В тот день в Москве шел дождь.
Арсений помнит, как спешил к знакомому на студию и как мочил волосы дождь. Он помнит, как сладок был запах ее духов и какими тусклыми были ее глаза, щурящиеся от тумана, висящего в воздухе.
Ира красивая. Арсений, возможно, заметил бы это и раньше, и сейчас, но ему как-то нет до этого дела — по-банальному так, без всяких речей и псевдовежливости.
Он придержал ее зонт — она его чуть не уронила от внезапного столкновения.
— Привет, — выдохнула Ира и улыбнулась. — Спасибо, — сказала она.
Арсений, продолжая испытывать смешанные в одну кучу чувства, изогнул губы в кроткой ответной улыбке. Между ними — людьми из разных миров, но объединенных одним — призраком висит ощущение недосказанности, какой-то отвратной сердцу «честности».
— Рад тебя видеть, — произнес Арсений спустя несколько секунд. — Как Антон? Не разговаривал с ним несколько дней.
И как бы он хотел, чтобы Ира не уловила тонкой ниточки лжи, повисшей между его губами. Эти слова соскользнули так легко, словно по накатанной ледовой дорожке.
Как бы он хотел, чтобы это не душило его горло, не касаясь пальцами.
— Он нормально, — выдала Ира и поправила пальцами челку. Это движение сопровождалось трясущимися от пронизывающего ветра плечами. — Говорил, что вы планируете встретиться скоро.
Ты не представляешь, как скоро. И как часто.
Арсений тогда лишь повел плечом и приподнял собственный зонт над головой выше. Дождь накрапывал бездонную лужу совсем рядом — буквально в шаге от них. Его мутное отражение расплывалось, как расплывается краска в стаканчике с водой. В случае Арсения — зелено-серая.
Ира открытая. Она улыбалась ему ярко и непредвзято — будто позабыв обо всем, что когда-то могло вспрянуть между ними. Арсений бы даже восхитился этим умением скрывать настоящее, но
их двоих ей не догнать.
— Да, надо обсудить всякое, — сказал Арсений и посмотрел ей за плечо. Люди продолжали ходить мимо них, не замечая, и напоминали этим бесконечное полотно жизни. — Ну… Мне пора идти. Рад был встрече.
— Я тоже.
Ира подняла на него взгляд и легонько улыбнулась, как-то слишком неуверенно. И Арсений на секунду забыл, как дышать: перед глазами вихрем пронеслись картинки, где он с ним. С Антоном, нужным, горящим, целующим его губы за углом, хватающимся за него, как за самое ценное. Перед глазами застыла Ира: мнущаяся от неловкости, потому что она никогда не знала, что говорить Арсению, а тот не пытался искать слова — они были пустыми, — кусающая губы от холода и делающая попытку улыбнуться, когда этого так не хочется.
Арсений обошел ее — как обходил всегда, сбоку, как-то отстраненно, — и сделал несколько шагов в сторону. Ира дернула его за рукав пальто — зацепилась пальцами за предплечье, как-то слишком отчаянно, боясь отпускать. Арсений пошатнулся и вперил взгляд в ее лицо.
— Арсений, ты… Помоги ему. Он больше не слушает меня.
— В чем помочь? — живот потянуло от волнения. Арсений хмуро следил за бегающим взглядом Иры.
Ира рискованная. Она бросалась за помощью к человеку, которого толком не знала, но который знал Антона лучше себя самого. Ира видела в Арсении спасение для человека, который являлся спасением его самого.
— Верни мне его. Он…
он все.
— Я постараюсь.
Ира ушла сразу же после этих слов — развернулась на каблуках и скрылась в многолюдной толпе. Арсений повернулся, ухватил зонт покрепче и устремился туда, куда собирался. В толпу, по залитым дождем улицам. От всего, что позади.
Арсений соврал ей.
Еще тогда, когда остановился и улыбнулся.
И пусть он будет после этого самым плохим человеком — ему не остается больше ничего, как принять собственные слова и набрать номер Антона. Сказать ему, что он облажался, что теперь дороги назад точно нет. Услышать: все нормально. Понять: возможно, это и есть
их ложь во благо.
Он не сможет вернуть Антона Ире — хотя бы потому, что Антон ей никогда не принадлежал.
В тот день в Москве шел дождь. В тот день на сердце Арсения что-то отлегло и закончилось.
x
— Она несчастна.
Арсений кивает. Касается губами щетинистой щеки.
— Но я не могу… Арс, не могу знать наверняка, как мне поступить, — шепчет будто в астрале Антон и отодвигается, но только лишь для того, чтобы притянуть Арсения к себе за шею. — Ты со мной, ты всегда тут, но я могу и тебя потерять. За свою беспечность. Чертов страх просрать все.
И тут же Антон кидается к его лицу и впивается в приоткрытые губы влажным поцелуем — всего на мгновение, хватаясь ладонями за плечи. Арсений целует его в ответ так же отчаянно, так же наотмашь, отдаваясь каждым выдохом и цепким чувством.
Между ними — нагретый воздух, поделенное на двоих дыхание и взлетные полосы даже тогда, когда кажется, что расстояния нет. Арсений его любит всеми ливнями, бьющимися об землю за окном, всей палитрой красок, каждой страницей потерянной книги — так, черт возьми, сильно, что становится страшно, насколько.
Он целует его покусанные губы и чувствует себя самым рискованным человеком на всей чертовой планете. Во всей чертовой вселенной.
— Я не могу ничего обещать, ты сам понимаешь, но и Ира… она тоже человек. Я боюсь представить, каково ей. Боюсь представить, каково ей, когда она чувствует, что от нее скрывают.
Антон зажмуривается, Арсений целует его в лоб — напоминая. Рядом.
Ты и я.
— Она просила вернуть тебя ей, — шепчет через силу Арсений, бросаясь в сжигающее чувства пекло. — Она просила помочь тебе.
…будто ничего нет.
Ни вранья, ни любви.
Антон отводит взгляд в сторону и шумно выдыхает. Арсений отходит на пару шагов — слишком коротких для них, слишком незаметных. Наверно, расстояние — лишь полбеды.
И Арсений цепляется за это как за руку спасателя — как за руку Антона. Как за него всего, когда тот спрыгивает со стола, на котором сидел, и обнимает его. Нуждаясь. Не зная, куда ему теперь идти.
— Я рядом с тобой, — чувствуя покалывание в носу, говорит Арсений. — Я с тобой.
Антон открытый. Антон рискованный.
Но пока что только для него.
x
— Его уже не вытащить, да?
Арсений пожимает плечами.
— Мне его не вытащить.
Арсений кивает и смотрит на Иру — та напоминает пасмурное небо, укрытое сгустками серых туч. Возможно, ей действительно нужно уйти.
x
— Мы закончили. Я ей все сказал.
— И как ты?..
— Я…
свободен. Я, наверно, готов попробовать сначала. Арс?
Арсений чувствует, как сердце внутри раскалывается на две части.
Касается губами щетинистой щеки.
Вновь кивает. Он тоже готов.
