Иду за тобой

      — Зачем?       Пожалуй, самый неразрешимый из всех неразрешимых вопросов, какими только задавалось человечество на своём веку. На него просто невозможно всегда отвечать однозначно и с уверенностью. Каждый определённый ответ обязательно стоит против двух несуществующих. Зачем в мире всё так, как оно есть? Зачем кому-то понадобилось создавать тараканов, пробки на дорогах или необходимость работать?       Зачем люди говорят то, что говорят, и делают то, что они делают?       Последний вопрос в это памятное утро волновал Нао как никогда сильно. Мысли об отсутствии у неё в черепной коробке серого вещества не раз уже посещали девушку, но никогда ещё не получали такого яркого подтверждения.       — Зачем? — снова взвыла она, уронив голову на стол. Звук удара эхом разнёсся по кухне.       Копошащаяся у раковины Мито сдавленно вскрикнула и едва не выпустила из рук мыльную тарелку. Она насчитала уже четыре раза, но всё ещё не решалась произнести хоть одно слово. Отношения их с Нацумэ и в обычное время выглядели натянуто, как трос под цирковым канатоходцем, а в таком состоянии от Наоки вообще можно было ожидать чего угодно.       С самого подъёма Нао выглядела мрачнее попавшего в час пик водителя, и даже не попыталась выдавить из себя хотя бы «Доброе утро». Это не так сильно смутило её домашних, в отличие от тех раскопок, которые она, вообще-то привыкшая съедать всё мгновенно и уходить из-за стола первой, устроила в тарелке с завтраком. Как итог — уже отправился на работу отец, уже нехотя выползли в школу сводные братья, а девушка всё сидела за столом. Причём наедине с одним только стаканом апельсинового сока. Стекающие по нему капли конденсата успели собраться на столе в небольшую лужицу, слабо бликующую под утренним светом. Остальные составляющие завтрака были демонстративно отставлены подальше.       Так вот они и обретались вдвоём в отделанной деревом кухне: одна, сидя за столом, билась головой об этот самый стол, а вторая мыла посуду и старательно не замечала очевидного.       И один только Сэкки, греющий пузо на половицах под горячими солнечными лучами, удовлетворённо посапывал. Его мирную кошачью жизнь ничто не тревожило.       — Нет, ну зачем я это сказала? Чем, чем я думала? — снова заныла Нао, для полноты картины схватившись за голову и ещё раз легонько стукнувшись лбом о столешницу. А потом ещё раз. И ещё. И ещё. И при этом продолжала твердить одно и то же: — Зачем? Зачем? Зачем?       В конце концов Мито не выдержала. Перспектива отмывать потом со стола чужие мозги пугала больше, чем возможность очередной ссоры с приёмной дочерью.       — Наоки-чан, что-то случилось? — вкрадчиво спросила она, будто между делом. И тут же ощутила на затылке изучающий взгляд.       Нао, всё ещё лежащая на столе, с медлительностью перемёрзшей мухи повернула голову и посмотрела на женщину. Только сейчас до девушки дошло, что в кухне был кто-то ещё. Даже плеск воды и звон посудного фарфора потонули в белом шуме морального самобичевания. Вот, до чего в итоге она докатилась!       Ей не хотелось делиться причиной своего настроения с мачехой, однако и молчание казалось слишком тяжёлым испытанием. Нервы — штука хрупкая, а они и так в последнее время страдают больше, чем им положено. Может, если озвучить свои мысли, их глупость вытеснит из головы эту дурацкую растерянность? Стоило попробовать. Всё же это был не тот случай, когда стоило бояться порчи отношений.       — Да как сказать, — неохотно буркнула Наоки, подпирая рукой щёку. Взгляд её зацепился за таинственное зрелище превращения измазанных завтраком тарелок в образцовое содержимое посудного ящика. А говорить она всё равно не спешила.       — Нервничаешь из-за сегодняшнего матча? — осторожно продолжила Мито.       Нао громко фыркнула. Ага, из-за матча, как же! Ещё бы предположила, что дело в так и не доставшихся ей вчера вечером свиных котлетах. Делать больше нечего, как нервничать из-за того, в чём она мастер!       Однако вслух девушка только устало вздохнула.       — Скажешь тоже. Я достаточно здраво оцениваю свои возможности, чтобы бояться играть. Дело совсем в другом.       — И в чём же? — с интересом уточнила женщина, ободрённая этим маленьким, но всё же несомненным успехом.       — В чём? — снова фыркнула Нао, на этот раз с ещё большим раздражением. — Да в том! Язык у меня слишком длинный!       — В каком смысле?       — В прямом! Иначе как объяснить то, что я предложила Ойкаве прийти?       С этими словами Наоки снова ударилась лбом о столешницу и жалобно взвыла. Потому что реагировать по-другому была просто не в состоянии. Шёл второй день префектурного по теннису, а самую большую ошибку она совершила даже не на корте, а за его пределами. Ещё и думала, очевидно, не головой.       Всего три дня прошло, как они с Ойкавой заявились в школу вдвоём и как Нао призналась самой себе, что что-то в её отношении к капитану волейболистов в корне изменилось. Нет, на их отношениях в целом это никак не сказалось, хотя бы потому, что с началом турнира на следующее утро девушке просто стало ни до чего. Практически всё время она проводила на кортах. Утром пробивала команде путь наверх на турнирных, после тренировалась со знакомыми студентами на общественных.       Будучи лишённой теннисных соревнований на два с лишним года, Наоки теперь чувствовала себя одуряюще живой, словно засыхающий цветок. Стоит он себе годами в тёмном углу офисного подоконника, перебиваясь лишь последними выливаемыми в него глотками недопитого чая, но вдруг появляется новенькая бухгалтер с бесконечной тягой к садоводству и наполненной лейкой в руках. И жизнь несчастного растения словно начинается заново.       Практически идеальная жизнь…была бы, если бы вчера вечером в спортивном парке не нарисовался Иваизуми; и не один, а в компании чистенького и свеженького Ойкавы.       Если намерениям Хаджимэ узнать, как дела у Нао, которая второй день не появлялась в школе из-за соревнований, девушка поверила, то вот причины присутствия Тоору оставались загадкой. Хотя была правдоподобная теория, что он просто в очередной раз накосячил и теперь отдувался.       И всё бы ничего. Уставшая, но довольная Нацумэ была вполне дружелюбно настроена. Очков собеседнику прибавляло и то, что он сам предложил донести сумку с ракетками. В благодарность девушка охотно и во всех красках принялась расписывать Иваизуми прошедшие матчи. К тому же рассказать было что. Как-никак, они, клуб основанный два месяца назад на одном лишь энтузиазме, дошли до одной восьмой префектурного турнира.       Прямо-таки идиллическая картина дружеской компании, однако в какой-то момент Ойкаве надоело изображать молчаливого паиньку.       — Так значит, у вас завтра одна восьмая? — поинтересовался Иваизуми, когда поток историй у Нацумэ наконец иссяк.       — Ага, — кивнула девушка. — В одном только не повезло: нам досталась первая школа в префектуре. Хотя, не думаю, что это слишком большая проблема.       — То есть считаешь, что вы сможете победить?       — Не то чтобы я была уверена. Но теннис — не волейбол. Нам всего-то нужно выиграть три матча из пяти, а играем мы порознь. Так что с этой стороны всё выглядит более многообещающе.       — Кто-то, помнится, перед летними отборочными говорил мне, что я слишком самоуверен, — как бы невзначай обронил Тоору, привлекая к себе внимание идущих на шаг впереди Наоки и Хаджимэ.       Те вопросительно переглянулись, откровенно удивлённые такой цепкостью памяти, после чего Нао самодовольно усмехнулась и, сложив руки на груди, обернулась к связующему.       — Ну, кто-то, помнится, ответил мне, что такова реальность, — парировала она.       — Ну этот кто-то и тренироваться не прекращал.       Замечание девушку задело, но виду она не подала. И вообще, не такая уж это была и правда, чтобы ею можно было легко выбить почву из-под ног. К тому же, ясное дело, парню просто надоело молчать, вот он и решил прибегнуть к старому проверенному методу. Знал же, что Нао ни за что не упустит шанса затеять словесную перепалку.       — К твоему сведению, играть я не бросала. Так что лично в своей игре уверена.       — А разве вы туда не командой идёте? — с сомнением в голосе уточнил Иваизуми, за что удостоился многозначительного взгляда.       — Говорю же, теннис не волейбол. Командная игра здесь значит столько же, сколько для Ойкавы значат подкладываемые ему в шкафчик любовные письма.       — Чего? — мгновенно оживился уязвлённый Ойкава. Письма он и правда читал не иначе как по диагонали, но это не значит, что всякие там циничные одноклассницы, косящие под менеджеров, могли его за это осуждать.       Однако Наоки на его возмущение внимания не обратила и продолжила прерванную мысль.       — Так вот, — продолжила она, пиная в сторону от дорожки маленький камешек, который с шорохом исчез в траве, — команда в теннисе нужна лишь в качестве поддержки. На корте от товарищей нет толку, поэтому не вижу смысла изображать какое-то единство. Эту дурь из меня выбили уже давно. Я играю одна и уверена в себе, вот и всё.       Неприятные, горчащие на вкус слова как ни посмотри, но Нао воспринимала теннис именно так. Её учили, что рассчитывать на корте можно лишь на себя и сколько ни взращивай командные узы, выгоды не получишь. От этого волейбол, построенный на полном взаимодействии, выглядел для неё, словно параллельный мир, где привычные законы и правила вмиг рассыпаются. Однако своей позиции она всё равно не изменила. Теннисный корт — место битвы двоих, тебя и твоего противника. И никак иначе.       Только в одном девушка ошибалась.       — Но, чтобы команда прошла дальше, победить должны несколько игроков, — резонно заметил Тоору. — Твоя победа ничего не будет стоить, если остальные проваляться, ведь так?       — Кроме того, не слишком ли ты перегибаешь с уверенностью? — поддержал его Хаджимэ. — Ведь ты даже не знаешь, с кем будешь играть.       — А, а, а! — перебила его Наоки, вскинув руку. — Это я как раз знаю. Чио ни за что не упустит возможности доказать своё превосходство. А что до остальных, — она снова обернулась к Ойкаве, — твои слова ничего не меняют. На их матчи я всё равно никак не смогу повлиять.       — Слышала такое слово как «поддержка»? — с ядовитым сочувствием уточнил Тоору.       — Боюсь даже представить, где его услышал ты, — последовал ответ.       — В отличие от тебя, я его узнал, как только начал играть.       — Что ты говоришь! Ну тогда с нетерпением жду, что ты придёшь нас поддержать. Уверена, это точно поможет излечить кривые руки Маюми. А заодно убедишься, что я даже сейчас могу доказать своё звание аса.       — Ива-чан, слышал? Завтра мы идём с тобой на турнир по теннису!       Иваизуми по этому поводу испытал немного меньший восторг и рвения не проявил, однако по его взгляду можно было понять, что он, в общем-то, не против. А вот Наоки от такого заявления опешила.       — Чего? — только и смогла выдавить она, на что Ойкава ответил лучезарной улыбкой. Просто идеальное рекламное лицо дружеской поддержки, хоть сейчас печатай на билборде и ставь где-нибудь на шоссе. Ещё бы не этот гадкий оттенок язвительности…       — А что такого? Ты ведь сама предложила, — простодушно пожал плечами парень и, закинув руки за голову, пружинящей походкой продолжил прерванный путь домой.       «Ты ведь сама предложила…» Теперь Нацумэ думала, что именно эти слова могли бы стать эпиграфом для автобиографии, которую она, разумеется, никогда не напишет, но, если бы вдруг, они бы подошли идеально. И где были её мозги, когда это сорвалось с языка? Ладно бы ещё Иваизуми был один и она бы сказала это ему, но нет же! Надо было это ляпнуть при Ойкаве да ещё и Ойкаве прямо в лицо. Ведь этот же и правда придёт, а потом будет ещё полгода кидаться шуточками по теме.       Ситуация прошла, осадок остался. Нацумэ проглотила сказанное и до самого её дома они шли как ни в чём не бывало, но едва захлопнулась за спиной входная дверь, как снятый с ноги кроссовок полетел в стену.       В сознании, словно разозлённый тигр в тесной клетке, металась всего одна мысль.       Угораздило же влюбиться именно в это желчное, инфантильное недоразумение, обвешанное из-за своей милой мордашки поклонницами, как какая-нибудь виноградная ветка. Наоки всё же признала, что чувства её к Ойкаве были ничем иным как беспочвенной подростковой влюблённостью, но вместо смирения только сильнее бесилась. Почему не в Иваизуми, почему не в Ханамаки или Матсукаву, почему не в кого-нибудь ещё из волейболистов, почему именно в капитана? Это же попросту глупо! Неужели на неё кто-то из его фанаток начихал? Иного логичного объяснения просто не существовало.       А ведь она знала, что не просто так сказала глупость, не просто так подначивала его, вынудив ступить на вражескую территорию в виде теннисного турнира. Она хотела, чтобы он пришёл, хотела показать свою игру. Хотела заставить его хоть раз взглянуть на её теми же глазами, какими она до сих пор смотрела на него самого и его волейбол. Плевать, что он там думает о ней в обычной жизни, но он должен понять её отношение к теннису и признать в ней равную. И тогда, может быть…       И вот только утром Наоки осознала, что значили все эти странные желания. Именно такой путь прошли её собственные чувства и теперь она подсознательно стремилась заставить парня испытать то же самое. Как будто она его так хорошо знала, чтобы предугадывать поступки и мысли. Идиотка! А теперь ещё и этот странный страх проиграть у него на глазах. Нелепо! Трясущиеся коленки — давно пройдённый этап, такой же как и постановка хвата рукоятки ракетки и техника подачи. Но всё равно предательское — не столько страх даже — смущение, заставляли каждую клеточку трястись.       Из-за этой тряски даже завтрак в горло не полез, хотя лишние силы сегодня явно не помешали бы.       Пока Наоки телепатически делилась своими переживаниями со столом, Мито почувствовала необъяснимое воодушевление. Вот она, возможность наладить контакт и хоть немного разрядить обычное напряжение. И так уже у них получался едва ли не самый откровенный разговор за все годы знакомства. Самое время собрать волю в кулак, зажать в нём весь жизненный опыт и перейти к решительным действиям.       — Ойкава-кун — это ведь тот парень, который пару дней назад провожал тебя до школы, верно?       В ответ Нао страдальчески всхлипнула, что в данном контексте было куда понятнее утвердительного мычания и согласных кивков.       — И ты предложила ему прийти на турнир?       — Кто ж знал, что он согласится!       — По-моему, он кажется довольно приятным. И симпатичный к тому же. Сочетание в самый раз для девочки твоего возраста. Не понимаю, в чём проблема.       Женщина оторвалась от раковины и развернулась к Нацумэ, опершись спиной о кухонную тумбу. Сэкки, заметивший, что она наконец не занята, мгновенно проснулся и принялся тереться «мамочке» о ноги, но та была слишком увлечена разговором с приёмной дочерью. Кот её так и так простит, а Нао может больше никогда не разговориться.       — Во всём! — категорично заявила девушка, рывком приняв нормальное положение и стукнув ладонью по столу. — Ты даже себе не представляешь, что это за тип!       — Влюблённые девушки всегда так говорят, — добродушно улыбнулась Мито.       — Я в него не… — начала было Нацумэ, смерив её недовольным взглядом, от плюшевых тапочек до аккуратно собранного пучка чёрных волос, но договаривать не стала. Только фыркнула и снова подпёрла щёку рукой, демонстративно отвернувшись к окну. И кого она обманывает? Так ведь действительно только дурочки оправдываются, а она ещё не настолько скатилась. Лучше вообще не думать на эту тему, а там, может, и полегчает.       Мито же поняла, что лёд окончательно тронулся.       — Неужели это настолько большая проблема?       — Конечно, проблема, это же Ойкава! — уверенно заявила Нао. Оголодавший Сэкки сделал попытку потереться и о её ногу, но тут же был отвергнут нетерпеливым толчком.       — И что в нём такого плохого? — вкрадчиво продолжила Мито, присаживаясь на свободный стул рядом с девушкой. Та с неохотой мельком взглянула на неё и снова вернулась к созерцанию поливаемой солнцем лужайки.       — Почти всё! Он же просто невыносим. Непроходимый идиот, по которому к тому же вся школа сохнет, даже те, у кого парни есть. Несерьёзный, легкомысленный, капризный и ещё…       — И всё-таки что-то тебя зацепило, ведь так?       Девушка, перебитая на полуслове, оторвала взгляд от мира за стеклом, а голову от ладони, и обернулась на голос. Собеседница так понимающе улыбалась, будто сама с утра до вечера только и делала, что предавалась подростковым влюблённостям. Хотя…кто его знает, чем она тут занимается, когда дома никого нет. Но почему-то Нао поверила, что её понимают. Или во всяком случае очень пытаются. Впервые на её памяти захотелось поговорить о личной жизни серьёзно, без обычных килограммов иронии и тонн сарказма, которыми Нацумэ неизменно бесила подруг, пытавшихся выбить из неё хоть одно слово о «том самом парне».       Да и вообще какой смысл делать вид, будто ничего нет? Вся семья ведь в курсе, что она неожиданно стала менеджером в волейбольном клубе, и никто из них не скрывал своего неверия во внезапно проснувшийся интерес к другому виду спорта. Особенно отец, который наверняка знал, как дочь относится к теннису.       — Ну, да, — честно, но с явной горечью на языке признала Наоки. — Всё дело в волейболе. Странно, наверное, звучит, но на площадке это вообще другой человек. Мне кажется, я вечно могу смотреть, как он играет. Сложно объяснить… Я будто чувствую всё то же самое, как если бы играла сама. Не верится, что люди могут так резко меняться, но именно это меня и привлекает, потому что я понимаю его. И, мне кажется, он меня тоже понимает и не боится ткнуть носом. Я ведь из-за него начала снова играть. А ещё, хоть это и противно признавать, мне с ним не скучно.       — А говорила, что не влюблена.       Только в этот момент Нао осознала, что тон её подозрительно смягчился, а кожа в районе щёк уж как-то слишком сильно нагрелась для летнего утра и прохладной кухни. Ещё, небось, и лицо было как у Юри, смотрящей очередную мелодраму. Во всяком случае, именно в это и заставлял поверить взгляд мачехи, умилённый и заботливый. От такого даже зубы заболят.       — Да, говорила! И брать слова назад не собираюсь!       С этими словами девушка вскочила со стула, чем безбожно перепугала прилёгшего под столом кота, и, старательно пряча глаза, направилась к себе в комнату.       Спустя ещё минут десять Мито услышала, как скрипнула половица на лестнице, как прошуршала молния и захлопнулась входная дверь. Хотя не услышать всего этого не смог бы разве что глухой.       — Ты их уже взяла назад, — уверенно улыбнулась женщина, глянув на так и не тронутый стакан апельсинового сока.

***

      — Гейм, Ивасаки! Шесть-пять! Смена корта!       Выкрик судьи на вышке нёс в себе столько же смысла и информации, сколько дурацкие видеоролики из интернета. Нао и без него знала, что пропустила мяч. И даже не из-за того, что вот он, неоновый волосатик, лежит прямо перед ней, замерев в считанных сантиметрах от тени, отбрасываемой сеткой на грязно-зеленоватую поверхность корта. Всё дело было в металлическом привкусе на языке.       Она всегда знала, что Чио с противниками не церемонится. В средней школе играть с ней соглашались только старшие и одногодки. Младшие убегали, поджав хвосты, стоило им увидеть эти взмахи, какими обычно выбивают пыль из ковров. Играть с ней было всё равно, что отбиваться от пушечных ядер с самонаведением — куда бы ты ни шёл, они будут следовать за тобой. Смысл этого стиля был не в том, чтобы противник не успел за мячом или пропустил его, потеряв из виду. Смысл был именно заставить упустить мяч очевиднейшим образом, просто испугавшись. Когда теннисный мяч летит прямо на тебя с запредельной скоростью и пробивной способностью, на мгновение теряешься чисто инстинктивно, и из-за этого падает точность собственного удара.       И если каким-то чудом примешь один мяч, тебя догонит следующий. А за ним ещё, ещё и ещё. Беспощадный обстрел будет продолжаться до тех пор, пока ты не ошибёшься.       В тот момент, когда Нао ненадолго отняла запястье от носа, пара капель всё же упала на землю, оставшись ярко-красными кляксами на белой краске линии подачи. Такое же насыщенное пятно расплывалось по бледно-голубой ткани напульсника. В голове слегка позванивало и тянуло на истерический смех, но не от удара, а от абсурдности всей ситуации.       Нацумэ давно так не прилетало. На первому году средней школы, когда они с Чио только-только попали в одну команду, синяки на её щеках всегда имели насыщенный цвет. Привыкшую к более тонкой и хитроумно-изящной игре Наоки лобовые атаки вгоняли в откровенную растерянность; она попросту не знала, как с ними поступать. То и дело оступалась, путалась в ногах, в руках и несколько раз даже сама себе засаживала собственной ракеткой. Подгадать позицию для приёма удара и расстояние до мяча казалось невыполнимой задачей. Лишь многие часы совместных тренировок спустя она стала обыденностью, а её решение приобрело скорость и точность рефлекса.       Но мир спорта — место с довольно суровыми и откровенно подлыми законами. Ничья победа никогда не бывает предрешена. Талант не значит ничего без многих литров пролитого пота, стёртой в кровь кожи и убитого здоровья. Если долго не тренироваться, навыки выцветают и затираются, подобно старой фотоплёнке.       Последнее правило Нао, склонная к бахвальству, всегда воспринимала, как нечто, что случается с кем угодно другим, но не с ней, как оглушительный успех или бесконечные страдания. Приложенные усилия казались ей достаточными для подобных мыслей, ведь она полностью вкладывалась в своё звание лучшей, имея к тому же от природы недюжинные способности. А судьба любит в щепки разбивать человеческую уверенность.       Сотой доли секунды. Жалкой доли секунды ей не хватило, чтобы обогнать мяч. Она видела, как приблизилась к нему ракетка соперницы, слышала, как засвистел воздух от упругого удара, даже заметила, как покачнулась сетка, когда мяч со скоростью ракеты пролетел над ней. Казалось, время отскока было просчитано верно. Момент рывка подобран идеально. Траектория и время замаха тоже. Но всё равно она промахнулась. Мяч просвистел у самого обода ракетки и на полном ходу врезался в переносицу.       Нао пошатнулась и отступила на несколько шагов, но устояла. Всего мгновение спустя до ушей донёсся глухой звук удара, за которым, словно круги за исчезнувшим в воде камнем, потянулись едва различимые постукивания подпрыгивающего по инерции мяча. После этого он прокатился ещё немного и притаившейся коброй затих у самого края игровой зоны.       Естественно, матч приостановили. Снова прижав запястье к лицу, Нацумэ направилась к скамейке, чувствуя на себе тяжёлый взгляд с той стороны корта.       Стоило только присесть, как тут же, будто из ниоткуда, рядом материализовалась Чизуру. Глаза первогодки, и в лучшие времена не отличающиеся решительным выражением, сейчас были просто переполнены растерянностью и тревогой. Где-то у неё за спиной остервенело перешёптывалась остальная команда.       Наоки снова отняла руку от лица и рассмотрела её с недовольно сморщенной миной. Вот ведь невезуха, запачкала любимый напульсник! Растяпа!       — Чизуру!       — Да! — тут же откликнулась Суфу. Ладони её крепко сжимали ручку переносной аптечки.       — Возьми Мизуки и иди разомнись. Ты следующая.       — Что? — встревоженно вскрикнула первогодка. — Но Нацумэ-сэмпай, ты…я имею в виду… Ты уверена?       — В чём именно? — уточнила Нао, выдирая у неё аптечку. — Что тебе играть придётся?       — Н-ну… — замялась Чизуру, нервно теребя подол юбки. Конечно, она думала именно об этом, но ведь нельзя же вслух признаваться, что сомневаешься в своём сэмпае. Тем более в таком гордом как Наоки.       — Так вот, напоминаю, — продолжила Нацумэ. С важным видом вытащила из аптечки вату, захлопнула крышку и ткнула в младшую завёрнутой в пластик ватой. И всё практически одним движением. — Мы продули оба парных, но Мизуки кое-как взяла третий одиночный. Соответственно, я сейчас выигрываю второй одиночный и для ровного счёта тебе придётся играть первый одиночный. Вспоминаешь?       — Я…Да, я… Конечно, но…       Глядя на неё сейчас, Нао в очередной раз закатывала глаза и поражалась, как всё-таки загадочна и непостижима человеческая природа. И вот эта вот мнущаяся девочка, у которой коленки не дрожали, разве что, когда глаза были закрыты, смогла её обыграть и довести только созданную команду до одной восьмой префектурного турнира? Если подумать, это звучит ещё смешнее, чем выглядит на самом деле.       — Но что?       — Но как ты будешь играть?       Нацумэ невольно смутилась и оторвалась от заталкивания себе в нос ватных затычек. Отвернулась, мельком оглядев трибуны, подняла взгляд на небо и, скептически сморщившись, снова взглянула на первогодку. Не знала она, что делать в таких ситуациях. Сколько она себя помнила, разбитый нос никогда не был проблемой. Чио, вон, и вовсе однажды в финале национального играла с распухшим глазом и разбитой практически в фарш губой, и ничего. Даже победить умудрилась. А тут…ну…обычное сочувствие. Да, именно оно! И как с ним бороться, спрашивается.       После недолгих колебаний Нао всё-таки решила довериться инстинктам, аккуратно положила ладонь на плечо Суфу и слабо, с опаской улыбнулась.       — Ладно тебе, мне же не глаз выбили, верно? Всё нормально.       Чизуру подняла на неё оленьи глаза, заставив снова смутиться.       — Но ведь…       — Сказала не волнуйся, — отмахнулась от неё Наоки, снова отвлекаясь на борьбу со своей «течью». — Я всё ещё веду на один гейм, а по носу получала и раньше. Таким меня из игры не вышибить.       — Тогда… — Чизуру ненадолго замолкла, собираясь с мыслями и глубоко вдохнула, будто наполняла лёгкие храбростью, а не воздухом, а потом выпалила: — Пожалуйста, выиграй! Я впервые в жизни смогла так далеко зайти и хочу идти дальше с этой командой. Я знаю, что тебе наш клуб не нужен и что ты делаешь это ради своей выгоды, но прошу! Выиграй этот матч и пойди с нами дальше! Без тебя мы провалимся.       В груди что-то предательски ёкнуло. Нао отпрянула и недоверчиво схватилась за тенниску в районе сердца. Удивительное дело. Неужели в ней проснулось подобие командного духа? Да как будто нет. Тогда что за дурацкое желание победить ради этой девчонки с горящим взглядом и её мечты?       Солидарность? Понимание? Простая жалость? Что это было на самом деле, девушка не знала, но знала, что обязана победить. Хотя бы ради того, чтобы оправдать чужие надежды. Она ощутила это ещё в самом начале турнира, но сейчас, в критический момент, всё ощущалось намного острее. Чизуру рассчитывала на неё, первый раз в жизни позиция аса команды стала не просто красивым титулом ради титула, она была оправдана верой в её силу. Этому чувству уверенности нельзя было позволить пропасть даром.       — Не бойся, не проиграю, — ободряюще потрепав первогодку по волосам, широко улыбнулась Нао. — Лучше подумай о собственном матче. А с Чио у меня старые счёты, так что я ни за что ей не уступлю.       Чизуру подняла на неё светящиеся глаза и с замиранием сердца выдохнула:       — Правда?       — Разумеется, — заявила Нацумэ, протягивая ей для удара сжатый кулак.       Неважно, что эту команду она забудет, как только турнир закончится, неважно, что всё это для неё бессмысленно, неважно, что она ничего им не должна. Неважно. Один раз можно забыть о своей гордости и сыграть ради кого-то другого.       — А, и Нацумэ-сэмпай! — торопливо заговорила Чизуру, хватая собравшуюся уже идти обратно на корт Наоки за локоть. — Возьми, пожалуйста! На удачу!       Нао вопросительно хмыкнула и опустила глаза. На раскрытой чужой ладони лежал новенький тёмно-зелёный напульсник, всем видом кричащий, что ещё ни капли пота он в себя не впитал.       — Я хотела отдать его раньше, но боялась, что ты не возьмёшь, — ответила Чизуру на непонимающий взгляд. — А сейчас твой ведь испачкался. Поэтому прошу, надень его!       Кое-как выдавив сквозь сдавившее лёгкие смущение сбивчивое «Спасибо», Нао приняла подарок, ловким движение стянула с запястья свой пропитавшийся красным напульсник и торопливо направилась на корт.       Чио поймала её у сетки, когда они менялись кортами.       — Надеюсь, голова не кружится? — спросила она, вызвав у старой подруги усмешку. Как всегда, ни капли нормальных эмоций — то ли издёвка, то ли и правда беспокойство. Думайте, что называется, сами, причём что хотите.       — Разве что, от твоей крутости. Ты вроде подкачалась с нашего последнего матча. Давно у меня так нос не хрустел.       — Опять ты шутишь, — покачала головой Ивасаки.       — А что мне остаётся? — пожала плечами Нао, поправляя на запястье новый напульсник. Тот сидел, словно влитой, и на первый взгляд казался даже лучше того, что был у неё до этого.       — И в этом твоя проблема.       — Не волнуйся, на корте я всегда предельно серьёзна. Так что лучше бы тебе не расслабляться, Чио-чан!       Прощебетав эти слова, Нао едва не вприпрыжку направилась на свою половину корта. Ей не было больно от удара или обидно от глупой ошибки, ей было просто смешно от происходящего. С самого утра день был похож на театр абсурда — волнение из-за Ойкавы, задушевная беседа с Мито, внезапное желание перестать быть эгоисткой в глазах абсолютно чужой девчонки. Что угодно из этого можно было бы смело помещать в книгу её личных нелепых рекордов и бесполезных достижений.       А тенниса это всё равно никак не коснулось. Ничто не повлияло на ход игры, всё шло так, как и могло бы. Магия спорта. Можно сколько угодно страдать, убиваться, радоваться и злиться вне спортивной площадки, но стоит выйти на неё, как понимаешь, насколько все твои проблемы далеко отсюда; этот мир принимает лишь навыки, остальное твоё содержимое ему глубоко безразлично.       Подача в этом гейме принадлежала Чио. Наоки сосредоточенно ждала, привычно сжавшись, как пружина, для быстрого рывка, сжимая рукоять одной рукой, пальцами другой едва заметно скребя по струнам ракетки. Макушку нещадно жгло, подошвы кроссовок медленно приваривались к поверхности корта. Единственная неприятность открытых кортов, но Нацумэ сейчас было не до беспокойства о погоде. Она пристально следила за мячом в руке соперницы.       Тот падал, ударялся о корт, подлетал вверх и ложился в ладонь — и снова по новой. Наконец пальцы вокруг него сомкнулись в крепкой хватке и рука начала подниматься, а вместе с ней пришла в движение и Нао. Пружинящие движения разножки заставили ноги напрячься, взгляд — стать ещё внимательнее; пальцы на рукояти на короткий миг сжались до предела и вновь ослабли. Это её матч-поинт. Позволить себе сейчас пропущенные подачи будет непростительной глупостью. В конце концов, она же ас команды, разве может она проиграть?       Прыжок, упругий удар и мяч уже мчится на её половину корта. Рывок вышел практически молниеносным. Наоки не собиралась ждать отскока, разножка давала достаточный импульс, чтобы угнаться за подачей.       Удары с лёта почти всегда становятся неожиданностью для противника, который вынужден делать рывок с задней линии и попросту не успевает приблизиться. Однако Нао знала старую подругу. Чио не настолько медленная. К тому же много раз уже испытывала на себе все любимые приёмчики Нацумэ.       Секунду спустя неоновая вспышка снова мелькнула над сеткой. Нао невольно усмехнулась и, опустив ракетку, ударила снизу вверх. Свеча за спину — обычный трюк, чтобы заставить вышедшего к сетке противника либо упустить мяч, либо запороть приём. Однако Ивасаки и это предвидела. Резво крутанувшись на месте, ринулась обратно к задней линии, не добежав сантиметров десять, подпрыгнула и сделала смэш.       Нацумэ снова улыбнулась одними уголками губ и бросилась в сторону. Как по учебнику — если свеча, то в ответ прилетит смэш. Но этот смэш был с финтом. Чио повернула запястье в время удара, вместо того чтобы просто бить прямо вниз, а значит метила в угол у сетки. Нормально ударить оттуда сложнее, так что это почти всегда заканчивается укороченным.       Но Нао не просто так была одной из лучших. На ходу ловко перехватив ракетку правой рукой, добралась до боковой линии, замерла практически у самого столбика и, став в пол-оборота, немного отвела ракетку за спину. Едва мяч приблизился, ракетка двинулась вперёд, и в то же время девушка довернула корпус.       Мяч пролетел в считанных миллиметрах от сетки, под таким острым углом, что, казалось бы, должен был задеть её. Но не задел и спокойно упал на землю в противоположном углу. И, что важнее, с другой стороны.       — Пятнадцать — ноль!       Удовлетворённо хмыкнув, Наоки закинула ракетку на плечо и взглянула на Чио. Та не злилась, лишь усмехалась в ответ, довольная тем, что подруга не растеряла хватки.       — Смотри внимательнее, Чио-чан! Я повторю это!       — Во второй раз я этого не позволю, Наоки-чан!       Она и в самом деле не позволила, потому как свой острый кросс Нацумэ так и не повторила, однако и без него смогла выиграть и гейм, и матч. Но вместо положенной радости почувствовала только раздражение и возмущение.       — Почему ты не приняла последний мяч? — капризно надув губы, спросила она, когда девушки пожимали руки после матча.       Ивасаки как-то обречённо вздохнула и покачала головой.       — Вряд ли это бы помогло, так что я просто сэкономила нам время.       — Но ты же…       — Брось, Нао! Я просто дала тебе шанс снова блеснуть! Наслаждайся, пока можешь. И прости за нос, ладно?       С этими словами Чио ещё раз тряхнула её кисть, разжала пальцы и направилась к выходу с корта. Нао только обиженно фыркнула ей вслед, впрочем, вполне удовлетворённая. Она всё-таки выиграла, всё-таки ещё была способна обставлять лучших, что ещё нужно? Хотя уступить целых пять геймов и сорок очков на матч-поинте…не дело это! Надо бы больше тренироваться, а то потом, после школы туго придётся.       Увы, Чизуру повезло меньше. Под натиском бывалой третьегодки, капитана лучшей команды префектуры, выстоять даже с её навыками оказалось слишком сложно. Наоки пыталась было давать советы во время матча, но пользы от этого было всё равно что от лечения головы ломкой конечностей. Всё было без толку, и хоть Суфу и продержалась до тай-брейка, выдохшаяся, сдала его почти без боя. Даже суперталантливым новичкам нечего надеяться на победу над ветеранами: таков закон соревнования. Голый талант редко перевешивает талант, подкреплённый опытом.       Однако Нацумэ даже так была впечатлена. И ничего они не пропадут без неё и в следующем году уж точно зададут всем жару, можно быть спокойной.       Поймать себя на подобных мыслях было странно, но сегодня всё было слишком странно, так что не страшно. Сентиментализм — не преступление на школьных турнирах. По такому поводу Нао даже согласилась сымпровизировать и толкнуть напутственную речь младшим «коллегам». Однако те были слишком шокированы этим, чтобы воспринимать вдохновенные пассажи о «ждущем впереди долгом пути, упорном труде и великом таланте». Ну ничего себе! Нацумэ-сэмпай толкает речи! В такой обстановке можно было бы говорить любые глупости; всё равно все только стоят, хлопая глазами.       Все, кроме двоих.       — С носом точно всё нормально?       Нао, в отличие от своих неблагодарных кохаев проникшаяся собственными словами, в данный момент занятая разглядыванием уже опустевшего корта через ограду, услышав голос за спиной, вздрогнула от неожиданности. Однако, обернувшись, увидела только Чизуру и Мизуки, стоящих бок о бок. Последняя, судя по хмурому виду, всё ещё пыталась переварить проигрыш. И явно не очень-то хотела знать, что там у Нао за дела со здоровьем. Зато радости на лице Чизуру с лихвой хватало на них обеих. Даже не верилось, что она только что со свистом продула и едва волокла ноги от усталости, уходя с корта.       — Да всё в порядке, — с улыбкой отмахнулась Наоки, на поверку пошевелив носом.       — Ну и отлично, — фыркнула в ответ Хаяши, отворачиваясь и привычно выдувая пузырь. Доказательств, конечно, не было, но вроде как она и во время матча не выпускала жвачку изо рта.       — На самом деле она очень испугалась, когда у тебя кровь пошла, — засмеялась Чизуру, за что подруга мгновенно метнула в неё испепеляющий взгляд.       — Вот как? — притворно изумилась Нацумэ и драматичным жестом положила руку на лоб. — Честно говоря, кажется, у меня всё ещё немного кружится голова. Мизу-чан, может, поможешь мне добраться домой?       — Иди ты! — ощетинилась Мизуки и, не выдержав, направилась прочь. Однако Нао успела заметить украсивший её щёки румянец и тихонько прыснула. В груди снова разлилось приятное чувство от чьей-то заботы и веры.       — Не обращай внимания, она типичная цундэре, — весело улыбнулась Суфу, взглянув на удаляющуюся чёрную теннисную сумку. — Она, как и я, очень тебе благодарна. Ты помогла ей с игрой.       Наоки скептически передёрнула плечами.       — Я только сыграла с ней пару раз, она всё сделала сама. А из меня советник так себе. Вообще, глядя на вас сегодня, я удивилась. Зачем тебе понадобилась моя помощь? Вы бы и сами могли справиться.       — Может быть. Но согласись, так было веселее!       — Соглашусь, пожалуй, — смиренно кивнула Нацумэ и снова через плечо взглянула на корт. Пустой, с гонимым по нему одиноким листочком, он выглядел немного пугающе. — Хотя, думаю, это мне стоит вас благодарить.       — А? — непонимающе протянула Суфу.       Наоки взялась пальцами обеих рук за сетку ограды, выпрямила локти и откинулась назад. С перевёрнутой собеседницей вести подобные разговор казалось как-то менее неловко. Ремень сумки, диагональю лежащий на груди, натянулся, влекомый тяжёлыми ракетками внутри. Неприятно немного, но почему-то дискомфорт добавлял уверенности.       — Я долго думала об этом, и, по-моему, всё правильно. Если бы не ты и твои мечты, я бы снова не сыграла на школьном турнире. А может и вообще не попала бы больше на турнир. Так и жила бы, теша себя иллюзиями, что чтобы быть лучшей достаточно быть в этом уверенной. Конечно, я смогла победить, но вместе с тем вижу, как много ещё пробелов, которые я не замечала. И мне снова хочется играть на глазах у всех, в большом мире. И всё благодаря тебе. Поэтому… Спасибо тебе, Чизуру-чан!       Эти девчонки всё ещё были чужими для неё и их игра в клубную деятельность по-прежнему была всего лишь белым шумом. Пусть они больше никогда в жизни не увидятся после её ухода из школы, но она понимала их стремления. У неё были такие же и теперь эти призраки, усыплённые нелепой обидой, вновь оживали. Одно это уже стоило широкой улыбки благодарности.       — Тебе спасибо, Нацумэ-сэмпай!       Смутившаяся Чизуру не придумала ничего лучше, чем согнуться в почтительном поклоне. Но пришлось разогнуться, когда перед глазами у неё возник отданный Нао несколько часов назад напульсник.       — И за это тоже спасибо. Возвращаю. Правда, он теперь немного потный, так что если хочешь, могу…       — Ты что?! — переполошившись, практически в голос закричала первогодка и тут же обхватила ладонь Нацумэ своими, заставляя сжать кулак. — Я же сказала, это на удачу! Оставь у себя!       Нао откровенно растерялась от такого напора и хотела было попятиться, но не смогла бы этого сделать, не вырвав своей руки из хватки Суфу. А это выглядело немного неправильным выходом из положения, так что она просто стояла и хлопала глазами.       — Я же говорю, — продолжила Чизуру нормальным голосом, — я знаю, что наш клуб для тебя ничего не значит, но…я всё равно хочу, чтобы ты помнила то, что сделала для нас. Это для меня правда важно. Поэтому оставь его у себя.       — Я…Ладно.       Дурацкая ситуация. Только и можешь что кивать, как пустоголовый болванчик. Нао больше жизни не любила такое состояние, но ничего не могла с собой поделать. В конце-то концов, что она со своим эгоистичным и зачастую циничным взглядом на вещи могла ответить этой искренней девчонке?       — Вот и отлично! — улыбнулась удовлетворённая Суфу, спешно убирая руки за спину. Ей вдруг вспомнилось, что вообще-то она несколько перешла черту. — Надеюсь, это хоть немного поможет тебе дальше.       — Надеюсь, — эхом повторила Нацумэ.       Спустя ещё пару минут напряжённого молчания Чизуру спохватилась, что её ждут остальные девчонки, и, сбивчиво попрощавшись, умчалась. Хотя Нао подозревала, что ей просто не слишком комфортно было находиться в обществе старшеклассницы.       А та в это время стояла и пыталась разложить по полочкам всё случившееся за сегодня. Странный вышел день. Не то чтобы мировоззрение сделало кульбит и превратило эгоистку в закостенелую альтруистку, готовую прямо завтра ринуться на помощь бездомным, но что-то внутри у девушки определённо надломилось. Наоки и раньше думала об этом, глядя на свою команду в средней школе, но тренировки выбивали из головы всю дурь. А уж потом, в старшей школе, и вовсе стало наплевать на эти глупости, но осадок-то, как видно, остался. И сейчас вся эта взвесь, взбаламученная всего несколькими фразами полузнакомой первогодки, болталась внутри, обещая ещё нескоро осесть обратно на дно.       Команда, взаимная поддержка, вера в товарищей… Не такой уж это и пустой звук, оказывается. Даже в одиночном теннисе. На самом деле никто не хочет быть один, но жизнь сложная штука, так что если уж подворачивается возможность стать частью чего-то, может не стоит отказываться, даже не попробовав? Ведь потом можно сильно пожалеть.       — Интересно, и каково это, играть не в одиночку?       — Наоки-чан, я за тебя боюсь. Тебе, похоже, очень сильно прилетело по голове. Откуда такие мысли?       Наоки, мечтательно заглядевшаяся было на небо, тяжело вздохнула и опустила голову. Странная всё-таки штука — жизнь. Странная и жестокая. Команду не дала, лишней наивностью не одарила, язык не укоротила, зато взамен подарила вот, вот это. Наслаждайся, пользуйся, жалобы не принимаются! Так ведь недолго и поверить, что всё происходящее в нынешней жизни — плата за прегрешения в прошлой.       — Ты когда-нибудь уже перестанешь так делать? — укоризненно уточнила девушка, скосив глаза на возникшего рядом Ойкаву. Её даже не волновало, что он всё слышал; и так он уже без пяти минут доверенное лицо, настолько много всего успел подслушать.       — Когда надоест, — фыркнул парень, сложив руки на груди, с таким самодовольным видом, будто всё в этом мире вращалось исключительно вокруг его хотения и не хотения, а остальные могли только вовремя поддакивать и не мешать вершиться его воле.       — Ну понятно, — снова вздохнула Нао. — А Хаджимэ-куна ты куда дел?       — Ива-чан подло бросил меня. Когда я утром позвонил ему, он назвал меня кучей нехороших слов и сказал самому разгребать свою глупость. Как будто я что-то настолько плохое предложил! Поэтому теперь я с ним не разговариваю!       — М-м, вот как…       Нао и рада была бы обидеться, — причём на обоих — но не могла. То ли слишком сильны ещё были все сегодняшние впечатления, то ли она просто уже не удивлялась ничему, что касалось этих двоих. Где-то в подкорке она, безусловно, негодовала от такой подставы со стороны Иваизуми, но в то же время почти рада была. Что ещё нужно, чтобы добить этот день и официально сделать его самым идиотским в этом десятилетии? Разумеется, откровенный разговор по душам с Мерзякавой!       — Что, даже язвить на этот счёт не будешь? — разочарованно уточнил Ойкава, приготовившийся уже обороняться, но получивший вместо этого целое ничего.       — Не, неохота, — мотнула головой Наоки, разворачиваясь, чтобы направиться домой. Только напоследок коснулась сеточной ограды, будто надеялась впитывать остатки энергетики прошедших здесь матчей. Как бы там ни изменялось её отношение к команде, любовь к теннису-то оставалась собой. И корт по-прежнему оставался «местом силы».       — Точно голову не задело? — скептически сморщился Тоору.       — Может и задело, — честно признала девушка. — А может я сегодня утром её отбила, пока билась лбом об стол.       — И из-за чего, интересно, такие как ты бьются головой об стол?       — Из-за тебя.       Такой откровенный ответ заставил парня, готового, казалось бы, ко всему, признать поражение и взять технический перерыв. Он-то точно знал, что это просто хитроумный план очередной остроты, который Нацумэ наверняка вынашивала не первый день, его не проведёшь! Нужно было что-то придумать и быстро, иначе проблем потом не оберёшься.       — Я всё думала насчёт того, что ты мне тогда сказал. Ну, про то, что я трусиха, эгоистка, не знаю ничего о командной игре и всё такое. И знаешь, ты был прав. Нет, я не пытаюсь сейчас сказать, что ты великий психолог и знаток, потому что всё ещё считаю, что ты и сам поступил, как идиот. Но всё равно спасибо. Если бы не ты, меня бы здесь не было.       Игра окончена безоговорочной победой Нао. Отказ шутить ещё можно было бы предвидеть, но подобные монологи… нет уж, увольте! Она точно издевается!       Заметив, что собеседник как-то подозрительно тихо всё воспринимает, Наоки бросила на него вопросительный взгляд. И едва не засмеялась в голос, с трудом успев зажать рот ладонью. Нет, голова Ойкавы не превратилась в арбуз и на месте ушей у него не выросли цветы, и даже смешной мины непонимания не наблюдалось. Просто девушка впервые видела его настолько выпавшим из реальности, что лицо было просто каменным. Буквально ничего не выражало. Совсем.       Не удержавшись, она тихонько потянулась к заднему карману сумки, стараясь не спугнуть и не потерять из виду столь редкий момент, но в этот миг парень встрепенулся, мотнул головой и пришёл в себя. Нацумэ разочарованно опустила руку. Заподозрил-таки неладное, гад. А ведь остальные третьегодки из волейбольного клуба за такой кадр как минимум пожали бы ей руку.       — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь, — попросил Ойкава, скосив глаза на Наоки.       Недоверчивое лицо он всё-таки скорчил, но это было уже не настолько забавно и слишком обыденно. Так что Нао с готовностью пожала плечами, мол «понимай как хочешь», закинула руки за голову и бодрой походкой направилась к выходу из спортивного парка. Ей срочно требовалось поесть и поспать, прежде чем возвращаться обратно в рутинную жизнь образцового менеджера волейбольной команды.       Отставший Тоору нагнал её только минут через пять, у самого выхода. Видимо, пытался окончательно отойти от шока, но не смог и в итоге просто плюнул.       — И с чего это вдруг у тебя такое настроение, если дело не в голове?       — Понятия не имею, — снова пожала плечами Нао и задрала голову, в надежде заметить чайку. — Накатило что-то.       Парень скептически фыркнул и обиженно отвернулся, сложив на груди руки. Нацумэ намёк поняла и решила обратить внимание.       — Ну что опять?       — Ничего, просто я никак не могу придумать, как этим воспользоваться. Могла бы и предупредить.       — Извини уж. И вообще я девушка, так что не могу предугадывать смены своего настроения. Порадовался бы лучше.       — Не могу. Я всё время жду подвоха.       — Вот как? — удивлённо вскинула брови Наоки. — И как только ты можешь так говорить? Разве я хоть раз давала повод сомневаться в своей невинной искренности?       — Примерно постоянно, — наигранно улыбнулся Тоору. Девушка в ответ хмыкнула как можно демонстративнее и попыталась надуть губы до размеров хорошей свиной котлеты. Но из-за подступившего приступа веселья получалось так себе.       — Но кроме шуток, я серьёзно тебе благодарна, — продолжила она, видя, что попытки изобразить жертву терпят полнейшее фиаско. Ну, ничего, раз действуют длинные сопливые речи, значит ими и будем пользоваться.       — Пф, это и так понятно! Великий Ойкава-сан всегда помогает глупым людишкам, — самодовольно выдал парень, встав в самую подходящую позу из всех возможных.       Нао приняла заслуженную капитуляцию. До этого мастера демонстративной претенциозности ей было ещё слишком далеко.       — Ага. Смотри только не лопни от гордости, — показательно кисло бросила она и прошла мимо. По дороге ещё успела поддеть Ойкаву за щиколотку, заставив покачнуться, и весело прыснула от последовавшего «Эй!».       — А что? Нельзя так хорошо о себе думать.       — Себе это расскажи, — одёрнул её Тоору и ответно прошёл мимо с максимально отрешённым видом, выражавшемся во вскинутом подбородке и прищуренном взгляде.       — Что-о? Но я-то чемпионку префектуры победила!       Замечание ударило точно в цель. Спина волейболиста возмущённо дрогнула, пальцы инстинктивно сжались в кулаки, а самолюбие, очевидно, болезненно взвизгнуло.       — А вот это грязный приём! — огрызнулся Ойкава, ткнув в девушку пальцем. — И к твоему сведению, я даже не старался! Иначе давно бы уже выставил этого гада Ушиваку идиотом!       Впечатлённая Нао присвистнула и многозначительно закатила глаза.       — О, так вот как это теперь называется.       — Наоки-чан, ты злюка! Вот увидишь на Весеннем турнире мы точно обойдём всех и поедем в Токио! Я заставлю Тобио-чана и Ушиваку рыдать от отчаяния!       — Обещаешь всё только, — качнула головой девушка с видом бывалой мамочки, уставшей бороться с придурью своего чада и теперь смотрящей на всё сквозь пальцы. — Ну, а меня-то хоть с собой возьмёшь?       Ойкава честно задумался, взявшись за подбородок и показательно сморщившись, смерил её оценивающим взглядом и коротко ухмыльнулся.       — Это зависит от того, как хорошо будешь носить полотенца и воду следующие месяцы. Следуй за мной и тогда у тебя появится шанс побывать на национальных!       Он в очередной раз решил сыграть в «хождение наперегонки» и снова гордо прошёл мимо девушки.       А та осталась стоять на месте и смотреть ему в спину. Сколько раз она уже чувствовала себя в его присутствии так неловко и так легко одновременно? Да постоянно так происходит, если подумать, с того самого дня, как Шидо втащил её в волейбольный зал и заявил, что она хочет быть их менеджером. Или даже ещё раньше, когда она впервые увидела его игру. Хотя какая уже теперь разница?       — Идиот ты всё-таки, Ойкава. Я и так уже с тобой ношусь как привязанная.       Согласно закону подлости, именно сейчас настало самое время и место для какой-нибудь прекрасной в своём сюрреализме ситуации из серии «Позор всей жизни», однако Нао хватало и тех ситуаций, которые она создавала себе сама. Поэтому постаралась, чтобы идущая впереди заноза всей жизни ничего не услышала.       Но ей стало немного легче, когда она всё-таки озвучила такую простую мысль. Сама не заметив, она намертво привязалась к Ойкаве. Он теперь был нужен, как пресловутая путеводная звезда, на свет которой, однажды найдя, люди ориентируются всю оставшуюся жизнь. Какая разница, сколько он язвит и как много девчонок на него вешаются. Пока можно быть рядом и подпитываться его страстью, всё в порядке.       — Наоки-чан, ну ты идёшь?       — Ага, — отозвалась Нао и, поправив на плече сумку, поспешила нагнать порядочно вырвавшегося вперёд Тоору.       — Кстати, беру слова назад, — внезапно выдал он спустя ещё минут пятнадцать молчания, когда Нацумэ уже не надеялась больше услышать ни слова до самой станции. — Ты действительно неплохо играешь. Хотя, честно говоря, я ничего в твоём теннисе не понимаю.       Наоки едва слышно засмеялась в кулак.       — Спорю, это самый большой комплимент, какой ты делал девушке в своей жизни.       — Я не обязан помнить все комплименты, которые делаю. Вредно держать в голове столько лишней информации, — отмахнулся он таким жестом, будто комплименты отпускал двадцать четыре на семь. Но Нао-то точно знала, что в школе он общается не с конкретными девчонками, а с единым организмом с десятками конечностей, голов и всего остального, которому вообще плевать, что он говорит, лишь бы только говорил и не забывал улыбаться.       — Ну вот! А я-то понадеялась, что я особенная!       — Кажется, у кого-то умереть от скромности ещё меньше шансов чем у меня.       — Отстань! В отличие от тебя, совершенством себя считаю не только я сама.       — Неужели?       — Представь себе! Кстати, не поднесёшь мне сумку?       — Мечтай! Мне руки для игры нужны, не могу я растрачивать себя на роль носильщика!       — Мерзякава! — высунув язык, огрызнулась Нао.       Разговор — глупее не придумаешь, но было в нём что-то успокаивающее; во всяком случае для неё. Не было этой черты, которая обычно прерывала каждый обмен колкостями с подругами. Там одно неосторожное движение языком могло стоить ей месяца красочного зрелища надутых губ и укоризненных взглядов. А здесь говори, что хочешь, всё равно получишь отпор. Идиллия, что ещё сказать.       — Слушай, Ойкава, — осторожно затянула Наоки, против воли сжимая ремень сумки. Ей повезло вовремя это заметить и она тут же прекратила, боясь выдать себя.       — Чего? — без особого интереса спросил парень.       — Помнишь, ты недавно спрашивал, что бы я сделала, если бы ты вдруг сказал, что я тебе нравлюсь?       — Хм, не припомню такого. А это точно был я?       — Твоё дурацкое лицо я бы ни с чьим не перепутала, будь уверен. Короче, я тогда ответила, что не поверила бы тебе.       — Ну и?       — А как бы ты сам отреагировал в этой ситуации?       В третий раз за разговор выбить его из колеи… Теперь Тоору был однозначно уверен, что Нацумэ вознамерилась побить какой-то личный рекорд и всё-таки заставить его впасть в ступор, из которого он бы не смог выйти. Ещё и говорит, вроде как, серьёзно, с таким натуральным лицом. Но ведь явно же прикалывается, он не сомневался в этом! Хотя… взгляд потупила вполне убедительно, ещё за ремень схватилась, будто волнуется… Нет, нет и нет! Всё это мастерская игра на нервах, нельзя поддаваться!       — Нет, Наоки-чан, голову всё же стоит проверить, — с опасливым беспокойством заключил он вслух.       — Обязательно займусь этим. И не уклоняйся от ответа, — авторитетно вскинув палец, осадила его Нао.       — Ну-у… — закатил глаза парень. — Я-то точно бы тебе не поверил.       — Знаешь, что… — перебила было его Нацумэ, но её сразу же заткнула легшая ей на рот ладонь.       — Нехорошо перебивать старших, Наоки-чан. Так о чём я? А, да! Так вот, я бы тебе ни за что не поверил. Знаешь, почему? — опустив глаза на всё ещё заткнутую, сердито пыхтящую девушку, спросил Ойкава. — Потому что ты слишком часто шутишь. Нужно серьёзнее относиться к жизни, особенно к своим чувствам.       — И кто мне это говорит? — кисло огрызнулась Нацумэ, когда рука со рта всё-таки соизволила исчезнуть. — А ты никогда не думал, что я так просто защищаюсь?       — Как цундэре, что ли?       — Именно!       Ей почему-то было жутко обидно, даже притом, что примерно такой реакции она и ждала. И всё равно. Было такое гадостно-липкое чувство, будто она ещё даже не попробовала признаться, а её уже грубо отшили, выбросили, так ещё и ноги о её безжизненную тушку вытерли напоследок. Нет, определённо, стоило подумать, прежде чем смиряться с неизбежностью своей влюблённости.       — А, ну если подумать так, тогда… — послушно перестроился Ойкава, состроив задумчивое лицо наивного простачка. — Даже не знаю. Я тебя хотя бы знаю лично, в отличие от тех, кто подбрасывает мне записки.       — Ладно, не скрипи мозгами! Я пошутила! — с усмешкой сообщила Нао, хлопнув его по плечу.       — Точно? — вкрадчиво уточнил парень.       — Абсолютно! — с улыбкой отсалютовала девушка, чувствуя непреодолимое желание стукнуть его чем потяжелее. Вот ведь павлин разнесчастный! Заметил ведь, что она нервничает, но продолжил острить. Будет ещё поучать, что «нужно быть серьёзнее со своими чувствами»!       Ну совсем как она сама.       — Ладно, продолжим этот разговор завтра! А сегодня я слишком устала, –провозгласила Нацумэ, заходясь в сладком зевке.       Хотела уже свернуть на соседнюю улицу с намерением купить себе утешительных пирожных на ужин, но в спину её толкнул приторный, словно кондитерский сироп, голос, заставив на секунду замереть.       — Имей в виду, теперь я жду твоего признания в любви!       И обладатель голоса скрылся из виду прежде, чем Нао придумала чем можно в него запустить, и ей осталось только разглядывать полупустую улицу. И радоваться, что порозовевшие щёки видят только прохожие, которым нет ровным счётом никакого дела до её терзаний.       — Дурак, — фыркнула она себе под нос, посильнее подтянула ремень и направилась дальше к цели. После таких стрессов просто необходима была двойная доза сахара, взбитых сливок и калорий.