Очень странные дела

Хелл сидит и задумчиво крутит в руках металлический параллелепипед зажигалки, а после задумчиво постукивает им по столу. Кашин также задумчиво меряет кабинет на втором этаже их бара шагами, в помещении царит напряженная тишина. К сожалению, ни один из них не может предсказать, чем закончится эта встреча, и к чему она приведет. Телефон Руслана в очередной, уже раз десятый, за последние полчаса вибрирует, уведомляя об очередном сообщении. Юлик беспокоится, но темноволосый даже рад, что ситуация сложилась так, что у Неред и Онешко в это время экзамен. Еще этих двоих тут не хватало. Тушенцов отвечает, чтобы парень не переживал и все будет нормально, а после напоминает, что сейчас ему стоит думать о другом. На пожелание ни пуха, ни пера, его посылают к черту. И следом прилетает «И вам тоже». Наверное, пожелание удачи им точно не помешает. Ребята докладывают, что гость прибыл и уточняют, пускать ли. — А прикинь, не впустить. Типа, пиздуйте туда, откуда пришли, — хмыкает Даня, и Рус в ответ ухмыляется. Это идиотское предложение слегка разряжает напряжение, напоминая, что сейчас ситуация в их руках, а, значит, повернуть ее так, как нужно им, вполне реально. Дверь в кабинет распахивается и на пороге возникает головная боль парней, их почти что фанат: молодой мужчина в идеально отутюженном и так же хорошо сидящем костюме, в ботинках из дорогой кожи, с уложенными темными волосами и презрительным выражением лица — в общем, больше похожий на манекен в ЦУМе, чем на человека, незнакомец. Киллер поднимается ему навстречу, просто чтобы проявить вежливость, не более. Он уже предвкушает, что предстоящая беседа будет крайне душной и малорезультативной. Но есть надежда, что все ошибаются, и он не исключение. — Николай Соболев, — представляется гость первым. Руслан равнодушно пожимает протянутую руку, представляясь в ответ. Столько пафоса звучит в голосе Соболева, что по его задумке, видимо, они должны падать ниц при звуке этого имени. Но вместо этого, рукопожатие Дани заставляет гостя поморщится от боли, а сам ДК неуловимо ухмыляется. И вот сейчас они сидят в их кабинете втроем, не считая телохранителя Соболева, и ведут светскую беседу. Если это так можно назвать. — И какими судьбами в Питере? — невинно интересуется рыжий. Все это наигранное любопытство, внимание и уважение такой тонкий троллинг от него, что их тот даже не замечает, словно считает, что такое поведение в его отношении — нечто само собой разумеющееся. — Да так, пару мелких вопросов решить, — усмехается собеседник, пытаясь показать, что они для него — шушера. Только вот строить можно из себя кого угодно, а факт, что ради этих самых «мелких» вопросов он приехал в Питер — остается фактом. На самом деле, все это предложение встретиться и обсудить все лично было одной большой проверкой на то, какие цели преследует их оппонент. И оказалось, что вполне даже материальные, ведь не просто же так он сюда приехал. Значит, стоит ждать требований и ультиматумов. — Как погода в Москве, — продолжает паясничать Кашин, но Хелл не дает ответить, вклиниваясь в этот поистине идиотский разговор. — Думаю, это можно посмотреть в инете. А вот где же наши дороги с Николаем пересеклись, вряд ли он знает. Так что я весь во внимании, — он откладывает зажигалку, что крутил в пальцах, и, упершись локтями в стол, кладет подбородок, на сложенные ладони, делая крайне заинтересованный вид. Собственно, что скрывать, ему и правда интересно. А вот собеседник вряд ли ожидал, что он так просто возьмет и предоставит возможность говорить. Однако, понеслооось. Тушенцов ненавидит словоблудие и переливание из пустого в порожнее. А вот собеседник, видимо, обожает. И вот уже пятнадцать минут они с Даней с равнодушным видом слушают о том, как некоторые молодые люди (не будем показывать пальцем) лезут в чужие дела и ломают все планы, но так и не находят ни слова конкретики, что же им вменяется. — Это, конечно, все хорошо, но как конкретно мы задели твои интересы? — не выдерживает киллер. — Вы купили казино, на которое у меня были планы. Большие планы. И я достаточно много сил вложил, чтобы его получить, — парни переглядываются, ведь наконец все пробелы в этой истории заполнены. Теперь стало понятно, в честь чего им такое внимание. — Всем же прекрасно известно, что Попоша предпочитает блондинов. А я мало того что заставил ее забыть об этом, так и еще и убедил, что муж просто обязан подарить ей это казино. И у нас даже почти вышло. А потом кто-то просто взял и пристрелил его. Складывалось все просто идеально. Полина получает наследство и отдает казино в мои руки — план был совершенным. Пока не появился какой-то светловолосый парень, что своей моськой очаровал её, и не убедил продать это самое казино «очень выгодно». А эта дура и повелась. И мне пришлось выяснять, кому это место так приглянулось. Руслан хмыкает. Он, определенно, ожидал совершенно другого. — И какое предложение по решению этой проблемы? — интересуется он у Соболева. Наверное, ему даже любопытно услышать, что тот сейчас спизданет, ибо это точно будет эпичным. И оказывается прав: — Очень просто: вы просто оформляете казино на меня, — предложение озвучено таким тоном, словно это самое выгодное предложение на свете. Кашин аж задыхается от его наглости: — А хуй тебе не пососать? — зло щурясь уточняет рыжий. — Нет, спасибо, за этим можешь к своему другу обратиться. Тушенцова уже начинает раздражать эта напыщенная наглость. Обычно, за такой тон собеседник получает удар в живот. Или лицо. Сейчас же приходится держать себя в руках и быть максимально спокойным. Все должно быть выверено до мельчайших деталей. — А нам что? Ты сам знаешь, какую сумму мы выложили за это казино, — холодно спрашивает он. — Я никому не скажу, какие дела вы творите, — небрежно пожимает плечами гость. — Какие же дела? — удивленно вздёргивает бровь Хелл. — То, что вы не просто два бездаря, что по сцене скачут, но и держите целый район Питера. Рэкет. Бар со всеми вытекающими. Запрещенные вещества. Разве вам нужно, чтобы вас настигла такая слава? Киллер сжимает губы в тонкую линию, о чем-то задумываясь. Он чувствует, как напряжен Кашин, хоть тот всего лишь небрежно крутит нож в руках. — Окей, — наконец выдыхает темноволосый, выпрямляясь в кресле. — Я скажу юристам, чтобы они подготовили договор. Через пару дней пришлю на согласование, чтобы он устраивал обе стороны, — принимает решение Руслан. Даня тихо стонет, но, к счастью, закусывает губу и молчит. Тушенцов же поднимается, показывая, что разговор окончен. — Очень верное решение, — Соболев просто лучится самодовольством. Он, собственно, и не ждал другого исхода. — Всего доброго, — даже не подумав пожать руку на прощание, гость поднимается и выходит из кабинета вместе со своим телохранителем. Темноволосый отходит к окну, и закуривает, глядя, как через пару минут открывается входная дверь, и та самая головная боль, что заставляла последний месяц жить с оглядкой, садится в свой черный мерседес, и отъезжает от здания. А в этот момент, за его спиной, Данил нервно меряет шагами комнату, и рассказывает о том, какой его друг мудак и даже не подумал посоветоваться с ним, а просто взял и отдал его детище, куда они вложили столько сил. На что Хелл не выдерживает и закатывает глаза: — Мы с тобой сколько знакомы? — обрывает он этот монолог, заставляя ДК замереть посреди его уже раз двадцать повторенного пути. — Около десяти лет, — отвечает тот, хмуря светлые брови. — И когда мне было не похуй на то, что обо мне говорят? — задает он следующий вопрос. И он наталкивает Кашина на понимание ситуации. — Ты, блять, серьезно? — все еще неверяще выдыхает он. — Меня просто заебало это самодовольное ебало, — хмыкает киллер, выдыхая сизый дым. — Вот и сказал то, что он хотел услышать. Он быстро набирает что-то на телефоне, и почти сразу в дверях появляется Стефан. — Как все прошло? — интересуется тот. — Заебок все, — хмыкает Рус. Он воистину доволен тем, как складывается ситуация. Если все и дальше пойдет так гладко по плану, то скоро одной головной болью станет меньше. — Отправь людей, чтобы проследили за этим придурком. Он должен уехать из Питера, но вот до Москвы добраться не должен, — киллер хищно улыбается, а Даня откровенно ржет. Он просто не понимает, откуда в друге это все. Но ему это очень даже нравится. — О, ребята отстрелялись. Как насчет того, чтобы вечером заглянуть в какой-нибудь клуб? — Руслан что-то быстро набирает в телефоне. — Ты же не любишь клубы, — замечает рыжий. — Иногда сменить обстановку никому не помешает, — небрежно пожимает он плечами. Юлик обнаруживает Хелла сидящим на подоконнике и увлеченно строчащего что-то в телефоне. — Одну секунду, — просит тот, даже не отрывая взгляда от телефона, пока пальцы быстро летают над россыпью маленьких букв на экране. Блондин угукает и подходит, кладя руку на колено, обтянутое черными джинсами. Он с интересом наблюдает, как парень быстро пробегается глазами по написанному, едва заметно шевеля губами, а после блокирует телефон и поднимает на него свои темные глаза. — Текст новых «Мемов» накидывал, — поясняет он. — Привет, студент, — Онешко каждый раз поражается тому, насколько милым может быть Руслан, когда не закрывается маской. Сидящий на подоконнике, болтающий одной ногой, в этих рваных джинсах и футболке с черепом, он больше похож на бунтующего подростка, чем на серьезного взрослого человека. И озорной блеск в глазах, и эта очаровательная улыбка, что светится напротив, только усугубляют это чувство. Иногда Юлику даже кажется, что образ — это вот эта дурашливость, эти идиотские идеи и искренний смех. Что тот токсичный противник всего и вся, каким он предстает на своем канале, что холодный и расчетливый убийца — вот это настоящее, это реальность, а для него он пытается просто иногда быть лучше. И даже тот грандиозный скандал, разгоревшийся по поводу плана Кашина, вносил сомнения в происходящее. Сначала Тушенцов долго и в красках рассказывал другу и парню, насколько идиотская идея была ловить на живца. Досталось даже Лизе, что она была в курсе и не остановила «этих двух придурков». — Ну, все же обошлось, — Даня впервые чувствует себя неуютно под молниями, что мечет злющий киллер. — Если бы не обошлось, я бы собственными руками тебя придушил, — рычит Хелл. И тут уже взрывается Онешко. Теперь он ярко и не стесняясь в выражениях высказывает, что это было его решение, он прекрасно понимал риски, и вообще, он не маленький чтобы его опекать, да и хотелось бы услышать благодарность, ведь рисковал своей шкурой ради него. А Рус все это молча выслушивает, а потом просто разворачивается и уходит с кухни. ДК переводит взгляд с пустого проема на блондина, потом обратно и вздыхает. — Зря ты так. Это и правда было опасно. А Руслану на тебя настолько не наплевать, что он даже не стал отвечать и накалять обстановку, хоть это на него и не похоже. — Мне стоит с ним поговорить? — тихо спрашивает Юлик у лучшего друга своего парня, потому что сам иногда просто встает в тупик с пониманием Хелла. А тот в ответ отрицательно качает головой: — Дай ему остыть. И темноволосый действительно возвращается минут через пятнадцать непоколебимо спокойный. Молча опирается плечом на стену кухни, делая вид, что не замечает, как прервался рассказ о том, что им удалось узнать у напавшего на Онешко мужчины. Юлик кусает губы, думая, как лучше нарушить эту повисшую между ними напряженную тишину. А потом плюет на то, как это будет выглядеть со стороны, поднимается и, подойдя к Руслану, прижимается к нему, утыкаясь носом в шею. Тот слегка покачивается от неожиданности, но так же молча приобнимает его одной рукой, чуть сжимая в своих объятиях. Блондин как-то расслабленно выдыхает, чувствуя, как исчезает и комок злости, что выплеснулся такой пламенной тирадой, и вина за свою несдержанность, и на душе воцаряется спокойствие, когда прохладные губы легко целуют в висок, и тихий шепот просто констатирует факт: — Это просто нервы, — проницательность Тушенцова иногда просто поражает. Все это вносило такой сумбур, что не хватало какого-либо понимания, где маска, а где настоящий Хелл. Но сейчас это было, наверное, не так важно, потому что такой расслабленный и улыбчивый парень, что спокойно интересуется, как прошел экзамен, хотя были темы гораздо важнее, вызывал внутри тепло и необъяснимую радость. Он давно не видел Русю таким умиротворенным. — Отстрелялся, сдал и забыл, — фыркает Юлик, облокачиваясь бедром на подоконник между ног темноволосого. Тот позволяется откинуться себе на грудь, сцепляя руки на животе блондина, и легко касается губами кожи у основания шеи. — Я тобой горжусь. Что следующее? — Ой, лучше не спрашивай, — тяжело вздыхает Онешко, то ли от беззастенчиво скользящих все выше и выше губ, то ли от невеселых мыслей о предстоящем аде. — Почему? — Да нас тут другая группа обрадовала. Короче, не заплатишь — хер сдашь, будут пересдачи, пока не заебется препод, — он запрокидывает голову, укладывая ее на плечо, подставляя беззащитную шею и чувствуя, как затылок холодит оконное стекло. — Потом скажешь, сколько нужно. — Что? Да забей, сдам как-нибудь, — отмахивается блондин, за что получает легкий укус. — У тебя странный приступ мазохизма? — Юлик в ответ заливисто хохочет. — Если есть возможность не ебать себе мозг этим, то зачем? — Ладно, посмотрим. Лучше расскажи, как у вас тут все прошло. — Вполне неплохо. Наконец-то раскрылась тайна, чего до нас доебались, — Рус устраивает подбородок на плече блондина. — Прикинь, все из-за этого ебанного казино. У одного идиота были на него планы, а Чистякова взяла и повелась на очарование одного блондина и продала его двум ебланам. В итоге с нас требуют это самое казино в обмен на хорошую репутацию. Онешко косится сначала на Тушенцова, а потом на стол справа от себя. Почему-то при словах про бывшую владелицу казино и чье-то очарование, в голове блондина всплыл вечер после подписания сделки. А ведь именно на этом столе, он действиями, а не словами, объяснял Руслану, что ревность, едва заметно мелькающая весь вечер в его темных глазах — идиотизм. Они оба прекрасно понимали тогда, что темноволосый не выскажет своих чувств по этому поводу, ибо мало того, что очаровать Чистякову — и было задачей Юлика, но и просил об этом сам Хелл. Так что, выражать какое-нибудь недовольство было нечестно. Но Онешко все равно уловил это мрачное, выедающее изнутри к настойчивостью кислоты, чувство, отражающееся в глазах парня. И просто утянул его от празднующих ребят, туда, где можно было решить все вопросы без слов. Стол на удивление оказался крепким, и стоически выдержал яростное выражение чувств, а вот кресло по-словам Тушенцова, пришлось менять на абсолютно такое же, потому как его подъемный механизм под влиянием жгучей страсти, сломался. Блондин дергает головой, словно пытаясь стряхнуть призрачные ощущения тех касаний на коже. Это сложно, потому что парень так же расслабленно сидит на подоконнике, так же прижимает к себе. Но он все же отвлекается от воспоминаний и уточняет: — И ты согласился? — только вот такого ответа, что он получил, Юлик совсем не ожидал. — Конечно. Обещал подготовить все документы на передачу его Соболеву. — Ты серьезно сейчас? Киллер негромко хмыкает, его веселит такая схожая реакция Кашина и парня. — Ну, именно так я и ответил ему, — блондин спиной чувствует, как небрежно пожимает плечами Руслан. — А на деле он свои хотелки может запихнуть себе жопу и утрамбовать сверху своим уебским шантажом. — Вот теперь я узнаю Крейзи-мега-токсика, — негромко смеется Онешко, чувствуя, как его за это легко кусают. Наверное, стоило Хеллу купить сразу несколько стульев, про запас. Музыка бьет по ушам и отдается вибрацией где-то внутри. В меняющемся свете стробоскопов, Юлик наблюдает за тем, как оживленно громко о чем-то спорят Руслан с Лизкой. Девушка эмоционально что-то доказывает, но все это разбивается о железную аргументацию Хелла, на что она заводится все больше и больше, а тот все лишь ухмыляется. И блондину почему-то кажется, что Тушенцову интересен даже не сам спор, не доказательство своей правоты, а процесс. В слегка замутнённой алкоголем голове вспышка воспоминания заставляет снова пережить одну из их первых встреч. Казалось бы, это было так давно, что он уже даже не помнит, в этом клубе это все происходило или каком-то другом, а на деле же не прошло еще и года. Но разве это важно? Совершенно нет. Но какое-то странное ощущение легкого дежавю не покидало Юлика, хотя сейчас все было абсолютно не так. Хелл словно улавливает его настроение и легко сжимает ладонью чуть выше колена. Блондин посылает ему лёгкую улыбку в ответ и расслабляется. Все почти в полном порядке. Стоит ему только подумать, как за спиной Руслана вырисовывается Кашин, что наклоняется и негромко что-то ему сообщает сквозь гремящую музыку. Тушенцов задумчиво кивает другу и смотрит на блондина, но тот видит пустоту во взгляде, свойственную людям, обращенным внутрь себя, в свои мысли. Правда, через пару мгновений взгляд становится полностью сфокусированным, глаза прищурены, словно темноволосый прикидывает в уме траекторию полета пули. Юлик хмурится в ответ и без звука одними губами выдыхает: — Я с тобой, — он не знает, что случилось, что происходит, но и сидеть на месте не намерен. Хелл тяжело выдыхает и ведет плечами, словно на них что-то давит. Сколько же решений приходится принимать этому парню, что всего лишь подходит к середине между двадцатью и тридцатью годами. И сколько же смелости даже не пытаться скинуть их на кого-то другого. Неудивительно, что иногда Рус выглядит таким усталым, словно за плечами не просто целая жизнь, а несколько уже прожитых без перерыва, цепочка побед обвивающая череду ошибок. Но сейчас он позволяет себе упростить задачу хоть в такой мелочи: — Уверен? — всего лишь уточняет он и получает твердый кивок в ответ. Лизка, что давно замолчала на середине фразы и сурово сверлила взглядами парней, с хлопком опускает руку на стол и сообщает: — Я тоже участвую. Препираться по этому поводу Руслан позволяет Дане. Да, наверное, авторитета киллера хватит, чтобы поставить точку в споре, но это будет совершенно нечестным, потому как Юлику он даже не сказал ни слова против. А рыжий, как и ожидалось, проигрывает по всем фронтам и обиженно косится на друга через зеркало заднего вида. Рядом на мягком сидении устроился Онешко, совершенно непроизвольно и так естественно прижимающийся к боку, а следом за ним, позади ДК, недовольно сопит Лиза, обиженная на этих придурков, сексистов и шовинистов, которых она по ошибке зовет друзьями. В памяти киллера всплывает тот вечер. Тоже клуб, тоже темная машина, на заднем сидении которой они волей-неволей придвинуты друг к другу. Только сейчас они без связанных рук и, по крайней мере Хелл точно знает, куда они направляются. Машина с тихим шелестом мягко несет их куда-то на окраины, все больше и больше углубляясь в обшарпанные промышленные кварталы, с пустующими зданиями, слепо щурящимися пустыми оконными проемами. Их слегка потряхивает на разбитой дороге, проложенной между строениями словно вообще без какой-то логики, с постоянными ответвлениями и тупиками, так резко контрастирующая с привычной питерской прямолинейностью, пока, наконец, автомобиль не тормозит возле одного из корпусов, ничем не отличающихся от остальных таких же, разве что целых стекол в нем было гораздо больше. В ночной темноте города, на этом острове полного отсутствия освещения, можно было заблудиться. Казалось бы, сейчас погаснут фары и все происходящее превратится в хоррор. Но в пятне света появляется парень, что, видимо, стоял в стороне и курил, ожидая их. Тушенцов мимоходом интересуется, не темно ли ему, на что тот только криво ухмыляется, и только после слов темноволосого, Онешко обращает внимания, что тот ночью стоит в темных очках. Встречающий отдает киллеру два фонарика, а он уже раздает их Юлику и Лизе. Они оказываются очень кстати, когда дверь, что незаметно примостилась в куске стены, обшитом листами железа, закрывается за ними, потому как внутри здания царила полнейшая темнота. Освещая путь фонарями, они поднимаются по гремящей металлической лестнице, обходят огромное помещение по таким же металлическим мосткам, пока не попадают в зал в разы меньше, где их уже приветствует тусклый свет нескольких лампочек. По всем законам жанра, лампочка на проводе должна быть одна, тускло освещая круг, в центре которого стоит одинокий стул, и она должна качаться с противным поскрипыванием. На стуле должен сидеть связанный человек, а кто-то будет выпытывать у него, кому он слил информацию. Или куда дел деньги. Или кому продал оружие. Примерно такая картина сразу возникла в голове Юлика. И вместо этого он оказался в помещении, заставленном какими-то ящиками, с висящими под потолком лампочками, работающими от генератора, с занавешенными светонепроницаемой пленкой окнами, и без каких-либо стульев. Тушенцов вместе с другом что-то негромко обсуждали, открыв один из ящиков. Онешко осматривался, чувствуя себя реальным участником фильма про мафию. Он ловит себя на мысли, что ДК и Хелл крайне забавно бы смотрелись в костюмах, так что уж лучше остаются в своих бесконечных футболках и толстовках. Сходство с фильмом еще больше увеличивает появившийся откуда-то из недр стул, а после и приведенный человек с мешком на голове, которого буквально бросают на этот самый стул двое крепких парней. Так же молча они исчезают, и только парень в темных очках, что молча остается за спиной связанного, по кивку киллера снимает с него мешок, и только после этого удаляется в темный угол, куда не достает свет ламп. — Давно не виделись, — ухмыляется Руслан, оглядывая Соболева, что сейчас с разбитой губой, совершенно не выглядит таким же надменным, как сегодняшним утром. Тот дергается, и снова пытается вернуть незримую корону себе на голову, но выглядит это до безумия жалко. В этот момент пропадает какое-либо желание вообще марать руки об этого ублюдка. И за каким хреном он согласился поехать сюда, надо было просто сказать ребятам, чтобы сами устранили эту проблему. Ну, с другой стороны, теперь он будет полностью уверен, что все решено. — Твои безмозглые идиоты испортили мне лицо! Что я теперь с разбитой губой буду делать?! — кажется, Николай сейчас начнет плевать ядом. Но все, что ему хочется на это ответить, что никому в это лицо смотреть, к счастью, больше не придется. — И вообще, мы вроде уже все обсудили, какого хуя? — Ты серьезно думал, что приедешь в Питер, поставишь свои условия и все будут бегать на задних лапках и выполнять их? — ядовито уточняет Рус. И, судя по лицу Соболева, он попал в точку. Хотя, не удивительно. — Знаешь поговорку «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»? Понимаешь к чему она? — Хорошо. Я готов заплатить половину той суммы, что вы отдали за казино. — Не думал, что ты так дешево ценишь свою жизнь, чувак, — фыркает Даня. Рыжий уселся на один из ящиков и лениво болтает ногой, пока друг ведет разговоры. Его греет мысль, что Тушенцов не собирается отдавать их казино. — Жизнь? — голос связанного дает петуха. — Вы же не убийцы. — Как мало знаем, как громко судим, — негромко заключает киллер. И кивает Дане на Неред. Тот понимает без слов, прекрасно чувствуя, что Хеллу надоело переливать из пустого в порожнее, а говорить с этим человеком по делу нет необходимости, потому что этих самых дел между ними нет и быть не может, и он мягко обнимает девушку за плечи, выводя из комнаты. Руслан надеется, что Юлик так же поймет и уйдет с ними, оставив его один на один с Соболевым, но надежда растворяется, когда он чувствует, что поверх его пальцев, что уже легли на рукоять пистолета, что прячется в кобуре под толстовкой, ложатся другие. — Повторим, — тихий выдох над ухом, и это не черта не вопрос. Весь вечер преследовавшее их чувство дежавю достигло максимального пика. Тушенцов хмыкает, а потом резким отточенным движением извлекает пистолет и протягивает его на открытой ладони Юлику. Тот осторожно забирает его, словно взвешивает в руке, примеряясь, а потом обхватывает рукоять, и вскидывает оружие. Блондин чувствует, как снова за его спиной возникает крепкий торс, на котором он уже выучил каждую родинку и каждый шрам, к которому он так привычно прижимается лопатками. Прохладная рука совершенно по-хозяйски обнимает за талию, пробравшись под одежду, а пальцы второй крепко держат, не позволяя неуверенной руке Онешко, что совершенно не привык к оружию, дрожать. Забавное ощущение, завершать все также, как начиналось. Тот выстрел из пистолета привел всю эту историю к этому моменту. И всего один выстрел отделяет их от полного окончания. Выстрел звучит даже громче, чем в прошлый раз, хотя тогда он казался оглушительным. Чувство дежавю исчезает, так же как и жизнь из расслабленно откинувшегося на стуле тела. — Вот и все закончилось, — тихо констатирует Руслан, стоя в темноте, опираясь спиной на кирпичную кладку. Чуть в стороне что-то громко выясняют Даня с Лизой, то ли снова ссорятся, то ли все же мирятся, но ни сам Хелл, ни Юлик, греющий руки под его толстовкой, не обращают внимания. Тушенцов делает очередную затяжку, чувствуя, как горечь сигареты привычно оседает на языке, и старается выдыхать в сторону, но блондин все равно морщится. А потом выпростает руку и, перехватив запястье, подносит сигарету к своим губам. Снова все как раньше, когда все только начиналось. И снова одна сигарета на двоих, как и выстрел. — Снова у тебя на руках кровь из-за меня, — тоскливо вздыхает темноволосый, легко касаясь губами тыльной стороны ладони. — Плевать, — хмыкает Юлик. — Если это плата за наше спокойствие, я готов заплатить. Не то чтобы Хеллу нравится эта логика или спокойствие, с которым парень об этом говорит, но то, что Онешко не травит себя мрачными мыслями, определенно радует. И блондин мастерски отвлекает от раздумий самого киллера. Сделав затяжку, он бросает еще недокуренную сигарету под ноги, тушит носком кроссовка и с хитрым прищуром подаётся вперёд, почти касаясь губ напротив. А после медленно выдыхает сигаретный дым прямо в приоткрытые губы. Когда сизая дымка иссякает, он поддается еще ближе, окончательно сводя расстояние между ними к нулю, и коротко целует. — Цыганочка? А ты знаешь, что такое цыганский поцелуй? — спрашивает Рус, выдыхая из легких остатки дыма, и Юлик наблюдает, как в темных глазах озорно играют отсветы фар, и отрицательно качает головой. — Дома покажу, — звучит это очень многообещающе. — Ну, раз странные дела в Петербургском королевстве закончены, то можно и домой, — фыркает Юлик. — Тебе кажутся эти дела странными? — иронично уточняет Хелл. — Нет, это ОЧЕНЬ странные дела, — смеется парень в ответ. И тянет в машину, чтобы не мерзнуть этой холодной весенней ночью. А утро он предпочтет встретить в постели. И все же узнать, что же такое цыганский поцелуй.