Темнота улиц

Обычно Джотаро начинает с рук. Невесомо касается кончиком пальца бледной кожи, заставляя едва заметные волоски вставать дыбом, ведет вверх по предплечью, не забывая ласково очерчивать шрамы. Большую их часть оставил он сам. Ему нравится так думать. Он находит в этом успокоение. Какеин полулежит и тихо наблюдает: такие нежные и аккуратные касания Джотаро согревают что-то внутри, а в мыслях бьется назойливая мысль: «лишь бы это продолжалось вечно». Нориаки никогда не озвучит ее, потому что точно знает — сгорит со стыда. А Куджо, приняв на свой счет, самодовольно улыбнется, наклонится близко-близко и влажно поцелует самые заметные и большие отметины. А потом поцелует в губы, чтобы закрепить результат. Какеин надрывно вздыхает, когда Джотаро невесомо проводит указательным пальцем по бледно-алому рубцу на плече, что остался от встречи со Смертью. О, этого мелкого ублюдка Нориаки запомнит надолго, особенно момент, когда наступил час расплаты. Сладкие деньки, оставившие отметины на его и так исполосованном теле. — Ты невероятный, — шепчет Джотаро на ухо, едва касаясь губами мочки. Какеин нетерпеливо вздрагивает, поджимая покрасневшие губы. Тянется к любовнику всем телом, обнимая крепкие плечи. Утыкается ему в основание шеи и жадно дышит, потираясь промежностью о бедро. Этого хватает, чтобы получить в ответ необходимую ласку. Нориаки знает, что он готов поделиться своей нежностью и просто так, но… Так же, как и получать, Какеин желает отдавать. Видеть, как Джотаро плавится от его ласк — истинное наслаждение, которое ничем другим невозможно получить. Поэтому он трогает, кусает, зализывает и целует-целует-целует. Они оба — зависящие друг от друга жадные люди, которым хочется ближе, дольше и теснее. Чтобы кожа к коже, чтобы искры из глаз и стоны, толкающие ближе к краю. Джотаро влажно целует Какеина в щеку, чуть отстраняется и ведет взглядом ниже, чертя указательным пальцем невидимый маршрут. Касается подбородка, чувственно проводит по кадыку и ниже, ниже — к другому шраму. Он находится как раз под левой ключицей: слегка выпуклый, широкий и короткий. Нориаки захлебывается дыханием, прикрывая глаза. Метка Повешенного навсегда отпечаталась на его теле, временами напоминая, что если бы не Польнарефф, все могло закончится раньше, чем он планировал. И все, что существовало в настоящей действительности, рассыпалось бы на мелкие частицы, хороня его под слоем пыли. Не было бы счастливых родителей, что встречали его в аэропорту, не было бы не так давно полученного аттестата об окончании школы, не было бы Джотаро… Его поцелуев. Прикосновений. Признаний в любви. Какеин прогибается в спине и тянется к Куджо, желая коснуться кожи. Его тепла отчаянно не хватает, будто это единственно важное, что нужно Нориаки для нормального дыхания. И Джотаро дает его: придавливает своим телом, горячо притираясь промежностью, возбужденно пыхтит в висок, водит руками по бокам, временами пощипывая и щекоча. Какеин прижимает его ближе, целуя в родимое пятно. Если Джотаро всегда будет рядом, то ему ничего не страшно. Даже еще раз умереть. Джотаро завершает свой путь на самом большом шраме, что остался после их длительного знакомства. Его края неровные и рваные, кожа стянутая и болезненно воспаленная, хотя все уже давно зажило. Куджо прикладывает раскрытую ладонь, но даже она не может закрыть шрам полностью. Он огромен и чем-то напоминает дыру. Даже после окончательной смерти воспоминания о нем продолжают жить. Это самая нелепая шутка, с которой Джотаро имел несчастье познакомиться. Сдвинувшись вниз, Джотаро целует этот огромный шрам: сначала по контуру, а потом в самую середину. Какеин в его руках подрагивает от возбуждения, жадно ловя каждое движение. Нориаки уже давно ни о чем не думает. Ему хочется ощутить Джотаро полностью и без остатка прямо сейчас. Все, хватит, натерпелся. Укладывая Куджо на спину, Какеин седлает его бедра, наклоняется близко-близко к лицу и выдыхает в губы: — Хочу… Джотаро готов дать ему все, что он попросит. В который раз оглаживая шрамы, что нанесены на его тело, как наскальные рисунки, Джотаро находит это невероятно красивым. Ведь большая часть из них отсылает к нему. Каждая отметина — отрезок пути, что им удалось преодолеть, напоминание того, как они познакомились и сошлись. Каждый шрам — это маленькая частичка Джотаро, которая навечно останется рядом с Нориаки. Он — его жизнь и воспоминания. И это ему чертовски нравится.