Витя х Гоша

Виктор выбрался на каток впервые за долгое время: надо было наконец размяться. На антидепрессантах он пытался выбраться из депрессии после расставания с Юри, но настроение все равно было ниже среднего. Он надеялся, что поход на каток его хоть немного взбодрит. Нашел взглядом Гошу: он поддерживал его все время с тех пор, как Виктор вернулся в Россию, и Виктор проникся к нему симпатией. Посмотрел на него с другой стороны — оказалось, он классный парень, душевный и добрый. Новое чувство еще не было настоящей любовью, но скоро могло ею стать. Гоша выписывал аксели. Но вот он неловко упал, и Виктор бросился к нему. — Ты в порядке? — Он подал Гоше руку. — Я в норме. Привет. Решил нас проведать? — Дома одному уже невыносимо. — Понимаю. Я как с Ликой расстался, сам места себе не могу найти. — Тогда, может, затусим вечером? Две одинокие души... — Как всегда, коньяк и песни под гитару? — Звучит, как идеальный план. На том и порешили. Виктор смотрел, как катает Гоша. Красиво, с чувством — прямо засмотреться можно. Рядом катали Мила, Юра и кучка юниоров, но на них Виктор не обращал внимания. *** Сначала они шли молча. Только две бутылки коньяка весело звенели в пакете. Хорошего коньяка, импортного, пятизвездочного. А потом Гоша начал страдать, вспоминая свою Лику. — Дура она, раз бросила такого парня, как ты, — сказал Виктор. — Нет, она замечательная, — стоял на своем Гоша. Они дошли до его дома, поднялись к квартире. Гоша скинул куртку и заботливо помог Виктору раздеться. Вымыли руки, Гоша включил свет в кухне и взвыл: — У-у, суки! Сначала Виктор ничего не понял, а потом заметил жирного таракана, улепетывающего от Гоши. Витя улыбнулся: сцена была забавная, правда, Гоша остался ни с чем: таракан заполз под плиту. — Бери чашки, разливай конину, а я сейчас гитару притащу. Виктор взял чашки, но, памятуя о тараканах, сполоснул их под проточной водой. Достал нехитрую закуску: лимон, сыр и шоколад. Помыл лимон, нарезал его и сыр. Лимон присыпал сахаром из сахарницы с гусятами. Гоша тем временем пришел с гитарой и подкручивал колки. Виктор налил в чашки коньяк, протянул одну Гоше. — Ну, за нас, клевых парней. Гоша кивнул. Чокнулись, выпили. Виктор отправил в рот кусочек лимона, Гоша — сыра. — Что сыгрануть, Вить? — Что-то такое... бодрое. Вот хотя бы "Тайгу". Гоша начал играть, запел: — Когда я на почте служил ямщиком, ко мне постучался косматый геолог... — Когда я на почте служил ямщиком, ко мне постучался мой невропатолог... — спел Виктор. Гоша улыбнулся. Они пели "Агату Кристи" и "Кино", "Сплин" и "Аквариум", пили и пьянели. Гоша совсем захмелел, стал путать аккорды. Но аккорды — это не главное, если есть атмосфера. А атмосфера, она была что надо. До тех пор, пока Гоша не начала играть "Ту, которую я люблю". Он начал было петь, но остановился и всхлипнул. На глаза быстро набежали слезы. — Лика любила ее, я пел эту песню для нее. Виктор встал с табуретки, подошел к нему. Коснулся щеки Гоши, смахивая слезы. — Перестань плакать, твоя Лика — пройденный этап. — Но она была просто чудо. — Найдешь себе кого получше, — уверенно сказал Виктор. — Ты так думаешь? — Я уверен. — Но когда мне искать? Скоро Гран-при... А от одиночества на стенку готов лезть. — Может, далеко и не надо ходить? — Намекаешь на кого-то с катка? На Милку, что ли? — Или на себя, — произнес Виктор и прежде, чем Гоша успел бы что-то сообразить, склонился и поцеловал его в губы. Не сразу, но Гоша начал отвечать, заставляя Виктора чувствовать радость. Впервые за столь длительный период. — Это был твой первый поцелуй с парнем? — спросил Виктор, оторвавшись от его губ. Он отпил коньяка, не отрывая взгляда от Гоши, который смущенно прятал взгляд. — Нет, мы же целовались с тобой, помнишь? Когда у Кати Буниной играли в бутылочку. — Точняк, я и забыл. Ты тогда был просто в шоке. А сейчас? — А сейчас мне было приятно, — признался Гоша. Виктор улыбнулся. — Тогда, может, продолжим? — И он зажал между зубами кусочек молочного шоколада и снова потянулся к Гоше. Гоша принял шоколад, обсосал — передал назад, Виктор повторил его действия, а потом все повторилось. Поцелуй выдался сладким, а когда шоколад полностью растаял — углубился. Они целовались так долго, что у Виктора затекла спина. Пришлось отстраниться. Он влил в себя остаток коньяка из чашки, закусывать не стал. — Ладно, наверное, мне пора домой, — сказал он. На его губах играла улыбка. Гоша поднял на него глаза. Смотрел на него несколько секунд, словно пытался понять, что вообще происходит. Наконец сказал: — Может, останешься? Будет смотреть фильм и целоваться. О большем не проси: рано еще. Виктор забрал у него гитару, отставил и сел к нему на колени, шепча в губы: — Договорились. — И снова поцеловал.