Что ещё не делают хорошие мальчики?

Он смотрит на рану из которой торчит штырь. Кровь вокруг запеклась пузырями. Он знает, что от зрелища вывернутой наружу плоти, его должно тошнить. Но всё, что чувствует сейчас, это ХОЛОД. Всепоглощающий, тот инеем расцветает на ещё не так давно тёплых, КРАСНЫХ внутренностях Денбро. И хотя этого не может быть на самом деле, но парень готов поклясться, что видит, как в районе солнечного сплетения прорастают тёмно-синее, с чёрными прожилками, острые шипы сосулек. Они больно впиваются в сердце, в лёгкие. И боль от их укусов-уколов вполне реальна. Билл делает судорожный, болезненный вдох, и закрывает глаза, задерживая дыхание. Ему известно, что последует дальше: паническая атака. Руки уже начинают дрожать. Подобное развитие событий его совершенно не устраивает, поэтому нужно спешить. Уже привычно, как всегда делал в таких случаях (когда успевал, конечно), он отделяет рациональную часть себя от эмоциональной, оставляя последнюю постоять в сторонке, и не отсвечивать, пока он не закончит дело. И когда через две минуты открывает глаза, и жадно глотает кислород, то уже способен хладнокровно оценивать окружающую действительность, не рискуя при этом утонуть в панике. Конечно, позже это аукнется ему не слабым таким отходняком, но сейчас Уиллу на это плевать. Ему нужно помочь Пеннивайзу. В таком состоянии он не может испытывать эмоций, но всё равно не может сдержать иронического хмыка и лёгкой улыбки, когда замечает странный отсутствующий вид ОНО, и кажется, понимает, в чём причина. «Любопытному на днях прищемили нос в дверях, да, Пенни?» Движимый любопытством, и по всей видимости, не маленьким шилом в заднице, Пеннивайз оказался запертым в сознании Денбро, в его на данный момент отделённой эмпатической части. Теперь ему предстоит увлекательный просмотр фильма под названием «Жизнь Билла Денбро». Не только воспоминания, но и эмоции. Плохо для асоциального зла из другого мира, но хорошо для влюблённого в это зло Уильяма, что уже все мозги себе сломал, в попытках придумать, как наладить контакт с монстром. Так что пусть смотрит и проникается. Меньше придётся убеждать и уговаривать. Билл не силён в долгих ухаживаниях, и ненавидит объяснять очевидное. Поэтому случившееся недоразумение ему только на руку. Всё же он счастливый сукин сын. Прав, Ричи. Иногда ему просто аномально везёт. Странным образом, так, что другой НОРМАЛЬНЫЙ человек скорее бы взвыл от подобного везения, но всё же… Может, повезёт и тогда, когда он выдернет эту железяку из головы Вайза… Ибо как раз в тот момент все эмоции вернутся к нему: и как, будучи погребённым под этим адским коктейлем, не наделать сентиментальных глупостей, не совместимых с жизнью, Уилл хрен знает. Но время позднее, а ему ещё домой возвращаться, так что пора заканчивать. Мысленно прося Госпожу Фортуну обратить на него свой взор, он берётся двумя руками за штырь. Ему придётся нарушить данное обещание не делать ничего без разрешения Пеннивайза. Но сейчас другого выхода нет, только этот дерьмовый. Клоуну будет очень больно. И Уилл даже не уверен, что может сказать, что будет хуже: боль от выдернутой железки, или от столь грубого вырывания из чужого сознания. А ведь ещё и эмоциональная и сенсорная перегрузка из-за пережитых воспоминаний Билла. Но облегчить этот процесс для Пеннивайза он никак не может. Возможно, тот сможет простить его позже, если конечно оставит в живых. Крепче стискивая руки на холодном железе, Уилл со всей силы упирается ногами в пол. Выдыхает. Отсчитывает время до соединения двух сторон своего «я». И на последней секунде со всей силы выдёргивает штырь, закономерно падая при этом назад, больно приземляясь на спину. Но отбитая спина и шок от вновь нахлынувших эмоций, это ничто, по сравнению с тем, что чувствует Билл, когда Пеннивайз кричит. В крике этом, помимо боли, звучат отчаянье и страх. Страх перед не испытанным ранее. Отчаянье приговорённого к изменениям. ОНО кричит, и крик этот, ужасающий, потусторонний, слышен далеко за пределами Дерри. ОНО кричит, и Уилл чувствует, как город ПЕРЕТРЯХИВАЕТ от его крика. Билл поставил бы свой Сильвер на то, что каждому жителю их городка теперь придётся идти стирать штаны, а кому-то и простынь... И кто-то обязательно умрёт от разрыва сердца. Но ему ПОХУЙ! Он хочет прекратить это. И блядь, это безумнее всего, что он когда-либо делал, но Денбро обходит Пеннивайза, и падает перед ним на колени. И ОБНИМАЕТ. ОНО угрожающе рычит, но он не обращает внимания. Уилл осторожно устраивает голову Пеннивайза на своём плече. Мысль, что при желании монстр может перегрызть ему сонную артерию, не настолько пикантна, насколько была таковой во снах. Левая ладонь лежит аккурат между лопатками ОНО. Правая рука обвивает талию. Он гладит напряжённую спину Танцующего, и глубоко вдыхает его запах, успокаивая собственные расшатанные нервы. И начинает говорить… Сбивчивый шёпот, однако, без заикания, звучит особенно громко в коллекторе после стихшего эхо. Билл говорит от том, что всё закончилось. Что теперь всё будет хорошо. Просит прощения, за то, что вынужден был действовать без разрешения. И тут же говорит, как он гордится Пеннивайзом, какой тот молодец. Что он отлично справился. Даже умудрился не сожрать глупого Неудачника. И что его драгоценному осталось только потерпеть немного ноющую боль, пока рана не затянется окончательно. А она обязательно затянется, ведь он самый необычный, самый сильный, самый красивый. И нужный. Ему, Биллу, нужный. А ещё — чтобы он больше никогда не смел справляться с этим в одиночку! «Слышишь, дурная ты башка, никогда! Раскурочил всё, только хуже сделал! Это ж пиздец как больно было!» Билл говорит и говорит, не замечая, что рычание над ухом давно стихло, что он уже давно плотно прижат к телу напротив, а чужие сильные руки обвивают его талию, стискивая рубашку на спине юноши в кулаках. В конце концов, когда эмоциональный всплеск проходит, а все слова заканчиваются, Билл оказывается настолько вымотан всем произошедшим, что его хватает на одну связную мысль, прежде чем он отрубается прямо в объятьях Пеннивайза. И мысль эта: «И всё-таки я везучий сукин сын!»