется, последним было «Индюкава», — передёрнула она плечами и вздохнула. — Блин, опять ты выиграл. Поздравляю! Весь следующий месяц будем звать тебя Индюкавой! — сообщила она Ойкаве.       Тот, в отличие от своих, ударившихся кулаками спутников, восторга по этому поводу не испытал. Последнее время эти двое только и делали, что подтрунивали над ним. Если раньше все подколы исходили только от Иваизуми, который с куда большим удовольствием просто давал другу по макушке, то с приходом языкастой Нацумэ всё стало совсем тухло. Сегодняшней задачей было придумать новое, единое прозвище. И только что она была блестяще выполнена.       — Вам ещё не надоело? — скорчив лицо ребёнка, у которого отобрали любимую машинку, уточнил Тоору. Выглядел он при этом таким ранимым, что Нао невольно поверила в то, что его и правда задело.       — Извини уж, — беспомощно развела руками девушка. — Мы не виноваты, что у тебя такая удобная фамилия. Хотя знаешь, если не нравится… Могу звать тебя Ру-чан! — радостно прощебетала она, хозяйским жестом беря капитана под локоть.       — Так ещё хуже, — как-то не очень оптимистично отозвался парень, вызвав у Нацумэ разочарованный возглас.       — А? Но ты ведь зовёшь нас на «-чан»! А нам что, нельзя?       Она с капризным видом дёрнула его за пиджак и, издеваясь, прижалась к руке. Смутить самого Ойкаву, может, и не вышло, зато пару проклятий в свой адрес она расслышать успела. И это при том, что ближайшие девушки стояли от них метрах в двадцати.       — Нельзя! — отрезал Тоору с не менее капризным видом.       — Чего это?       — Того! Я капитан, так что мне всё можно! А вам нет.       — Нечестно! Ру-чан зануда!       — Не зови меня так!       Оставшийся теперь позади этих двоих Иваизуми наблюдал за развернувшимся действом с позиции здравомыслящего человека и про себя удивлялся тому, какая же странная штука дружба, раз дружил он именно с этой парочкой.       — Вы в курсе, что так пятиклашки разговаривают? — уточнил парень, окончательно утомившись чужой глупейшей перепалкой.       — Заткнись! — огрызнулись на него сразу два голоса, слившиеся в один.       Иваизуми недовольно скривился и, показательно схватившись за ухо, тараном прошёл между Ойкавой и Нацумэ. Последняя, ожидаемо, за рукав связующего не удержалась и почти обиженно сделала шаг назад.       — И чего вы оба такие унылые? — вздохнула девушка, подтягивая сползающий рюкзак.       — А то ты не знаешь, — ожидаемо хмыкнул в ответ Иваизуми.       Нао на это фыркнула с нескрываемым скепсисом недовольной лошади.       Разумеется, она и без них прекрасно знала ответ. Финал межшкольных по волейболу состоялся всего два дня назад — не столь большой срок, чтобы жаловаться на приступы склероза. Хотя, по мнению Нао, достаточный, чтобы перестать дуться на весь мир. Ясное дело, что не девушке, пришедшей в клуб месяц назад, рассуждать о тяжести поражения, но наблюдать эти меланхоличные физиономии с их односложными ответами на все вопросы ей порядком поднадоело. Какие бы то ни было попытки расшевелить парней стали давать плоды только сегодня с утра.       — Можно подумать, Шираторизава вас в первый раз по площадке раскатала. — В этот момент, прикованная к месту взглядами сразу двух пар глаз, она впервые в жизни пожалела о своих словах. Однако, брать их назад не собиралась. — И нечего так смотреть на меня! Кто в этом виноват? Сами продули!       — Ты вообще на чьей стороне? — кисло поинтересовался Ойкава.       — А это что, так важно? — огрызнулась девушка. — И вообще, вы же решили остаться в клубе до Весеннего Турнира. Так что кончайте строить из себя жертв!       Нет, ей не было так уж наплевать на этот проигрыш. В конце концов, в этот раз матч проходил от неё на расстоянии вытянутой руки — так близко, что злость и отчаяние игроков перестают быть просто красивым речевым оборотом. Они окружают половину площадки, обхватывают, как вода обхватывает утопающего. Сложно остаться равнодушной, сидя на скамейке и наблюдая, как недавняя решимость на лицах сменяется разочарованием в собственных силах.       Всё время, пока длились эти несчастные два сета, Нао сжимала пальцами скамейку под собой и несколько раз чувствовала щемящую боль в лёгких от недостатка воздуха. Впервые в жизни ей было страшно смотреть за сетку. Это всё равно, что глядеть под ноги, стоя над пропастью на стеклянном мосту; можно не подавать виду, но внутренности всё равно сжимаются от собственной беспомощности. Если Карасуно, матч с которыми тоже заставил волейболистов попотеть, просто пользовались грубой силой, то команда Шираторизавы была олицетворением этой силы. Это была та самая стена, что разбивает надежды и закрывает путь наверх.       Такое чувство Наоки довелось испытать всего однажды, когда она сдуру решила бросить вызов лучшей теннисистке региона, бывшей на целую голову старше и опытнее. Хотя тогда вдохновлённая своими победами тринадцатилетняя девчонка об этом не думала. И только оказавшись на корте, напротив действительно сильного соперника, она поняла, что уверенности в своих силах, таланта и плана действий недостаточно. Всё это неважно, если не можешь пробить в стене дыру. С тех пор многое изменилось, но то давящее чувство плотно засело в памяти. Настолько, что она никогда больше не решалась на подобные, заведомо провальные затеи.       Словом, Наоки хорошо понимала, как жалко чувствовали себя сейчас волейболисты, однако кое-чего понять была не в состоянии. Их упрямство было за гранью её мировосприятия. Самой Нацумэ оказалось достаточно увидеть всего один пробитый блок, чтобы понять, что ситуация безнадёжна. Да от одной подачи именитого аса Шираторизавы у неё похолодело всё, от макушки до пальцев ног, но парни старательно не выдавали своей злобы. Раз за разом они штурмовали эту стену, раз за разом терпели неудачу и раз за разом повторяли попытки.       И глядя на это, Нао, бывшей далеко не идеалом товарища, изо всех сил захотелось подбодрить их. Прямо так встать и во всю глотку завопить что-нибудь бессмысленное, тупое, но ободряющее. Просто потому, что эта борьба не должна была закончиться поражением.       Но увы, реальность зачастую обходится с подростковыми мечтами довольно сурово. Шираторизава снова поехала в Токио на национальный этап межшкольных, а игрокам Сейджо в очередной раз оставалось только швыряться с досады мячами и пинать всё подряд, смаргивая злые слёзы. Кто бы мог подумать, что команда, дошедшая до финала с такой помпезной лёгкостью, способна так позорно проиграть.       Нечасто Наоки бывало так обидно за кого-то другого. Тем вечером ей искренне захотелось в истерике разбить пару тарелок, а ведь она даже не стояла на площадке. Зато отступив, вся болезненная обида оставила одно чёткое желание. Когда пришло время принимать решение, Нацумэ, вопреки изначальным планам свалить из клуба после первого же месяца, решительно заявила о своём намерении остаться до Весеннего Турнира вместе с остальными выпускниками из основного состава. Она знала, что в любом случае сдаст экзамены вполне пристойно, а шанса попасть на национальный больше не представится.       Девушка, конечно, не ждала по этому поводу восторженных визгов или фанфар с истребителями и фейерверком, но это, похоже, вообще никого никак не тронуло. Разве что, подруги обрадовались лишним поводам для шуток. Волейболисты же ходили как опущенные не то что в воду, а в жидкие помои, не иначе. Нет, они всё ещё не отказались от решимости победить в следующий раз, но энтузиазм заметно подрастеряли. Последние дни Нао на каждую тренировку шла, как на эшафот, бесясь от одного воспоминания об ожидающих её страдающих лицах.       Пусть уж лучше злятся на неё за нелестные комментарии, чем так выглядят. Тем более, что на эти самые комментарии ей даже тренер позволял не скупиться.       — Иногда мне кажется, что у тебя вообще нет сострадания, — развёл руками Ойкава, послушно соглашаясь с тем, что жертву он, безусловно, изображал, но не такой реакции на это ждал от окружающих.       — Если тебя надо погладить по головке, то это не ко мне, — передёрнула плечами Нао и, жмурясь, взглянула в небо. — В конце концов, дуться на сильного соперника бессмысленно. Лучше подумали бы, что будете делать в следующий раз.       — Может, ты и права, — послушно кивнул Иваизуми. — У нас остался последний шанс на победу. Нельзя его профукать.       — Чёрт возьми, Ива-чан, сделай лицо попроще! Я же сейчас заплачу!       — Так я тебе и поверил!       — Только ты не веришь в мою искреннюю чувствительность! Эй, Наоки-чан, скажи ему, что… Наоки-чан?       Нао, пустым взглядом смотрящая куда-то в другую сторону, встрепенулась от неожиданности и посмотрела на парней такими глазами, будто видела впервые в жизни.       — А? Чего? Не-не, всё отлично, не берите в голову! Я просто вдруг кое-что вспомнила. И вообще, чего это мы встали? Давайте-давайте, тренировка не ждёт!       С этими словами она подошла к волейболистам со спины и со всей возможной силой принялась толкать обоих в сторону спортзала. Те в недоумении переглянулись, но вопросов задавать не стали. И девушка была им чертовски за это благодарна.       Всю тренировку Нао была сама не своя. Если обычно она либо надоедала игрокам, шатаясь вдоль игровых площадок, задавая время от времени вопросы и отпуская остроты, то сегодня сидела себе у дальней стены и при этом была незаметнее тишайшего наёмного убийцы. То есть, была бы незаметнее, если бы вела себя так всегда. На вопросы и заинтересованные взгляды она почти не реагировала и всякий раз едва не подскакивала, услышав рядом с собой чужой голос. То и дело морщась и бормоча нечто невразумительное себе под нос, Нацумэ напряжённо думала о чём-то своём.       Время так и продолжило бы течь в обход неё, если бы в какой-то момент позвавшим её человеком не оказался помощник тренера.       — Эй, Нацумэ, кончай витать в облаках и иди сюда! К тебе пришли!       На ноги Нао вскочила резво, но с заметным волевым усилием. Создавалось впечатление, будто она прекрасно знала, что её ждёт и боялась этого.       Старательно ни на кого не глядя, девушка направилась ко входной двери.       — Интересно, кому ты могла понадобиться в такое время, — озвучил общую мысль Ханамаки.       Нацумэ на мгновение остановилась и издала тяжёлый, обречённый вздох. Только сейчас она заметила воцарившуюся в зале тишину, которую так и тянуло разбавить хоть каким-нибудь шумом, вплоть до мушиного жужжания.       — Хотела бы я тоже этого не знать, но увы. Если не вернусь, не вздумайте лезть в рюкзак!       Она-то прекрасно знала, кто ждал на улице. Серьёзный разговор, вот кто! Таких гостей Нацумэ терпеть не могла, но отвертеться тут не вышло бы никаким способом. Оставалось напустить на лицо побольше безразличия и попытаться отвечать хоть сколько-то вменяемо.       Чутьё не обмануло. В нескольких метрах от зала стояла женщина средних лет из рода «деловых». Всё в ней — от коротко стриженных волос до покрытых бесцветным лаком ногтей — источало уверенность в себе и своём будущем. Рядом с такими людьми против воли начинаешь чувствовать себя младше и неопытнее, чем ты есть. Особенно, когда ты старшеклассница с синдромом горделивой трусихи.       — Рюзаки-сан! Вот это сюрприз!       Не зная, куда деться от этого цепкого взгляда, Наоки спрятала руки в карманах форменной куртки. Она знала, что это не очень-то тянет на жест уважения, но ничего поделать не могла. В том числе и спрятаться в кармане целиком.       В итоге только стояла и игралась носком кроссовка с лежащим рядом камешком.       — Не за чем давить из себя столько притворной радости, — заметила женщина с лёгкой улыбкой снисхождения.       Нацумэ послушно сбавила обороты и изобразила нормальную вежливую улыбку, вместо маски вселенского восторга.       — А я и забыла, что на вас доброжелательность не действует. Но я в любом случае рада вас видеть.       — Когда ты так говоришь, мне всё время кажется, что ты хочешь спровадить меня подальше.       — Что поделать, такой уж характер, — хмыкнула девушка, смиренно склонив голову. — Давно же мы с вами не разговаривали.       — Почти три года прошло, — вздохнула Рюзаки, бросив взгляд на промелькнувшую в небе птицу. — Кто бы мог подумать… Но я всё равно рада, что с тобой всё в порядке.       — Взаимно.       Напряжение внутри Нао натягивалось всё больше с каждой минутой, как буксировочный трос. Ясно ведь, что бывшая тренер приехала не проведать её и пожелать удачи, чмокнув в обе щёки. Серьёзный разговор не заставит себя ждать.       И он не заставил.       — Вижу, ты переключилась на волейбол. Как успехи? — подняв бровь, женщина с интересом взглянула куда-то за спину Нацумэ.       Та, в свою очередь, делала вид, что не заметила чьих-то подозрительно близких чихов и осуждающего шипения. Эти паршивцы своё потом получат, сейчас важнее другое.       — Почти запомнила правила распасовки, — приподняв плечи, неохотно буркнула Нао. Блеф чистой воды, но не признаваться же, что она только три дня как безошибочно отделяет блокирующего от доигровщика.       — Вот как? — будто и не замечая вранья, качнула головой Рюзаки. — И давно ты учишь правила чего-то, кроме тенниса?       На этот раз за спиной что-то шлёпнулось на пол, и Нао едва сдержалась, чтобы не развернуться и не покрыть кое-какую кучку чудиков ругательствами.       — Меньше, чем могла бы, — ответила она и шваркнула ногой в сторону волейбольного зала. Вряд ли это чем-то поможет, но хоть совесть немного успокоится. — Вы ведь не просто проведать меня решили? Всё-таки приехать из Осаки…       — В Мияги у меня есть дела и помимо тебя, — отрезала Рюзаки, вскинув руку. — Однако я решила не упускать возможности поговорить.       — И зачем вам это?       — Тебя не было на отборе последние три года.       Наоки спрятала половину лица в воротник и тихонько фыркнула. Ну, разумеется, о чём ещё стала бы говорить нынешний тренер юниорской сборной? Не о погоде же.       А Нацумэ не знала, как отвечать. Просто согласиться? Взбрыкнуть и нагрубить? Изобразить раскаяние? Ничто из этого не передало бы её чувств, разве что, бегство. Такое же, как и тогда — паническое и недостойное аса.       — А, это… Ну, меня больше и не звали, — только и смогла выдать она и стыдливо отвела глаза в сторону.       — И только?       «Блин! Блин! Блин! Какая же ты тупица, Нао!», надрывался внутренний голос. Она же знала, что нужно было бежать ещё тогда, когда она заметила её во дворе, по дороге на тренировку. Не стала бы Рюзаки приходить сюда снова, не найдя её однажды; тренер не повторяет предложений несколько раз. Но она сглупила, решив, что надёжно спряталась в школе, где каждый ученик знает, чем Нацумэ Наоки из класса три-шесть занимается после уроков и перед ними весь последний месяц. Что за наивность!       — Не понимаю, о чём речь.       — Я прекрасно знаю, что за всю старшую школу ты ни разу не участвовала в турнирах, — убийственно спокойно пояснила Рюзаки. — И не состоишь в клубе.       Нао едва не взвыла. Выходит, она и туда успела наведаться? Хотя… Будь на её месте кто-то другой, разве он стал бы искать теннисистку где-то кроме теннисного клуба?       Дело с каждой сказанной фразой принимало всё более неприятный оборот.       — Его и не было.       — Это здесь неважно.       — Вы приехали поглумиться надо мной? — всё же не сдержавшись, взбрыкнула Нао. — Если да, то зря теряете время. Плакать и извиняться я не собираюсь.       Взгляд женщины неожиданно смягчился, а сама она вздохнула с неожиданной обречённостью.       — Я всего лишь хочу понять, что произошло. Ты, подающая такие надежды теннисистка, лучшая в префектуре, внезапно пропадаешь, к тому же выбрав старшую школу, в которой никогда не было теннисного клуба. Не слишком ли странно?       — Возможно, — пожала плечами Нацумэ. — Но поздновато вы спохватились, разве нет? Я уже одной ногой во взрослой жизни.       — Именно поэтому я спохватилась. Меньше чем через месяц начинаются межшкольные.       — Знаю! И скажу вам то же, что сказала одной приставучей первогодке. Я была лучшей раньше, но не сейчас. Поезд уехал, и теперь у меня есть другие дела. Так что прошу простить.       Торопливо и почти издевательски поклонившись, Нао развернулась и уже шагнула обратно в сторону зала, как вдруг в спину ударил командный голос.       — Наоки!       Она хорошо знала этот тон. Таким тоном тренер всегда отчитывала их и возвращала с чемпионских небес на землю, напоминая, что непобедимых людей нет.       Именно поэтому Нао сейчас послушно замерла на месте, однако поворачиваться к злившейся женщине не спешила.       — Я не беспокоилась бы так, если бы не знала о твоих способностях, — немного сбавив обороты продолжила женщина. — Ты всегда относилась к этому несерьёзно, но тебе не кажется, что пора бы повзрослеть? Выпускной класс старшей школы — последний шанс выбить себе путёвку в хорошую команду. Если ты не сделаешь этого сейчас, будешь всю оставшуюся жизнь жалеть.       — Возможно, — глухо усмехнулась Нао, вызвав у тренера новый удручённый вздох.       Женщина хорошо знала об упрямстве своей бывшей подопечной, но дурой Нацумэ не была никогда. Она не могла не понимать, что сейчас самое время решать свою дальнейшую судьбу. Невероятная глупость тратить драгоценное время на чужой клуб, обладая всеми задатками игрока национального уровня. Как будто она пыталась от чего-то спрятаться среди волейболистов. От чего-то, гнетущего её изнутри.       — Я знаю, о чём говорю. Подумай хорошо, Нао! Нельзя ведь так поступать, имея звание одной из ведущих одиночниц региона.       — Вот именно, одиночниц…       Рюзаки внезапно дёрнулась, словно от электрического разряда. Наоки наверняка думала, что сказанное ей пропадёт в глубинах ткани куртки, но всё же её услышали.       — Так вот, значит, в чём дело. В том самом проигрыше?       Теперь уже настала очередь Наоки нервно дёргаться и злиться.       — Проигрыше? — издевательски хохотнула она, задрав голову и всё ещё не спеша поворачиваться к своему тренеру лицом. Иначе та легко заметила бы стыд, нахлынувший на девушку. — Всерьёз считаете, что меня расстроил проигранный матч, который даже на победу не повлиял?       Само собой, Рюзаки не настолько наивна, чтобы так думать. Для команды тот проигрыш не стоил ровным счётом ничего, зато Нао он стоил двух лучших подруг и полгода игры в теннис. Это был первый раз, когда ей пришлось играть парный матч вместо одиночного, и закончилось это всё не слишком хорошо. После такого немудрено потерять способность доверять кому-то прикрывать свою спину, тем более, если ты и раньше не горела желанием это делать.       — Согласна, Сачико тогда поступила не очень хорошо, — начала было Рюзаки, шагнув навстречу Наоки.       Девушка на это резко развернулась на месте и отпрянула от чужого сочувствия, как от открытого огня.       — Не очень хорошо? — вскрикнула она. — Вы, может, забыли, но эта чокнутая практически сломала мне плечо! Из-за мяча, который даже не был моим! Я после этого полгода не могла поднять руку, не то что играть в теннис!       — Но всё ведь прошло? — спокойно прервала её Рюзаки, заставив раздражённо цокнуть языком.       — Вроде того.       — И почему ты остановилась? Почему решила отступить и остаться стоять на месте?       Вопрос ударил девушку под дых. Она резко опустила голову и сжала кулаки до боли в пальцах. Ещё только разрыдаться не хватало! Какая разница, зачем она это сделала? Теперь уже не так важно! О ней давно забыли и не имеет смысла взывать к её гордости лучшей; всё равно ответа не будет. Невидимке не за чем отстаивать статус, которого уже по факту и не существует.       — Вас это не касается, — не слишком заботясь о вежливости своего тона, прошипела Нао и подняла на бывшего тренера полные злобы на саму себя и мир вокруг глаза. — Я больше не хочу появляться на турнирах и точка! Рада была увидеться, но вы зря притащились сюда!       С этими словами девушка изобразила как можно более почтительный поклон и торопливо зашагала обратно к спортзалу, давая понять, что говорить больше ни о чём не будет.       — Надеюсь, ты передумаешь, — толкнул её в спину сочувственный голос.       — Не дождётесь, — едва слышно процедила Нацумэ сквозь зубы.       Никогда и ни за что она не поменяет своего мнения. Большая карьера закончилась, не начавшись, — тема закрыта.       Дойдя до крыльца, девушка пожалела о том, что не догадалась перенести разговор подальше. Потому что из зала на неё смотрели несколько десятков пар глаз — кто с жалостливым сочувствием, кто с осуждением, а кто и с недоумением. Показательно возвращаться к тренировке было бессмысленно; всё равно тут всё было ясно.       И даже зная это, Нао не смогла сдержаться. Сейчас ей было наплевать, что о ней кто подумает — всё равно она явно уже успела подпортить всем впечатление.       — Вам что, заняться больше нечем? Уже победили Шираторизаву? Мячи в зубы и марш на площадку! — вспылила она и, старательнее прежнего не глядя ни на кого, зашла внутрь. Нужно было слинять до тех пор, пока не начались расспросы.       Поэтому Наоки решительно направилась к сидящему на скамье тренеру.       — Сэнсей, могу я уйти пораньше?       — Что-то случилось? — подозрительно охотно подыгрывая, поинтересовался тренер.       — Да! Я плохо себя чувствую, — ответила Нао, едва сдерживаясь, чтобы не бросить обувью в шушукающихся у неё за спиной парней.       — Что ж, думаю, мы вполне сможем справиться без тебя. На сегодня можешь быть свободна.       — Благодарю!       В который раз за последние полчаса поклонившись, Наоки направилась к своему брошенному в углу рюкзаку. Злость в ней поутихла, оставив только весёлую компанию из разбитости, раздражения и головной боли. Хотелось как можно быстрее добраться до своей комнаты, зарыться в одеяло и тихонько пострадать часок-другой.       — Ну и, кто это был?       Наоки, которой до двери оставалось каких-нибудь три метра, остановилась, глубоко вдохнула для успокоения и обернулась к задавшему вопрос Иваизуми. Она догадывалась, что парень даёт ей шанс прийти в себя и выставить всё так, как ей выгодно, даже с учётом общей осведомлённости.       — Мой бывший тренер из средней школы и нынешний тренер юниорской сборной по теннису, — не чувствуя желания выдумывать, ответила Нацумэ.       — Нао-сэмпай, ты состояла в сборной? — с каким-то опасливым благоговением поинтересовался Киндаичи. Злые выпускники явно не то, с чем первогодки хотят иметь дело, даже если это девушка, но любопытство штука требовательная и глухая к страхам.       — Не тупи, Киндаичи! В средней школе даже Ушиваку бы в сборную не взяли. Я просто участвовала в отборе потенциальных участников.       — Это же круто, разве нет?       — Нет, это не круто! — снова теряя терпение, одёрнула его девушка.       — Почему ты тогда сейчас не занимаешься теннисом? — продолжая парад вопросов, подал голос Мацукава.       Наоки страдальчески закатила глаза и повернулась лицом к команде, которая в полном составе смотрела на неё. Да с таким участием, что тошно становилось.       — Вы вот сейчас чего добиваетесь? Мы же все знаем, что вы всё слышали. Так что, пожалуйста, не надо задавать мне вопросов, иначе мы тут все рассоримся. Обещаю, когда меня потянет на откровения, я каждому из вас отправлю длинное и сопливое СМС. А сейчас я ухожу, потому что мне что-то резко поплохело! До завтра!       Не дожидаясь никаких дальнейших реплик, девушка в два широких шага добралась до крыльца, поправила на удачу лямку рюкзака и шагнула навстречу свободе. Она даже на школьную форму, оставшуюся в клубной комнате, решила наплевать. Всё равно ведь завтра утром приходить. Подождёт. Сейчас главное побыстрее добраться домой.       — Проводить?       Заскулившая про себя Нао опять остановилась на полпути и крутанулась на месте, чтобы встретиться глазами с Ойкавой. Тот стоял на пороге, опершись плечом о дверной косяк и всем существом выражал сочувствие и понимание. Особенно хорошо справлялась с этим его наглая ухмылка.       — Спасибо, обойдусь, — хмуро отозвалась Нацумэ. Ей меньше всего нужно было сейчас отбиваться от капитана. Но когда его интересовало чьё-то мнение вне волейбольной площадки?       — Уверена? А то ведь я волнуюсь, как бы с нашим милым менеджером чего не случилось по дороге домой.       — Шёл бы ты на тренировку, Индюкава! Так я хотя бы умру счастливой, зная, что ты не повторяешь моих ошибок.       — Ошибок? Постой, это тех, про которые ты ничего не рассказала?       — Ты ждёшь, что я тебе душу буду изливать? — издевательски прыснула Нао. — Прости, но ты явно неподходящий для этого кандидат!       — Вряд ли кого-то твои проблемы интересуют так же сильно как меня, — самодовольно заявил парень, положив руку себе на грудь. — Так что можешь рассказать великодушному Ойкаве-сану, что тебя беспокоит!       — Можешь не стараться, я тебе не верю, — пожала плечами Нацумэ и отвернулась. Но прежде чем пойти дальше к воротам, бросила на связующего ещё один короткий взгляд. — Всё, что я могу сказать, так это то, что ты точно умнее меня.       — Вот это да! — проведя рукой по волосам, вздохнул Тоору. — Теперь мне ещё больше интересно. Откуда такая уверенность?       — Я просто знаю, — бросила Нао и махнула на прощание рукой. Ей вдруг стало смешно. Какая забавная ирония! Ойкава Тоору, которого она всегда считала большим ребёнком, на поверку оказывался куда взрослее и лучше неё самой.       — Странная ты, Наоки-чан, — хмыкнул себе под нос Ойкава, глядя на стремительно удаляющуюся спину Нацумэ.       — Индюкава, где ты застрял? Тащи сюда свой зад! — потребовал из глубины зала недовольный голос Иваизуми.       — Хватит коверкать мою фамилию! — капризно отозвался связующий, однако к тренировке всё же поспешил вернуться.

***

      Каждый человек зависим от чего-то. Неважно что именно — ежедневные ли это прогулки, походы в кино по выходным или вечерний чай, такие привычки есть у всех. Они не воспринимаются, как одержимость или зависимость ровно до того момента, пока человек их не лишится. Тут уж и руки трясутся, и настроение портится, и всё прочее — у кого как.       Наоки и прежде знала, что игра в теннис необходима ей, как кислород, но выпав из тренировочного графика на целых полгода убедилась в этом окончательно. Всё время восстановительного лечения она едва не лезла на стену от скуки, отчаянно желая схватить ракетку и хотя бы побить мячами пару ваз. Но отец оказался удивительно предусмотрителен. Нао так и не смогла выяснить, куда он умудрился так надолго запрятать все её принадлежности, потому что все попытки их найти провалились.       И вот, получив наконец свободу, девушка вздохнула полной грудью. Так как клубы теперь были под табу, она стала постоянным гостем общественных кортов. Здесь всем было плевать и на её «звёздное» прошлое, и на раздутую гордость, и вообще на всё было плевать. Так что уже три года Нао предпочитала общество теннисистов-любителей.       Впрочем, и здесь были свои гении.       — Сорок-тридцать! — провозгласила сидящая на судейской вышке рыжая девушка, попутно умудрившись выдуть пузырь из жвачки.       — Итого, это мой матч-поинт, — довольно хмыкнула Наоки, поправляя напульсник, и с вызовом взглянула на своего соперника. — Ещё не надумал сдаваться?       — Матч-поинт ещё не победа, разве нет? — спокойно пожал плечами парень по ту сторону сетки.       — Как знаешь, — послушно произнесла Нацумэ, отходя на заднюю линию для подачи. Конечно, она не думала, что Кояма Тетсуя так просто сдастся ей, даже будучи в щекотливом положении. Студенты старших курсов слишком многое повидали в жизни, чтобы не верить во внезапное везение.       С командой местного университета Нао познакомилась ещё прошлым летом и с тех пор они каждую неделю устраивали турнир на выбывание. Вступление девушки в волейбольный клуб несколько подпортило расписание, так что любой свободный выходной она проводила здесь. Разумеется, безоговорочным лидером в этих соревнованиях Нацумэ не была, но, к своей радости, и не уступала слишком часто.       Например, сейчас ей оставалась всего одна удачная подача до победы над практически выпускником университета. А победа над человеком, который, в отличие от тебя, в сборную попал, дорогого стоит.       Вдох-выдох. Рука взмывает вверх и остаётся только следить, как неоново-зелёный кругляш мяча взмывает в воздух. И вот, когда он уже направляется обратно, ведомый гравитацией, поднимается другая рука с зажатой в ней ракеткой, ноги отталкиваются от земли и в следующий миг мяч соприкасается со струнами.       Упругий толчок и мяч уже летит над сеткой. В такие моменты Нао казалось, что она понимает Ойкаву, который до кровавых соплей отрабатывал свои подачи. Нет ничего волнительнее, чем начало матча, а матч всегда начинается с подачи. Будто внезапно оказываешься в вакууме, где даже соперник существует, скорее, как условность.       Но миг блаженства чертовски короткий. Секунда — и ты уже либо радуешься вырванному очку, либо вынужден переходить в защиту.       В этот раз Нао повезло. Стоило поданному ею мячу отскочить от корта, как отскакивать пришлось уже сопернику, в лицо которому этот мяч уверенно направился. Вот и ещё один плюс подачи. Когда противник теряет на ней очко, он расстраивается в разы больше.       — Гейм и сет! Шесть-четыре! И в этот раз победила Нао! — с облегчением вздохнув, сообщила рыжая и резво соскочила на землю.       Как для любого профана, наблюдать за матчами было для Сакуры тем ещё удовольствием. Сложно наслаждаться игрой, если ты только и понимаешь, что систему ведения счёта, и всё равно приходилось таскаться на корты. В двадцать с лишним как-то стыдно признавать, что ты ревнуешь своего парня к старшекласснице, но такова была реальность. Хорошо ещё, что Нао никаких шагов в этом отношении не делала.       — Чтоб тебя, Нао! — недовольно вспылил Тетсуя, глядя на упущенный им мяч. — Опять твои кручёные подачи!       — Ну, а чего ты расслабился? Знаешь же, что я их люблю, — простодушно развела руками Нао, поворачивая бейсболку козырьком назад. Про себя она была очень довольна. Не каждый день удаётся застать бывалого игрока врасплох, а это особое наслаждение.       — Ненавижу играть с левшами, — хмуро бросил парень и максимально горделивой походкой направился за водой.       Нао тихо фыркнула. Кто ж был виноват, что она левша, а кручёные подачи с левой руки эффективнее?       Игра неплохо помогла расслабить мозги. Весь остаток прошлой недели для неё прошёл в постоянных раздумьях о том, что сказала Рюзаки-сан, и в попытках отбиться от любопытных волейболистов. Да ей даже тренера начали словно невзначай задавать вопросы на этот счёт!       В итоге к выходным она уже чувствовала себя настоящим неврастеником с манией преследования. Понедельник, считающийся в клубе выходным днём, и любимая ракетка оказались единственным спасением. Хотя мрачные мысли всё ещё витали вокруг Нао, тот и дело норовя испортить с таким трудом поднятое настроение.       — Да ладно тебе, капитан! — беззаботно улыбнулся сидящий на ближайшей к корту скамье Кен, протягивая Кояме бутылку. — Нао у тебя каждый третий матч выигрывает. Это как раз он и был.       — Эй, Кен! — позвала Нацумэ, внезапно будто вспомнив о чём-то. — Сыграем на твой сэндвич? Я жутко хочу есть.       Ямада на это предложение только нервно засмеялся.       — Нет уж! У меня ты каждый второй матч выигрываешь. Статистика явно не на моей стороне.       — Вот оно, славное студенчество! Уже детей боятся! — издевательски прыснула Нао.       — Ну, если согласишься в случае проигрыша сходить со мной куда-нибудь, я обещаю постараться.       — Кен, ты прекрасно знаешь, что она тебя отошьёт, — вздохнула Сакура, которой настолько не терпелось уйти отсюда, что она непрерывно дёргала Тетсую за ворот тенниски.       — А вдруг в этот раз бы получилось, — пожал плечами Кен и взглянул на Нацумэ, которая чересчур внимательно разглядывала нечто за оградой кортов. — М? Ты чего, призрака увидела?       — Лучше бы призрака, — с тяжёлым вздохом закинув ракетку на плечо, она наклонилась за своей бутылкой с водой.       — Кстати, всё хотел спросить.  Почему ты не играешь в юбке как положено?       — Ха? Я думала, в вашем возрасте таким уже не страдают.       — А он ещё из подросткового не вышел, — фыркнула Сакура.       Нацумэ слабо усмехнулась и, присев на корточки, принялась заталкивать ракетку в сумку.       — Ладно, — сказала она, покончив со сборами и поднявшись на ноги. — С вами, конечно, весело, но мне пора.       — Домашнее задание не сделала? — съязвила ей вдогонку Сакура, на что Нао только кивнула. Она прекрасно знала, что рыжая ревнует к ней Кояму и неплохо научилась не огрызаться в ответ на подобные подколы.       — Вообще-то, так и есть.       Стоило Наоки выйти за пределы кортов, как на неё нахлынуло дикое желание вернуться обратно. Была бы возможность, она бы жила там — проводила бы вечера, сидя на судейской вышке, и спала бы, замотавшись в сетку. Идеальная жизнь, не выходя из зоны комфорта. Но это было возможно настолько же, насколько полёты в космос без ракеты. Приходилось довольствоваться редкими визитами.       — Знаешь, я подкараулила тебя всего один раз, а ты до сих пор успокоиться не можешь, — насмешливо произнесла она, остановившись около одного из деревьев.       — Знаешь, другая девчонка на твоём месте была бы в восторге, — парировал Ойкава и отлепился от несчастного ствола. — Я тебе столько внимания уделяю, что самому страшно.       — Увы, на моём месте только я. Вообще, чего ты тут забыл?       — Ты мне не поверишь, но я тут рядом учу детей играть в волейбол.       — Хм, и правда не поверю.       — И почему вы все не верите в мою доброту? — капризно поинтересовался парень.       — Действительно, почему? — искренне удивилась Наоки таким тоном, будто её точно так же возмущало всеобщее недоверие к знаменитому альтруисту Ойкаве-куну.       — Ладно, не старайся, я всё понял, — благосклонно махнул рукой Тоору. — Вижу, поднимаешь себе самооценку, обыгрывая профи.       — Кто мне это говорит? — выразительно подняла брови Наоки. — Человек, который самоутверждается засчёт неопытных детей? Извини, но здесь мы с тобой явно не отличаемся. Эй!       Зажатая у неё в пальцах бутылка внезапно, волею Ойкавы, решила покинуть хозяйку и благополучно оказалась у того в руках. Нао осталось только хмуро наблюдать, как остатки драгоценной воды исчезают в чужой глотке. Бороться было бессмысленно — как минимум из-за разницы в росте. При своих ста шестидесяти восьми Нацумэ не была коротышкой, но до рослого связующего ей всё ещё было далековато.       — Кто-то там что-то говорил про внимание, — кисло напомнила Наоки, когда пустая бутылка вернулась к ней. Вытрясти из неё хотя бы каплю оказалось невыполнимой задачей.       — Хм, не припомню такого, — повёл плечами парень. — Кстати, ты и правда неплохо играешь. Я даже почти поверил, что ты была чемпионкой.       — Что ещё за «почти»? — недовольно скривившись, уточнила Нацумэ. Ей вдруг очень сильно захотелось сплющить бутылку ударом о какой-нибудь большой и тупой предмет, а голова Ойкавы так призывно маячила рядом.       — Если бы это было правдой, ты бы не полотенца у нас носила, а состояла в сильной команде, ведь тебя бы туда точно позвали. И с твоей стороны было бы глупо не воспользоваться возможностью. Или скажешь, я не прав?       — Чего ради ты затеял этот разговор?       — Говорю же, мне просто интересно, что должно случиться в жизни лучшего игрока, чтобы он внезапно всё бросил.       — Брось всё и узнаешь. Ты вроде тоже не слабак, — недовольно отозвалась потупившая взгляд Нао, зло пнув в кусты попавшуюся на пути ветку.       — Э, нет, — мотнул головой Ойкава. — Это уже не так интересно. Так расскажешь или как?       Наоки недовольно цокнула языком и пнула ещё одну ветку. Надо же было напороться не на кого-нибудь, а именно на Ойкаву, который теперь даже не переломился бы найти Рюзаки-сан, только бы в очередной раз её подколоть. Что за несправедливость? Почему, если настроение поднялось, оно не может держаться весь день? А эта сволочь ещё и смотрит так внимательно, что нервные клетки от безысходности самоубиваться начали.       — Если расскажу, отстанешь? — со вздохом уточнила она.       Парень на пару секунд сделал вид, что думает, и послушно кивнул. Уже тихо ненавидя себя, Нао ещё раз вздохнула, чтобы собраться с мыслями.       — Я теннисом начала заниматься ещё в первый год младшей школы. Оказалось, что я прирождённая теннисистка. Потом поступила в среднюю школу с лучшей командой в префектуре и пошло-поехало. К середине второго года я уже имела статус аса и при этом ни разу не сыграла ни одного парного матча, даже на тренировке. А потом на третьем году капитан внезапно решила, что нам с Сачико самое место в первом парном. Ну ещё бы! Исаяма же так прибавили в силе! — передразнивая слова бывшей подруги, сказала она. — Короче, матч этот мы проиграли. У Сачико всегда был ужасный характер, но тогда она просто взбесилась. Так шарахнула меня по плечу ракеткой, что мне в голову отдало, хотя злиться должна была как раз я. В конце концов, мяч упал на её половине корта, я туда физически бы не успела. Ну, а дальше всё ясно. Меня на полгода заключили под стражу докторов и после этого в командах я не состою.       В ответ девушка ожидала всего, чего угодно, но уж никак не сдавленного хихиканья. Но именно его она сейчас и наблюдала. Ойкава, гад ползучий, стоял и давился собственным смехом так, будто они тут анекдоты травили. Притом, что самой Наоки вспоминать тот турнир даже на смертном одре не захотелось бы.       — И чего ты ржёшь, интересно знать? — как можно спокойнее спросила Нао, уже бывшая в шаге от задуманного удара по макушке.       — Ну и дура же ты, Наоки-чан! — наконец соизволил ответить парень. — Я был о тебе лучшего мнения.       — Решил бесславно погибнуть в расцвете лет? — снова спросила Нацумэ, уже раздумывая о том, чтобы достать из сумки за спиной ракетку. Потому что бутылки здесь явно было маловато.       — Извини-извини, — торопливо замахал руками Ойкава, благоразумно отступив на шаг в сторону. — Но тебе не кажется, что ситуация глупее некуда?       — Ты последний человек, с кем я хотела бы это обсуждать! — ощетинилась Нао, тряхнула хвостом и прибавила шаг. — Мы договорились, что ты отвалишь, как только я расскажу. Так что свободен!       — Ты ведь понимаешь, что поступила, как трусиха?       Этот вопрос заставил девушку остановиться, не пройдя и пяти метров. Разумеется, она это понимала, она же не слепая. В конце концов, кроме неё этого никто наверняка знать и не мог. Но, чёрт возьми, не Мерзякаве её за это стыдить! Что он вообще мог понимать, этот павлин облезлый? Откуда ему знать, чего именно она испугалась и почему?       — А ты так хочешь раскрыть мне глаза? — не оборачиваясь, бросила Нао неожиданно для самой себя и тут же спохватилась, какую глупость в очередной раз сморозила. Плевать ей, сто раз плевать, что он там думает! Ему вообще полагается молчать в тряпочку, они ведь даже не друзья. Но нет, язык снова сработал сам по себе! Что же за невезение такое?       — Хочешь знать, почему я так решил? Всё просто! Ты слишком гордая и привыкла быть для всех лучшей. И внезапно понимаешь, что всё не так. Это, должно быть, обидно, но вместо того, чтобы забыть эту обиду и идти дальше, ты предпочла избавиться от проблемы в целом. «Если я всё равно проигрываю, не за чем мне быть лучшей», как-то так ты должна была думать. Забросить собственное будущее ради самолюбия — глупее ничего не придумаешь.       Слушая его, Наоки чувствовала внутри сложную смесь злости, стыда и страха. Всё это она знала и сама, но никогда, никогда не могла с этим смириться. Именно потому, что была трусихой. Всю жизнь сбегала от проблем, потому что так было легче. Ей гораздо проще было потерять статус лучшего игрока в глазах окружающих, чем признаться самой себе, что она не идеальна. Не может такого быть, ведь она всю жизнь была лучше всех и гордилась этим.       Всё правда, вот только… Кто ей сейчас об этом говорил?       В неравной схватке эмоций злость всё-таки одержала верх, и Нао обернулась ко вполне спокойному и уверенному в своей правоте Тоору.       Эта уверенность взбесила девушку ещё больше.       — А что насчёт тебя самого? — прошипела она. — Ты, значит, уверен, что лучше меня? Если так, скажи, почему ты не пошёл в Шираторизаву? Ты лучший всесторонний игрок в префектуре, они не могли не звать тебя. Так в чём же дело, Ойкава? Почему ты выбрал Сейджо?       — Ты… — начал было парень, но Нао тут же перебила его.       — Потому что ты такой же, как я! Тебя точно так же душит собственная гордость. Ты предпочёл потакать своему эгоизму и пытаться обыграть Ушиджиму, а не пойти туда, где твой потенциал мог бы до конца раскрыться. Поехал бы на национальные уже в пятый раз вместо того, чтобы сейчас читать мне нотации. Ты точно такой же самовлюблённый эгоист! Так что не пытайся казаться лучше, чем есть!       — Я этого хотя бы не отрицаю, — убийственно спокойно заявил Ойкава.       Добавить что-то ещё он не успел, потому что в следующую минуту в него полетела многострадальная бутылка Нао.       Сама нападавшая уже быстрым шагом направлялась к выходу из спортивного парка.       Внутри неё кипела такая обида, что связующему стоило бы порадоваться, что у неё в руках не было чего-нибудь ещё. Нет, надо же быть таким идиотом! Человек, который поступил, возможно, ещё нелепее чем она сама, сейчас на полном серьёзе поучал её! Это же смешно! Кто бы ему самому три года назад объяснил, что потакать своей гордости — не самый лёгкий путь на вершину славы. Молчал бы лучше!       Все эти мысли жуткой кашей бурлили внутри, подобно содержимому закипающей кастрюли, и к тому времени как Нао добралась домой, ей уже хотелось только разрушать. Входной дверью девушка шарахнула с такой силой, что спящий в другом конце дома кот подскочил от неожиданности. Неосторожно высунувшейся с кухни мачехе чертовски повезло, что единственную бутылку Нацумэ запустила в говорливого Ойкаву.       Добравшись, наконец, до комнаты, Наоки не глядя швырнула сумку куда-то в угол и упала на кровать. Из коридора слышались взволнованные реплики, но ей было на это глубоко плевать. На сегодня хватит общения!       Заткнув уши подушкой, зажмурив глаза, Нацумэ валялась на кровати и старательно пыталась выбросить из головы все прошедшие часы. Ей было настолько же обидно, насколько и противно — и от самой себя, и от окружающих, которые не желали её понимать, убеждённо твердя, что она идиотка. Как будто ей самой этого не видно! Бросая занятия в клубе, она знала, что будет жалеть, но не собиралась делать это так рано. И тут на тебе! Сначала эта чёртова Чизуру со своими подружками, потом Рюзаки, теперь ещё и Ойкава. И все, все считают, что могут её поучать. Да чёрта с два!       Но все попытки убедить мозг в том, с чем он не согласен, заранее обречены на провал. Твердя себе год за годом, что это её не трогает, Нао всё дальше загоняла себя в тупик. Человек, которому всё равно, не должен так усердствовать. «Ты же понимаешь, что поступила, как трусиха?.. Тебе ни за что не попасть в хорошую команду… Это глупость…». Да понимала она, всё понимала, но эта проклятая гордость! Нао никогда ей не сопротивлялась и со временем забыла, что это, вообще-то, бывает полезно.       «Надеюсь, ты передумаешь», словно вживую услышала она голос Рюзаки, прорвавшийся в мысли сквозь блокаду наволочки и гусиного пуха.       — А вот возьму и передумаю! — задиристо сообщила стенам Нацумэ, рывком садясь на кровати.       Где-то на первом этаже что-то глухо бахнуло, вызвав у Нао тихое фырканье. Небось, мачеха опять что-то уронила из-за её внезапных воплей. До чего же она пугливая-то.       Коротко взглянув на зажатую в пальцах подушку, девушка с чувством бросила её в противоположную стену и схватила лежащий на столе телефон. Настало время действовать и гори оно всё адским пламенем! Будь что будет! И нужно было успеть, пока решимость переломать себя не уступила под натиском горделивого эгоизма.       Мир словно испытывал её на прочность, потому что вместо обычных трёх гудков пришлось ждать почти десять. Но в конце концов, когда Наоки уже почти собралась всё бросить, раздался характерный щелчок приёма вызова.       — У тебя три минуты, потому что я занята, — не утруждаясь приветствиями, сообщила Мэй с другого конца. Она была крайне недовольна тем, что знающая её расписание Нацумэ решилась звонить в разгар рабочего процесса.       Однако Нао в данный момент капризы подруги волновали меньше, чем судьба соседского газона. Она знала только, что Танигучи следит за всеми школьными клубами.       — Тогда не спрашивай ничего. Мне нужно, чтобы ты заполнила для меня заявку в теннисный клуб!